Глава 6
Танцы на стёклах
Открываю окно, впуская в комнату тёплый июньский воздух. Через два дня длинные дни пойдут на убыль, уступая место тёмным ночам. Солнцестояние… Сажусь на широкий подоконник, выпрямляя ноги, и смотрю на дорогу, раскинувшуюся под окном. Я всегда жалела, что окна моей квартиры не выходят в тихий двор, шумное шоссе уж слишком раздражает. Удивительно, но уже три недели я живу без души. Это странно. Меня удивляет не сам факт её отсутствия, а то, что я не замечаю никаких изменений. Я не превращаюсь в крылатого демона, пожирающего детей, не швыряюсь посудой в своих близких и даже не приобрела никаких скверных черт характера. Если смотреть со стороны, я остаюсь такой же, как раньше. Никто не замечает изменений. Только где-то в глубине меня разливается неприятное чувство, которое я никак не могу описать, кажется, что у меня забрали что-то очень важное, отняли нечто ценное. Теперь я чувствую себя опустошённой. Я не живу с этой мыслью постоянно, но она частенько пробирается на поверхность, особенно, когда я одна. Стараюсь проводить как можно больше времени с друзьями. Помогаю Дэвиду с завалами на работе, возникшими из-за начала каникул. Летом каждому агенту предоставляется возможность поехать на две недели на базу отдыха на юге Ирридия. Я тоже забронировала себе местечко на конец июля. После всего того, что произошло за последнее время, отдых не повредит. За эти три недели я ни разу не виделась с Беном. Нас не ставили в одну группу, лишая возможности поговорить. Я хочу извиниться за тот случай во дворце и уверена, что он тоже чувствует раскаяние из-за того, что на меня накричал. Я бы сказала ему, что всё понимаю, что ради спасения любимых неизбежно приходится приносить жертвы. Да уж, теперь я понимаю это ещё более отчётливо. Хоть я и работаю в разведке, я не очень-то люблю хранить секреты, особенно от Дикса. Разумеется, я никогда не разглашаю важную информацию, но какие-то вещи легче разделять с другими людьми. Что ж, это явно не тот случай. Что мне ему сказать? «Извини, дорогой, я отдала свою душу, чтобы спасти тебя и каких-то людей из Тиррассея?» Он точно сойдёт с ума, если узнает. Диксу нравится играть роль защитника, пусть и дальше остаётся эта иллюзия, всем будет проще. Я уверена, что Николас Де Ренью умеет хранить секреты, правда о нашей сделке останется там, в огромной резиденции Уайтхолла, надёжно закрытая толстой дверью кабинета. Спрыгиваю с подоконника и подхожу к зеркалу, надо привести себя в порядок за один час. Я не совсем понимаю, зачем Дикс решил устроить праздник в честь нашей свадьбы, назначенной на конец августа. Всё равно все успеют нагуляться на нашем торжестве, зачем нужны эти лишние заморочки? Впрочем, если Дикса я ещё могла бы убедить сократить количество праздников этим летом хотя бы на один, его мать была не преклонной. Джейн Давиллер считала, что нам обязательно нужно собрать всех вместе «по такому замечательному поводу». Эта женщина всегда рождает у меня в голове диссонанс. Она принадлежит к почитаемому роду Давиллеров, отказывается брать фамилии мужей. Её родной брат, Уильям — лорд второй категории, он занимает почётное место в совете. При всём этом, Джейн сильно выбивается из образа статной светской львицы. Она весьма полная женщина лет сорока, обожает готовить и посвящает себя заботе о младшем брате Дикса, рождённом уже во втором браке. Никто не понимает, как Джейн смогла выйти замуж за одного из самых завидных холостяков Адриэла, члена Западного совета, регулирующего отношения межу Ирридием и Индарией. Многие и по сей день считают, что здесь не обошлось без приворота. Однако, сама Джейн говорит, что мужчинам просто нужна забота, вкусная еда на тарелке и вовремя выстиранные носки. Учитывая наличие прислуги и бытовой магии, проблем ни с одним из пунктов не возникает. Я могу сказать о своей будущей свекрови только одно: может, эта женщина и простовата на вид, но своего она точно не упустит. И всё же, даже не она стала причиной, по которой я согласилась на внезапную вечеринку. Время. Оно поджимает. Возможно, я не переживу завтрашний день, и, если это мои последние часы, я проведу их именно так. Дикс приглядел симпатичный ресторанчик в столице Ирридия. Мой жених заберёт своих родственников из Лондона, и мы встретимся уже там. Достаю из шкафа симпатичное платье футляр тёмно-синего цвета, выбранное заранее. Выпрямляю непослушные волосы и наношу лёгкий макияж. По привычке включаю музыку, чтобы сборы проходили не так тоскливо. Как я ни стараюсь, не могу выкинуть из головы тот факт, что уже завтра земля пропитается кровью сотен людей. Опираюсь руками на туалетный столик и репетирую, как буду улыбаться гостям. «Спасибо, что пришли». «Очень рада вас видеть». «Конечно же я жду свадьбы». Вполне убедительно. Ещё разок. «Нет, я не отдавала свою душу». «Конечно же я не бросала вызов лорду Роузу, я же не идиотка». «Нет, меня не заставляли убивать людей в Тиррассее». Провожу ладонями по лицу. Всё в порядке. Я просто себя накручиваю. Роуз не предпринимает никаких попыток отомстить мне за срыв выборов, меня никто не трогает. Почему я так беспокоюсь? Нужно взять себя в руки! За окном день плавно переходит в вечер. Быстро хватаю сумочку и запрыгиваю в аккуратные чёрные балетки. Пожалуй, больше никаких каблуков, набегалась уже. Во дворе меня ждёт маг, готовый перенести в Ирридий за считанные секунды. Сегодня я буду веселиться и ничто не способно мне помешать!***
— Давайте же поднимем бокалы за двух моих лучших друзей, самых красивых, самых талантливых агентов, созданных друг для друга! Вика и Дикс — вы самая замечательная пара во всём мире! Точнее, во всех существующих мирах! —Кэтрин высоко поднимет бокал с шампанским и улыбается гостям. В ресторане находится не так много народу, в основном, родственники Дикса и наши общие друзья. Моя мама так и не смогла приехать, оставшись ухаживать за внезапно простудившимся мужем. Как бы я не отрицала, меня это очень обижает. У неё постоянно возникают какие-то отговорки. Я понимаю, что она не хочет возвращаться в Россию, погружаться в старую жизнь. И, видимо, дочь для неё — лишь отголосок прошлого. Ей всегда было сложно воспитывать меня в одиночку. Бабушка с дедушкой жили далеко в деревне и не могли помочь дочери растить ребёнка, да и возраст уже значительный. Моя мама очень красивая и ещё довольно молодая. У неё есть все шансы ощутить свободу, почувствовать себя любимой и скинуть оковы в виде девочки-подростка. Когда мне исполнилось шестнадцать, она передала меня в руки семье Дикса, я с радостью переехала к парню, который в тот момент уже проживал отдельно. Только вот если для менталитета Ирридия вполне нормально так рано взрослеть, мне было немного странновато съезжать от матери в таком возрасте. Она сказала, что я должна учиться быть самостоятельной и жить одной. Конечно, Джейн Давиллер приняла меня очень тепло, как родную дочь. Я всегда могу найти поддержку у неё или у Дэвида. Мы с мамой часто созваниваемся, но я всё равно безумно скучаю. И, наверное, чуточку злюсь. К слову, Дэвид не сумел отвертеться от работы и тоже не может к нам присоединиться. За окнами сгущаются сумерки, гости доедают горячее, а кто-то уже осваивает танцпол. Я не понимаю, зачем нужна свадьба, если сейчас происходит примерно всё то же самое, что и планируется в августе. У меня никогда не было цели выйти замуж, я не мечтала о пышном белом платье и развевающейся фате, мне просто хотелось настоящей любви. Кажется, я её нашла. Мы с Диксом сидим за столиком с Кэтрин и Шоном, Бен не смог приехать из-за ночной работы в центре, помогая Дэвиду, как его будущий заместитель. Я держу Давиллера за руку и старательно улыбаюсь, пока Кэтрин фотографирует нас вместе, пытаясь освоить камеру Дикса. Внезапно, к нам подбегает Чарли, двенадцатилетний брат Дикса. У него такие же зелёные глаза, как у брата, но волосы гораздо светлее, в отца. — Эй, давайте конкурсы устроим! — предлагает мальчик. — Конкурсы будут на свадьбе, потерпи пару месяцев, — улыбается Дикс. — Ну давайте сейчас! Мама с папой танцуют всё время и мне скучно! — Эй, бро, вот тебе конкурс. — Шон внезапно подаёт голос. — Если продержишься на площадке пять танцев подряд, тебе дадут приз. — Хорошо! — Глаза Чарли загораются. — Вика, ты помнишь, что, когда Дикс станет старым и умрёт, на тебе женюсь я? — Помню, — смеюсь