Locus

      Удар в плечо. Кувырок. Подсесть. Удар ногой. Увернуться. Заломать руку. Подбив и…       — Победа за Эвелин, — холодный голос Клауса, как гром среди ясного неба, тут же распространился эхом по всему додзё. — Наконец-то.       — Да! Я сделала это! Отец будет гордиться мной! — девичий смех колокольчиком зазвенел по помещению, и Эвелин отпустила руку Скайлер, которую держала для болевого. — Да ладно тебе. Ты всегда меня выигрывала в рукопашном бою. Тем более, мне кажется, что ты немного мне поддавалась!       Подав руку, молодая Монтенегро помогла подняться Скайлер, которая и так с утра была чернее тучи. Проигрыш только сильнее её разозлил, что не скрылось от глаз Эвелин.       — Ну-у, Скайлер, что я могу поделать? Я не знала, что тебя так задел мой «триумф». — показав в воздухе кавычки, попыталась разрядить ситуацию Эвелин. Но Чен только развернулась, махнув хвостом перед лицом своей противницы, и гордо ушла, даже не посмотрев на неё.       Как бы Эвелин не старалась, но хороших отношений со Скайлер ей никак добиться не получалось. Двоюродная сестра считала её только соперником. Или же навязчивой и заносчивой девчонкой, которую привозит столь «любимый» дядя на остров отца. Какой-либо угрозы или же достойного противостояния Скайлер от Эвелин не чувствовала, несмотря даже на то, что магические силы Монтенегро превосходили её.       Клаус, не задерживаясь на поле поединка, только повёл бровями и также быстро ускользнул из помещения, оставив Эвелин одну.       — Не переживай, лучик. Вы ещё подружитесь.       Не теряя времени, Эвелин тут же развернулась к источнику звука в стойке, готовая нанести атаку нежданному гостю. Но перед ней стоял её же отец, который уже, видимо, проведал своего свободного брата.       — Хехе, хорошие рефлексы.       Одной рукой он взлохматил её волосы под стоны возмущения и недовольства.       — Ну па-а-ап, я же просила так больше не делать! — возмущённо «прошипела» Эвелин, пытаясь рукой пригладить волнистые чёрные волосы.       Густые локоны и так было сложно и муторно укладывать, а тут ещё и у родного отца была дурная привычка портить хоть какую-то идиллию на её голове.       — О, так вы ещё тут? Это упрощает дело, — правая рука Чена стояла в дверях, пропуская в комнату подчиненных Чена.       У всех были приготовлены наручники, что весьма ясно давало понять их намерения. Уверенности добавил возглас Клауса: «Взять их!» и в ту же секунду солдаты накинулись, пытаясь нацепить чёрные наручники.       Совместными усилиями Эвелин и её отца довольно слабая атака глупых пешек была отражена. Фавель, а именно так звали родителя юной Монтенегро, хоть и был не молод, все так же резко отбивал атаки воинов Чена, попутно создавая порталы и отправляя их в небытие. Эвелин, являясь не столь искусным магом, все-таки смыслила и хорошо контролировала свою магию, чем здорово помогала отцу.       Из всех противников остался только Клаус, который если бы и боялся, то не показывал своих эмоций, предпочитая каменное выражение лица. Лёгкая улыбка озарила его лицо перед тем как нитями магии он сцепил ноги и руки Фавеля и Эвелин.       — Чего ты хочешь, Клаус? — чуть ли не выплюнул свои слова в лицо подходящему Клаусу, Фавель.       — Мне как-то плевать на вас, но мастеру Чену вы нужны как можно скорее… Точнее, ваша сила.       Те самые наручники были тут же закреплены, а подоспевшие новые солдаты грубо перехватили двух людей и повели к выходу из додзё. Не успели они й дойти до главных ворот особняка Чена, как их начали вести в разные стороны.       — Отец!       — Лучик мой, послушай! Я всегда буду с тобой рядом, не переживай! Нас не может сломить пространство, а Чен тем более!       — Папа, прошу тебя…       Слёзы накатывались к карим глазам Эвелин, не в силах больше задерживаться в её организме. Но она знала, что отчаяние и страх показывать нельзя. Ведь противнику только это и нужно. Чтоб его боялись. Так учил отец, а в таких ситуациях он всегда прав. Несмотря ни на что, надо сохранять ясность ума и не тонуть в пучине тоски.       Да, ей было страшно, так как она не знала, что хочет сделать тот безумный человек, а самое главное, что он может сделать с её отцом! Но она сильная и никогда эти чувства не покажет ни ему, ни его подчиненным.

