История другой реальности

      Перед глазами, отражаясь в чистом стекле витрины, проезжают машины, проходят люди, проносятся кучерявые тучи. Даже в будний день по улицам небольшого города течет жизнь, питая окружающих, забирая их спокойствие и время, заставляя забыть об окружающем мире. Никто из толпы не видит дальше собственного носа — стой тут человек весь в крови, никто даже не обратил бы внимания — что уж говорить про маленькое кафе в конце переулка. Парень, сидящий за столом-подоконником по ту сторону стекла, прикрывает глаза, шумно выдыхая воздух — ему до жути скучно. Наблюдение за людишками особого наслаждения не приносит, разве что наблюдения за их мучениями. Он поправляет длинные черные волосы и смотрит на настенные часы над входом, еще раз окинув взглядом переулок:       — Опаздывает. Скучающий взгляд устремляется на собственное отражение в окне — на бледном лице невозможно прочесть ни единой эмоции, а в его глазах зрачок сливается с радужкой цвета черного янтаря: теперь это две бездонные пустоты, что могут поглотить мир, засосав его в непроглядный мрак. Тут на стекло падает капля еще, и еще — начинается дождь. Люди вокруг, коих было не так много, начали быстро разбредаться в ближайшие магазины или под навесы, намереваясь переждать непогоду. Парень отпивает глоток кофе и берет в руки телефон, намереваясь написать этому балбесу, что не умеет приходить вовремя. Пальцы быстро стучат по экрану, и короткое сообщение отправляется адресату. И тут же, совсем рядом, слышится приглушенный разговор, а мгновенье спустя появляется розовая макушка, в сопровождении еще одного человека.

— «Помяни черта», — проносится в голове у Иллуми, и в кафе вваливаются эти двое.

      — Кто бы говорил, Куроро, — выкрикивает клоун, загораживая собой вход. Кое кто явно был в своем привычном репертуаре, разыгрывая театр одного актера.       — Конечно, Хисока, — кто бы говорил, — мягко, с легкой насмешкой в глазах, говорит Люцифер, подходя ближе к шуту.       — Отойди от меня грязный педофил! — неожиданно выкрикивает Моро, отпрыгивая от Кролло на безопасное расстояние, попутно чуть не ударяясь о стойку.       — Тебе двадцать семь, идиот, ты старше меня, — тяжело выдыхает Люцифер и устремляет свой взор на их друга, что все так же спокойно сидел, будто и не замечая всего этого представления. А следом за ним оборачивается и Хисока, вдруг начиная стремительно приближаться.       — Иллуми, спаси меня! — около жалобно восклицает арлекин и почти накидывается на него с объятиями, но апперкот, что проносится в миллиметре от своей цели, заставляет его резко изменить направление.       — Отвали гей-педофил, — лениво протягивает Золдик, даже не глядя на друга, — мне вообще-то двадцать пять. Сбитый с курса шут изящно разворачивается на каблуках, словно волчок, и снисходительно смотрит на чуть не нокаутировавшего его приятеля, расплываясь в легкой улыбке.       — Аккуратней нужно быть, Иллуми, — это, конечно, не совсем стандартное приветствие, но Моро никогда не против разнообразия в их жизни, — а то я же мог и не уклониться. Мгновение спустя шут подходит ближе и садится за стол почти вплотную, подпирая рукой голову. Янтарные глаза с прищуром вглядываются в друга напротив.       — Если бы не увернулся, я бы тебе ещё раз врезал, — все ещё не удостаивая клоуна своим взглядом, спокойно отвечает Иллуми. В глазах Хисоки начинают плясать бесята, а губы расплываются в хищной ухмылке: услышанное явно веселило или даже заводило его.       — Ты слышал это, Люци, — он знал как сильно бесило это прозвище его друга. Куроро, что до этого стоял около стойки, делая заказ на всю компанию, обернулся на клоуна — о, эта прекрасная улыбочка и прикрытые глаза: теперь два человека в этом мире хотят ему врезать. Ну, что ж, фокуснику не привыкать.