Sucker love is known to swing
Prone to cling and waste these things
Pucker up for heavens sake
There’s never been so much at stake
I serve my head up on a plate
It’s only comfort, calling late
Cuz there’s nothing else to do
Every me and every you
(Placebo – Every Me Every You)
Ему было тепло. Теплее, чем тогда, в горячей ванне, где он сливался с этим теплом через боль и кровавые порезы. То тепло казалось последним прибежищем в отчаянии, это – домом, мягким, комфортным и правильным. До тех пор, пока не начала ныть спина. Вэй Усянь просыпался медленно, будто его, обессиленного, выносило на берег тёплыми озёрными волнами, согретыми жарким июльским солнцем. Он открыл глаза: перед ними было светло, слишком светло для ночи или раннего утра, когда рассвет только-только занимается, пытаясь пробиться сквозь скрывающие горизонт высотки, но не так светло, как должно быть поздним утром, когда спальню с юго-восточной стороны освещают яркие солнечные лучи. Его окутывало тёплое облако одеяла, под левым плечом тоже было что-то тёплое, и, подняв голову, Вэй Усянь увидел полусидящего Лань Ванцзи, читавшего какую-то из своих медицинских книг. Вэй Усянь лежал плечом на его животе. Поняв это, он почувствовал, как к щекам приливает жар от такой неловкости. Заметив, что он шевельнулся, Лань Ванцзи немедленно отложил книгу и посмотрел на него своими невозможно светлыми глазами. − Доброе утро, Вэй Ин, − негромко сказал он. – Как ты? − Доброе… Нормально. Наверное. Только спина затекла… Который час? – Вэй Усянь отвёл взгляд. Похоже, он проспал всю ночь в объятьях Лань Ванцзи, и теперь его с головой накрывало стыдом. Уснуть на практически чужом мужчине, с которым они едва-едва начали выяснять отношения и разбираться с прошлыми недомолвками… И, кажется, он даже не просыпался ни разу, так ему было спокойно и хорошо во сне, настолько ему это оказалось необходимо. − Почти полдень, − ответил Лань Ванцзи. − О, чёрт! – Вэй Ин так резко сел на кровати, что у него закружилась голова от смены положения, слишком долгого сна и голода, и он едва не повалился обратно. – Ты же встаёшь в пять! − Я вставал, − ответил Лань Ванцзи. – Умыться и взять книгу. − И я даже не проснулся… Теперь из-за меня ты шесть часов лежишь голодный, − если бы Вэй Усянь мог, он бы спрятал лицо в ладонях, но правая рука по-прежнему была в гипсе. − Однажды у меня была операция, которая длилась шесть часов, − Лань Ванцзи пожал плечами. – Тебе надо было поспать, и ты сказал, ты лучше спишь, когда ты не один. Ты действительно ни разу не просыпался за это утро. − И ночью тоже… Лань Чжань, я… мне жаль, что из-за меня тебе пришлось поменять планы на свой единственный выходной, − прошептал Вэй Усянь. – Этого больше не повторится. − «Пришлось» − это если бы я заставлял себя, − ровно ответил Лань Ванцзи. – Я не заставлял. Если тебе спокойнее, когда я рядом, я буду рядом. Вэй Усянь не нашёлся, что ему ответить. Разве может быть кто-то настолько заботливым с ним, чтобы спать с ним в обнимку целую ночь и лежать всё утро просто потому, что ему так лучше спится? И кто – Лань Ванцзи, в школе шарахавшийся даже от случайных прикосновений чужих людей? Лань Ванцзи поднялся и ушёл на кухню, видимо, готовить завтрак, плавно перетекающий в обед, а Вэй Усянь, на всякий случай держась за стену, поплёлся в ванную. Ничего там не напоминало об устроенном им накануне беспорядке: унитаз и пол сияли чистотой, разбитая плитка была прикрыта ковриком, как Вэй Усянь в своей панике и планировал: хотя сделал это в итоге Лань Ванцзи, видимо, чтобы трещины не напоминали Вэй Усяню лишний раз о его неосторожности. В горле встал комок, и Вэй Усянь поспешно перевёл взгляд на своё отражение в зеркале. Несмотря на припухшие и покрасневшие после вчерашних рыданий веки и красные пятна возле глаз, он выглядел значительно лучше, чем вчера, когда походил на бледную тень. Долгий сон определённо пошёл ему на пользу. Вэй Усянь закусил губу, думая об этом. Вчера у него была истерика, и Лань Ванцзи благородно остался с ним, но захочет ли он снова? Он сказал, что не заставлял себя… «Ах, да, он же любит тебя», − напомнил себе Вэй Усянь. Пожалуй, спать с тем, в кого влюблён, не так уж и неприятно и некомфортно. Удивительно, что это оказалось комфортным и для него самого, обычно ему достаточно было, чтобы кто-то находился с ним в одной комнате. Он ведь не был влюблён в Лань Ванцзи! Отбрасывая дурацкие мысли, Вэй Усянь умылся, попытался одной рукой расчесать спутавшиеся волосы, но не преуспел и, плюнув на это, вышел из ванной. С кухни уже аппетитно пахло свежей рисовой кашей и булочками, которые Лань Ванцзи заранее готовил с вечера, а также тушёными овощами и мясом, которое он добавлял специально для Вэй Усяня. Он легко и неторопливо раскладывал еду по тарелкам, выглядя так естественно и уютно, что Вэй Усянь в который раз подивился этому. Он никогда не думал, что это будет так. Даже в глупых подростковых фантазиях он чаще склонялся к неловкому на кухне Лань Ванцзи, и что кормили бы их в гостях, скорее всего, их старшие брат и сестра. − Что? – Лань Ванцзи заметил его взгляд, и Вэй Усянь смутился. − Просто удивляюсь, как ты гармонично смотришься на кухне, − неловко ответил он. Подумал, напомнил себе, что Лань Ванцзи сказал ему не бояться говорить любые глупости. – Я всегда представлял тебя… ну, не Цзысюанем, конечно, но тоже таким… принцем. Ребёнком из обеспеченной семьи, который совершенно не приспособлен к быту. Уголки губ Лань Ванцзи как будто чуть приподнялись в неуловимой улыбке, и Вэй Усянь мысленно выдохнул: кажется, он его не обидел. − Правила нашей семьи изменились со временем, даже дядя это признаёт, − ответил Лань Ванцзи, ставя тарелки на барную стойку. – Когда-то считалось недостойным, чтобы мужчина из благородной семьи опускался до работы прислуги. А ещё когда-то учили стрельбе из лука и управлению колесницей, − Лань Ванцзи чуть пожал плечами. – Сейчас считается, что взрослый человек должен уметь обеспечить себя сам во всех аспектах, будь то работа или быт. − Прогрессивно, − вздохнул Вэй Усянь и вскарабкался на барный стул. – Не то, что у Цзиней. А что, сейчас уже не учат стрелять из лука? А верховой езде? − Учат. Я умею. Пусть и не так, как умели мои предки в древности. Вэй Усянь пришёл в восторг: − Покажешь? – И тут же смолк. Не раскатал ли он губу? С чего бы Лань Ванцзи заниматься такими глупостями? Ему вспомнилось, как он задумался: сыграет ли ему Лань Ванцзи на гуцине, если он попросит, но ему и просить не пришлось, видимо, Лань Ванцзи практиковался, и для него это уже не было чем-то личным, как в юности. − Покажу, − ответил Лань Ванцзи. – Только не сегодня. В вашей семье ведь тоже этому учат, кажется? − Только в детстве. Ещё до старшей школы, − Вэй Усянь поморщился. – Я начал намного позже Цзян Чэна, а госпожа Юй и вовсе не хотела оплачивать мне это, ведь я не член семьи по крови, но дядя Цзян настоял. Они постоянно ссорились из-за подобного, − пробормотал он, уткнувшись в тарелку. Лучше было заняться завтраком, а не воспоминаниями. − Ты мог бы снова попробовать, когда твоя рука полностью восстановится, − сказал