Теория пустоты

Какое же прекрасное утро, птицы поют, солнышко греет. Хотя, с другой стороны — это очередной, может, чуть отличающийся своей палящей погодой, весенний день. Лето неумолимо приближалось, вместе с ним и жара. Циник, которого выгнали с работы, сказал бы: — Mammamia! Жизнь катится в яму, в солнечную яму! — А почему она солнечная? — спросил бы такой же беспокойный, только не циник. — Потому что я ненавижу солнце. Жизнь всегда жестока со мной, и судьба… — Как совпало, что сегодня мой день тоже не задался, — лицо говорящего накрыла тень, лёгкая музыка продолжила его речь. — Вас тоже уволили? — человек с забинтованным глазом опрокинул очередную стопку. — Нет, я просто чуть не лишился возможности осуществить свою мечту, — жидкость в стакане мыльно отражала лицо. — У вас есть мечта… Давай на «ты»? Им повезло, что они встретились здесь и именно сейчас, когда у обоих сердце было объято грустью и тоской. — Хах, ну давай, — в полупустом баре сидели только они, а нет… И Учитель, он лежал на стуле у барной стойки, зажмурив глаза. Два совершенно разных человека в одном баре, их свела сама судьба. Но она, как я уже говорил, ко мне всегда неоправданно жестока. *** Рыжий локон застрял в расчёске, рука нервно задергалась. А тот, кто стоял ранним утром перед зеркалом, очевидно, устал от этого всего. Это — чудо, радость, утренний завтрак, поход в кафе (в собственное!). Каждое утро Чуя проверял свою кофейню. Это как ритуал, ему на самом деле не требовалось так часто её посещать. Ему, все же, нравилось проведывать коллег, хоть все они и работали на него, он не считал их выше себя в обыденной жизни. Да и зачастую ему приходилось прислушиваться к мнению своих подчиненных. Ему, наверное, было далеко до настоящего лидера. Во всяком случае он сам так считал. Но перед тем, как выйти из квартиры… — Не хочу! — детский голос вновь ворвался как вихрь в ушные воронки. — Глупый! Глупый Ринтаро! — Ну Элис, прошу тебя! — если бы не глубокий голос, любой другой по репликам подумал бы, что слышит диалог двух детей. — Если пойдёшь со мной сегодня в парк, то, обещаю, я куплю тебе того самого мишку! — Плюшевого? — девчонка уставилась на умоляющего Ринтаро. — Да-да! Накахара вздохнул. — Добрый день, Мори, добрый день, Элис. — Чуя, а тебе не жарко будет в шляпе? — милое личико девочки повернулось к запирающему дверь господину. — Нет, малышка Элис. — его жизнь была бы легче без надоедливых соседей. — Для этого их и придумали. Но это с одной стороны. С другой — Чуя уважал Мори, но может, даже испытывал какие-то более сильные чувства. Ему некогда думать об этом, о прошлом. *** На часах 17:00. — А… Ха… В тишине раздавался стук часов, которые отмеряли ударами течение времени. Когда я засыпаю, я отделяюсь от своего тела. Вот сейчас я вижу себя, сопящего на всю квартиру. Я переехал сюда, как только мне исполнилось восемнадцать. Да и ранее я редко жил у родителей. С семьёй я жил, наверное, лет до тринадцати. Конечно, я подольше остался бы на попечении, но меня просто выгнали. Как пса, будто я и не родной. Я стараюсь, я чертовски стараюсь забыть это! Эго, эго, эго… Оно росло вместе со мной, и сейчас тоже растёт. Мне сказали тогда: — Да кем ты себя возомнил? Щенок, ты ничего не знаешь об этой жизни, и ты думаешь, что, понадеявшись только на свой ум, сможешь выжить? Но дело не в том, думал я так или нет, а в том, что меня и не спрашивали. К своему детству я относился критично, просто не мог по-другому. Всегда трачу немного времени на рефлексию. И что же сейчас? Я просыпаюсь в квартире без намёка на собственный дух. Старый вентилятор из последних сил, даже если трясётся, но все равно работает. И я, как ребёнок, глажу руками свое лицо. Влажное лицо от холодного пота. В воскресенье я отдыхаю. Я сплю. *** — Ого, как круто! — зажав лицо с обеих сторон руками, парень уставился на своего друга… Хотя, возможно, пока только товарища. — Нет ничего крутого в том, чтобы отшкрубывать от пола и стен тело бедного рабочего, которого случайно намотало на станок. Дадзай, у тебя с головой всё хорошо? Молодой человек насупился и отвёл взгляд. — Я подумал… Это и в правду не так круто, ужасная смерть. И в ней нет ничего классного, я бы не хотел так же, — он провёл по краю стакана большим пальцем. — А ты как сегодня, Дадзай? Раз уж здесь потягиваешь алкоголь, наверное, случилось что-то, — мужчина в бежевом плаще сделал паузу, — знаменательное? — Да нет, всё как обычно, просто я хотел встретиться с то… с Учителем, — кот замурчал и приластился к забинтованным рукам. Сколько вечеров они уже провели вместе? Дадзай, кот и… — А! Точно! — Дадзай резко вскочил с места. Так резко, что кот спрыгнул с его ног и мужчина, рядом сидящий, встрепенулся. — Я забыл! Забыл спросить твоё имя. Его товарищ рассмеялся. — Одасаку Сакуноске. Я уж думал, ты не спросишь. Парень успокоился и уселся обратно. — Это хорошо, Одасаку, что ты думал об этом, — парень приподнял уголки рта. — Ты, кстати, избавил меня от формальностей. В какой-то степени. *** В моей голове тогда промелькнуло: «Мы же друзья?» *** У Дадзая есть ещё целый вечер, чтобы заводить длинные беседы со своим другом и тайком его разглядывать, как ожившую античную статую. Что бы подумал Одасаку, если бы узнал, о чем думает этот парнишка?