Truly

Джей не уверен прямо сейчас, что то, что он видит, является правдой. В голове у Пака происходит разрыв шаблона, потому что у таких людей, как Хисын, чаще всего не такая просторная и чистая квартира. На кухне недавно вымыта посуда, на столе нет крошек, даже пыли не заметно. — Выглядишь удивленным, — говорит парень, раскладывая продукты из рюкзака по полкам, некоторые отправляя в холодильник. — Ожидал прийти в общагу на краю земли? — Да, — честно, но преувеличенно. Ли выглядит, как человек, не привязанный к чему-либо материальному, будь то квартира, офис или диван светлого оттенка, на который он спокойно перемещается. Кажется, что Хисын должен быть в постоянном движении, а вот внутри ничего постоянного нет. Неужели ошибся? — Не парься, не ты первый, — откидывается на мягкую спинку и выдыхает, закрывая глаза почти на минуту. Молчат они столько же. — Ну, и чего встал, собственно? — А что мне делать? Парень смеётся, а Чонсон чувствует, как напряжение тихо, но испаряется, когда он садится в кресло напротив. Оно жутко удобное, в голове появляется мысль о том, что ему такое нужно, чтобы после бороться за мягкое место с Чонвоном, сдаться и купить второе. — Хён, а кем ты работаешь? — Джей склоняет голову вбок, смотрит пристально, но не так, как это делает Ли. Хисын наблюдает мимолётом, одновременно заглядывая глубже, чем позволено рамками приличия и границами, определяемыми родом их отношений. — Журналистом, — неожиданно, — пишу статьи. График гибкий. Слишком мало. Пак осознаёт, что человек напротив знает его в разы лучше. Хисын именно из тех людей, что слушают больше, нежели говорят, потому знают и замечают то, о чем другие и не планируют задумываться. — И всё? — Хочешь узнать что-то ещё? Я не экстрасенс, Джей, — произносит имя слишком часто, делая акцент на том, что в данный момент они разговаривают друг с другом, только между собой, в пространстве нет ни намёка на третью личность. — Ты знаешь обо мне намного больше, — факт. Хисын усмехается, лениво оглядывая парня и, видимо, размышляя о чем-то своём — неизменная привычка. Он никогда не молчит, но в его словах слишком мало всего. — Потому что ты рассказал. А рассказал ты, потому что я спросил, — опирается локтями о бёдра и смотрит, снова смотрит, будто сможет увидеть больше. — А спросил я, потому что заинтересован. Прямо и почти рывком выбивает вопросы. Джей кусает щеку изнутри, ему стоит уйти прямо сейчас, потому что намёки испепелились ещё сегодня утром, игнорировать искренность нельзя. Необходимо что-то сказать, но. — А почему ты хочешь знать больше, Джей? — улыбается, подпирая голову ладонью. Возмущение накатывает, но его снова перебивают слова. Чонсону все ещё нужны слова. — Не волнуйся, я сам знаю, взаимно или нет, поэтому не сделаю ничего, пока ты не захочешь, — рывком поднимается и идёт на кухню, разминая шею. — Мы все ещё друзья. Будешь чай? Разные, Хисын и Чонвон слишком разные.