Лань Ванцзи. – Перелом не такой сложный. А когда снимем гипс, можем отправиться на конную прогулку. − Необязательно на меня тратиться. Я мог бы просто посмотреть, как это делаешь ты. − Разве ты не хотел бы сам? Вэй Усянь чуть было не чертыхнулся вслух. Конечно, он хотел бы, ему ещё в отрочестве нравились стрельба и верховая езда! Каждый раз, делая это, он представлял себя древним воином в длинных одеждах и доспехах, и это было весело. Но он достаточно наслушался от госпожи Юй о бесполезных тратах на приёмыша, которому в лучшем случае следовало надеяться на кров, еду и среднее образование и быть благодарным за это. И он уже открыл рот, чтобы соврать в очередной раз, как Лань Ванцзи вдруг сказал: − Моё имя не Юй Цзыюань, если ты вдруг позабыл. Вэй Усянь издал идиотский звук между смехом и возмущённым возгласом. Проглотил ложку каши и пробормотал: − Да, я заметил, ты не носишь фиолетовое. − Значит, отправимся на стрельбище и конную прогулку вместе, − резюмировал Лань Ванцзи. − Погоди, Лань Чжань, ещё решу, что ты зовёшь меня на свидание, − пошутил Вэй Усянь. Лань Ванцзи ничего не ответил. Спустя минуту молчания и неловкого поедания завтрака Вэй Усянь опустил голову и прошептал: − Прости, мне не следовало так шутить, я не со зла, честное слово. Конечно, ты бы хотел, и тебе наверняка не слишком-то весело от того, что я не могу. − Нет нужды извиняться, − ровным голосом ответил Лань Ванцзи. – Всё будет так, как ты захочешь это устроить. Захочешь дружескую прогулку – будет дружеская прогулка. − Двое взрослых людей едут куда-то вместе заниматься одним делом, получать от него удовольствие и наслаждаться общением друг с другом, − чуть улыбнулся Вэй Усянь. – И ни к чему эти дурацкие названия и определения – так? − Мгм, − подтвердил Лань Ванцзи. Вэй Усянь хихикнул и, побарабанив пальцами по столешнице, спросил: − А если я позову тебя на свидание? − Всё будет так, как ты захочешь это устроить, − повторил Лань Ванцзи. – Только, прошу тебя, не нужно делать это в ущерб себе из жалости ко мне и моим чувствам. − Я бы так не поступил. Это было бы некрасиво и выглядело бы как враньё, − заметил Вэй Усянь. − Я рад, − Лань Ванцзи никак не изменился в лице, говоря это, вызвав ещё один смешок у Вэй Усяня. Впрочем, Лань Ванцзи, пожалуй, действительно мог радоваться, только внутри. – Хочешь съездить ещё раз за товарами для дома? Или ты хотел бы заняться чем-нибудь ещё? − За кружкой и плиткой? – Чувство вины захлестнуло его с новой силой, и Вэй Усянь изо всех сил пытался не скатиться в ненависть к себе в очередной раз, напоминая, что Лань Ванцзи сказал: это всего лишь вещи. − М-м, − подтвердил Лань Ванцзи, но как-то неопределённо. – Может быть, купим что-нибудь ещё. У тебя есть идеи? Посуда, декор, что-нибудь для ванной? Вэй Усянь неуклюже подцепил кусочек мяса палочками, которые ему приходилось держать в левой руке, и нерешительно сказал: − Ну… Я думал посмотреть какие-нибудь интересные тарелки… Раз уж мы добавили синего в студию… Знаешь, есть такая глазурь, напоминающая минералы или космос… О, бывают ещё красивые вещи с кракелюрами, это имитация трещин, тоже очень красиво. Прежний Лань Ванцзи – или Лань Ванцзи, существовавший исключительно в воображении Вэй Усяня, − наверняка бы сказал: «Зачем, ведь у меня уже есть хорошая посуда». Но Лань Ванцзи только кивнул, принимая к сведению. Вэй Усянь растерянно моргнул. Он отвык или вовсе не привыкал даже, что его мнение и его идеи, помимо грандиозных планов очередной попойки в старшей школе, кому-то могут быть интересны. − Те кружки, одну из которых я… − Вэй Усянь запнулся, короткая и острая вспышка ненависти к себе и стыда за вчерашний эпизод пронеслась в его голове. − Одна из которых разбилась, − поправил его Лань Ванцзи, словно кружка действительно сама скакнула на пол, а не была сметена неуклюжим тупицей, ничего не соображающим от недосыпа. − Они для тебя что-то значили? – торопливо продолжил Вэй Усянь. – Та, что ты дал мне, похожа на туристический сувенир из Уханя. − Она и есть, − ответил Лань Ванцзи. – Брат купил две такие кружки в наш последний день перед отъездом. Наверное, он считал, что они должны напоминать о прожитых там годах. − А голубая? − Моя детская кружка. − Так она напоминала тебе о детстве… − Вэй Усянь уныло уставился в тарелку с кашей. − Мне не нужны костыли, чтобы иметь хорошую память, − немедленно сказал Лань Ванцзи. Вэй Усянь фыркнул, послушно отвлекаясь на его шутку: − А мне бы вот не помешали, у меня память просто отвратительная. Особенно на числа, лица и хорошие события. − Ты запомнил мой номер, единожды взглянув на визитку, − напомнил Лань Ванцзи, и Вэй Усянь смутился. – Сдаётся мне, дело не в памяти. − Это была случайность. Критическая ситуация, мозг способен и не на такое, − попытался оправдаться Вэй Усянь. − Разумеется, − согласился Лань Ванцзи покладисто, но в его голосе слышалось почти неуловимое довольство. − Ни за что не поверю, что у тебя нет ни одной памятной вещи, − сказал Вэй Усянь. – Когда-то я бы так и подумал, особенно если взглянуть на твою квартиру: ведь хранить всякий хлам, собирающий пыль и занимающий место, иррационально. Но теперь-то я знаю, что ты вовсе не такой занудный и чопорный, каким казался в школе. Говоря это, Вэй Усянь напомнил себе в голове, что Лань Ванцзи не против, когда он высказывает даже совершенные бессмыслицы, и ничего за это ему не сделает. Он даже не съёжился по привычке – наверное, это было достижение! В уголках губ Лань Ванцзи ему почудилась лёгкая улыбка. − Такие вещи есть. Но их немного, − сказал Лань Ванцзи. – Утрата некоторых, вероятно, несколько расстроит меня, но кружки точно не в их числе. Кроме того, как я уже сказал, у меня действительно хорошая память, а это всего лишь вещи. Да, их можно считать символами, вызывающими приятные воспоминания и ассоциации. Но сами воспоминания намного важнее. − Всё равно звучит немного сентиментально, − улыбнулся Вэй Усянь. Его вдруг охватило желание поддеть Лань Ванцзи и спросить, есть ли у него вещи, которые напоминали ему все эти годы о Вэй Усяне, раз уж он был так влюблён и сам выбрал жить с этим чувством? Но ему было слишком неловко. В конце концов, какое отношение Вэй Усянь имел к этим чувствам, если они не были взаимными? И всё же было ужасно любопытно. Все эти годы он считал, что Лань Ванцзи до него нет никакого дела, и он только рад был уехать из Уханя и оставить, наконец, в прошлом надоедливого одноклассника. Но всё оказалось совсем иначе. Лань Ванцзи помнил, что ему нравилось рисовать и что он поступал на дизайнера, помнил, что он чуть не сжёг кухню, знал, что он обожает острую еду, знал, какую музыку он слушает, знал даже, что Вэй Усянь любит петь в караоке на школьных вечеринках. Вспомнив о последнем, Вэй Усянь всё-таки заставил себя спросить: – Лань Чжань… откуда ты знаешь, что я люблю петь? Я это делал на всяких тусовках, но ты ведь никогда на них не ходил. – Я ходил, – чуть слышно ответил Лань Ванцзи, отводя взгляд. Кажется, ему всё так же было неловко говорить о подобном. – На все вечеринки, где был ты. Просто всегда держался в стороне, где меня