Идеальные мальчики идеальны во всем.

Итак, начну, пожалуй, с того, что происходит в стихотворении. Это небольшая считалочка, построенная на щелчках. Как и говорил Сынмин, на один щелчок приходится одна смерть. Физическая (брат Хенджина, его родители, собаки тети Хо) или фигуральная, а позже и физическая (Феликс). Значения не имеет.        Чувствую себя учителем литературы, но все же. Идеальности черты Прутья ржавые грызут Та самая “идеальность”, которой хотел стать Хван любым способом, пожирала его. Клетка, в которую он сам себя посадил, не долговечна. Еще пару ударов и она разрушится.        Дыханьем кожи подхвати “Важнее ль чести абсолют?” Тут все банально. Сынмина он чаще всего слышал именно у себя в голове, даже находясь во сне. Ловил его слова собственной кожей. Это даже не слова были, а пробивающиеся мысли, которые пытались достучаться и спросить: “а не потерял ли ты себя, свою суть, пока стремился к тому идеалу?”        По сердцу строчка сожжена — “Страшнее смерти тишина”. В итоге, мы понимаем, что смерть, в общем-то, не самое страшное. Гораздо опаснее Тишина. Недосказанность и холод по отношению к близким, для которых единственное спасение – твоя любовь. Тишина, которая остается в конце конфликта, когда умирает единственный голос Совести, открывающий глаза на все деяния.        Сынмин как раз и был той самой совестью. Он долго спал, закопанный глубоко Хенджином. Дамба рухнула, когда период устранения всех “врагов” сокращается к минимуму. С каждым разом накал нарастает. Он пытается достучаться хотя бы через сон, пока Хван максимально не контролирует эту самую стену. Намджун, психотерапевт Принца университета, догадывался, что дело совсем не в сонном параличе. Лекарства, которые он выписывал Хенджину действительно поднимает уровень содержания гамма-аминомасляных кислот, которые способствуют появлению нейролепсии (сонный паралич), вот только симптомы не совпадали. Боясь пошатнуть и без того хрупкое состояние психики, все силы которой шли на сдерживание голоса совести, он продолжал принимать его как обычного пациента, чтобы держать под присмотром.        Хенджин без труда добивается всех высот. Он стал единственным любимым сыном, пока не усомнился в любви родителей. Оставался лучшим в школе, пока не появился Гаон.Стал первым красавцем в университете, все еще поддерживая отличные успехи в учебе. Просто был лучшим и самым. Такое вполне безопасно, пока собственные демоны не начинают нашептывать ему, что кто-то сомневается в его исключительности. Всех, как говорится, с глаз долой — в могилу вон.        Ситуация с Феликсом довольно интересная тем, что стала завершающей — пиком, после которого Сынмин молчать больше никак не мог. Он грыз его, как и положено совести. Показывал правду, чтобы Хенджин понял кто он есть и что творит. В свою очередь, Хван делает выбор. У него есть какая-никакая Совесть, причиняющая боль и дискомфорт, ничего себе. Еще и смеет говорить, что он на самом деле не лучший человек на свете. Чаша весов перевешивает в сторону привычной жизни. Одного только не учел. Сынмин — единственный рычаг, который сдерживал его, чтобы совсем не слететь с катушек. Худо-бедно он с этим справлялся. Теперь же его нет.        Намджун испытывает противоречивые чувства. Он в своем рабочем дневнике даже отходит от врачебной этики, выражает скорбь, так как Хенджин мертв внутри и по-настоящему теперь потерян. Как профессионал, он не мог бездействовать более с пациентом Х.Х. Сон в лаборатории был решающим боем между двумя Сутями.        Сынмин не злодей. Да, он отыгрывался и наслаждался, но лишь потому что чувствовал справедливость, упивался долгожданным искуплением Хенджина. После же ему стало жаль. Когда иголкой бьют тату, нервная система сопротивляется болью лишь первое время, потом просто парализует нервные окончания на том месте или привыкает к ощущениям. И совсем другое — испытать всю эту боль не постепенно, а сразу. Примерно как отрубить руку. Если бы Хенджин не спрятал так глубоко свою Совесть, возможно, судьба его сложилась бы иначе.        А теперь подсказки на то, что сделает/сделал Хенджин, которые я оставлял по тексту во избежание сюжетных дыр и интереса ради. Встреча друзей: это происходит уже после измены в библиотеке. Хван ничего не помнит, но вот Чан не забыл, поэтому он знает, что у Джина “отлично получается жарить”. А мы вот этого, к сожалению, не узнаем. Все это слышит и видит Феликс, который тоже в курсе кулинарных способностей и как он их может применять даже в библиотеке. “Сынмин рассмеялся. Громко и от души, если у него она, конечно, была. Библиотека исчезла, кудрявый Чан, всхлипывающий Феликс, прислонившийся к стеллажам позади того закутка с лампой и столом — тоже.”        Дома в одиночестве он возвращается к старой привычке “Еще не согретый солнцем, июньский ветерок задрал рукав шерстяной кофты, который незамедлительно поспешили вернуть обратно на законное место.”, но решает дать себе последний шанс, что-нибудь, что как-то оправдает его парня. Приглашает его на свиданку поесть вкусное мороженое, но даже там Хенджин больше не обращает на него столько внимания, как было раньше. “Свежие борозды (от лезвия) все еще ныли, но единственное лекарство (Хенджин) оказалось отравой.” Возвратившись домой, тем же днем юный художник обрывает свою жизнь, делая порезы глубже, чем обычно. О чем и написали в газете на столе Намджуна.        