я. — Готовьте ваш приз! — весело кричит мальчик, устремляясь в танцующую толпу. — Вообще-то у нас нет призов, — протягивает Дикс. — Да брось, приятель, никто не продержится пять танцев под такую энергичную музыку. У вас какой-то лютый диджей, но твоим родителям, кажется, по кайфу, — успокаивает его Шон, глядя на то, как бодро Джейн Давиллер кружится в объятиях мужа. Я отпиваю яблочный сок из красивого бокала. Веселье гостей передаётся мне, помогая немного расслабиться. Я успеваю немного поговорить с каждым из собравшихся, принять поздравления с грядущей свадьбой. Я танцую с отчимом Дикса, с Чарли и Шоном, обсуждаю с Джейн рецепт тыквенного пирога, говорю с бабушкой своего жениха о фасоне свадебного платья. Когда возвращаюсь к столику, чтобы попить воды, Дикс обнимает меня со спины. — Ты потрясающе выглядишь! К слову, как и всегда. — Парень шепчет мне на ухо, откинув мои волосы за спину. Я поворачиваюсь к Давиллеру и целую, притянув его лицо руками. Дикс обхватывает мою талию, привлекая к себе ещё ближе. Мы стоим в зале ресторана, окружённые другими людьми, но как будто остаёмся здесь вдвоём. Всё остальное растворяется и становится неважным. Наконец, быстрая музыка сменяется на очень красивую мелодичную песню, гости приглашают друг друга на медленный танец. В этот момент я осознаю, что никогда так не кружилась с любимым человеком. Я ходила на практику по Индарским бальным и Валарским народным танцам, но никогда ещё в моей жизни не было того самого прекрасного танца, который запоминается на всю в жизнь. Я ушла из обычной школы ещё до того, как наш возраст стал приемлемым для дискотек, а в центре подобных мероприятий не устраивается. — Давай потанцуем, — предлагаю я Диксу. — Сначала я должен кое-что тебе сказать. — Ну пожалуйста, я ни разу в жизни не танцевала с тобой медляк. Представляешь, я только сейчас поняла, что это моя мечта — романтичный танец с любимым человеком. Неужели ты не исполнишь её? — улыбаюсь я. — Я скажу тебе то, что должен, а потом мы обязательно потанцуем. Идёт? — Ну ладно. — Пожимаю плечами, не понимая, к чему такая спешка. Дикс проводит меня в другой, пустующий, зал ресторана. Сегодня мы снимаем это помещение целиком. — Я тебя люблю больше всех на свете, — внезапно говорит Дикс, когда мы останавливаемся у пустого столика. — Знаю, я тебя тоже. — Улыбаюсь, немного удивлённая, что парень решает поговорить о чувствах. — Твоя безопасность всегда была у меня в приоритете. Пожалуйста, послушай меня. Я знаю, что ты это вряд ли одобришь, но мне известно немного больше, чем тебе, я поступаю наилучшим образом. — Я непонимающе смотрю на парня. — Я пообещал лордам, что ты будешь работать в министерстве Тиррассея. — Дикс шумно выдыхает. — Что за тупые шутки, а? Я же и так на нервах. — Закатываю глаза, опираясь на столик. — Это правда. Я поклялся, что ты присоединишься к Роузу сразу после Солнцестояния. — Нет. Конечно, нет. Ты бы этого не сделал. Ты знаешь, что для меня это хуже всего на свете, ты бы так не уступил. — Я мотаю головой, отказываясь ему верить. Это же просто бред! — Это лучше, чем смерть. Мой дядя сказал, что Роуз в ярости, он собирается убить тебя. Это самый безопасный вариант! — Дикс мягко берёт меня за плечи. — Нет, он не станет меня убивать. Прошло уже три недели. Если бы он хотел, то давно бы уже от меня избавился. Я никогда не буду на него работать! — Ты не понимаешь, я поклялся своей жизнью, это договор на крови. — Что? — Я поражённо отступаю назад, руки Давиллера падают с моих плеч. — Это мой единственный шанс уберечь тебя, спасти твою жизнь! — Спасти?! Ты подталкиваешь меня к убийствам! Думаешь, я буду работать в министерстве и перебирать бумажки? Нет, мне придётся собственными руками устранять людей, неугодных Роузу. Я этого не вынесу! Я должна спасать людей, а не убивать их. Неужели ты не понимаешь? — На глаза наворачиваются слёзы. — Пожалуйста, пойми меня, это твоё единственный шанс пережить ситуацию с выборами без последствий. — Без последствий? Ты себя слышишь вообще? Для тебя вынужденное убийство — это недостаточное последствие?! — Ты не знаешь, какая там будет работа, просто себя накручиваешь. — Дикс отвёл взгляд, сжимая пальцами переносицу. — Как раз-таки я это знаю! Де Ренью уже рассказал, что меня ждёт. Это ты согласился на сделку, не понимая её значения. — Я вытираю слёзы обеими руками и чувствую, как к горлу подступает удушье. Стены ресторана давят на меня со всех сторон, мир стремительно рассыпается на части. — Как ты мог так поступить? Как ты мог обречь меня на такое будущее?! — Дрожащий голос превращается в приглушённый крик. — Зато ты будешь жива! Неужели ты не понимаешь?! — Подожди… — Я закрываю лицо ладонями. — Как давно ты это сделал? — В глазах Дикса вижу тревогу, кажется, моя догадка верна. — Что это были за разговоры на колесе обозрения? «Мы будем любить друг друга, даже если кто-то из нас совершит нечто плохое…» Боже, какая же я дура! — Поражённо поднимаю глаза на Давиллера, его лицо стремительно бледнеет. — Ты подписал мне приговор ещё до того, как сделал предложение? — Вика, пожалуйста… — До или после?! — Слёзы капают на красивое платье, стекая с лица неровными струйками. — Я боялся, что ты совершишь нечто такое, что лорды не смогут простить, я не смог бы удержать тебя от срыва выборов, я решил подстраховаться. — Дикс протягивает ко мне руки, но я отступаю назад. — И ты как ни в чём не бывало предложил мне стать твоей женой? Почему ты говоришь это сейчас, а не тогда? Думал, что тогда я не соглашусь? Ты обманул меня, лишил выбора! Господи, Дикс, ты мой самый близкий человек на свете. Ты предал меня! Думаешь, что спас? Ошибаешься! Я почти справилась, я нашла выход, но теперь мне придётся толпами убивать людей, чтобы действие договора не было нарушено. — Обхватываю себя руками. Я отдала душу, чтобы не утонуть в крови, а ты сам сбросил меня в бездну. Я лишилась души зря, отдала самое дорогое, что у меня было… — Прости, я умоляю тебя, прости меня! Я просто пытался тебя уберечь… Я не хотел говорить тебе до Солнцестояния, чтобы ты не нервничала перед важным днём, но я больше не могу тебе врать, смотреть в твои счастливые глаза. Да, я знаю, как сильно ты не хотела работать на Тиррассей, да, я лишил тебя выбора, но ещё есть шанс. Ты можешь не согласиться работать на Роуза. — Тогда ты умрёшь. — Слёзы заканчиваются и голос звучит как-то хрипло. Мне не верится, что Дикс может такое предлагать. — Это моя ошибка, решать только тебе. Ты знаешь, как действуют клятвы на крови. Ты можешь сказать лордам, что не согласна. — В глазах Давиллера слишком много раскаянья, это сбивает с мысли. Я вижу, что он правда готов отдать свою жизнь ради искупления вины, но он поступил со мной хуже, чем все лорды вместе взятые. Вытираю руками мокрые щёки, они чёрные из-за размазавшейся туши. Делаю глубокий вдох и медленный выдох. Куда же катится моя жизнь? У меня не осталось ни души, ни свободы. Делаю несколько шагов к Диксу. Он жадно ловит глазами каждое моё движение. Теперь моя очередь выносить приговор. Обхватываю дрожащими ладонями его лицо и придвигаю губы ближе к уху. — Конечно же я тебя не убью. Я бы никогда не смогла этого сделать, — шепчу я. Чувствую, как Дикс облегчённо выдыхает мне в волосы. На мгновенье зажмуриваю глаза. — Но не думай, что я когда-нибудь смогу тебя простить. Я отдала душу за твоё спасение, а ты меня предал. Как же сильно мне хочется это сказать. Но нет, это мой секрет, и я буду держать его до конца. Давиллер сразу же меняется в лице, его взгляд становится растерянным, парень поджимает губы. — Держи. — Я снимаю с руки кольцо и кладу его на один из столиков. — Я не могу строить семью с человеком, который принимает решения за меня, который превращает меня в убийцу. Крепко сжимаю челюсти, чтобы вновь не разрыдаться. Чувствую себя грёбанной истеричкой, моя эмоциональность не играет мне на руку. Я давно столько не плакала, как за последнее время. Это о многом говорит. Начинаю двигаться к выходу из зала. — Вика, пожалуйста. — Дикс быстро меня останавливает и хватает за руку. — Пожалуйста, прости меня. Мне очень жаль, что сделку отменить нельзя, я понимаю, это только моя ошибка. Но я люблю тебя! Я просто хочу тебя спасти. В тот день, когда ты вступишь в министерство Тиррассея, твоя жизнь будет защищена. — Спасибо, Дикс, — говорю совсем тихо, насмешливо улыбаясь. — Но