***
На четвёртый день в комнату без стука ворвался Сириус. Мужчина сухо велел Гарри одеться и спуститься вниз через десять минут, иначе он потащит его силком и заставит есть голышом. Гарри лишь перевернулся на другой бок, лицом к стене. Его бесцеремонно вытряхнули из одеяла, перекинули через плечо, и вскоре парень уже сидел в столовой в одних боксёрах и буравил взглядом тарелку с коричневой похлёбкой. Мимо стола проходили другие члены Ордена: удивительно, но неглиже Гарри привлекло гораздо больше внимания, чем уродливые багровые молнии у него на лбу. Впрочем, на многих война оставила свой след: тут бордовые струпья, там отсутствующий палец; у Грюма не хватало кусочка носа, а ладони и шею Сириуса покрывали застарелые шрамы. Гарри вспомнилась та женщина из Косого переулка с отгрызенным лицом, плюнувшая в Минерву, когда ему только исполнилось одиннадцать. Все мы, так или иначе, втянуты Волдемортом в эту войну, сказал тогда Сириус. В один прекрасный день на вторую неделю его пребывания на площади Гриммо — Гарри уже спускался поесть самостоятельно — Сириус вежливо постучался. — Слушай, нам надо поработать над твоей скоростью творения заклинаний; сейчас ты машешь палочкой так медленно, что в сон клонит, — мужчина облокотился на дверной косяк, вырядившись в потрёпанную кожаную куртку. — Да и вообще, раз ты собираешься сразиться с Волдемортом, то пора бы научиться нормально колдовать. Ты же не хочешь, чтобы тебе башку снесли до того, как успеешь выкрикнуть Конфринго? Гарри поразмыслил и решил, что подобная перспектива его не прельщает. — Ладно, — согласился он, поднимаясь с кровати. Сириус тренировал его в течение двух часов, исправлял неправильные стойки, подмечал, что Гарри слишком усердно двигает запястьем, хотя стоило сделать упор на локте. Закончив, парень последовал за Блэком вниз, намереваясь поесть, прежде чем снова запрётся у себя в комнате. Вскоре к ним за стол уселась ведьма с розовыми волосами и заговорила с Сириусом; её беззастенчивое дружелюбие и непринуждённые вопросы подкупали, и Гарри сам не заметил, как влился в диалог. На следующий день Сириус забрал его на очередную тренировку, после чего они снова спустились поужинать в столовую. За столом обнаружилась Грейнджер. Она скользнула по ним недружелюбным взглядом и вновь принялась отщипывать кусочки хлеба от бутербродов, выглядя совершенно не заинтересованной в еде. После ужина Гарри немного задержался с Сириусом, немного повеселившись, когда мужчина швырнул старинную лампу в весьма невежливый портрет своего предка.***
На шестой день Сириус решил устроить ему небольшую передышку. Преподаватель по Окклюменции должен был явиться ближе к вечеру, и Гарри велели дожидаться занятия в родовой библиотеке Блэков. Как зовут преподавателя, так никто и не сказал, парню лишь сообщили, что этого человека он знает лично и сможет утолить своё любопытство уже совсем скоро. — Ублюдок он редкостный, может, поэтому и окклюмент неплохой, — сквозь зубы процедил Сириус, показывая Гарри библиотеку. — Плюсом, когда он закончит тебя обучать, Грюм планирует стереть ему память, так что я смогу отвесить этому засранцу пару-тройку оплеух, выбью зуб, а может два. Родовая библиотека Блэков занимала целых два этажа и заканчивалась высоким потолком, вдоль стен стоял ровный ряд стеллажей из орехового дерева, сверху донизу заставленные книгами в твёрдых переплётах. При входе сразу открывался вид на паркетный пол и широкие витражные окна. В центре библиотеки стояли три кресла, обитые воловьей кожей, а посередине располагалась стёганая оттоманка. Сириус оставил Гарри в полном одиночестве, так что он уселся в кресло, стоявшее напротив окна, и принялся наблюдать за дождевыми каплями, разбивающимися о витраж. Дверь за его спиной тихо отворилась, и в библиотеку кто-то зашёл, шурша юбками. — Вы тот самый окклюмент? — он даже не повернул голову. Минерва села на соседнее кресло. — Нет. Он будет через час. Они не разговаривали с той самой встречи в гостиной. Минерва не пыталась вытащить его из комнаты, что, по мнению самого Гарри, было мудрым решением. Сириус в любом случае