Когда Хенджин возвращается после приема доктора и свиданки, он замечает пропажу Кками. Потом мы от Сынмина узнаем, что вторая собачка тети Хо отдыхает на заднем дворе в прохладном и защищенном от света месте. Самое интересное, что Хван об этом не подозревает. Он не знал, когда его забросил так называемый Хозяин снов. “А рядом висел на гвоздике толстый длинный поводок. Они и сейчас использовали это место под ремешок Кками.” Он, видя кадры с собачьими глазами, думает, что сейчас что-то произойдет с собакой из настоящего времени. Только вот ремешок у маленького Кками никак не может быть толстым. Речь идет о прошлой собаке Хван Хосо, которой она говорила такие же слова, что и ему при встрече: “Обещаю, я позабочусь о тебе.” — “О тебе не зря заботились столько, верно?”        “Все будет хорошо, мой мальчик. Все будет хорошо.” — “Вот так, хороший мальчик!”        и еще одно обещание “Ты ни в чем не будешь нуждаться”, которое она, к сожалению, не исполнила в той мере, на которую рассчитывал маленький Хван. В его глазах собака занимала такое же положение. Непозволительно. Только он должен быть на первом месте. Поэтому золотой ретривер (референсом была именно эта порода) погибла смертью храбрых и получила звание хорошего мальчика от Хенджина только посмертно. “Падает первая горсть сырой земли, срываясь на золотую шерсть.”, где и понятно, что воспоминание — о подростковом периоде и убийстве не Кками. Сравнение с ящиком Шредингера можно применить для самого сна Хенджина в лаборатории. Для Намджуна он сейчас пятьдесят на пятьдесят, не понятно проснется ли нормальным человеком или проиграет самому себе.        Некст стейшен, как говорится. Точнее самая первая. Момент, когда Хенджину вбилось в голову назойливой птичкой, что ему необходимо быть самым самым для полного счастья. День рождения его младшего братика и пожар, который он учинил. Миш, ты чего натворил? Толком нет причины, но есть повод. Улыбка матери, которую он очень любил, была направлена в тот день не в его сторону. Как это обычно бывает у детей этого возраста, мальчик проживал своего рода кризис. Появляются первые черты характера, самостоятельность и агрессия по причине несовпадения желаний с действительностью. Тут еще накладывается и младший, которому стараются дать больше внимания. Я думаю, многим знакомая ситуация. Конечно, вы не побежали убивать своих младших и родителей, но должен сказать, что психические заболевания закладываются на основе именно детских травм, а некоторые передаются по наследству. Ему просто не повезло, что все болячки как свет клином сошлись именно на нем. Поэтому он берет одну из свечек тортика и устраивает пожар.        Воспоминания детства практически стерты, тем более такого болезненного, как было у Хвана. Он знал, что его родители погибли в пожаре из рассказов тети, незнакомых людей из мест, где он оказался после того, как стал сиротой. “Твои родители погибли не в том пожаре.” подсказывает ему и вам Сынмин. Конечно, ведь был еще один. Пожар, который возник из-за аварии белого хендая. Он хотел посмотреть на фейерверки, сказал об этом родителям, но они были слишком заняты своей ссорой. “Малыш, я же уже говорила, мы не можем пока что. Чуть позже, ладно? На выходных обязательно посмотрим.” Мальчик-ангелочек думает иначе, поэтому спрашивая во второй раз, уже знает, что фейерверки будут. И именно сегодня. “Уже знакомая фигура расплывчато мелькнула у бензобака. Прямо перед лицом парня упала полупустая упаковка сверкающих блесток.”, “ В глазах тлело спокойствие, играли блики мерцающего пламени, будто разноцветными салютами…”. Вывод простой. Чаще прислушивайтесь к детям и храните блесточки подальше от их шаловливых и сумасшедших ручек.        Потом Сынмин с радостью сообщает, что эти первые смерти, что он ему показал, оказывается, воспоминания и никакой не кошмар. Хенджин проходит первую и вторую стадию принятия. Отрицает и сопротивляется нутром. У него появляется отвержение напрашивающегося вывода и возвращаются угрызения совести, добирающиеся до бутона его души.        В сцене в школьном туалете, думаю, и так все понятно. Хенджин не сдержал свою агрессию на ученике, который позволил себе занять первую строчку в табеле с рейтингом и обогнать. Получил по своей умной головушке унитазом, от чего и умер.        Стена рушится все стремительнее, ломает сознание Хенджина. Он начинает верить и осознавать, что все это делал он на самом деле, только идет на торги и самому себе признаться в этом не может. Страдает, в полной мере выносит то долгожданное искупление. Видя состояние своего подопечного, Сынмин также понимает теперь, насколько сильная вина лежала на этих плечах. Ему становится жаль. Но он не может остановится, пока не покажет все до конца. Остается только Феликс, для которого центр вселенной потерял гравитационное поле 22 мая в библиотеке. Хенджин просыпается, идет домой, но уезжает не на горячие источники, а на курорт с белыми стенами, который ему организовал Намджун. Конец.