для меня это не жизнь. Когда я убью невинного человека, часть меня умрёт. Это тебе не преступники, которых мы ловим на работе. Там есть дети и старики, беззащитные люди. Это слишком большая разница. Молча отворачиваюсь, оставляя Давиллера ошеломлённо стоять на месте. — А, ещё кое-что. — Оборачиваюсь через плечо. — Николас Де Ренью знал о твоей сделке? — Нет, только мой дядя и лорд Роуз. Неопределённо киваю и выхожу из зала. Быстро покидаю ресторан, подхватив со стула сумочку. Я не прощаюсь, потому что понимаю, если скажу ещё хоть слово, начнётся истерика. Пусть Дикс сам объясняется с гостями. Вечерний Ирридий встречает меня прохладным ветерком. Тёмное небо подсвечено уличными огнями, в столице жизнь кипит в независимости от времени суток. Здесь, рядом с рестораном, расположилась небольшая ярмарка. Множество маленьких деревянных домиков предлагают разные товары ручной работы. Я движусь между этих лавок и стараюсь найти человека, готового перенести меня домой, в центре хорошо развит подобный бизнес. — Девушка, купите веночек на Солнцестояние, — раздаётся чей-то голос сбоку. Воображение сразу же рисует лавку с похоронными венками для тех, кто не переживёт завтрашний день. Оборачиваюсь к торговцу. — Прекраснейший веночек, подойдёт на любую голову. В нём собраны самые прекрасные полевые цветы. Разумеется, магически зачарован. Эти травы не завянут даже в самый жаркий день. А ещё. — Пожилой торговец хитро мне подмигивает. — Говорят, что, если надеть такой веночек перед оглашением участников, он принесёт удачу и ваше имя не прозвучит. Я крепче стискиваю зубы, отрицательно мотаю головой и стараюсь как можно скорее покинуть ярмарку. С разных сторон мне предлагают белые холщовые платья на день Солнцестояния и яркие зачарованные ленты. Завтра женщины по всему Адриэлу будут водить хороводы, радуясь тому, что их семьи не попали в списки отобранных. Всю ночь они будут прыгать через костёр и приносить дары языческому богу Хорсу. Наконец, нахожу человека, переправляющего немагическое население в другие точки Адриэла, он соглашается перенести меня в технический мир. К счастью, я захватила с собой ирридийские деньги. Дальше моя реальность покрывается туманом. Я понимаю, что моя стрессоустойчивость весьма избирательна. Я вполне могу вынести различные потрясения на работе, расследовать дела об убийствах сутками напролёт и погружаться в ужасающие подробности магических происшествий. Теперь же, когда ситуация касается моей личной жизни, хрупкое равновесие рушится. Демон меня обманул. Он не мог не знать, что Дикс подписал договор. Такие клятвы никогда не ускользают от тёмных сил. Вольфрам не остановил меня, когда я отдавала душу за то, что не смогу получить, ему были нужны лишь проценты от Де Ренью. Получается, что сам лорд не участвовал в этом обмане. Впрочем, это никак не оправдывает всё совершенное Николасом. Два часа сливаются в единый поток времени. Поднимаюсь в квартиру Давиллера и начинаю хаотично собирать свои вещи, пока он не вернулся. Мне хочется отгородиться от мира, остаться одной и больше никогда не иметь ничего общего с человеком, который меня предал. Я отдала душу. Чтобы спасти ему жизнь, чтобы завтра его не выбрали. Он отплатил мне тем, что через два дня я буду стоять на эшафоте в роли палаче. Не нахожу ни одного чемодана и начинаю запихивать свои вещи в огромные синие сумки из «Икеи». Удивительно, но всё моё имущество уместилось в четырёх брезентовых пакетах. Я так часто перемещаюсь между двумя квартирами, что оставляю большую часть одежды у себя дома, принося её в квартиру Дикса по необходимости. Сборы проходят быстро, мне хочется покинуть это место как можно скорее. Плохо запоминаю, как тащу огромные сумки, держа в каждой руке по две штуки. Бары Китай-Города заманчиво мигают неоновыми вывесками. У входов стоят люди и громко смеются. Дым от их сигарет смешивается в воздухе. Я стараюсь сосредоточиться на внешней обстановке, а не на своих чувствах. Спустя десять минут я захожу в свою собственную квартиру и ставлю тяжёлые сумки в прихожей. Как только за мной захлопывается входная дверь, меня прорывает. Я сажусь на пол прямо под дверью, и слёзы, так долго ждущие своего часа, выходят наружу. Грудь невыносимо стягивает болью. Душа разрывается на части. Что? Душа? Громкий истерический смех вырывается из горла. У меня нет души, больше нет. Не осталось ничего, я сама отдаю всё, что мне так дорого… Только я во всём виновата. Обхватываю себя руками, уже не пытаясь сдерживать слёзы. Это бесполезно. Почему он так поступил? Знал ведь, что я этого не прощу. Дурацкое оправдание о спасении жизни едва ли сработало. Дикс Давиллер — племянник лорда, он займёт место в совете, когда придёт время, он будет с ними, а я окажусь по другую сторону баррикад. Ударяю кулаком по двери. Я же люблю его. Господи, как же сильно я его люблю. Мы вместе с самого детства, всегда стоим плечом к плечу, поддерживаем друг друга несмотря ни на что. А что, если Де Ренью прав? Есть множество чувств, которые легко спутать с любовью. В голове кружится множество слов, но одно из них выступает особенно чётко. Привязанность. Что если всё это время я принимала её за любовь? Но ведь так не бывает, я испытываю к этому человеку такие чертовски сильные чувства. Это не похоже на подмену понятий. От этих мыслей не становится легче. Суть остаётся прежней. Мой парень, мой любимый человек, отдал меня лордам, заключив магический договор на крови, чтобы я не могла отказаться. Дикс понимал, что я его не убью, но кажется он не ожидал, что я смогу его бросить. Я тоже не ожидала… Все эти бесконечные клятвы в любви и верности, все эти слова оказались пустыми. Мы оба предали наши чувства. Но это ли сейчас самое главное? Я всё отчётливее начинаю понимать, что любовь — далеко не самое важное в жизни. Господи, да где я и где любовь? Я даже не замечала, что мой парень собирается сделать мне предложение! Возможно, я недостаточно вкладывалась в эти отношения, недостаточно его любила… Но какая к чёрту разница? Ну серьёзно, послезавтра я пойду и убью невинную семью, либо откажусь и умру сама. Кажется, сейчас это чуточку важнее. Самую малость значительнее, чем расставание с парнем. Я буду служить лордам, буду выполнять все их прихоти, а когда проснётся магия, стану одним из сильнейших участников надвигающейся войны. Меня заставят атаковать Ирридий, нападать на людей, которые мне дороги. И всё это обеспечил Дикс Давиллер. Чувства быстро сменяются внутри меня, переплетаясь, завязываясь крепкими узлами. Появляется нечто новое. Ненависть. Да, я его ненавижу. Он швырнул меня лордам, не оставляя никакого выбора, обрёк на самое ужасное будущее! Я встаю на ноги, жар разливается по всему телу, придавая энергии. Я мечтаю о том, чтобы сейчас проснулась магия, чтобы я обрушила её на лордов и уничтожила жестокие законы раз и навсегда, чтобы Солнцестояние означало лишь перемену в длительности дня и ночи. Пытаюсь прочувствовать эту энергию, пустить по венам, прогнать через кончики пальцев и выпустить на свет. Чувствую лёгкое покалывание в руках, но больше ничего не происходит. От горькой досады я ещё раз с силой ударяю ладонью по двери. Понимая, что всё равно не смогу заснуть, начинаю разбирать вещи. Во мне бурлит адреналин. Обычно слёзы отнимают энергию, но зародившаяся в груди ненависть восполняет её в полном объёме. Раскладываю вещи по полкам, распределяя их по шкафам трёхкомнатной квартиры. Я редко захожу в мамину спальню, сама же её хозяйка и вовсе сюда не заглядывает в последнее время. Небольшая гостиная выглядит слишком мрачной посреди ночи, даже со включённым светом она кажется мне лишённой жизни. Спустя некоторое время я расправляюсь с остатком вещей и смотрю на часы. Полночь. Усталость так и не приходит ко мне, сна не намечается. Я понимаю, что завтра важный день. Мне надо прибыть в центр к восьми утра, чтобы присутствовать на отборе, это обязанность старших агентов. Мы должны выступить, как символ силы и контроля над правопорядком. Подхожу к двери из квартиры и опускаю ладонь на ручку. Куда мне пойти? В голове появляется образ клуба, подобных заведений полно на соседних улицах. Хочется выпить, отпустить ситуацию, забыть о том, что меня ждёт. Просто раствориться. Здравый смысл откликается где-то внутри головы. Я же не пью. Ни разу не была в клубе. Зачем это мне? Заглушать проблемы алкоголем — не выход, это очевидно. Как же я устала жить по правилам, втискиваться в жёсткие рамки, подходить под чьи-то стандарты. Я устала от этого! Наверное, слишком сильно. С силой дёргаю ручку и исчезаю на тёмной лестничной клетке. Кто-то опять выкрутил лампочку…***