***

5 years ago… Приближающееся двадцатилетие заставляет чувствовать себя странно, потому что сессия на втором курсе уже через три месяца, которые, как на зло, пролетят слишком быстро, а ещё нужно вклинить между занятиями празднование такой важной даты. Приехать к родителям в знак уважения – обязанность. Как бы тяжело не было все время пытаться доказать, что можешь сам, все равно необходимо признать, что старшие были рядом. Отец, вроде, гордился независимостью сына, а мама часто звонила, чтобы спросить, чем питается их сын. Надо отдать должное, семья Пак очень лояльно относилась ко многим вещам ввиду долгого проживания в Штатах. Наверное, поэтому Джей не заморачивался над какими-либо признаниями: первой о предпочтениях своего ребёнка догадалась именно родительница. Все в порядке, пока близкие люди на твоей стороне. Чонсон не уверен, что выдержал бы, если бы родители отвернулись или поменяли своё к нему отношение. Все в жизни можно потерять или обрести, но с семьей так не работает. Джей выходит на улицу в своей кожаной куртке и сразу же закуривает. О привычке знает лишь отец – оно и к лучшему. Вишневая сладость от фильтра остаётся на губах, когда Пак выпускает дым. На глаза попадается он. Ни в коем случае не любовь с первого взгляда, но симпатия очевидна, потому что парень безумно красивый. — Куда пялишься? — Джейку хватает логики, чтобы проследить за заинтересованным взглядом и увидеть стоящего около кирпичной стены паренька. — Миленько. — Очаровательный, разве нет? — усмехается, выпуская дым через нос. — Похож на кота. Шим закатывает глаза и продолжает печатать что-то в своём телефоне, чтобы после принять звонок и направится в глубь улицы, напоследок кинув: — Не натвори чего. Подойти и познакомиться – нет. Стоит признать, что за (почти) двадцать лет успел понять: в Корее с подобным сложнее. Вполне вероятно, незнакомец испуганно уйдёт или вовсе даст пощёчину, потому что все неправильно. Джей правда не собирался подходить, как бы не зацепило, потому что парня, похожего на кота, вряд ли можно причислить к очевидной части меньшинства. — Зажигалки не найдётся? — слышится в стороне, и Чонсон отвлекается от телефона, чтобы увидеть испуганный взгляд парнишки, перед которым неожиданно появился мужчина. Он закуривает во второй раз, нервно наблюдая за ними. — Да ладно тебе, не жадничай. Джей выдыхает и, возможно, слишком резко подходит, выставляя перед парнем руку с зажигалкой. Посмотреть в его глаза и увидеть не ничего, а что-то, смутно напоминающее благодарность, – опасно. — Я тебя просил? — Если честно, на него стало все равно и после двух минут наблюдения. Защитить то, что понравилось, – похоже на рефлекс. — Уходи по-хорошему, мальчик не курит, не заметно, что ли? Смотреть не запрещено, но вряд ли позволительно, если взгляды настолько глубокие и длительные. Становится тепло, потому что он правда милый. Джеюн не воспринял всерьёз, потому что такие никогда Чонсона не интересовали. Тот, кто стоит перед ним, явно не подозревает, что стал исключением. — Будь аккуратнее, с такой мордашкой кто угодно захочет пристать, — подмигивает и планирует – только в мыслях – уйти, но что-то останавливает. — Даже ты? — Даже он. Уничтожить окурок с помощью кирпичной стены получается довольно быстро. Пак надеется, что парень перед ним не заметит нервозность в движениях пальцев или неспешных кивках, а вот в усмешке ее подметил бы даже ребёнок. — Удачи, — пока не сделал необратимое, стоит испариться и попытаться забыть настолько цепляющие глаза. Однако в следующий момент чувствует его руку, и все предшествующие мысли самоуничтожаются быстрее, чем стоило. — Спасибо. По крайней мере, скоро Чонсону исполнится двадцать, он сможет забыть о том, как его отшил, вероятно, самый красивый парень из всех, что ему встречались. Протягивает руку и кивает на телефон в кармане, если бы не наблюдал за ним все это время, не увидел бы. Вбивает свой номер в базу контактов и перепроверяет цифры, как минимум, раз шесть. «Пак Джей» на чужом экране смотрится правильно. — Позвони, если захочешь, — он готов умереть прямо сейчас. — Позвоню, — и воскреснуть так же быстро. Чонсон будет ждать.

***

— Ты уверен, что я тот, с кем ты хочешь поговорить? — недоверчиво спрашивает Джейк, постукивая по столу в кофейне и смотря в окно. Здесь находиться явно не хочется, потому что рабочий день подошёл к концу, а дорога домой займёт ещё минут сорок. Вечер хочется провести в гордом одиночестве. В конце концов, Ян выловил его по пути в метро. — Да, — Чонвон выглядит нервным, он не крошит на части салфетку или заламывает пальцы в неестественном жесте, как это делает большая часть населения. Просто вечно спокойного парня друга слишком легко заподозрить в нервозности. — Я не знаю, что делать. Докатились. — В таком случае, можно бросить монетку или ещё чего в таком роде, — лёгкое раздражение заставляет тяжело вздохнуть. Джейк закусывает щеку изнутри, чтобы успокоиться, и снова смотрит на младшего. Все ещё не понимает, почему он. Чонсон поделился новостями о своей ориентации сразу, проблем не возникло, потому что у Шима половина окружения такая же. Нет ничего странного, потому что привык, но в консервативном обществе с этим могут возникнуть проблемы. Тем не менее, Чонвон явно не похож на человека, который подходит Джею. Вывод один: не его дело. — Ну, что произошло? Не принимай на свой счёт, но мы не так близки, чтобы вести задушевные беседы, — прямоту нельзя назвать лучшим качеством, но и осудить покажется странным. Джейк все ещё здесь только из-за Чонсона. — Я попросил взять паузу, — Чонвон замолкает, чтобы увидеть кивок и продолжить, — но это бред. Я не знаю, зачем сделал это, просто вырвалось. — Хорошо, что ты понимаешь всю абсурдность ситуации. Брать паузу после четырёх лет отношений – сравнимо с разрывом. Просто позвони и поговори, все ещё не понимаю, в чем проблема. — Я хочу, чтобы он был в порядке, — выдыхает. — Джей хочет слышать все, хочет разговаривать, но я не могу этого ему дать… — Почему? — Потому что? Не хочу его нагружать, разочаровывать? Не знаю, — Джейк наблюдает за ним и поджимает губы. Правда все равно лучше бесполезных слов поддержки. — Слушай, Ангелочек, — прозвище вылетает само по себе. Чонвон выглядит удивлённым, — может, ты не будешь решать за него? Честное слово, он все делает для тебя, готов говорить и решать, он проявляет чувства через помощь, поэтому просто позволь ему это сделать. Я не знаю, что у тебя в голове, но поторопись с этим, потому что, возможно, Джей вдруг заинтересует человека, который умеет разговаривать. Шим кладёт крупную купюру на стол и встаёт, поднимая свой пиджак с сидения. Укол совести ещё даст о себе знать, но пока все правильно. — И да, он будет в порядке.