нельзя было увидеть. Ты был великолепен, когда пел или танцевал. Вэй Усянь растерянно заморгал. Он не знал о Лань Ванцзи ничего . Как можно было прошляпить даже такое? Да, Лань Ванцзи наблюдал за ним всегда, пока они находились в школе, и, даже когда Вэй Усянь всё-таки ловил на себе его взгляд, он всегда думал, что тот просто следит, чтобы он не нарушал правила. Он не замечал ни иных взглядов, ни бушующих в них чувств, сокрытых за холодной маской невыразительной мимики, ни даже такого . Лань Ванцзи, тихий и прилежный ученик, никогда не участвовавший ни в одном увеселительном сборище старшеклассников, на самом деле всегда был рядом, всегда смотрел на него. Как Вэй Усянь мог быть настолько слепым? Настолько сконцентрированным на своей драгоценной, как ему тогда ошибочно казалось, персоне, что столько упустил? – Вэй Ин. Я действительно… прятался очень хорошо. Я не хотел, чтобы хоть кто-то из наших общих знакомых видел меня там, – попытался успокоить его Лань Ванцзи. – Не надо оправдывать мою невнимательность, Лань Чжань, – нахмурился Вэй Усянь. – Это же ты , как я мог тебя не замечать? – Ты ведь шёл повеселиться с приятелями и не ожидал увидеть меня в подобном месте. С чего бы тебе было искать меня там? – заметил Лань Ванцзи. Возможно, он был прав. Вэй Усяню и в голову не могло прийти, что Лань Ванцзи может захотеть прийти на вечеринку. Ради чего? Напиться? Он не пил, алкоголь вреден и вызывает изменение сознания. Потанцевать? Если Лань Ванцзи и умел танцевать, то явно что-то традиционное или бальное, по всем правилам под хорошую музыку, и уж точно не стал бы дёргаться, будто током ушибленный, в разгорячённой неуклюжей толпе под оглушающий клубняк. Пообщаться? Лань Ванцзи ни с кем не общался в школе, по крайней мере, Вэй Усянь ни разу не замечал, чтобы он болтал с кем-то на переменах, только отвечал кратко, если к нему обращались по делу. Вэй Усянь был единственным, кто пытался с ним общаться. Просто сидеть? Зачем бы ему тратить время впустую на то, чтобы оглохнуть от музыки, ослепнуть от ламп и лучей, да ещё и постоянно пытаться отвадить от себя подвыпивших школьников, возжелавших к нему подкатить? Лань Ванцзи было решительно нечего там делать, разумеется, Вэй Усянь его и не высматривал! Всё это, конечно, не значило, что он не желал Лань Ванцзи там видеть. Он даже звал его каждый раз, как что-то намечалось, ни на что особо не надеясь, вопреки тому, что Лань Ванцзи всегда ему отказывал. «Бессмысленная трата времени», – всегда холодно отвечал он, и Вэй Усянь называл его скучным и принимался канючить, но тот был непреклонен. Но Вэй Усянь хотел. Он желал, чтобы Лань Ванцзи всё-таки принял его приглашение хоть раз. Может быть, наконец-то бы оделся менее строго – или пришёл бы, как обычно, в белой рубашечке и жилетке, дав повод для очередной порции идиотских шуточек. Может быть, Вэй Усяню удалось бы затащить его на танцпол, и Лань Ванцзи бы скованно и робко пытался двигаться под странную музыку – или же оказался бы превосходным танцором, он ведь был сильным и ловким и прекрасно показывал себя на уроках физкультуры. Может быть, чтобы немного расслабиться, Лань Ванцзи позволил бы себе выпить хотя бы один слабоалкогольный коктейль, непременно сладкий. Может быть, он стал бы немного разговорчивее, и Вэй Усяню удалось бы узнать о нём побольше, может быть, раз он не умел тогда пить, алкоголь вскружил бы ему голову, и Вэй Усянь бы от души повеселился – но, разумеется, в рамках допустимого, он ни за что бы не стал пользоваться беспомощным состоянием друга и не позволил бы этого остальным. Может быть, после Вэй Усянь отвёл бы его домой, возможно, даже к себе, и они ночевали бы вместе на одной узкой кровати без какой-либо задней мысли, уставшие и немного оглушённые, а наутро Лань Ванцзи ужасно стыдился бы этого под поддразнивания Вэй Усяня. Может быть – но вспоминать свои тогдашние фантазии теперь не было смысла. Лань Ванцзи, как выяснилось, принял все его приглашения, но так ни разу и не показался ему. И Вэй Усянь, зная себя, даже не мог больше обижаться на него за это. Никто в здравом уме на самом деле не захотел бы лишний раз становиться объектом для бездарных шуток Вэй Усяня, Лань Ванцзи и так в школе от него доставалось, наверное, больше всех после Цзян Чэна, с которым он жил. Ни с кем больше Вэй Усянь не был настолько назойливым. – Мне жаль, – тихо сказал Лань Ванцзи. – Что я так ни разу не пошёл с тобой, как положено. Ты ждал меня? – Ждал, – чуть улыбнулся Вэй Ин. – Но я не виню тебя. Я бы тоже с собой никуда не пошёл, теперь-то я понимаю. – Я тоже понимаю. Что мне следовало пойти, даже если бы я повёл себя глупо, и ты шутил бы над этим до самого выпускного, – убеждённо отозвался Лань Ванцзи. «Вот ведь упёртый», – подумал Вэй Усянь. И ведь уверяет, что не из жалости, не потому, что его постоянные отказы в прошлом, возможно, подготовили благодатную почву для взращивания нынешних комплексов Вэй Усяня. Интересно, все влюблённые такие? Вэй Усянь попытался задуматься, чувствовал ли он что-то подобное к Вэнь Чао в самые первые месяцы их отношений. И вдруг с ужасом осознал, что не помнит. Он помнил, как был им немного очарован, Вэнь Чао умел дурить головы не хуже самого Вэй Усяня, а у Вэй Усяня не было никакого серьёзного опыта в этом. Он был ему благодарен за то, что тот угощал его нормальной едой в ресторанчиках, которая после целых семестров на растворимой лапше казалась пищей богов. Он радовался, когда переехал к Вэнь Чао, потому что устал от общежития и думал, что, может быть, у него получится с кем-то нормально сосуществовать. Он помнил, как его задевало начавшееся пренебрежение Вэнь Чао к нему, его взгляды, обращённые к девушкам, как ему было обидно, когда он впервые узнал, что Вэнь Чао ему изменяет. Но он никогда не задумывался, почему на самом деле его это так злило. Он не помнил, чтобы искренне ждал Вэнь Чао с работы, ему было не то чтобы всё равно – скорее, он об этом даже не задумывался. Он ждал его, потому что готовил ему ужин, потому что они планировали посмотреть что-нибудь вместе. Он не помнил, чтобы его сердце трепетало перед их свиданиями во времена университета. Он не помнил, чтобы его сильно смущали редкие комплименты и касания Вэнь Чао. Он не помнил, чтобы сохранял билетики после их совместных походов в кино или какие-то другие бесполезные, но памятные вещицы. Он даже не мог запомнить грёбаный номер телефона Вэнь Чао! Вэй Усянь попытался вспомнить хоть что-то важное, хоть дату рождения – и не смог. Он машинально схватил телефон и посмотрел: день рождения Вэнь Чао был записан в календаре с двумя напоминалками, в сам день утром и за две недели, видимо, чтобы успеть найти подарок. Он перемотал на январь, но там было пусто. Вэй Усянь в растерянности отложил телефон, поднял взгляд – Лань Ванцзи смотрел на него внимательно и, кажется, чуть обеспокоенно – и спросил: – Лань Чжань, твой день рождения – двадцать третьего января? – Да, – ответил Лань Ванцзи. – Ты поставил напоминание, чтобы не забыть, хотя мы не общались? – Нет, – в горле Вэй Усяня встал комок. – Я помнил всё это время и без него. Он отложил