Пустельна троянда (Пустынная роза)

Рядом с пультом в комоде временной камеры Украины лежит жёлтая общая тетрадь. Похоже, ВСУ сделал всё возможное, чтобы Украина её заметил - на фоне тёмного дерева тетрадь просто кидается в глаза. Украина берёт её и читает. "Я не назвал бы это личным дневником. Потому что я пишу не для себя, а для того, кто сейчас спокойно спит в своей люльке и не может прочитать и понять содержимое тетради, но обязательно прочтёт и поймёт потом... Я чувствую, что должен написать это для тебя, Украина. Если ты это читаешь, ты, полагаю, достаточно зрелый морально, чтобы понять всё, что я пишу. Я, увы, созрел раньше, чем хотелось бы..." Украина пробегает взглядом остальные абзацы. Несколько страниц вырваны, а на следующей - рисунок. Портрет мужчины, чей облик крайне неприятный, не столько чертами лица, сколько самим выражением. Похоже на шарж - только не смешно. "Далее я его буду называть Чёрным Человеком, или же просто ЧЧ, несмотря на то, что его кожа была бледно-жёлтая, как у разваливающейся мумии. Знаешь, когда я попал в его кабинет, там всё было под цвет его лица. Грёбаный советский дизайн - что люди, что вещи покрашены одним ублюдочно-желтушным цветом" Украине интересно. И он просто продолжает читать. "Я был готов, что мне будут пытаться - и это ключевое слово - промыть мозги. Я был готов, что меня изобьют до обморока, и, как только я очнусь, продолжат бить вдвое больнее. Но к тому, что меня возьмут силой на ублюдочно-желтушном столе - к этому я не был готов. Я успел наделать делов к тому времени, не отрицаю и даже отчасти горжусь, но физически - считай, я был ещё ребёнком... А самое страшное - я понимал, что не буду спасён никем, что правда в советском обществе за такими, как он... а такие, как я, не имеют никакого веса... Это страшно. Это чудовищно. Я умоляю тебя, Украина - что бы ни случилось, какие бы испытания тебе не подкидывала жизнь, не становись никогда Чёрным Человеком" Украина кладёт тетрадь на место и, достав пульт, включает телевизор. Тяжело, что бы это ни было, читать это тяжело. Стоило бы отвлечься. Украина вспоминает, что пронёс в подвал три таблетки, замаскированные под пуговицы свитера. Всё равно бы не соорудил себе дозу героина в таких условиях, и остаётся только закинуться лирикой. Даже слегка стыдно после прочитанного так обманывать ВСУ - но только слегка, не считается даже. Украина расслабляется после первой же таблетки. Прикладывает руки к щекам - горячо, будто упал в костёр на Ивана Купала. Пространство тоже кажется горячим, как сплошной невидимый костёр, но раздеваться нет ни сил, ни желания. Глаза, пытаясь сфокусироваться на фильме в телевизоре, то сплющивают, то растягивают изображение. Украина думает только об одном - спрятать свитер подальше, как хорошо, что на нём другой... Украина запихивает свитер под кровать, пока цепь на шее звенит, прямо вглубь своим звоном проникая. Сосредоточиться ни на чём невозможно - даже на себе, и Украина теряет сознание, тряпично обмякнув на кровати. Телевизор не прекращает работать. *** - Украина, проснись! - ВСУ дёргает Украину за плечи. - Я тебе еды принёс... Чёрт, ты что, под телек засыпал? Ладно, неважно... Украина размыкает тяжёлые заспанные веки и садится на кровать рядом с ВСУ. - Тут что? - То, что не портится или портится медленно. Печенье, чипсы, из более полезного консервы захватил, бутылку воды... Думаю, литра тебе одному на сутки хватит, я буду каждые сутки тебя кормить. - А если не сможешь? - Придётся рассказать УПА про этот маленький изолятор, - улыбается ВСУ. - Чтобы он тебя кормить приезжал. Украина кладёт голову на колени ВСУ, чувствуя, как грубые пальцы зарываются в его волосы, развязывая бандану. - Мне снилась пустынная роза, - вдруг говорит Украина. - Красная, как сам огонь. Казалось, вот-вот вспыхнет. Я... я её сорвал, и как только я сорвал её, сразу почернело солнце. Пески засасывали меня в глубокую тьму, и лишь роза казалась мне спасением - она была как фонарь, она светила в этой тьме... - Казалась? - Да. Когда солнце стало прежним, я вышел к небольшому, даже крошечному, оазису. Всего лишь одна пальма, трава под ней... и три могилы. - Чьи?! ВСУ, кажется, напуган сном Украины не на шутку - возможно, потому, что подсознательно понимает, что это не совсем сон, или даже совсем не сон. - Моих детей. Точнее, наших. ВСУ замирает то ли в ужасе, то ли в шоке. - Бля... - Степан, Прапор и Трохим. У первых двоих фамилия такая же, как у УПА. У третьего, самого младшего - твоя. То ли они прожили меньше года, то ли родились мёртвыми - но годы рождения и годы смерти у всех троих совпадали. - Жизнь увидеть не успели... - Я им даже завидую, если честно. От этой жизни только бежать - в наркотики или ещё в какое-то саморазрушение. Но не жить её. - Украина, знаешь... Когда я понимаю, что мог бы ещё тогда, заранее, изменить твоё отношение к жизни - то есть, показать её наилучшие стороны - я чувствую себя виноватым. Мне хочется реветь от чувства вины перед тобой. - И ты ревел. - Я бы не ревел. Возможно, сдержал бы в себе. Но было и в моей жизни то, что меня если и не сломало, то выгнуло точно. Ты же читал тетрадь в ящике? Раз уж телек был включен, а пульт лежал там же, логично предположить, что тетрадь ты как минимум заметил. - Шерлок ты мой в камуфляжных штанах, - Украина тянет руку к лицу ВСУ и гладит за ухом. - Читал, но не дочитал. Тяжело было... Слишком. Мне жаль. - Не жалей об этом. Я писал это, чтобы ты прочитал, будучи зрелым морально. Как вижу, не созрел пока достаточно. Это тебе не порнуха на пиратских дисках. - Не могу не согласиться. А ещё мне кажется, что во всех бедах, случившихся в том сне, виновата либо сама роза, либо то, что я её сорвал... ВСУ задумывается буквально на пару секунд - и говорит: - Розы в пустыне не растут. Они очень любят воду, и в песках не выживут. То, что ты видел во сне - другой цветок, тоже красный, который намного чаще встречается в пустыне... - Наверное, ты прав, - отвечает Украина. - Наверное, это была не роза. - Ладно, я поехал. Приятного аппетита. - До свидания... Украина разворачивает пакет с печеньем и принимается жадно есть.