справлялся с этим гораздо лучше. В столовой парень тоже давненько её не видел: может, она тоже прячется в своей комнате. — Знаешь, ты могла бы остаться в Хогвартсе, — сказал Гарри. — Необязательно было уходить с Орденом. Думаю, он всё равно бы позволил тебе продолжать работать в школе и приюте, — точно бы позволил. В глубине души Тёмный Лорд оставался прагматиком, ему требовались компетентные педагоги и воспитатели, чтобы вырастить сильное новое поколение верноподданных. Минерве вовсе не нужно было снова рисковать жизнью и присоединяться к Ордену: теперь вернуться назад уже не получится. — И узнавать новости о тебе исключительно из разделов «Разыскивается» и «Особо Опасен» «Ежедневного Пророка»? Не любительница я довольствоваться информацией из вторых рук. Гарри смотрел, как серый дождь барабанит по окнам, и танцуют тени по витражам цвета шелковицы и индиго. — Ты никогда не рассказывала мне о Пророчестве. Похоже, Минерва готовилась к этому разговору. — Ты всё равно узнал бы об этом рано или поздно, нашлось бы множество людей, жаждущих как можно скорее просветить тебя. Моё участие не требовалось. — Но почему ты ничего не рассказала? Минерва опустила руки на колени: — Просто не знала, как. Наверное, будь на моём месте кто-то другой: сильнее, жёстче, кто смог бы посмотреть в глаза мальчику, которого своими руками качал в колыбели, и сказать, что он должен либо победить Тёмного Лорда, либо умереть, то всё сложилось бы иначе. Лично я не могу. Счастья тебе, Гарри, да побольше, желала ему Минерва на каждый день рождения. Считала ли она прошедшие годы или раздумывала, сколько им ещё осталось? Парень откинул голову на спинку кресла. Кожаное покрытие напоминало масло: мягкое и холодное. — Я узнал, что Невилл присоединился к Ордену ещё два месяца назад, а тебе сказать не мог, сама понимаешь. Всё это время я постоянно умирал от страха: думал, что его либо дементорам скормят, либо Лестрейндж запытает, прямо как его родителей. А оказалось, что я ему и так неплохо помог, взяв на себя роль Мальчика-Который-Выжил. — Мистер Лонгботтом вырос храбрым и умелым волшебником, Гарри, и тебе вовсе необязательно постоянно его защищать, — Минерва положила руку ему на плечо, и Гарри позволил себе хотя бы на мгновение насладиться её теплом. — Хотя я всё же считаю, что именно ваша дружба помогла мистеру Лонгботтому стать тем, кто он есть сейчас. Твои родители гордились бы тобой. Его родители. В течение всех этих лет Гарри ненавидел их за то, что посмели умереть, за совершенно идиотскую верность недостижимым идеалам, в то время как они оставались подле него до самого конца. А этот человек убил их. Чтобы потом Гарри тёрся о его ноги, как сука во время течки. Парень снял очки и с силой потёр глаза, будто пытаясь стереть собственный стыд. — Я так не думаю. Минерва погладила его по волосам, нежные касания напоминали падающие лепестки. — Твои родители бесконечно любили тебя, стоит всё же в это поверить. До твоего рождения они не могли создать телесного патронуса. А когда тебе исполнилась неделя, твоя мать отправила мне патронуса с вестью о рождении сына. Никогда прежде я не видела столь грациозного животного. Лань, совершенно великолепная и словно не от мира сего. — Лань, — повторил Гарри. Минерва кивнула. — А у твоего отца был олень. Обычно у влюблённых парные патронусы, — она одарила парня улыбкой, которая, наверное, считалась ободряющей. — Ты смог призвать телесного патронуса на Святочном балу, так что теперь и сам знаешь, каково это — испытывать столь глубокие чувства. Твоё отважное желание защитить учеников от дементоров воистину замечательно, и я искренне горжусь, что ты учишься на моём факультете. Она, сама того не зная, отвесила ему смачную пощёчину. Гарри отдёрнул руку, словно обжёгся о горячий уголёк. На лице Минервы отразилось удивление, однако она удержалась от расспросов. Дверь в библиотеку снова открылась. Быстрые шаги сменились нерешительной поступью и стихли совсем, а затем раздался звонкий и высокий голос Грейнджер: — Простите, я помешала? Мне просто нужно взять парочку книг, а после я сразу уйду. Минерва