Ветром стать

Когда они с Альдо обходили огромную очередь, Робер ловил на себе высокомерные, а иногда и враждебные взгляды. Ракан, кажется, совсем их не замечал. Весь его разум растворился в предстоящем концерте. Даже когда Робер звал его, Альдо отвечал не сразу, если вообще отвечал. Когда Робер снова вместо хоть сколько-нибудь внятного слова получил только восторженный вздох Альдо, увидевшего в глубине толпы левую пятку кого-то из группы, он сдался. Достучаться до него сейчас было всё равно, что до деда в маразме. Робер огляделся. Выкрашенные в цвет воронова крыла волосы у каждого второго, по плечи и длиннее — кто на что горазд. Раскрашенные лица, бледные, как сама смерть. Загорелый, короткостриженный, да еще и с усами, Эпинэ вписывался в толпу, как зебра в табун лошадей. — Лучше бы на ипподром сходил, —  пробубнил он и тяжело вздохнул. Как ни странно, Альдо улыбнулся и соизволил бросить на друга снисходительный взгляд. —  Какой же ты до закатных тварей скучный, дорогой мой. — А ты до них же заёбчивый, —  Робер пожал плечами. — Но я же... —  Начинают впускать! Внимание Альдо мгновенно вернулось к дверям, будто Робера рядом и не было. Сзади закричали, Ракан пропал из поля зрения, и если Эпинэ не хотел, чтоб его раздавили или растоптали, пора было двигаться. Едва он подошел ко входу, кто-то впечатал его в косяк. Грудью в угол, настолько сильно, что в глазах на миг потемнело. Дыхание сбилось и замерло, пока боль накатывала всё новыми волнами. — Тварь медлительная, — бросила совсем еще юная девчушка будто бы издалека. Подобная речь совершенно не вязалась с её волнистыми локонами, среди черноты которых то тут, то там пробивался её родной светлый, и большими глазами, очень знакомыми, вот только Робер не помнил, откуда. — Разойтись. — Глубокий низкий голос, спокойный, как природа перед грозой, будто нажал кнопку аппарата по созданию визга. Когда шум немного поутих, он добавил. — Разве я не ясно выразился? А твой билет я аннулирую лично. К кому он обращался, Эпинэ не имел ни малейшего понятия. Толпа действительно прекратила натиск, кто-то явственно заревел, но Робер смог пошевелиться, только когда его насильно затянули внутрь. В глазах темнело не то от удара, не то от духоты в тесном фойе, и Эпинэ не смог разглядеть хозяина бледной изящной руки с татуировкой "raven" на пальцах и точно таким же браслетом, что был у самого Робера, среди десятка других. В один момент толпа пропала, и к Роберу наконец вернулась возможность думать, а после — и нормально дышать, хоть грудь всё еще остро отзывалась на каждое движение. В руки сунули бутылку воды, сзади низко рассмеялся какой-то парень, ему вторила девушка, явно постарше той, которая толкнула Робера на угол. Эпинэ обернулся. Тот самый человек, красующийся на его футболке, смотрел сейчас то ему в глаза, то ниже. — Какой-то я слишком широкий стал. — А по-моему, как в зеркале, — ответил ему блондин и лучезарно улыбнулся, потягиваясь. Его Робер знал. Правда, когда он знал Эмиля, тот еще не был на голову его выше, а с барабанами обращался только на "вы". Эпинэ кольнула совесть. Мог бы и поинтересоваться жизнью старого друга. Узнал бы, что он — суперзвезда. — Опять довел Ли? Робер хотел звучать уверенно, но скованность, занявшая место боли, не позволила. Эмиль посмотрел на него сначала недоверчиво, но потом на его лице мелькнула тень узнавания. — Обижаешь, Эпинэ. Он сам доводится, устраивает истерику и уходит. — А ты совсем не при чем? — Абсолютно. — Савиньяк по-лисьи прищурился и улыбнулся. — А тебя всё так же приходится вытаскивать из передряг? — Обижаешь, Савиньяк. Они сами находятся, вот только уходить не хотят. Эмиль рассмеялся, Робер тоже попытался, но вышло лишь оскалиться в попытке выглядеть дружелюбно. Он огляделся. Марсель и девушка, Эмиль, наигрывающий что-то на воображаемых ударных. С одной стороны, хорошо, что их здесь было мало, на толпу он насмотрелся, пока стоял снаружи. С другой, музыкантов было ровно в два раза меньше, чем должно быть. С Лионелем всё было понятно. — А где Алва? — А коты его знают. Может, в баре, может, трахает кого, — отозвался Марсель. Робера передёрнуло. Ну да, они же рок-звёзды, не их, а его, Робера, всегда упрекали за излишнюю романтичность. Может, стоило наконец взять с них пример. — Кстати, о котах, — вдруг подал голос Эмиль, оторвавшись от воображаемой игры. — Ты же наверняка не один сюда притащился. Робер кивнул. — Надо найти свою пассию, сядете в лаунж-зоне. И тебе полегче, и она будет в восторге. — Он. Улыбка на миг сползла с лица Эмиля, но тут же вернулась, еще более зловещая. — А Робер — тёмная лошадка я посмотрю... — Это мой друг, — Робер попытался вложить во фразу всю свою серьёзность. — Альдо. Альдо Ракан. — Беру свои слова назад, — Эмиль побеждённо поднял руки. — Ну и дружки у тебя, — ляпнул Марсель, но тут же прикрыл рот рукой. — Не в обиду будет сказано. — Вы его знаете? — Внучок своей богатенькой бабушки, полный мудозвон с гиперфиксацией на нашей группе. Нам пришлось отменить мит, лишь бы его не видеть, а ведь мы любим своих фанатов. Тот же самый голос, что успокоил толпу, сейчас заставил Робера занервничать. — Рокэ Алва. Искал меня? — Робер Эпинэ. Хотел поблагодарить за... спасение. — Знал бы я, что ты водишь дружбу с Раканом, не влезал бы. Алва снисходительно улыбнулся, и от него повеяло еще большим холодом, чем там, внизу. — Знаешь, — встрял Эмиль. — На танцпол я тебя всё равно не пущу. Он встал между Алва и Эпинэ, с вызовом глядя на вокалиста. — Робер останется в випе, или я не выступаю. — Только без этой ублюдской футболки. — Эй! — Валмэ выглядел крайне оскорбленно.