палочки и прикрыл глаза рукой. Ему было паршиво, мерзко и стыдно. Он не мог вспомнить практически ничего хорошего, что было между ним и Вэнь Чао даже в самом начале их отношений, пока тот не показал себя настоящего, как будто этого хорошего и вовсе не было. Он не мог вспомнить о Вэнь Чао ничего, что должно быть важным даже между друзьями, не говоря уже о более близких отношениях. Как будто он сам тоже воспользовался Вэнь Чао, как тот им, и никогда по-настоящему его не любил, лишь был обманут им – и самим собой. Просто нашёл себе человека, который, как ему тогда казалось, неплохо к нему относится. Разве он когда-то мечтал о таком? Неужели он уже тогда не считал, что достоин большего, достоин той безумной любви, которую воображал когда-то в совсем юные годы? Ради чего он вообще ввязался в это изначально? – Вэй Ин? Почему тебя это так расстроило? – Прохладная рука Лань Ванцзи осторожно коснулась его плеча. – Я… – Вэй Усянь замолчал. Есть ли смысл говорить всё это Лань Ванцзи? Он ведь любит его, ему наверняка и без того больно и неприятно знать, что его любимый несколько лет встречался с кем-то другим, да ещё и столь отвратительным типом. Вряд ли его обрадует, что Вэй Усянь не был так влюблён в Вэнь Чао, скорее, уж точно разочаруется, ведь зачем тогда Вэй Усянь начал с ним спать, жить? Или, может, Лань Ванцзи, как и все остальные, кто его знал, всегда считал его легкомысленным и ветреным, способным на случайные связи, не перерастающие ни во что серьёзное и долгосрочное? Забавно лишь то, что несмотря на связь с Вэнь Чао без того огромного светлого чувства, какое он хотел бы испытывать, Вэй Усянь таким в действительности не был и всегда был верен своему слову. Он ведь мог тоже начать изменять Вэнь Чао, но у него и мысли не возникало, и дело было вовсе не в том, что Вэй Усянь боялся, что тот мог бы об этом узнать, и тогда пострадал бы не только он, но и его любовник или любовница. Пальцы Лань Ванцзи на его плече сжались чуть крепче, не причиняя боли, лишь как будто напоминая: ты можешь говорить что угодно, я не сделаю тебе ничего плохого, что бы ни услышал. Но Вэй Усянь всё равно невольно попытался увильнуть: – Ты… просил не говорить об этом человеке за едой. Сказав это, он привычно замер, буквально инстинктивно страшась опасной реакции. Лань Ванцзи чуть нахмурился: – Тогда обсудим это после завтрака. – Тебя не бесит, что я вообще о нём вспоминаю? – выпалил Вэй Усянь. – Мне это не нравится. Но вы были вместе несколько лет, и он причинил тебе немало боли. Было бы странно, если бы ты не вспоминал, – осторожно заметил Лань Ванцзи. – Тогда почему ты не запрещаешь мне об этом говорить в принципе, если тебе неприятна эта тема? – Я должен понимать, какие триггеры провоцируют твоё подсознание, чтобы избегать этого в дальнейшем, – чётко, как по учебнику ответил Лань Ванцзи. Вэй Усянь невольно прыснул от его серьёзного тона: – Говоришь, как врач. – Я и есть врач, – резонно заметил Лань Ванцзи, вызывая этим ещё один смешок. – Хоть и другой специальности. – Все врачи, наверное, проходят какой-то базовый курс психологии? – Мгм. Больше они не разговаривали и доели свой завтрак спокойно и молча. Вэй Усянь, поглощая вкуснейшую еду, тихо улыбался. Он догадывался, что срывов будет ещё немало, что он не сможет удержать себя ни от вспыхивающей ненависти к себе, ни от обиды за прошлые действия Лань Ванцзи, ни од мерзких воспоминаний, ни от других негативных эмоций. Но прямо сейчас, в эти мгновения ему не хотелось об этом думать. Тепло в его груди разливалось не только от свежезаваренного чая, но и от того, что ему было действительно приятно знать, как на самом деле к нему относится Лань Ванцзи. Что он искренне заботится не только о его физическом здоровье, но и о его чувствах. Это было ошеломляюще и так хорошо, что улыбка впервые за долгое время сама рвалась на его уста, не желая исчезать.***
– О чём ты всё-таки думал за завтраком, что так тебя расстроило? – спросил Лань Ванцзи. Он был достаточно сосредоточен на вождении, но не мог не бросить взгляд в зеркало заднего вида, чтобы поймать отражение Вэй Ина. Было бы лучше, если бы тот сидел рядом, но его автомобиль был леворульным, и лучше было не рисковать его пострадавшей правой стороной лишний раз. Вэй Усянь закусил губу, глядя в сторону, и нехотя поинтересовался: – Ты действительно хочешь это слышать? Когда ты сказал мне про триггеры, это ведь была лишь половина правды, верно? – Я хочу знать о тебе всё, – честно ответил ему Лань Ванцзи. – Всё, что ты захочешь мне рассказать. Всё, что ты позволишь мне узнать. Если для тебя это слишком тяжело, можешь не говорить. Но, чтобы ни было в прошлом, всё это – часть тебя и твоей жизни. Мне действительно важно знать это. Разумеется, на самом деле Лань Ванцзи предпочёл бы ничего не слышать и не знать о Вэнь Чао. Он всегда считал себя человеком, достаточно сдержанным на чувства и эмоции, и лишь к небольшому количеству людей он что-то испытывал. Он любил свою семью, очень любил мать, пока она была жива, и очень-очень любил Вэй Ина, кто-то его раздражал, кого-то он уважал, к кому-то относился с лёгкой приязнью, но все прочие люди были ему безразличны в большинстве своём. Он хотел им помогать – но не более. Но Вэнь Чао… за то, что он делал с Вэй Ином, он вызывал в Лань Ванцзи чистую ненависть. Ярость. Желание уничтожить. Увы, влияние этого человека на Вэй Ина было слишком велико, а о Вэй Ине он действительно желал знать всё. Особенно то, как вернуть ему ту юношескую лёгкость, любовь к себе и к жизни, избавить от этого проникшего глубоко тёмного страха, сделать счастливым. То, что случилось прошлым вечером, было совершенно ужасным. Лань Ванцзи не мог себе представить, что можно сделать с ярким, жизнерадостным, сильным человеком, как надо с ним обращаться, чтобы он реагировал подобным образом. Впрочем, поднимать эту тему Лань Ванцзи не собирался. Он предпочёл бы, чтобы Вэй Ин забыл об этом, как о страшном сне. – Я боюсь, ты во мне разочаруешься, – прошептал Вэй Усянь. – Я думал, мне всё равно, после стольких лет. Но нет. – Вэй Ин. Прошу, поверь мне. Ничто в тебе не разочарует и не оттолкнёт меня, – постарался заверить его Лань Ванцзи. Вэй Усянь вздохнул, но всё же сказал: – Просто подумал, что, наверное, никогда по-настоящему не любил Вэнь Чао. Всего лишь увлёкся. Наверное, мне льстило, что хоть кто-то обратил на меня внимание. И от этого мне только хуже. Так у меня хотя бы было глупое оправдание в виде эмоций. А так я будто… – он смолк, удерживая в себе грубое слово. – Стал жить с ним за комплименты и еду. Я даже не помню, когда у него день рождения, представляешь? – Вэй Усянь произнёс это с какой-то ненавидящей горечью. – И никогда не помнил. В календаре двойная напоминалка. Лань Ванцзи стало омерзительно – но не от Вэй Ина, а от себя. От того, что он был одним из тех, кто публично отвергал его. Уверил ненароком в том, что тот не заслуживает ни любви, ни нормального отношения к себе. Тогда, в школе, ему следовало ответить Вэй Ину. И никогда его не отпускать. Каждый день говорить ему, какой он восхитительный. – Давай, скажи это, – криво