поднялась с кресла: — Не торопитесь так, мисс Грейнджер. Я как раз собиралась уходить. Однако вскоре библиотека понадобится мистеру Поттеру для занятий Окклюменцией, — женщина вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Гарри не сдвинулся с места. Неподалёку послышалось тяжёлое шорканье книг о деревянную полку и стук, с которым те приземлялись на стол. В какой-то момент Грейнджер замерла, и боковым зрением он увидел, что девушка украдкой косится на него. — Не переживай. Шрамы лишь добавили твоему образу мрачноватой мужественности. Женщинам — да и мужчинам, смотря, кого ты больше предпочитаешь — нравится такое, — она вытащила с полки несколько свитков. — Проваливай. Лёгкие шаги раздались совсем рядом, и Грейнджер плюхнулась на соседнее кресло, осторожно удерживая солидную стопку книг и свитков на коленях. — Никто не смеет говорить мне проваливать из библиотеки. Даже Мальчик-Который-Выжил. Несмотря на мучившую Гарри совесть и понимание беспросветности будущего, ответная колкость Грейнджер немного его позабавила. — Итак, — девушка смерила его изучающим взглядом, будто готовилась писать о нём диссертацию, — я слышала, ты умеешь говорить на Парселтанге. Мне довелось прочитать уйму книг о развитии лингвистики негуманоидных языков, и на данный момент все произношения Парселтанга являются исключительно предположениями. У змей же даже голосовых связок нет, какие там гласные звуки! Как вообще… — она умолкла на мгновение. — Так, не важно, мне надо услышать это. Скажи-ка что-нибудь на Парселтанге. — Чего? — О, ты разве не знал? Хотя, кажется, Сириус упоминал, что ты и сам не знаешь, что умеешь говорить со змеями, даже с неодушевлёнными. На самом деле, так удивительно, что Парселтанг срабатывает и с неживыми объектами. Грейнджер определённо говорила по-английски, однако смысл слов не укладывался в голове. — Ты говорил на Парселтанге с выгравированной на кране змеёй. Именно так ты и открыл Тайную Комнату. А ведь только Наследник Слизерина знает Парселтанг и может открыть её. Последним наследником этого рода официально считается Волдеморт. Знакомое имя пребольно укололо под дых, точно острая игла. — Но я Поттер. И к Слизеринам никакого отношения не имею. — Так и есть. Мы пролистали все семейные записи Поттеров и, насколько можно судить, между вами нет никаких следов кровосмешения, к тому же информация о предках твоих родителей велась крайне скрупулёзно, так что абсолютно точно отсутствуют какие-либо… м-м-м, внебрачные потомки, на которых стоило бы обратить внимание. Моя теория заключается в том, что Парселтанг наследуется не только по крови, но и по обоюдной связи, намеренно или нет. — Что ты имеешь в виду под обоюдной связью? — в голове потихоньку начала пульсировать мигрень. — Он же выбрал тебя, забыл? — Грейнджер понизила голос, и невозможно было сказать наверняка, сочувствует она Гарри или же очарована этим фактом. — Пророчество гласит, что он отметил тебя, как равного себе. Когда Волдеморт решил убить именно тебя, а не Невилла, то своими руками сотворил предречённого врага, равного ему в любом смысле, определённом Судьбой, вот ты и мог заполучить некоторые умения Волдеморта, включая Парселтанг, а может, и ещё что. Снаружи завывал ветер, а дождь сильнее забарабанил по окну. Погода сегодня была беспощадна к Лондону. Гарри и Грейнджер не отводили глаз от витражей, наблюдая, как пляшут по ним синие и красные тени. — Мои родители говорили, что из меня выйдет прекрасный учёный: доктор наук или, куда лучше, медицины, — произнесла девушка, словно загипнотизированная пляшущими цветными зайчиками на окнах. — Всё твердили, что хотят отправить меня учиться в частную школу. Я едва успела справить одиннадцатилетие, а родители уже решили, что их дочь обязательно поступит в медицинскую академию и продолжит семейную традицию Грейнджеров заправски орудовать стетоскопами и градусниками. Мой отец работает стоматологом — это маггловский аналог целителя, специализирующегося на лечении зубов. У нас был дом с четырьмя спальнями в Западном Кенсингтоне, а моя мама покупала исключительно органические яйца