Замёрзшая пена

      Таверна. Конец дня. За окном расположились каменные домики в розовом свете заходящего солнца. На календаре уже тридцать первое июня, а вечер только начинается. Светлый, но на удивление прохладный. Все как всегда. С улицы доносится музыка, а в зале слышатся громкие разговоры и маленькие перепалки между посетителями, превращающиеся в звонкий хохот. Хохот — один из главных симптомов пьяного веселья. Но веселье это до неприличия фальшивое. Многие приходят сюда, чтобы забыться от самих себя и заранее знают, что вино из одуванчиков лишь усыпляет их, а не веселит.             Кэйя частый гость здесь, и многие обращают на него внимание — на него, высокого стройного молодого человека, со смуглой кожей, тёмно-бирюзовыми волосами, которые небрежно собраны в низкий хвостик, свободные пряди спадают на лицо, скрывая его правую сторону, и светло-голубыми глазами. Его глаза горят особенным светом, завораживающим. У большинства этот свет ассоциируется с холодом. Однако в зале не многие понимают, что этот холодный огонь — самое горячее из всего, что может гореть. Правый глаз закрывает чёрной повязкой, которая, как утверждает Кэйя, просто красивый аксессуар, чтобы добавить в его образ немного загадочности (но вряд ли это так).       В таверну зашла она, одетая в короткие чёрные шортики и заправленную в них белую рубашку; на ногах — изящные длинные сапоги. Её спутник — одиночество, но сегодня Эола решила оставить его дома. Она уверенно подошла и заняла место рядом с Кэйей за барной стойкой, и Кэйя сразу почувствовал её запах. Запах был приятен, сладок, но Кэйя насторожился. Он не любил Эолу, ровным счетом как и Эола всех работников Ордена Фавониус. Но из-за некого уважения и спиртного в своём организме, он лишь улыбнулся. В помещении за другими столиками негромко заиграла музыка. — Пришла снова кому-то мстить? — спросил Кэйя. Она лишь легонько наклонила голову и тоже улыбнулась, чем ещё сильнее расположила Кэйю к себе, затем спросила: — Что ты пьёшь? Они будто играли в гляделки. Глаза Кэйи бегали по всему телу Эолы, пытаясь найти хоть что-нибудь привлекательное в ней, а мысли путались и толкались друг о друга. В ней была красота и одиночество, которые одновременно манили и отпугивали. В ней было… Кэйя никак не мог подобрать нужного слова, и он даже пожалел, что заказал ещё выпить. А потом музыка стихла. — Сегодня вино из одуванчиков, хотя больше предпочитаю коктейль «Полуденная смерть». Но сегодня решил юность вспомнить. — собравшись, ответил парень. — Вино? Почему ты пьёшь его из этого обычного стакана? Вообще-то его надо подавать в серебряном стакане, дать ему подышать и спустя двадцать минут добавлять лёд. При этом поверхность вина не должна покрывать лёд более чем на шестьдесят процентов.       Кэйя посмотрел на неё долгим задумчивым взглядом и предпочёл промолчать. Он отвёл взгляд в сторону, делая глоток «неправильного» вина, по мнению Эолы. Но стоит только капитану второй раз поймать её взгляд, как он уже не может от неё оторваться… Вдруг резкий вопрос прервал неловкую тишину: «Не ты ли тот самый молодой капитан кавалерий, который пару дней назад напился до позорного для капитана состояния?» «Нет, — подумал Кэйя, — я не напивался до позорного состояния…» Стоит признать, что эти слова задели Кэйю до глубины души. Раздражение. Теперь в компании рядом сидящей девушки, он мог испытывать лишь глухое раздражение.                   Желание расслабиться перед завтрашним официальным приемом дипломатов из Фонтейна подвигло его прийти в таверну и «культурно» выпить, но в его планы не входило выслушивание упреков в свой адрес от какой-то преступницы. «Эх, даже очаровательный наряд, — продолжал думать Кэйя, — не смог спасти нашу красотку от очередного занудства. Она талантливый рыцарь, но явно плохой собеседник». Что ж, терпеть больше не получается. — Глотните, — говорит капитан, — может, перестанете быть такой занудой. Он опустошил свой бокал, демонстративно встал и вышел из таверны, громко хлопнув дверью. — Видите, кто работает в Ордене Фавониус! — обратилась к бармену Эола, — одни истерички и, прости Барбатос, кретины. Бармен вскользь посмотрел на девушку, продолжая намывать стаканы. — Как к вам общаться? Фрау…? — вопросительно произнёс мужчина, не поднимая глаза на девушку. — Эола Лоуренс. — Эола Лоуренс? По правде сказать, я думал потомков этого ничтожного клана преступников не осталось. Простите за мою бестактность. Теперь ясно, откуда у вас такая неприязнь к капитану кавалерии. — Как этому пьянице доверили работу капитана кавалерии? — девушка изобразила крайнюю степень возмущения. — Да кто его взял на такую должность? Разве это возможно? — Фрау Лоуренс, вы чересчур критичны. Херр Альберих довольно хорош. Трудится не покладая рук. К тому же на работе он частенько говорит и делает то, что другим и в голову бы не пришло. «Бред.» — подумала Эола, но озвучивать не стала. Кэйя направлялся домой и тошная мысль преследовала его: «Сколько же я выпил, что в моей голове могла промелькнуть мысль о том, что эта эгоистичная и мерзкая преступница хоть капельку привлекательна?!»… Он не стал даже думать об этом — будет шанс, потом обдумает. Вечерело.