Мирабелла Де Ренью натягивает шёлковый розовый халат, купленный на прошлой неделе. В нескольких местах он прилипает к влажному телу. Девушка проводит рукой по запотевшему зеркалу ванной. Всматривается в своё отражение. Пристально оглядывает каждый участок кожи на лице, отодвигая мокрые волосы, спадающие на лоб. Главная серия показов одежды окончена, но расслабляться нельзя. Де Ренью специально просыпается раньше остальных, чтобы успеть провести все бьюти-процедуры. Мирабелла выходит в просторную комнату, выполненную в нежно-розовых тонах. Ветер из приоткрытого окна колышет лёгкий балдахин на роскошной кровати. Де Ренью подходит к весам, стоящим в углу комнаты, делает тяжёлый выдох и встаёт на гладкую поверхность. Увиденная цифра «пятьдесят четыре» заставляет модель закусить губу. Все кругом говорят, что для роста сто семьдесят восемь этого более, чем достаточно. Что ж, значит они далеки от модельного бизнеса. И, безусловно, далеки от идеала. Девушка отходит от весов и распахивает халат, протягивает под ним тонкую измерительную ленту, фиксируя её на талии. Смотреть не хочется, Мирабелла закрывает глаза и подносит к ним ленту, зажав отметку большим пальцем. Надо это сделать. Взгляду девушки открывается цифра «пятьдесят девять». Мирабелла откидывает ленту и туго затягивает пояс халата. Недостаточно. Всегда недостаточно. Ей хочется иметь в портфолио её любимые цифры, пятёрки. Нужно дойти до отметки пятьдесят килограмм, плевать, что там говорит семейный диетолог. Талия должна быть пятьдесят пять сантиметров, это помогло бы выделиться перед соперницами, коих целое море. Многие из них стройнее и выше. Мирабеллу тревожит мысль, что с талией уже ничего не сделаешь. В теле ни капли жира, терять мышцы не хочется. Девушка уже достигла крайней точки, генетика не позволит сделать талию уже ни одними упражнениями. Есть, конечно, запасной вариант, но отец вряд ли разрешит ей удалить нижние рёбра. Многие знакомые Мирабеллы так делали, теперь они выглядят потрясающе. Всегда есть, к чему стремиться. Даже если сейчас девушка на вершине, подрастает новое поколение моделей, нельзя угадать, как сложится её карьера, если не предпринять решительных действий. Закончив утренние процедуры, Мирабелла спускается по лестнице в гостиную и проходит дальше, в столовую. — Доброе утро, леди Де Ренью, — говорит лакей. Она никогда не утруждается запоминать имена прислуги. Мирабелла лишь кивает, присаживаясь за стол. Перед ней ставят тарелку с поджаристыми тостами, намазанными абрикосовым джемом. — Ты нормальный вообще? Я не ем углеводы! — Мирабелла раздражённо смотрит на лакея. — Неужели это так сложно запомнить? — Простите, ваш отец утвердил меню на неделю и указал, чтобы сегодня подали тосты. — Мужчина слегка склоняет голову. — Да мне плевать, что он там указал. Просто подайте мне творог и не мельтешите перед глазами! — Будет сделано. Спустя пару минут перед девушкой оказывается тарелка с белым густым творогом. Зубы Мирабеллы инстинктивно сжимаются. Тяжело вздохнув, девушка кладёт первую ложку в рот. Какая же это гадость! — Из гостиной слышно, как у тебя кальций скрипит на зубах. — В столовую заходит Виолетта, принося с собой чашку крепкого кофе. От неё вкусно пахнет дорогим парфюмом и сигаретами. — А ты воняешь, как пепельница! И ничего, я же молчу, — приукрашивает Мирабелла и закатывает глаза, зачерпывая новую ложку безвкусного творога. Виолетта отодвигает стул и плавно присаживается за большой стол, прямо напротив сестры. На её лице, как всегда, застывает холодная маска, скрывающая любые эмоции. — Шесть утра. Скоро поедем, — спокойно говорит Виолетта, отпивая кофе. — Сделаешь ставку? — Отвали. Если тебя это забавляет, можешь выступить там вместо меня. — Мирабелла отодвигает от себя тарелку, не в силах проглотить больше трёх ложек этой противной белой массы. — Я бы выступила, мне не сложно. Надо же защищать младшую сестрёнку. — В глазах Виолетты сверкает насмешка, но голос остаётся таким же ровным. То, что Виолетта старше на пару минут всегда является дурацким, но весомым аргументом, так принято в знатных семьях. — Ну так защити, сделай милость! — Мирабелла откидывается на спинку стула, всплёскивая руками. — Не могу. Ты у нас любимая дочурка, тебе достаются ценные поручения, привыкай. — Спина Виолетты идеально ровная, она напоминает каменную статую. Мирабелла фыркает, скрещивая руки на груди. Её раздражает белый комбинезон сестры, лёгкая ткань штанин слегка развевается от ветра, проникающего в столовую с террасы. — Это сложно, понимаешь? — Мирабелла прерывает затянувшееся молчание. — Я должна буду оглашать смертные приговоры для людей Ирридия, именно я подтолкну их к могиле. — Это просто смерть. — Виолетта пожимает плечами. — Люди умирают каждый день. Научись не принимать это так близко к сердцу. Ты пока не знаешь, чьи имена будут в списке. Осталось ещё три часа, не грузись раньше времени. — Я думаю, это будет она. Её не могут не выбрать. — Вероятно. Срыв выборов — отличный повод развлечься на дне Солнцестояния. Сама виновата. — Ви, почему это делаем мы? — Голос Мирабеллы редко звучит настолько искренне. — Где другие наши сёстры? Почему это мы должны решать все проблемы?! — Ты же знаешь, родители не хотят класть все яйца в одну корзину. Если с нами что-то случится… — Но это же ужасно! — Мирабелла вновь всплёскивает руками и поджимает губы. — Из-за того, что мы родились на несколько минут раньше, нам приходится торчать здесь, пока сёстры прохлаждаются непонятно где. Я даже их никогда не видела, Ви. Мама к нам ни разу не приехала! Зачем это всё? Из-за одной девчонки? — Девушка отводит взгляд на террасу за столовой, залитую солнцем. — Знаешь, если её выберут сегодня, я буду только рада! Пусть она поскорее сдохнет и всё это закончится. — Ты не будешь рада, — спокойно возражает Виолетта. — Я тебя слишком хорошо знаю… Повисшее молчание нарушает Николас, незаметно вошедший в столовую. — Доброе утро, девочки. — Мирабелла понимает, что сейчас он скажет что-то плохое, а это лишь вступление для отвода глаз. — Очень доброе, скоро полетят головы. — Виолетта встаёт из-за стола. — Я положила финансовый отчёт тебе на стол. Посмотри. — Сэкономить опять не получилось? — спрашивает Николас. — Нет, слишком большие расходы на праздники. Люди в Уайтхолле гуляют на широкую ногу. — Этого не избежать, нам нужно расположение народа. — Николас с гордостью смотрит на старшую дочь. — Спасибо, никто бы не распорядился финансами лучше тебя. Виолетта сдержанно кивает. — Отец, что насчёт места в совете? Мы так и не поговорили. — Дорогая, давай позже. Мне надо поговорить с твоей сестрой. У нас ещё много времени, выборы в совет пройдут ещё не скоро. — Времени много, но твой выбор уже сделан, да? — Виолетта холодно усмехается. — Пойду найду мальчиков. Девушка выходит через террасу и движется к теннисному корту. — Пап, вот чего она всё время бесится? — спрашивает Мирабелла, когда Николас присаживается за стол. — Ты же понимаешь, от одного дома можно отправить только двух кандидатов в совет. — Какое совпадение, у тебя как раз именно две дочери, — усмехается Мирабелла. — Милая, возможно, твоя мама приедет до выборов в совет. Ещё очень много времени осталось, я не могу ничего обещать. Если она вернётся с твоими сёстрами, вас будет уже четверо. Скорее всего, одного кандидата выберет мама, а одного я. Мирабелла прекрасно понимает, что сестра заслуживает это место. Она невероятно умная, изучает политику и финансы, она бы стала достойным членом совета лордов. Только вот Мирабелла никогда не уступит старшей сестре. Ни в чём. И к счастью, у неё есть одно преимущество. — Папочка, пожалуйста, ты же понимаешь, что для меня это очень важно! Если я попаду в совет, это даст мне необходимое влияние. Я смогу построить карьеру общественного деятеля, может, я открою своё модельное агентство или снимусь в фильме. Лорды же регулируют общественную жизнь, я буду отвечать за культуру. Пожалуйста! Мирабелла подходит к отцу и обнимает за шею. — Я подумаю, Мира, — улыбается Николас, вырываясь из объятий дочери. — Но я