и молоко, хотя и жаловалась, что превратилась в «типичную буржуазную домохозяйку из тех самых модных магазинов». Жизнь была отнюдь не плохой, знаешь, некоторые даже назвали бы моё положение привилегированным. Ливень. Капли дождя больше не барабанили по стеклу, а превратились в непрерывный поток воды, заливающий окно. — А потом они пришли за мной. Две ведьмы из Министерства, одетые так, как, по их мнению, выглядят магглы. Наряды этих женщин смотрелись несуразно и откровенно неуместно, да и обязательно привлекли бы всеобщее внимание, не окажись министерские работницы в Лондоне. Однако они были очень милы, даже предложили мне шоколадную лягушку. Это первая волшебная сладость, которую я попробовала — удивительно, но до этого я не знала, что можно попробовать цвет шоколада на вкус. Он напоминал о цвете корешков моих любимых книг и золотые лучи полуденного солнца, пронизывающие библиотеку моего отца. И тогда я поняла, что хочу оказаться в мире, который те женщины называли Магической Британией. Банальной вкусной сладости оказалось достаточно, чтобы пробудить дремлющее внутри меня волшебство, — девушка приложила ладонь к животу. — Я будто проснулась от долгого сна и, наконец, стала самой собой; а то, что грезилось мне разыгравшимся воображением, оказалось вполне реальным и невозможно чудесным. Те женщины спросили, хочу ли я пойти с ними и стать ведьмой; мол, если соглашусь, то сначала придётся показать себя хорошей девочкой, чтобы приличная семья волшебников приютила меня и научила колдовать. Я сказала, что должна сначала обсудить всё с родителями, однако в ответ услышала, что магглы не имеют права голоса, а их опеку никто из магов не признает; решать надо было мне. Я подумала о шоколадной лягушке, вкус разных цветов на языке и согласилась уйти с ними. Грейнджер вцепилась в книги и свитки, лежащие у неё на коленях: так держатся за спасательную шлюпку при кораблекрушении. — Избавлю тебя от подробностей того, что происходило в доме торговца слугами. Первый же день оказался наполнен тревожными звоночками, но, как это часто случается, было слишком поздно. Я уже подписала документы… В день, когда меня выставили на продажу, Артур прибыл на рынок, чтобы провести проверку безопасности и здоровья продавцов. Это отец Рона, он работает в Департаменте Общественного Здравоохранения. Я прекрасно знаю, что ему противен и сам рынок, и прогорклый запах страха магглорождённых; однако, если он откажется выполнять свою работу, то никто не станет напоминать торговцам, что не стоит экономить на санитарно-гигиенических проверках. Тогда бы нам жилось в сто крат хуже. А ещё в его Департаменте постоянно не хватает сотрудников: никому не хочется лишний раз бывать на рынке, кроме случаев, когда понадобилось купить слугу. Вот так Артур и оказался там в тот день; он до сих пор проводит ежемесячные плановые проверки, даже несмотря на то, что это разбивает ему сердце, и потом приходится напиваться в баре, прежде чем пойти домой. Сколько я его знаю, Артур после проверок дня три мне в глаза смотреть не может. Так я и попала в дом Уизли, которые отнеслись ко мне, как к своему ребёнку. Ты и представить себе не сможешь, сколько раз Рону ломали нос, когда он защищал меня. Впрочем, со временем Рон тоже наловчился ломать чужие носы — Фред и Джордж научили парочке приёмов, — девушка натянуто улыбнулась. Гарри и не думал, что этот веснушчатый парнишка окажется таким человеком — с виду и не скажешь. Хотя, стоит появиться тому, кого хочется защищать, и ты в один момент становишься и сильнее, и глупее. Правда, некоторые всё же больше глупеют. Не смей думать о своём Патронусе. — А что случилось с твоей семьёй? — спросил Гарри у Грейнджер. — Через неделю после того, как Уизли забрали меня к себе, Артур устроил нам встречу. Оказалось, что моим родителям стёрли память, а чары Забвения снять невозможно до выполнения условий контракта или же его аннулирования. После свадьбы контракт признали выполненным, и мы отправились в Западный Кенсингтон. Теперь чары можно было снять, однако прошедшие шесть лет… — голос девушки дрогнул. Гарри не стал