усмехнулся Вэй Усянь с заднего сиденья. – Что я идиот. Или что я шлюха. Как и прежде, его настроение явно испортилось мгновенно, заставляя его думать и говорить о себе самые отвратительные вещи. Как будто Вэй Ин испытывал изощрённое удовольствие, напоминая себе о том, кем он себя считает, раня себя этим ещё больше. – Я бы никогда так не сказал. – Да, точно, мужчин обычно иначе называют, – согласился Вэй Усянь. – Ты прекрасно знаешь, что я не это имею в виду. Я так не думал и не думаю. – Ты сказал, что не разочаруешься. Но я же вижу, тебе не понравилось то, что я сказал. Даже по твоему лицу это можно заметить, – проницательно заметил Вэй Усянь. Что ж, они вели искренний разговор, и Лань Ванцзи не собирался лгать ему. Вэй Ин рассказывал о себе неприятную правду, и Лань Ванцзи должен был не бояться отвечать тем же. – Не понравилось, – честно подтвердил Лань Ванцзи. – Но я разочарован не в тебе, а в себе. – А? – ошарашенно переспросил Вэй Усянь. – Я должен был ответить тебе в школе. Хотя бы на твою дружбу. Должен был сказать, что чувствую. А не отвергать три года, прячась от собственных страхов и комплексов. Они уже обсуждали это: Вэй Усянь считал, что был слишком легкомысленным и назойливым, Лань Ванцзи же действительно был слишком несмелым, социально неловким и от того слишком жестоким по отношению к Вэй Ину. Увы, прошлое нельзя было изменить, оставалось лишь как-то с этим жить дальше и учиться на своих ошибках. – Я бы тоже себя отвергал, – проворчал Вэй Усянь едва слышно. Лань Ванцзи хотелось, чтобы он сидел рядом, чтобы можно было молча положить руку на его плечо и хотя бы так поддержать: словами у него это всё ещё получалось прескверно. – Ладно, извини. Просто… неприятные вещи, над которыми я несколько лет даже не задумывался, вдруг стали настолько очевидными. Как я мог так ошибаться… Не в другом человеке даже, а в самом себе. В том, что я чувствую. – Мы все совершаем ошибки. Ты считал, что любишь, – Лань Ванцзи дёрнул плечами, внимательно следя за дорогой. – Этого было достаточно. Это не делает тебя идиотом или кем-то ещё. Почему ты вообще об этом подумал? – Я… просто думал о тебе, – голос Вэй Усяня снова стал глуше, будто ему было неловко. – О том, как ты говоришь обо мне, что помнишь обо мне и что делаешь. Я был так важен для тебя, что ты помнишь даже всякую ерунду вроде моей болтовни, которой я тебе надоедал в старшей школе. Тебе, кажется, действительно совсем не сложно заботиться обо мне и не противно находиться со мной. – Ты сравнил свои чувства к тому человеку с моими к тебе? – Вроде того, – вздохнул Вэй Усянь. – И не нашёл ничего общего. Хотя тогда мне казалось, что я любил. – Люди любят по-разному. Ни к чему сравнивать. – Ты что, хотел бы, чтобы те чувства были настоящими? – Я бы хотел, чтобы ты перестал себя презирать за то, что ты делаешь и чувствуешь, – сказал Лань Ванцзи. – Если тебе не так неприятно вспоминать прошедшие годы, считая, что ты всё-таки любил, – считай. – И тебя это не бесит? Что, пока ты столько лет мучился на расстоянии, я флиртовал с другими, любил другого человека, спал с ним? Ни за что не поверю, – фыркнул Вэй Усянь невесело. – Меня бы бесило. И бесило, когда мне изменяли, если уж на то пошло. – То, что я чувствую по этому поводу, не имеет никакого значения. Важны лишь твои чувства. Если бы ты был счастлив с кем-то другим, я бы принял это и был бы рад за тебя, – спокойно ответил Лань Ванцзи. – И, выражаясь твоими словами, если уж на то пошло, ты мне не изменял. Вот теперь Вэй Усянь усмехнулся, кажется, искренне. – И то верно. Но, Лань Чжань, признайся, – в глазах Вэй Усяня заиграли такие долгожданные озорные блики, Лань Ванцзи поймал их быстрым взглядом в зеркало. – Ты ведь ревновал меня? Лань Ванцзи ответил не сразу, и Вэй Усянь успел уже потухнуть за эту неуютную паузу. – Извини. Я не должен был… – Я ревновал, – сказал Лань Ванцзи, наконец. – Всегда. Даже раньше, чем понял, что влюблён. Мне хотелось, чтобы ты говорил и улыбался так только мне. К сожалению, я был слишком несмел, чтобы сказать тебе об этом. Каждый раз, когда Вэй Ин заигрывал с кем-то, Лань Ванцзи чувствовал, как во рту появляется гадкий кислый привкус, а по венам расползается что-то жгучее и болезненное, особенно ярко вспыхивая в сердце. Ему хотелось, чтобы всех этих людей не было. Не чтобы они умерли, конечно, он никому не желал смерти или вреда, а просто. Чтобы исчезли. Чтобы Вэй Ин не смотрел больше на них, не улыбался им, не говорил с ними, отпуская легкомысленные комплименты и шуточки. Что ж, в какой-то мере его желание сбылось, с внезапным ужасом подумал Лань Ванцзи. Вэй Ин действительно больше никому не улыбался и не шутил. Потому что он и тот человек сломали его. Лань Ванцзи предпочёл бы, чтобы Вэй Усянь снова флиртовал с каждым, кто покажется ему интересным, лишь бы снова был таким же жизнерадостным, как прежде. Замешкавшись на светофоре, Лань Ванцзи услышал гудок водителя позади, моргнул и надавил на педаль газа. Сейчас было не время и не место для подобных мыслей. Вэй Усянь бросал в его сторону тревожные взгляды сквозь зеркало, пока не сказал: – Я бы так и сделал. Если бы ты мне сказал. – Совсем необязательно. Ты мог не полюбить меня и в случае моего ответа на твой флирт, – заметил Лань Ванцзи. – Ну, я бы хотя бы попытался, – пожал плечами Вэй Усянь и, душераздирающе вздохнув, пожаловался: – Какой-то неправильный у нас разговор для поездки в магазин в твой законный выходной. Разве мы не должны, не знаю, обсуждать оттенки тарелок и варианты узоров на кружках? Лань Ванцзи поймал себя на том, что не может сдержать улыбку: – Мы же ещё не знаем, какая посуда есть в наличии. Увидим и обсудим на месте. Вэй Усянь, кажется, заметил его улыбку, потому что его отражение выглядело удивлённым, а потом он как будто невольно улыбнулся и сам. Лань Ванцзи кивнул на магнитолу: – В прошлый раз, когда я включал музыку, ты сказал, чтобы я сменил её. Но я помню, ты раньше слушал такое. – Ну, я просто по привычке продолжал слушать ту же музыку всё это время, – ответил Вэй Усянь. – А так как мне в последнее время было хреново, полезли ассоциации. Ещё и та песня… Совсем неудачно пришлась к моменту. Вообще-то мне правда нравится такая музыка. Но кто-то считает, что в плохом настроении надо слушать другую. В основном, всякие психотерапевты, – едко добавил он, косясь на Лань Ванцзи. – Ты болтаешь про меня с этим… из твоей больницы, да? Лань Ванцзи коротко выдохнул и ответил с предельной честностью: – Да. Поскольку ты сам не хочешь обратиться за помощью, а я должен понимать, как тебе помочь в той или иной ситуации, я говорю с доктором Мином сам. Я понимаю, это довольно нечестно, и потому стараюсь опускать лишние подробности и совсем личные моменты. В основном это касается моих проблем с коммуникацией и моего неумения подбирать правильные слова. – Я.... понимаю, – Вэй Усянь посерьёзнел. Лань Ванцзи был несколько удивлён такой реакцией, если вспомнить, как бурно Вэй Ин реагировал на любые мелочи, и ожидал, что тот снова сильно расстроится. – Наверное, ты правильно делаешь. Я пока… действительно не смогу довериться