***

      Сырые тёмные коридоры всë не заканчивались, и Лина уже сбилась с примерного маршрута, настолько долго они петляли по ним. Но вот она наконец-то слышит хоть какие-то звуки, но особой радости это не прибавляет, так как слова произносятся на неизвестном ей языке. Ещё немного и глаза, привыкшие к темноте, щурятся от света, и она не сразу замечает, что вообще происходит вокруг неё.       Глухая боль отдалась в коленях, когда её насильно усадили на колени перед тем самым Ченом, который так и излучал презрение к ней и, вероятно, к её отцу.       — Ох, как жаль, что твоя жизнь только-только начинается, и ты даже не распробовала, какого это быть мастером Пространства. Очень жаль, да, — с явным сарказмом говорил Чен, — А хотя, мне плевать! Что удивительно, дорогуша, ведь ты по сути, моя племянница. Но ладно, не суть! Начнем же обряд. — он подозвал рукой одного из слуг, который и принёс самый главный артефакт в этом обряде.       — Что ты хочешь сделать с моим отцом? — свой дрожащий голос Эвелин не сразу узнала и даже на секунду ужаснулась, кто мог быть настолько испуганным. Но после осознания она мысленно дала себе пощёчину за то, что Чен и Клаус, который стоял рядом с ним, теперь точно убеждены, что она еле-еле держится, чтоб не заплакать. Что она сейчас готова на все ради спасения последнего, по-настоящему родного ей человека. Что если бы не оковы, то она тряслась не хуже листа на ветру.       — Не переживай, моя дорогая, не убью я его уж точно. Но так уж сложились обстоятельства, остров ты покинешь без своего драгоценного папочки, — голос Чена звучал как сталь и не выражал никаких эмоций, кроме чересчур заметного превосходства.       Ещё считанные секунды, и Эвелин чувствует, как то, что было с ней с самого её рождения, то, что было частью её самой, то, что текло вместе с кровью по венам и артериям самым ужасным образом отбирают.       Она опустошена. Как физически, так и морально. Она не знает, что случится с её отцом, как она будет жить дальше без сил и выживет ли она вообще. Что будет дальше? Надо ли ей рассказать, что промышляет Чен на своём острове?       — Ах, и да. Если ты кому-нибудь расскажешь, что здесь произошло… Поверь, вряд ли ты сможешь проснуться следующим утром. Удачи в плаванье, племянница!       Эвелин даже и пытаться бы не стала. Она всего-то подросток, а у Чена, куда не глянь, есть свои люди. Да, она потомок мастера стихии, но связь с остальными давно утеряна. Она беззащитна. Мама пропала бесследно, да и отец не любил говорить об этом, а он сам...       Первый всхлип у Эвелин вырвался только на корабле, который уносил её в родной Ниндзяго, в самом дальнем углу палубы.       Она не могла понять, почему её дедушка из всех детей выбрал именно Чена, который в будущем, обозлённый на всех, решит испортить ей судьбу. А все из-за чего? Из-за того, что его магией обделили?!       От несправедливости, новая череда слёз тут же опалила немного загоревшуюся кожу девушки, а кричать от обиды ей хотелось всë больше.

***

      Некогда тёплый и уютный дом встретил Лину абсолютной пустотой. Ничего в нем не поменялось, разве что вечно мяукающий кот, который сейчас лежал калачиком на диване и смотрел на Эвелин в дверях, пытаясь разглядеть своего хозяина.       Пелена воспоминаний тут-же обрушилась на голову юной девушки. Каждый сантиметр и каждая крупинка на полу была частью событий в этом доме, где непременно участвовал Фавель.       Видимо, учуяв неладное, мягкое существо спрыгнуло со своего пригретого местечка и подошла к Эвелин, тут же уткнувшись мордочкой в потёртые штаны.       — Прости, Эгни, но папа не пришёл вместе со мной, — поглаживая светло-жëлтую шерсть, прошептала Лина.       И опять, опять ей больно. Так ужасно ей было на душе только когда мама, хлопнув дверью, ушла. Но это был не тот случай. Отца забрали, а она сама ушла. Сама бросила. Бросила и больше не появлялась в их жизни.       Слёзы уже во второй раз вырвались огромным водопадом. Сил уже просто не оставалось сдерживать себе. Ей хотелось кричать и желательно открыть портал в другое измерение и стереть себе память, чтоб больше не было этих чувств. Но сейчас она ничего не может себе позволить, кроме тихого плача в коридоре с котом, который всеми силами прижимается к хозяйке.

***

      Холодная, ужасно пахнувшая и с чём-то плавающим внутри каша полетела в сторону распахнувшейся двери. Чен в последний момент смог увернуться от «еды», но стражнику, который стоял рядом с ним, явно повезло меньше, и он с отвращением стирал остатки пшеницы со своего копья.       — Мерзкий и вонючий предатель! — прокричал Фавель, смотря на довольное лицо Чена.       — Успокойся, бра-а-тец, — с насмешкой протянул мастер, — Твоё отродье я отпустил, так что тебе нечего злиться! И не перегибай палку. Я сегодня мылся, так ещё мне привезли новую поставку парфюма! Так что вонючим меня назвать просто невозможно.       — Захлопнись! У нас был договор, и ты его, змея подколодная, нарушил!       — О каком договоре идёт речь? — Чен приложил палец к губам, делая вид, что усердно пытается вспомнить тот самый договор.       — Не притворяйся, ты прекрасно знаешь о чем, беспомощный придурок!       — А кто же сейчас беспомощный? Ты и твоя дочь без капли магии, когда вторая даже на другом клочке суши, или я, у которого под рукой силы вдох мастеров Пространства? — хитрая улыбка расползлась по немного морщинистому лицу, — Ты не в том положении, чтоб меня оскорблять, Фавель. А то вдруг и змейка Клауса получит разнообразие в рационе. Хорошего тебе времяпрепровождения! — похлопав брата по плечу, Чен быстро ретировался из камеры, пока в него не полетели новый поток оскорблений.       — Смотри за ним внимательно. Он в силах устроить бунт, — обратился он к тому самому стражнику.       Он сразу же отвлёкся от чистки копья и встал в стойке смирно, не показывая ни одной мышцей лица, что ему было противно. Как-либо критиковать еду в стенах Чена было сравнимо со смертной казнью.       — Да, мастер Чен!