торопить её, подождал, пока она будет готова продолжить. — Прошло слишком много времени, их воспоминании настолько запутались, что возвращать всё на свои места было бы попросту опасно. Куда проще оказалось позволить моим родителям жить, как в последние несколько лет, будто у них никогда не было дочери. Так они проживут гораздо дольше. Грейнджер повернулась к нему; в карих глазах отражалась одновременно печаль и гнев. — Думаю, война точно так же оставила меня сиротой, как тебя и Невилла. Волдеморт всех нас лишил родителей. Гарри не знал, что сказать в ответ на этот сдержанный гнев и тихую печаль. Их родители либо умерли, либо сошли с ума, либо потеряли память; кто из них троих получит первое место в соревновании по самому жалостливому детству? И каков приемлемый кодекс поведения по отношению к сопернику в этой паршивой игре? — Мерлин, я же даже смотреть на шоколадных лягушек теперь не могу — сразу выворачивает наизнанку, — Грейнджер попыталась засмеяться, но громко всхлипнула. Гарри вежливо отвернулся, пока девушка лихорадочно вытирала глаза. В библиотеке становилось всё холоднее, вдобавок стемнело. Мрачная погода, наконец, поглотила и помещение, несмотря на согревающие чары. Парень едва услышал голос Грейнджер, когда та снова заговорила с ним. — Какой он? — прошептала девушка так тихо, словно стыдилась и страшилась собственного вопроса. — Он же преподавал в Хогвартсе, да? Расскажи мне всё. Ну конечно, Грейнджер хочет знать всё о Величайшем-Из-Магов. Люди либо ненавидели его, либо боялись, либо поклонялись, но в итоге непременно оставались совершенно очарованы. Гарри ведь и сам прыгнул в любовно расставленную ловушку вниз головой. Едва ли он имел права осуждать Грейнджер. — Он всегда знает, когда ему лгут, а ещё не любит колдовать палочкой, — какое бледное и ничтожное описание по сравнению с тем, что собой представляет этот человек. Но на ум больше ничего не приходило. Грейнджер принялась рассматривать книги и свитки, будто в них крылись ответы на все вопросы этого мрачного и жалкого мира. — Меня всегда занимал один момент, — голос девушки звучал где-то далеко-далеко, хотя она сидела всего в двух футах от него. — Зачем вообще давать нам выбор, спрашивать, хотим ли мы стать частью Магического Мира? Я понимаю, это чисто символический жест, пыль в глаза и всё такое, но зачем? Ведь нам правда даётся выбор, и любой магглорождённый ребёнок, теоретически, может отказаться и сразу покончить с этим. Тогда зачем вообще нужен выбор? Наконец-то прозвучал вопрос, на который Гарри знал ответ. — Он хочет править густонаселённой страной, а количество магов неуклонно уменьшается из-за войны. Просто убивать магглорождённых, по его мнению, — парень горько скривился, вспоминая слова мужчины, — невыгодно. И этот чисто символический выбор вынудит вас винить себя в глупости, а не судьбу за несправедливость, — Гарри почти наяву видел его, слышал глубокий низкий голос, диктующий первый вариант контракта. Когда Грейнджер заговорила вновь, её голос задрожал от смущения и — кажется — отвращения к самой себе. — Покупатели наёмного слуги хоть и зовутся опекунами, на деле могут сделать с нами всё, что угодно, — она по-прежнему не сводила глаз с книг. — Даже пытать Круциатусом, если сочтут такое необходимым для лучшего обучения. Я слышала о редких случаях невыразимо жестоких наказаний, в результате которых магглорождённый слуга получал неизлечимые травмы; однако обычно чистокровные обходятся малой кровью, в основном потому, что мы — дорогое удовольствие, и большинство покупателей не хочет портить товар, за который буквально пришлось продать почку. Наверное, именно поэтому мы стали этаким модным аксессуаром, показателем статуса. Два раза в год специальный инспектор из Министерства проверяет каждого контрактного слугу, чтобы убедиться в нашем благополучии: на самом деле, если мы всё ещё дышим и можем доковылять до кухни, помыть полы, то дела у нас идут замечательно. Гарри вспомнил Криви и Финч-Флетчли, огромную кухню и подземелья поместья Малфоев, а ещё Жалящее от Лестрейндж, пребольно обжегшее щёку. — Покупатели вольны