абсолютно чужому человеку, будь он хоть сто раз профессионал, – Он вздохнул, но, к счастью, не так безрадостно и обречённо, как бывало. – Тебе, должно быть, пиздец как сложно со мной. И так-то было нелегко в школе, а теперь и подавно, ха-ха! – Непросто, но не настолько, чтобы у меня хоть на секунду возникла мысль всё прекратить, – Лань Ванцзи понимал, если он скажет, что ему совсем нетрудно, Вэй Ин ему не поверит. – Как я уже сказал, сложности возникают не в последнюю очередь из-за моих собственных особенностей. Ты… действительно не злишься, что я говорю о тебе с психотерапевтом? Ты не против? – Нет, Лань Чжань, я правда не злюсь, – мягко заверил его Вэй Усянь. – Ну, сейчас нет. Может быть, когда у меня снова испоганится настроение, я буду злиться, но ты, кажется, уже лучше меня самого понимаешь, насколько я не в себе в такие моменты. И я не против, ты же сказал, почему это делаешь, я и сам это понимаю. Лань Ванцзи кивнул с некоторым облегчением. Многие советы доктора Мина действительно работали, например, отвлекать Вэй Ина разговорами, когда он начинает тонуть в болоте своих скверных мыслей. Он хотел помочь Вэй Ину всем сердцем, всеми доступными способами. – На самом деле, ты сейчас общаешься и разговариваешь намного лучше и больше, чем в школе, – заметил Вэй Усянь. – Это из-за работы? – В большей степени. Хотя многие пациенты, наверное, как и ты когда-то, считают меня холодным и бесчувственным. – Чушь собачья, – заявил Вэй Усянь. – Во-первых, я называл тебя скучным и холодным, но уж точно не бесчувственным. Я был уверен, ты меня ненавидишь, а разве может бесчувственный кусок камня кого-то ненавидеть? Во-вторых, не сойти мне с этого места, если как минимум половина твоих пациенток и пациентов всех возрастов по тебе не сохнет. Наверняка флиртуют. – Ты очень удобно выбрал фразу «не сойти с этого места», сидя в движущейся машине, – сказал Лань Ванцзи под радостное хихиканье Вэй Усяня. – Никогда… не обращал на это внимание. Разве с ним флиртуют на работе? Лань Ванцзи никогда этого не замечал. Скорее всего, он был слишком сосредоточен на своей работе, а тот факт, что его сердце уже давно было надёжно занято, не давал ему даже предположить интерес подобного рода. Хотя… – Кажется, сестра Лун советовала мне зачем-то начать носить обручальное кольцо, – пробормотал Лань Ванцзи. – Причина была в этом? Салон автомобиля наполнился громким весёлым смехом Вэй Усяня. Лань Ванцзи наслаждался этим звуком, который когда-то, подумать только, казался ему невыносимо раздражающим. Он бы прикрыл глаза, чтобы слышать его ещё чётче, если бы не сидел за рулём. Отсмеявшись, Вэй Усянь сказал: – Ах, Лань Чжань, тебе бы следовало это заметить! Ни в одной больнице нет такого хорошенького доктора. Если бы ты обращал на это внимание, может быть, ты бы уже и думать забыл про своего придурочного одноклассника и сошёлся бы с кем-нибудь нормальным. – Никогда, – убеждённо заявил Лань Ванцзи, стараясь не хмуриться: даже веселясь, Вэй Усянь не забыл принизить себя. – Тебя невозможно забыть. – Да уж, такое не забы… – Вэй Ин. В хорошем смысле. Прерванный за своим привычным самобичеванием, Вэй Усянь смолк, и щёки его окрасились лёгким румянцем, который хорошо смотрелся даже на его бледной теперь коже. Лань Ванцзи чувствовал ярость ко всем – главным образом, к себе, – кто не напоминал Вэй Ину все эти годы, как он восхитителен. Как он красив, остроумен, как прекрасно звучит его смех. – Ты сведёшь меня с ума, Лань Чжань, – прошептал Вэй Усянь, всё ещё смущённый. – Никогда бы не подумал, что и впрямь услышу от тебя такие слова. Или что увижу на твоём вечно скорбном лице улыбку. – Полагаю, мне стоит научиться улыбаться чаще, – сказал Лань Ванцзи, и Вэй Усянь тихо фыркнул. Но Лань Ванцзи не шутил. Если его улыбка так радует Вэй Ина, ему действительно необходимо делать это почаще. В магазине Вэй Усянь привычно воодушевился, едва сдерживаясь, чтобы не начать носиться сломя голову меж стеллажей. Правда, его задор тут же стих, стоило им заехать в строительный отдел за плиткой. Пока Лань Ванцзи сверял образцы с полом своей ванной по фотографии, Вэй Усянь стоял в стороне, виновато уткнувшись взглядом в свои ступни и кусая губы. Лань Ванцзи не хотел лишний раз касаться его – вернее, хотел, ещё как, просто не желал, чтобы Вэй Ина это как-то напрягало, – но тот уже растревожил только-только начавшие затягиваться ранки: Вэй Ин терзал свои губы постоянно. И Лань Ванцзи, положив в тележку пару квадратов плитки, один на замену, другой про запас, осторожно коснулся его подбородка, прося посмотреть на него. В пепельных глазах Вэй Усяня плескалась вина – и тень страха, с которым он давно стал единым целым. – Вэй Ин. Всего лишь вещи, – напомнил ему Лань Ванцзи так мягко, как только мог. Вэй Усянь глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь прийти в себя. – Вещи, да. Лань Ванцзи отпустил его и покатил тележку в отдел товаров для дома, по дороге захватив самую маленькую банку затирки для швов. – Тебе здесь что-то нужно? – будничным тоном поинтересовался Вэй Усянь. – Да. Поможешь выбрать коврик в ванную? – попросил Лань Ванцзи. – Коврик? – растерянно переспросил Вэй Усянь. – Но у тебя же есть… – Слишком маленький. Нужен побольше, – невозмутимо ответил Лань Ванцзи. – Вдруг я тоже что-нибудь уроню. Вэй Усянь сердито посмотрел на него: – Ты? Хирург с великолепной координацией? – Я. Всего лишь человек. – Ладно, – проворчал он. Вэй Усянь явно понимал, что это очередная уловка, чтобы снять с него ответственность за учинённый беспорядок, который не беспокоил Лань Ванцзи от слова «совсем», но ему нечего было возразить. – В спальне красное, в студии синее, может быть, в ванной будет зелёное или бирюзовое? Или в этом нет необходимости, мы же не находимся там долгое время? – Ты любишь принимать ванны подолгу. – М-м-м, хорошо, пусть будет зелёное. Но тогда у меня есть идея приткнуть какое-нибудь растение, которое особо не нуждается в солнечном свете. – Всё, как ты скажешь. – Лань Чжань! А если я скажу какую-нибудь бредовую нелепицу? С этим ты тоже согласишься? – вознегодовал Вэй Усянь. – Но ты пока не сказал ничего подобного, – парировал Лань Ванцзи. – Мне не с чем спорить. – Ты невозможен, – покачал головой Вэй Усянь, сдвигая коврики в сторону в поисках подходящего. – Хм… вот этот очень неплох, как ты думаешь? Не слишком яркий, почти природный. Можем к нему ещё посмотреть полотенца… – Мгм, – согласился Лань Ванцзи и сложил коврик поаккуратнее. Вэй Усянь, позабыв о своём возмущении, улыбнулся так, что его глаза стали похожи на счастливые полумесяцы. – Ах, Лань Чжань, мы с тобой ходим тут уже второй раз и покупаем всякие штуки для дома, – заговорил он, явно дразнясь. – Консультанты решат, что мы влюблённая парочка, которой вздумалось обустраивать своё уютное гнёздышко. – Пусть решают, – разрешил Лань Ванцзи всё так же невозмутимо, жалея, что не силён в полемике, и у него не выйдет поддразнить Вэй Ина в ответ. – Ещё и наслаждаешься этим. Бесстыдник, – Вэй Усянь усмехнулся, возвращая ему его слова, сказанные ещё в школе. Лань Ванцзи промолчал, сохраняя лицо и надеясь, что