считаю, что у тебя больше шансов, только не говори сестре. — Лорд хитро подмигивает. Мирабелла довольно улыбается. — Спасибо, папочка, я тебя не подведу! Честно-честно! Ладно, я побегу собираться, мне там венок привезли. — Девушка быстро шагает к лестнице. Мирабелла чувствует себя победительницей. Это всегда работает. Она — любимая дочь Николаса Де Ренью. Не Виолетта, а именно она. Отец сделает ради Мирабеллы всё что угодно, и она это знает, умело этим пользуясь. У сестры уже заготовлена политическая программа, для неё место в совете лордов — главная жизненная цель. Для Мирабеллы — лишь развлечение, но девушке хочется забрать себе это место, завладеть им просто потому, что она на это способна. Николас всегда любил младшую дочь сильнее. Холодная и отстранённая Виолетта предпочитала зарываться в книгах, в то время как Мирабелла открыто выражала свою любовь к отцу, была его маленькой принцессой. Да, Николас отдаст ей это место. Ведь Брайс не интересуется политикой, а Ричард не интересуется вообще ничем кроме приставки. Пусть вторую возможность кинут безликим сёстрам, которых никто даже никогда не видел. Не страшно. Мирабелла знает свою старшую сестру достаточно хорошо, чтобы быть абсолютно уверенной в исходе вопроса. Виолетта никогда ничего не попросит у отца. И в этом её главная слабость. Только спустя пару секунд Николас понимает, что так и не поговорил с дочерью, она попросту его заболтала. Он должен был сказать ей, как вести себя на церемонии отбора, но Мирабелла явно не собиралась это слушать. Николас решает не беспокоить дочь лишний раз, у неё и так большой стресс. Он прочитает Мире инструкции уже на месте. Ничего страшного, главное, чтобы она была счастлива. Остальное не так уж и важно.***
Удар. Ещё один. И ещё. Впечатываю кулаки в боксёрскую грушу. Толстые перчатки оберегают руки, усиливая каждый удар. Я вкладываю в них всю свою боль, всё отчаянье, злость, обиду и ненависть. Выпускаю энергию наружу, выливаю её здесь, в родном спортивном зале центра. В шесть утра здесь нет ни единой души, и я могу спокойно отработать приёмы. Я рада, что здравый смысл взял вверх, что я не пошла напиваться в компании незнакомых парней из клуба. Я всегда стараюсь мыслить рационально, это получается у меня даже в таком разбитом состоянии. Уж лучше я справлюсь с эмоциями здесь, в стенах, ставших для меня настоящим домом. — Эй, есть тут кто? — В спортивный зал просовывается голова Бена. Он замечает меня. — Ну привет. Не ожидал здесь кого-то увидеть, а тебя уж вообще в последнюю очередь. Разве ты не должна нежиться в кроватке со своим будущим мужем? — Он больше не носит такой статус. — Я скидываю перчатки и сажусь на скамейку у стены. Бен присоединяется ко мне, устраиваясь рядом. — Кажется, я что-то пропустил. Зря я не пошёл к вам на вечеринку. Всё это дурацкое дежурство, вот только закончил проверять работы, смотрю, а в зале свет горит. — Бен переводит усталый взгляд на меня. — Так что случилось? — Неважно. Он облажался. — Ну, все мы совершаем ошибки. Может всё ещё наладится. — Не все ошибки можно простить. — Опираюсь руками на скамейку, наклоняясь вперёд. Бен понимает, что мне не хочется об этом говорить, поэтому не задаёт лишних вопросов. — Кстати об ошибках. Я так и не извинился за то, что накричал на тебя тогда. Я тебя ни в чём не виню, понимаю, что убить человека не просто. Ты привыкла расследовать преступления, а не стрелять на поражение. Рано или поздно это придётся сделать, надо перебороть себя. — Я знаю, — тихо выдыхаю я. — В следующий раз я справлюсь, обещаю. Я больше не подвергну никого опасности. — Я в этом не сомневаюсь. Ты очень сильная, у всех бывают промахи, это нормально. Я был первым агентом долгое время, знаю, какая это ответственность. Специально попросил перевести меня на пятую позицию, я уже устал. Знаешь, это круто конечно, стрелять из пушек и читать секретные материалы, но оставляет след. Каждое убийство, каждый раз, когда ты переступаешь через себя. Я был на твоём месте, помню свой первый выстрел, помню свои мысли в тот момент. Я себя ненавидел. Ты не должна так думать, это не простые люди, а лишь подонки, которые убивают без всякого сожаления. Ты защищаешь себя и своих близких, в этом нет ничего плохого. — Спасибо, что рассказал. — Я кладу руку Бену на плечо. — Я всё понимаю. Ты просто переживал за Кэт, сильнее чем за остальных. Бен удивлённо смотрит на меня. — Да, я видела вас в отеле, точнее слышала. Не переживай, я никому не расскажу. — Я сам не заметил, как всё закрутилось, если честно. Она такая потрясающая. Эти чувства меня окрыляют, но в то же время я постоянно беспокоюсь. Когда Кэтрин на миссиях, я не могу её защитить. — Не бойся, я за ней пригляжу, — подмигиваю я. Все мои движения очень вымученные и медленные. Надо было выспаться, а не боксировать всю ночь. Бен встаёт со скамейки, поднимая меня за собой. — Надо быть готовыми к перемещению через два часа, — напоминает парень. — Да, я знаю, успею собраться. Мне только в душ сходить. — Послушай меня внимательно. — Бен берёт меня за плечи так неожиданно, что я вздрагиваю. — Конечно, агентов ещё ни разу не отбирали для жертвенной ночи, но ты здорово накосячила. Не уверен, что у нас ещё будет время поговорить, поэтому скажу сейчас. Я не знаю, что происходит в доме, никто не знает. Там собирают разных людей, в том числе и первоклассных убийц, а может и сильных волшебников. Твоя физическая подготовка — твой козырь, но из ста человек найдутся те, что сильнее. Используй хитрость. Ты умная, находчивая, не забывай об этом. Я поражённо смотрю в глаза Бену. Он слишком внезапно вылил на меню эту информацию, считает, что я стану жертвой сегодняшнего отбора. Я не успеваю что-либо ответить, когда Бен порывисто меня обнимает. Так крепко, словно он прощается. Я обнимаю его в ответ. Возможно, он прав. Возможно, это последний наш разговор. Спустя десять минут по моему лицу стекают прохладные капли воды. Бодрящий душ помогает прийти в себя и собраться с мыслями. Пострадала немножко этой ночью, пора браться за голову. Да, имена агентов никогда не называют при отборе, но всё случается впервые. Я не верю, что меня могут вызвать. Мне кажется, что для Роуза я слишком мелкая фигура на доске. По всему Ирридию найдутся сто гораздо более неугодных лордам людей, к тому же, выберут некоторых простых невинных горожан для отвода подозрений. Удивительно, что кто-то ещё верит, что лорды получает списки имён из-за стены. Бред. Оборачиваюсь в полотенце и открываю шкафчик, вспоминаю, как две недели назад на меня свалились туфли, оставленные здесь после поездки в Индарию. Остаётся надеется, что сегодня не случится никаких неприятных неожиданностей. У меня уже не получается выпрямить волосы. Они пушатся от влажного воздуха душевой и закручиваются в кудри. Как же это сейчас неважно… Быстро сушу голову и завязываю непослушные волосы в тугой низкий пучок. Остаётся надеть приготовленную заранее форму и идти к пункту перемещения для предстоящей игры в русскую рулетку. Я действительно не знаю, чего ожидать. Вчера я настолько погрузилась в личные переживания, что страх перед предстоящими событиями притупился. Спустя час я сижу в комнате, из которой в центре принято совершать трансгрессию. Я прихожу сюда первой и просто смотрю в окно, удивительно, но какое-либо волнение отсутствует. Наверное, мне стоит хоть немножечко переживать за собственную жизнь, но прямо сейчас на сердце спокойно. Кажется, я успела выплеснуть уже все свои эмоции. Впрочем, так даже лучше. Дверь неожиданно распахивается, с громким звуком ударяясь о стену. — Господи, нашлась! Скажи мне, ты совсем ненормальная? — Кэтрин быстро заходит в комнату и хлопает дверью, закрывая её. — Я тебе всю ночь звонила! Дикс звонил! Он ходил к тебе домой ночью, а тебя там не было. В квартире пропали все вещи. Мы не знали, что и думать. Сложно было просто позвонить и сказать, где ты?! Мы думали что-то случилось, хотели искать тебя с помощью магии. Я безумно волновалась! — Так, успокойся. — Встаю с кресла и подхожу к подруге. — Прости, да, я должна была тебе позвонить, но я оставила телефон дома и отправилась в центр. Всё в порядке. — Конечно, нет! — Вижу в глазах Кэтрин неподдельную злость. — Конечно, не в порядке, ты сбежала с собственной вечеринки, просто пропала посреди ночи! Я не знаю, что у вас там случилось, но Дикс просто