***

Бедного паренька с пропуском в трусики вместо по-человечески выбритого лица едва не убила белобрысая, еще даже несовершеннолетняя девчонка. Алва сделал глоток виски, абсолютно не обращая внимания на то, что вип-зона уже наполняется, и о нём уже перешёптываются. Конечно, пора было уходить. Стоило, наверное, потом вернуть девчонке деньги за билет, а на Ракана подать в суд и запретить ему приближаться к группе. Конечно, будут проблемы с его высокоуважаемой бабкой. Возможно, с продюсерами. Алва против Раканов. Заголовки в новостных лентах лопнут от пафоса. А у "Закатных тварей" как раз планируется новый альбом. Рокэ залпом допил остатки виски и скрылся за дверью служебных помещений. Сцена. Микрофон. Песни о том, какие "Закатные твари" охуенные. Убуханные в хламину Валмэ и Савиньяк. Всё как обычно. Лионель всё так же дулся, и скорее всего по этой причине за концерт ни разу не слажал. Непорядок. Где-то в первых рядах стоял Ракан и орал всякую похабщину. Что-то никогда не меняется, и Рокэ только больше убедился, что надо наконец им заняться. Взгляд сам поднялся к вип-балкону. Вот он, в обычном чёрном худи, в котором ему явно было удобнее, чем в футболке. Алва прекрасно помнил этот мерч, самый первый дроп, с ошибкой в тексте, который кроме группы никто так и не разобрал. И он от души, если она у него всё ещё осталась, надеялся, что парни додумались эту футболку выбросить. И как только этот парнишка с грустными глазами вляпался в такую ересь, как дружба с Раканом?