поступать со своими магглорождёнными слугами, как угодно, запрещено только изнасилование, — тон девушки стал ровным, задумчивым. — То есть, любой секс под Империо, физическим принуждением или приворотным зельем. Любой. Собственно, даже если магглорождённый согласится, покупателю всё равно сулит наказание. Я так понимаю, подобные ограничения придумали специально, чтобы устранить саму возможность манипуляции чувствами слуги. Знаешь, в поместье Мальсиберов служил один мальчик, ему было шестнадцать, а значит, оставался всего год до завершения контракта. Гефест Мальсибер утверждал на слушании, что в его доме проходил бал-маскарад, и он совершенно не ожидал, что магглорождённый слуга оденется, как остальные гости. В Визенгамоте было высказано предположение, что мальчик поступил так нарочно, желая насолить хозяину. Так Гефест Мальсибер лишился всех поместий и галлеонов, но благодаря милости суда не попал в Азкабан. Что касается мальчика — думаю, сейчас он живёт среди магглов. — Я даже не слышал об этой истории, — Гарри не знал, что ему казалось более отвратительным: что Мальсибер после содеянного остался в живых, или что любому чистокровному сошло бы с рук буквально всё, что угодно. Теперь Грейнджер обходилась без закатывания глаз, просто продолжала говорить, словно боялась, что если не выскажется сейчас, у неё больше никогда не хватит на подобное смелости. — Если Волдеморт так хочет увеличения численности магического населения, то он мог бы сделать много больше, чем сейчас. Я читала книги о маггловской Второй Мировой войне. Нацистский режим одно время разработал схожую программу, которая принесла столько страданий и боли, несопоставимых с тем, что переживаем мы сейчас. Так почему Волдеморт не пошёл по тому же пути? Сомневаюсь, что ему не достаёт изобретательности, — Грейнджер не сводила с собеседника сверкающих глаз и стиснула зубы, будто намеревалась вытянуть из него ответ — будто Гарри мог его дать. — Не знаю, — покачал он головой. Казалось, теперь Гарри вообще перестал что-либо понимать. — Если спросишь Сириуса, то он скажет, что какой бы ни была причина, она не имеет ничего общего с милосердием. — Ага, мне он тоже это говорил, — девушка тяжело вздохнула. — Сириус так разозлился, когда я намекнула, что Волдеморт не обычный маньяк, — собрав книги и свитки, она поднялась с кресла. Гарри не был уверен, что правильно истолковал её любопытство. Он понял, что не может доверять своим суждениям, когда дело касалось Волдеморта. — Ты всё ещё хочешь его поражения? Просто спрашиваю. Грейнджер фыркнула: — Ну, разумеется. И тебе бы лучше поскорее убить его. Едва ли эти слова должны были напугать, ведь теперь Гарри знал о Пророчестве. Однако сердце всё равно ёкнуло. Вдруг в коридоре раздалась тяжёлая и быстрая поступь шагов, сопровождаемая громоподобными проклятиями Сириуса вперемешку с маггловскими и волшебными ругательствами. Грейнджер густо залилась краской. — Похоже, твой преподаватель по Окклюменции пришёл, — сказала она. Дверь резко распахнулась, и двое мужчин ворвались в библиотеку. Сириус увлечённо рассыпался в угрозах мужчине с сальными волосами и угрюмым лицом. — Клянусь, если посмеешь навредить Гарри или сделать хоть что-то, выходящее за рамки урока… Гарри прерывисто выдохнул, а Северус Снейп одарил его знакомым хмурым взглядом. — Якшаетесь с преступниками, Поттер? Я не удивлён, — Мастер Зелий взмахнул палочкой, словно кнутом, и двери библиотеки захлопнулись, оставив в коридоре распалившегося Сириуса и его гневные возражения вместе с Грейнджер, весело хихикающей над мужчиной. — Через два часа мне нужно вернуться в Хогвартс, так что давайте опустим любезности и расспросы о том, почему Вы не умерли, ладно? — предложил Снейп.***
Примечание автора: Вторая глава за неделю :) Следующую опубликую в пятницу. Нас ждёт интереснейшее занятие по Окклюменции. Примечание переводчика: И боюсь, ничего хорошего Снейп в голове Гарри не увидит… Спасибо за отзывы! Я захожу на фикбук только при публикации, но все вижу и читаю, пусть и не успеваю ответить. Но каждый греет мне сердце и ускоряет выход новых глав!