сам на себя не похож. То он носится из квартиры в квартиру, как сумасшедший, то собирается пойти к магу, чтобы тот разыскал тебя по энергетическому отпечатку, то говорит, что он ужасный человек и себя ненавидит. Дикс! Человек, который всегда шутит, какой он распрекрасный, говорит, что он самый мерзкий человек на свете. Я была в шоке, если честно… Мы с Шоном уговорили его подождать до утра, знали, что, где бы ты ни была, чувство ответственности возьмёт верх, и ты придёшь сюда. Но где ты, чёрт возьми, была? — Здесь, в спортзале. — Я пожимаю плечами. Меня задевают слова Кэтрин о Диксе, он так сильно мучается из-за своего поступка. Но разве он жертва ситуации? Его надо жалеть, бедного мальчика, который бегал ночью по улице? Это просто смешно. — Сумасшедшая, — бормочет Кэт. — Ищем тебя, ищем, а ты тут прячешься. — Девушка тяжело вздыхает. — Слушай, я не знаю, что произошло, но тебе стоит поговорить с Диксом. Он ничего нам не рассказывает, говорит, что очень сильно облажался и свадьба под вопросом. Но это же наш Дикс, что бы он не сделал, я уверена, что ты сможешь его простить. Я не думаю, что это что-то настолько ужасное… — Её не будет. — Что? — Свадьбы, её не будет, Кэт. Я не могу с этим смириться, не могу делать вид, что ничего не произошло. — Я поджимаю губы. Что бы я не чувствовала к Диксу, он встал на сторону своего дяди, он продал меня лордам, показал, что потенциальное место в совете для него важнее. Он прекрасно знал, что это для меня значит, когда заключал договор на крови. Больше всего меня поражает тот факт, что Давиллер сделал ещё до того, как я согласилась стать его женой, он молчал об этом целый месяц. Признался лишь за два дня до того, как в моём графике появился пункт «публичная казнь невиновных». Я не верю, что он хотел меня спасти, за минувшие три недели лорды ни разу со мной не связались, не обсуждали мой проступок. Это не спасение. Он лишь хотел угодить лордам и остаться на плаву, он спасал свою жизнь, а не мою. Это забавно. Я отдала душу за то, чтобы не стать убийцей, чтобы сохранить Диксу жизнь. В итоге, послезавтра меня повезут в Тиррассей, а Давиллер и так ничем не рисковал. Я уверена, его дядя обеспечит Диксу защиту взамен на заключённую сделку. Меня обманул демон, я могу с этим смириться, но меня предал самый близкий человек, и это просто меня убивает. Я словно оказываюсь в ловушке. Если откажусь работать на лордов, умрёт Дикс. Если не откажусь, погибнут десятки, а может и сотни людей, они увидят, что та, кто боролся за их свободу, сама же их и губит. Тогда зародившиеся надежды на смену режима разобьются вдребезги, я уже никогда не смогу склеить осколки. Представляю весы, на одной чаше которых лежит жизнь любимого человека, предавшего меня самым жестоким образом, а на другой чаше покоятся возможности, вера в счастливое будущее, свобода Тиррассея и независимость Ирридия. И всё же, я не могу. Не могу убить Дикса Давиллера. Невидимая сила удерживает меня от вынесения смертного приговора. Нужно думать рационально. Как только мне дадут контракт, подписав который я буду обязана работать на Роуза, Дикс мгновенно умрёт, если я откажусь. Но пока мне в руки не дали злосчастные бумаги, у меня сохраняются остатки свободы. Я могу что-нибудь придумать. Чёрт, да что я придумаю?! Я уже отдала свой единственный козырь, мне больше нечего предложить. Возможно, если я не переживу сегодняшнюю ночь, муки выбора меня отпустят… Нет, я не собираюсь сдаваться, я найду выход, не пролью ни единой капли крови. Я придумаю, как отвертеться от работы в министерстве Тиррассея. Да, лишить жизни Дикса — самый простой вариант, погибнет лишь один человек, сохранятся не только надежды миллионов людей Тиррассея, но и их жизни. Мою грудь сдавливает невыносимой болью, я никогда не решусь на это, что бы Дикс не совершил. Я слишком сильно его люблю, но даже сложно представить, как чертовски сильно я его сейчас ненавижу. Ненавижу за то, что обманул, за то, что предал, за то, что продал лордам, толкнул в кровавую реку, разрушил мою жизнь. Сердце бьётся сильнее, разгоняя по венам горячую кровь. В груди невыносимо щемит от обиды. Это больно, правда больно. Теперь мне кажется, что расшибленные ноги и сломанные рёбра — это просто детский сад. Вот настоящая боль, та, которая сейчас концентрируется в грудной клетке. И самое ужасное, что в этом мире нет ни одного лекарства, способного её унять. Точнее, есть одно, но мне ещё рановато им пользоваться, я буду жить так долго, как смогу. Сотни лет или одни сутки, но я не сдамся добровольно в костлявые пальцы. — Эй, подруга, ты в порядке? — Кэтрин вырывает меня из размышлений. Я возвращаюсь в реальность и понимаю, что обхватываю свою шею обеими руками, словно пытаясь снять с неё невидимую удавку. — Ты меня пугаешь. Что такого он мог сделать? Он тебе изменил, да? Я горько усмехаюсь. Нет, Кэтрин, лучше бы он мне действительно изменил. Секс с другой девушкой ничто по сравнению с тем, во что превратится моя жизнь в самое ближайшее время. Я не успеваю ответить Кэтрин, потому что дверь снова открывается. В комнату заходит Дэвид и все остальные члены нашей пятёрки. Все взгляды сразу же падают на меня. Хоть Лайтвуда и не было с нами вчера вечером, он явно понимает, что случилось нечто неприятное, в его взгляде застывает вопрос. Я слегка мотаю головой, показывая, что не хочу об этом говорить. Дэвид смотрит на меня ещё пару секунд, но не настаивает на разговоре, он всегда хорошо меня понимает. Шон о чём-то тихо переговаривается с Беном, Кэтрин подходит к ним. Я смотрю вбок, на какой-то шкаф и делаю вид, что это зрелище невероятно занимательное. Это не помогает. Я чувствую, как зелёные глаза прожигают меня насквозь. Не надо, Дикс, не усугубляй ситуацию. Ну, конечно, где уж там. — Пожалуйста. — Дикс подходит ко мне и говорит почти шёпотом. — Я умоляю тебя, Вика, давай поговорим. Дай мне пару минут, выслушай. Медленно отвожу взгляд от шкафа и смотрю в лицо Диксу. На мгновенье внутри меня что-то вздрагивает. Я никогда не видела его таким… разбитым. Вечно весёлые глаза словно потухли и выцвели, кожа бледная, как у самых изысканных аристократов. Мне больно на него смотреть, тяжело видеть, как этот человек страдает, по-настоящему мучается. На глазах снова выступают слёзы. Что же ты наделал? Слышу, как ребята тихо переговариваются с Дэвидом. Наверное, рассказывают ему, что произошло вчера. Делаю короткий вдох. Почему я его жалею, почему стараюсь оправдать? Он страдает? Он? Я не должна его жалеть. Это он всё разрушил. Может, хватит спасать всех кроме себя? Губы дрожат, я смотрю наверх, чтобы не проронить ни одной слезы. Нет, я не буду показывать слабость, не буду делиться милосердием. Я назвала Николасу его имя, когда отдавала душу. Его, а не своё. Я уже сделала Диксу самый ценный подарок. Теперь я буду думать о себе, не будет никакого понимания и вхождения в положение. Хватит раскидываться своей добротой, никому она не нужна. Я сконцентрируюсь на главной задаче — спасти свою жизнь, я слишком устала думать о чужих. — Больше не подходи ко мне, — холодно говорю я, тихо, но тот, кому предназначаются эти слова, обязательно услышит. — Бедненький Дикс, все то его жалеют, всю ночь не спал, переживал. — Я вижу, как все надежды Дикса тают на глазах. А про мои надежды кто-нибудь думал хоть раз? — Это ты всё уничтожил, ты продал меня лордам. Есть множество способов подтолкнуть меня к работе на Роуза, но ты выбрал клятву на крови. Ты знал, что это единственное, что сможет меня остановить, знал, что я не смогу тебя убить, ты превратил мою любовь в верёвку и затянул её на моей шее. Надеюсь, лорды смогут дать тебе, то, что, судя по всему, не смогла я. — Я тебя умоляю. Хочешь я встану на колени? — Я была готова поклясться, что впервые в жизни вижу, как у Дикса Давиллера краснеют глаза, его голос пропитан отчаянием. Сердце сжимается. Нет, не в этот раз. — Если до тебя так медленно доходит, поясню: если ты ещё хоть раз ко мне подойдешь, я изменю своё решение, я не подпишу дурацкий контракт и не потружусь купить траурное платье на похороны лучшего агента. — Крепко сжимаю полы чёрного форменного пиджака, чтобы справиться с той бурей чувств, которая разрывает меня изнутри. Знал бы хоть кто-то в этом мире, как сложно мне произносить каждое слово. — Сделай это. — Дикс подходит ещё ближе, смотрит прямо в глаза. Его шёпот