делает это достаточно выразительно, чтобы это могло послужить немым ответом. Он бы хотел. В полной мере насладиться этим, разделить это чувство с Вэй Ином. Но Вэй Ин не любил его, и Лань Ванцзи был благодарен ему и Небесам хотя бы за то, что он рядом, что у него получается отвлекаться и радоваться их совместному времяпрепровождению, смеяться и шутить, словно ему снова шестнадцать, и не было этих жутких лет и событий, навсегда его травмировавших. Они выбрали зелёные полотенца с элегантным серебристым узором, дав Вэй Усяню повод пошутить про Слизерин, захватили тенелюбивую аспидистру и зелёный плющ. Потом отправились в посудный отдел, где нашли целый набор тарелок с зернистой синей глазурью, дошли до кружек. Вэй Усянь смущённо повертел в руках небесно-голубую кружку нестандартной формы. Белые облачка на ней были примитивными, словно их гуашью нарисовал ребёнок. – Это, конечно, совсем не то, что я разбил… И эмаль не самая лучшая, может потрескаться… Но она забавная и чем-то напоминает ту твою кружку, – нерешительно объяснил Вэй Усянь: в его глазах снова читалась вина, с которой он пока, по-видимому, ничего не мог поделать. – А ещё тут в комплекте блюдце и ложечка. Не знаю, нравится ли тебе… – Мгм, – согласился Лань Ванцзи и взял нераспакованный комплект в коробке. – Какую кружку ты выберешь себе? – Мне? – растерялся Вэй Усянь. – Но зачем мне… Лань Чжань, – он вдруг заметно напрягся, а взгляд его стал затравленным. – Ты говорил, что не станешь удерживать меня после реабилитации. Зачем мне своя кружка в твоём доме, если я живу у тебя лишь временно? Утро, пожалуй, было слишком мирным и безоблачным, учитывая силу срыва накануне, думал Лань Ванцзи, пытаясь сообразить, как успокоить Вэй Ина и не сделать ему хуже. Он знал, на что идёт, знал, что любое слово, любая мелочь могут стать триггером. Лань Ванцзи осторожно, очень мягко перехватил левую руку Вэй Ина, которой тот нервно вцепился в перевязь. – Вэй Ин. Я действительно не собираюсь тебя удерживать против твоей воли. Это просто кружка. Тебе не нравится та, что есть, с лотосами. – С чего ты взял? – изумился Вэй Усянь, чуть отвлекаясь от своей паники. – Ты поменял обои, которые я установил в твоей учётной записи. Когда я их устанавливал, я подумал, ты скучаешь по дому, и лотосовое озеро станет приятным воспоминанием. Очевидно, я ошибся, – ровно ответил Лань Ванцзи. Вэй Усянь слегка покраснел, будто его поймали на чём-то скверном. Может быть, ему было стыдно, что он, по его мнению, и так-то сейчас живёт на средства Лань Ванцзи, и не только в материальном плане, и при этом его ещё что-то не устраивает. Он приглушённо проговорил, глядя в сторону: – Мне всё нравится. Не надо покупать мне новые вещи только из-за того, что уже имеющиеся мне о чём-то напоминают. Это глупая и неразумная трата денег. Как если бы я пришёл в гости и требовал бы у хозяина какую-то особенную посуду. Правда, не надо. – Надо, – возразил Лань Ванцзи. – Если захочешь, сможешь забрать все вещи с собой, когда соберёшься в другое место. Не захочешь – оставишь мне на память. Или сможешь пользоваться ими, если захочешь приезжать в гости. – Я тебе целую кучу вещей навыбирал. – Для интерьера моей пустой и безжизненной квартиры. Выбери что-нибудь для себя, – настаивал Лань Ванцзи. – …Я сейчас пойду в детский отдел и возьму там кружку с ослом из «Шрека». Почему ты такой упрямый? – пожаловался Вэй Усянь. – Мне очень приятно, что у тебя будет вещь, которую ты сможешь ассоциировать со мной, – смиренно ответил Лань Ванцзи. Вэй Усянь ошеломлённо вытаращился на него, а потом захохотал так громко, что на них начали недовольно оборачиваться другие покупатели. – Ты и вправду научился шутить, Лань Чжань! – отсмеявшись, воскликнул Вэй Усянь. – Кто сказал, что я шучу? – Перестань, – снова рассмеялся Вэй Усянь. – Хорошо, хорошо. Смотри, какая классная кружка. Чёрная, с облаками и кроликами в бантиках. Мне нравится. Как дизайнер, я должен выбрать что-то стильное, но я больше люблю дурацкие кружки. Можно такую? Без лишних слов Лань Ванцзи положил вторую коробку в тележку. Вэй Усянь облокотился на неё здоровой рукой и, склонив голову, полюбопытствовал: – Ты бы взял мне совершенно любую вещь, даже будь она невероятно безвкусной или неприличной? – Не ты ли однажды просил подарить тебе кружку с нарисованным человечком, который пинает мужские гениталии? – напомнил ему Лань Ванцзи. Вэй Усянь снова расхохотался, его локоть поехал по скользкой ручке тележки, и Лань Ванцзи вовремя подхватил его, чтобы тот не ударился загипсованной рукой. – Я, правда, не знаю, где такую купить… – Не надо! – провыл сквозь смех Вэй Усянь. – Мне нравится эта кружка! Не надо потакать всем моим безумным идеям, Лань Чжань! Со всем, что они выбрали в этот раз, они отправились на кассу, а потом спонтанно пообедали в ресторанчике неподалёку. Лань Ванцзи наблюдал за Вэй Усянем: тот, кажется, был вполне доволен происходящим, хотя нельзя было не ожидать резкого срыва. Вэй Усянь тоже изредка поглядывал на него, и Лань Ванцзи многое бы отдал, чтобы узнать, о чём он в тот момент думал, но не хотел на него давить и выспрашивать. Может быть, Вэй Усянь просто любовался, как он всегда заявлял в школе, когда Лань Ванцзи ловил на себе его взгляды и прямо спрашивал, в чём дело. К счастью, сегодняшний день не закончился катастрофой, как в прошлый раз, когда они вернулись из магазина. После обеда Лань Ванцзи отвёз Вэй Усяня в парк: ему были необходимы прогулки на свежем воздухе, но выходить в одиночку даже во двор он всё ещё не решался, хотя Лань Ванцзи уже отдал ему магнитный пропуск и ключи. Наверное, Вэй Усянь боялся всяких случайностей и новых травм, не потому, что ему снова было бы больно, а потому, что не хотел доставлять Лань Ванцзи ещё больше проблем. Вдоволь нагулявшись, они вернулись домой, где, расставив цветы, посуду и прочие мелочи, занялись своими делами. Лань Ванцзи отправился готовить еду, как всегда, с запасом, чтобы Вэй Усянь мог её разогреть в её отсутствие, а Вэй Усянь вскарабкался на барный стул и открыл ноутбук. Глядя, как он неуклюже двигает мышку правой рукой, Лань Ванцзи не мог не предложить ещё раз: – Может быть, я всё-таки куплю тебе планшет? Тебе неудобно так работать. – Лань Чжань, левой рукой мне и на планшете будет неудобно, – усмехнулся Вэй Усянь. – А ты всё так же упорствуешь. Что я говорил про бессмысленные траты на такие дорогие вещи? – Если тебе не нравится идея простой покупки, ты мог бы считать это подарком за все те праздники, с которыми я должен был поздравить тебя, если бы был твоим другом. – Тогда я тоже задолжал тебе немало, – заметил Вэй Усянь и неопределённо взмахнул левой рукой. – И потом, как же всё это? Отдельная палата, одежда, еда? Ты и за реабилитацию платить собираешься, я же знаю. – Я не думаю, что это можно назвать подарком. Скорее, бескорыстной помощью другу, – Лань Ванцзи усиленно подбирал слова, чтобы снова всё не испортить своим неумением говорить. – Но краски и кисти были дружеским подарком. Это твои слова, Лань Чжань, – он упорствовал, но без обычной настороженности, бывшей предвестницей очередной