становится умоляющим. — Не подписывай его, это моя вина, я заплачу за свою ошибку, это будет справедливо. Я отдала душу за твоё спасение. Не делай этот договор настолько бессмысленным. — Ты даже не представляешь, что ты натворил, — едва слышно говорю я и отхожу от парня, оставляя его в растерянности. — Нам пора отправляться, — громко обращаюсь к остальным присутствующим, чувствующим себя безумно неловко. Хоть они и не слышали наш разговор, по лицу Давиллера всё понятно. — Подходите, я нас перенесу, — глухо отзывается Дэвид. Даже в его взгляде я вижу тоску. Когда мы становимся в маленький круг, до меня доносится шёпот Кэтрин, адресованный Диксу: — Дай ей время, она остынет, всё наладится. Эй, не вешай нос, слышишь? Всё будет хорошо. Сейчас надо собраться. Это правда, надо взять себя в руки. Чтобы не происходило в моей жизни, сейчас есть задачи поважнее. Вспышка магии на мгновение меня ослепляет, заставляя зажмуриться. Когда я открываю глаза, стою посреди огромной поляны, окружённой лесом. На обозримом участке земли стоят столбы, к ним привязаны разноцветные ленты. Повсюду расставлены икебаны с полевыми цветами, ромашки находятся везде, куда падает взгляд. Люди снуют по поляне, расставляя видеокамеры и накладывая на них заклинания для улучшения качества изображения. Гораздо дальше, отделённые прозрачным барьером стоят мужчины и женщины, одетые в лёгкие белые наряды. Хлопковые платья девушек идеально сочетаются с венками на их головах, полевые цветы и здесь находят себе применение. Люди со всего Ирридия собираются, чтобы вживую увидеть, как проходит отбор. Дети водят хороводы и играются с лентами, они не понимают значения происходящих событий. Я вижу красный шатёр, под ним стоят лорды, точнее, некоторые из них. Из двадцати пяти лордов трёх категорий, здесь присутствует около десяти. Остальные сейчас находятся в других точках отбора, в других городах и государствах. Замечаю среди присутствующих Николаса Де Ренью и Александра Драгомира, ещё несколько знакомых мне лиц. И тут моё сердце замирает. Ксенон Роуз смотрит прямо на меня. Его короткую белую бороду и светло-серые глаза я могу узнать даже с приличного расстояния. Он одет в красный костюм, отделанный чёрными вставками. Лорд берёт бокал со столика под шатром и поднимает его, не прерывая зрительного контакта. Роуз опустошает стекло и возвращается к беседе с остальными собравшимися. Они смеются и что-то громко обсуждают. Для них это просто очередное развлечение. Я не ожидала здесь его увидеть. Скорее всего отбор в Тиррассее уже закончен из-за разницы во времени с Ирридием. Президент решил и нас почтить своим присутствием. Как любезно с его стороны. Понимаю, что шатёр больше, чем кажется на первый взгляд. Где-то в глубине мелькает лицо Мирабеллы. Или это Виолетта? С такого расстояния не разглядеть. — Мы скоро начнём, прошу вас занять позиции, — говорит один из телевизионщиков. — Скоро будет запущена прямая трансляция по всему Ирридию. К нам подходит один из распорядителей. — Адриэлский центр подготовки агентов. Дэвид Лайтвуд, директор. — Мой опекун пожимает руку распорядителю. Я представляю, как сейчас выглядит наша команда. Дикс, походящий на человека в затяжной депрессии, я, превратившаяся в комок нервов и ребята со скорбными лицами. Только Дэвид сохраняет самообладание и выглядит уверенно. Его русые волосы пропускают солнечный свет, а чёрный костюм придаёт мужчине солидности. — Всё верно, пройдёмте. — Распорядитель отводит нас в сторону. Мы строимся в линию, как нас учили. Пару месяцев назад был инструктаж, посвящённый сегодняшнему дню. Дэвид отходит в другую сторону, к лордам. Николас Де Ренью и президент Роуз встают по центру. Наша пятёрка и остальные лорды оказываются по бокам. Становимся по старшинству, на чёрные пиджаки прикреплены металлические значки с нашими номерами. Во главе линии стоит Давиллер, первый агент центра. За ним строимся я, Кэтрин, Шон и Бен. Наши спины идеальны ровные, мы смотрим строго перед собой, по протоколу. В чёрных костюмах и армейских ботинках достаточно жарко, но это никого не волнует. Держу руки по швам и пытаюсь не думать о том, что наши с Диксом плечи соприкасаются. Камеры выдвигают вперёд, люди за барьером занимают места для лучшего обзора. На поляне оказывается больше народу, чем я думала. Слева стоим мы, по центру Николас и Роуз, справа семь лордов и Дэвид, у них за спинами собрались их дети, будущие продолжатели дела. Жёны остались стоять за камерой вместе с другими высокопоставленными лицами из знатных домов. Королевская семья проигнорировала данное событие, показывая негативное отношение к происходящему. Позади лордов стоит около тридцати человек, я вижу там Мирабеллу и Виолетту, Брайса и Ричарда, детей дома Луны. Узнаю братьев Голдманов, воспитанников Роуза, которые учатся вместе с Диксом в академии магии. Рядом с ними стоит шестилетний внук президента и его четырехлетняя внучка, их родители давно погибли. Я вижу там сорокалетних мужчин, готовых вот-вот сменить своих родителей и маленьких детей, уставших стоять на жаре. Все они облачены в парадные костюмы и лёгкие белые платья. Как и у людей за барьером, у женщин на головах красуются венки, зачарованные магией. — Добро пожаловать на праздник Солнцестояния, посвящённый сотой годовщине смерти Адриэля, — раздаётся голос Николаса Де Ренью. Игра начинается. Только сейчас я понимаю, как мне страшно. Я десятки раз стояла перед лицом смерти, на меня направляли оружие и боевые заклинания, нападали и пытались убить, но всё это происходило быстро, в моменте, я не успевала осознать это. Сейчас же у меня было целых десять минут на то, чтобы почувствовать, как смерть витает в воздухе. Чувствую, что Дикс пытается незаметно взять меня за руку в знак поддержки, но я слегка отвожу её за спину, не поворачивая головы. Обоим страшно, но этот путь нам суждено пройти не вместе. — В этот день нам выпадает шанс искупить свои грехи, — продолжает Николас. Он снова говорит, как истинный политик, заставляя поверить, что сейчас действительно происходит нечто хорошее. И люди слепо верят. — Сто лет назад тёмный волшебник Адриэль захватил власть на наших землях, принеся с собой хаос и смерть. Мы не смогли выполнить свой святой долг и остановить его. Сильнейшие маги проявили слабость и не защитили свой народ. В назидание, сильнейшие короли воздвигли стену, окружив ею нашу территорию, дабы угроза не распространилась. Мы оказались отрезаны от остального мира, брошены на произвол судьбы, но наши доблестные лорды не испугались перемен и стали лицом закона. Люди, правящие за стеной, наделили нас властью, превосходящей королей, и позволили заново построить разрушенный мир. Однако, у всего есть цена. Чтобы отплатить за слабость нашего рода, побоявшегося защищать родные земли, мы приносим жертву милостивым богам. Как завещали сильнейшие, каждое Солнцестояние отбирается сто душ в каждом государстве, они становятся теми, кто искупят наши грехи. Властители за стеной видят нашу жертву, однажды, они позволят нам вернуть целостность мира, поймут, что мы уже достаточно заплатили за проявленную слабость. — Николас делает небольшую паузу и смотрит в камеру. — Всегда есть место для надежды. Мы верим, что сможем возвратить прежний мир, поэтому даруем каждому выбранному человеку шанс на спасение. Им предстоит непростая борьба, такая же, как и сто лет назад. В этот раз они не должны показать своего страха, должны защитить честь родной страны. Те, кто достоин искупления и может стать символом очищения, продолжат жить в Адриэле, на земле, которая помнит позор наших предшественников. Люди за барьером начинают громко аплодировать в поддержку традиций, звук раздаётся приглушённо из-за магии, окружающей нашу поляну. К Николасу подходит распорядитель и протягивает ему свиток. — И пусть будут отобраны достойнейшие люди, способные отстоять наше право на второй шанс, — вставляет своё слово Ксенон Роуз, пока Де Ренью снимает защитное заклинание с пергамента. — Как видите, ещё никто не знает, чьи имена здесь написаны. Лорды имеют право связываться с внешним миром в случае крайней необходимости и получать списки героев, которые принесут себя в жертву великой цели. Сегодня, в четвёртое Солнцестояние после создания нашего нового мира, мы славим отобранных. За то время, как сменилось четыре сезонных цикла в Адриэле, прошло сто лет и семнадцать лет в близком нам Техническом мире, который мы обязались оберегать. Я чувствую, как мозг опять начинает закипать. В Адриэле четыре времени года сменяются, как и в моём мире, но полный оборот называется сезонным циклом, а в нём может умещаться несколько лет, так как время нелинейно. Здесь один год не равен нашему, это не конкретная величина. Всё дело в ощущении. Жители Адриэла проводят больше дней за один сезонный цикл, в отличие от нашего летоисчисления, оно не одинаково. По сути, в Адриэле прошло семнадцать лет за их четыре цикла. Люди, родившиеся в день смерти волшебника, выглядят, как подростки, они не становятся невероятно мудрее, но приобретают больше опыта, так как ощущают, что проживают в мире уже больше времени. Их психология соответствует биологическому возрасту. Я вообще не понимаю, зачем надо так заморачиваться. Волшебникам, живущим в Техническом мире ещё сложнее, ведь они чувствует Адриэлское время, но один год гораздо протяжённее, время не растягивается, остаётся только ощущение быстротечности бытия. Лично я всегда ломаю голову над этой системой. — Итак, наступает время узнать имена людей, отобранных мудрейшими королями за стеной, — продолжает Николас. — Как известно, в каждом государстве отбирается сто человек, они разбиваются на группы по пятьдесят, чтобы получить больше шансов на спасение и искупление. Я хочу, чтобы сегодня список огласила моя дочь, лицо дома Луны, Мирабелла Анастейша Де Ренью. — Николас ищет глазами дочь за спиной у лордов. — Мирабелла, прошу тебя. Девушка пробирается сквозь толпу и выходит в центр, становясь между отцом и Роузом. На ней надето белое хлопковое платье, длинные золотистые волосы рассыпаются по плечам и украшены венком. В отличие от остальных собравшихся, помимо полевых цветов на голове у девушки алеют крупные розы. Мирабелла держит идеальную осанку и улыбаются в камеру, так, словно это лишь ещё один показ мод. Девушка забирает свиток у отца из рук. — Приветствую всех граждан великого Ирридия. Для меня большая честь представить вам людей, которым уготована великая миссия, мы будем славить их до и после падения стены! — Мирабелла разворачивает свиток. Мне кажется, что на секунду в её уверенности появляется брешь. Наверное, тяжело оглашать список людей, большинство из которых не доживут до завтрашнего утра. Как только имя будет произнесено, маги, работающие на лордов, будут перемещаться в дома отобранных и насильно вести их сюда. Их всех соберут позже, за пределами эфира. Никому не нужно видеть людей, впадающих в истерику и умоляющих о пощаде. Пока миллионы сидят у зеркал в ожидании вынесения приговора, они верят, что отобранные люди поведут себя, как герои и с честью отдадут свою жизнь во имя высшей цели. — Итак, начнём. — Мирабелла снова улыбается в камеру. — Найджел Хоппер. Алессандра Фунар. Габриэль Поэзи… Если приглядеться внимательнее, можно заметить, как у модели слегка дрожат руки. Что бы она там не говорила, девушка понимает, что сейчас собственноручно выносит людям смертные приговоры. С каждым произнесённым именем, мои нервы закручиваются во всё более плотный клубок. Замечаю, что непроизвольно прижимаюсь плечом ближе к Диксу. Стараюсь слегка отодвинуться в сторону Кэтрин и прямее держать спину. Вижу, как одна из камер снимает нашу команду. Конечно, надо показать людей, которые служат на благо Адриэлу, всё во имя цели. — И сейчас мы узнаем имена последних пяти людей в нашем списке. — Мирабелла интригующе смотрит в камеру. Для них это всё шоу, я представляю, какие огромные рейтинги у нынешнего эфира. Иногда мне кажется, что отбор — это лишь одна большая коммерческая компания по продаже рекламы и атрибутики Солнцестояния. — Джонатан Миллер. Петра Симеонова. Надья Василе. Николас касается локтя дочери, заставляя её на секунду отвлечься от списка. — Как я вижу, на этот раз у нас есть небольшие новшества. — Николас смотрит прямо в конец свитка. — Ещё никогда в день Солнцестояния не был отобран агент Адриэлского центра. Это большая честь для наших воспитанников, они, как никто иной, могут достойно пройти все испытания и сделать вклад в наше счастливое будущее. Ну вот и всё. Занавес. Стоило ли мне на что-то надеяться? Николас одобрительно смотрит на дочь, ждущую указания на дальнейшие действия. — Виктория Родзионтковская. — Глаза Мирабеллы встречаются с моими. Я была готова увидеть в них злорадство, но вижу лишь тень неподдельного испуга. Конечно, спасибо за внимание, я всегда к вашим услугам. Чувствую, как сильно напрягается рука Дикса, периферическим зрением замечаю, что парень еле удерживает спокойное выражение лица, глядя прямо перед собой. Удивительно, но, когда я слышу своё имя, страх немного отступает. Скорее всего, я боялась именно неизвестности, сейчас же я знаю, чего ожидать. Пытаюсь взять себя в руки. Я лучший агент центра, у меня безупречная физическая подготовка, среди отобранных могут быть дети и старики. Я смогу обогнать их, если испытания потребуют выносливости. Всё будет в порядке. У меня преимущество. — И последнее имя, — снова перебивает Мирабеллу Николас. Пытаюсь контролировать свои лицевые мышцы, чтобы не показать удивления. Я так зациклилась на собственной фамилии в списке, что сбилась со счёта, была уверена, что я последняя. — Как я сказал, этот год исключительный. Сегодня в списке оказались имена сразу двух агентов. Кожа мгновенно покрывается мурашками. Нет! Нет, нет, нет… Как такое возможно?! Кто это будет? Ребята не были ни в чём замешаны, а за спасение Дикса я отдала свою душу. Неужели Николас не сдержал своё обещание? Мне становится плохо. Я могу смириться со своим участием, я уверена в своих силах, но выжить может только один. Всего лишь один человек… Может они говорят не про нас, в центре сотни агентов, не обязательно же выбирать только кого-то из нашей пятёрки, я просто себя накручиваю. Конечно же они назовут кого-то другого. — Последний в нашем списке… — Мирабелла снова выдерживает паузу, её губы едва заметно поджимаются. Я задерживаю дыхание. — Шон Ларсон. Рвано выдыхаю воздух, мне безумно сложно смотреть прямо перед собой, не поворачивая головы. Чувствую, что на глазах выступают дурацкие слёзы. Шон, один из четырёх моих близких друзей, отобран вместе со мной. Ему же всего пятнадцать… Слёзы застилают глаза, по протоколу я не могу их стереть, так как должна держать руки по швам. — Славный отбор! — доносится до меня голос Роуза. — Мы желаем удачи всем, кому уготованы испытания. Этой ночью свершится искупление! — Стоп, снято! — говорит один из телевизионщиков. — Мы вне эфира. Я слегка поворачиваю голову на лордов, они всё так же стоят на местах. — Раз уж двое из отобранных уже здесь, давайте же поддержим их бурными аплодисментами! — говорит Роуз, и все присутствующие создают шум в нашу честь. — Подойдите сюда, дети мои! Я наконец-то смахиваю слёзы и делаю шаг вперёд, оказываясь на одном уровне с Шоном, я вижу, что его лицо побледнело, а глаза стремительно краснеют. Пока мы медленно идём к Роузу, я едва слышно говорю с парнем: — Главное, не паникуй. Мы выберемся оттуда, — говорю я, успокаивая скорее себя. — Выживет только один, — возражает Шон. — Значит мы будем первыми, кто нарушит правила. Мы выберемся вдвоём. Парень не успевает ответить, потому что мы оказываемся в центре, между семьёй Де Ренью и Роузом. С близкого расстояния я замечаю, как тяжело дышит Мирабелла, сохраняя такую же блистательную улыбку, как и у отца. Распорядитель подходит к нам, забирает из рук девушки свиток и подаёт Роузу венок из красных роз, такой же, как у Мирабеллы. Президент пожимает руку Шону, что-то говоря ему о великой чести, слова раздаются отдалённым эхом. — Виктория, давненько не видел вас живьём. Как мне повезло, что вы мелькаете в зеркалах, да ещё и в прямом эфире. — Роуз близко подходит ко мне и говорит тихо, чтобы больше никто не услышал. Президент надевает мне на голову красный венок. — Поприветствуем же ещё одну избранную! — Ксенон повышает голос, обращаясь к толпе. Люди за барьером громко меня поддерживают. На самом деле, они просто рады, что выбор не коснулся их самих. Пока собравшиеся на поляне поздравляют друг друга с кульминацией праздников и отходят в шатёр, чтобы наполнить бокалы, Роуз склоняется над моим ухом, до боли сжимая плечо. — Эти двенадцать процентов стоили мне слишком дорого. Пора отдавать долги.