вспышки гнева или страха. – Полагаю, это недостаточно солидно для моих доходов, чтобы считать подарком за несколько лет. – Богатый гэгэ, значит, – фыркнул Вэй Усянь. – Но что насчёт меня? Я не заработал ни юаня за эти годы, не считая стипендии. – Если мы говорим откровенно, – Лань Ванцзи помедлил, выжидая. Вэй Усянь с любопытством склонил голову. – Для меня подарком будет твоё выздоровление и восстановление. Он не стал дополнять это тем, что нахождение Вэй Ина здесь, его улыбки и смех – уже само по себе подарок. Даже этого хватило, чтобы Вэй Усянь смущённо уставился на свой разукрашенный гипс. Потом он побарабанил пальцами по столешнице, немного нервно, будто хотел что-то сказать, но не решался. В этот раз Лань Ванцзи не стал настаивать на немедленном ответе, позволяя тому собраться с духом, и Вэй Усянь, наконец, заговорил снова: – Давай с планшетом подождём хотя бы до того момента, как с меня снимут гипс, и я начну реабилитацию? – неуверенно предложил он. – Может быть, к тому моменту я пойму, что совершенно бездарен, как дизайнер, или просто передумаю искать себя в этом. И можно купить не новый, а подержанный планшет. – Это… разумно, – согласился Лань Ванцзи. Если хорошенько задуматься, он действительно перегибал палку в стремлении одарить Вэй Ина всем, чем только возможно, чего бы тот мог только пожелать, но не попросить. – Ты боялся озвучить мне это? Вэй Усянь в смятении отвернулся к монитору, голубые блики мягко освещали его красивое лицо. – Я не хотел расстраивать тебя отказом. – Но ты и не отказал, – возразил Лань Ванцзи. – Ты предложил приемлемый компромисс, с которым я согласился. – Просто… я привык иначе. Знаешь, это на самом деле очень сложно. Стараться не принимать ничего, что может быть вписано в долг, который потом придётся отдавать, или которым как минимум будут попрекать до конца времён, и вместе с этим бояться отказать, – пробормотал Вэй Усянь, по-прежнему глядя не на него, а в экран ноутбука. – Со мной ты можешь не бояться ни принимать, ни отказываться, – сказал Лань Ванцзи. Вэй Усянь наконец-то посмотрел на него, улыбаясь тихо и тепло. – Я знаю, Лань Чжань. Я действительно верю тебе. Осталось убедить в этом ту травмированную часть моей глупой головы, что ждёт подвоха даже от тебя, – он чуть усмехнулся, постукивая себя по виску. – Мы справимся, – уверенно сказал Лань Ванцзи. В ответ на это Вэй Усянь как будто смутился ещё больше и вернулся к работе над своими программами. Лань Ванцзи отвернулся к кухонной тумбе, мысленно задаваясь вопросом, что его так смущает. То, что Лань Ванцзи действительно не имеет в отношении него никаких недобрых намерений? Или то, что готов ему помогать справляться со срывами? Может быть, его так смутило именно это «мы»? Но Лань Ванцзи сказал чистую правду. В любом случае, это было лучше, чем злость, страх или огорчение. Лань Ванцзи быстро взглянул на Вэй Усяня: кажется, тот сосредоточился на работе и не выглядел расстроенным или потерянным в своих травмирующих мыслях. Поздним вечером после ужина, когда настало время готовиться ко сну, Вэй Усянь скрылся в ванной и, вернувшись, удивлённо воззрился на Лань Ванцзи, который расстилал постель. – Ты… и правда собираешься спать со мной каждую ночь? – выпалил он. – Ты сказал, тебе спокойнее спится, когда ты не один в комнате, – Лань Ванцзи нерешительно замер, держа в руках край своего одеяла. – Да, я помню, и это так, просто… – Вэй Усянь закусил губу, глядя куда угодно, кроме места, где стоял Лань Ванцзи. – Это ведь вторжение в твои личные границы. Тебе, должно быть, ужасно неловко… спать в одной постели с мужчиной, который… которого ты любишь, но который не отвечает тебе взаимностью… – Тебе было неприятно прошлой ночью? – прямо спросил Лань Ванцзи. Вэй Ин ничего не сказал ему утром, но он явно был смятён, вероятно, он промолчал, потому что не вполне пришёл в себя. – Нет! Разумеется, нет! – быстро ответил Вэй Усянь, кажется, искренне. – И я сказал тебе, что мне это тем более не неприятно, – продолжил Лань Ванцзи. – Ты ведь знаешь, что я не трону тебя? – Знаю, – закивал Вэй Усянь. – Мне просто… самому неловко. Это такое ребячество – то, что я не могу нормально спать в одиночестве. – Кто-то до последнего вздоха не может спать без света или приоткрытой двери, – пожал плечами Лань Ванцзи. – Не вижу в этом ничего ребячливого. – Хм. Ну, ладно, – Вэй Усянь шагнул к кровати. – Мы ведь можем просто лежать рядом? Я имею в виду, мне достаточно будет просто твоего присутствия, я же не спал в одной кровати с приютскими мальчишками или Цзян Чэном. Необязательно меня обнимать и всё такое… – Как тебе будет угодно, – ответил Лань Ванцзи. – Если захочешь, чтобы я тебя обнял, просто скажи. Вэй Усянь почему-то покраснел и молча плюхнулся на свою половину кровати. Лань Ванцзи выключил освещение и лёг рядом, не касаясь его. – Спокойной ночи, Лань Чжань, – прошептал Вэй Усянь. – Спокойной ночи, Вэй Ин, – отозвался Лань Ванцзи, закрывая глаза. Он не засыпал пока – ждал. Вэй Усянь лежал тихо, но спустя несколько минут слегка завозился, из-за гипса ему приходилось спать на спине, и ему это, похоже, не нравилось, либо он просто снова не мог уснуть. Он словно был чем-то взволнован, может быть, ему всё-таки было слишком неловко спать в одной постели с чужим человеком? Прошлой ночью Вэй Усяню было слишком плохо, чтобы задумываться об этом, он был измотан долгим недосыпом и срывами, но сегодня всё было иначе. Лань Ванцзи собирался всё-таки спросить его об этом, пока не уснул сам и ещё мог уйти в гостиную, как вдруг почувствовал явное движение справа, а потом – лёгкую тяжесть на своём плече. Не решаясь попросить, Вэй Усянь понадеялся, что он спит, и сам придвинулся ближе. Губы Лань Ванцзи невольно дрогнули, и он, высвободив руку из-под тела Вэй Усяня, обнял его за плечи. Вэй Усянь сразу же замер в испуге: – Лань Чжань, ты не спишь? – Нет. – Я… извини, я… – Вэй Усянь завозился снова, пытаясь отстраниться. Лань Ванцзи не позволил ему этого, прижимая к себе крепче. – Я же сказал. Я не против. Спи так, если тебе так комфортнее. Вэй Усянь засопел, не то сердито, не то смущённо, но прекратил свои попытки отодвинуться. Лань Ванцзи позволил себе чуть улыбнуться в темноте. По какой-то причине Вэй Ину удобнее всего оказалось спать именно в его объятиях – человека, который грубо отвергал его три года подряд, с которым они даже не дружили. Но вскоре улыбка эта угасла, стоило Лань Ванцзи задуматься, что к этому привело. Вэй Ину так не хватало простого человеческого тепла и защиты, ему пришлось перенести столько боли, что теперь он, несмотря на постоянное недоверие и обиды, подсознательно искал спасения даже у такого человека, как Лань Ванцзи, хоть и отказывался признавать это вслух. От этой мысли Лань Ванцзи едва удержал себя, чтобы не сжать Вэй Ина ещё крепче. Дыхание рядом выровнялось и замедлилось: Вэй Усянь действительно быстро уснул, прижавшись к нему. Лань Ванцзи ощущал рукой тепло его обнажённой, лишь частично скрытой майкой кожи, слушал его тихие вдохи и выдохи. Потом подтянул второе одеяло, чтобы получше укрыть Вэй Ина, и позволил себе тоже уснуть.