***
«Прошла неделя. Впервые на моей памяти мы с Эриком так долго не разговаривали. Мы и раньше порой спорили, но до такого еще не доходило. Он никогда не кричал на меня и не говорил такие вещи. С этого момента он и начал меняться. 2. История повторялась. Снова подвал, золотое, охватывающее все вокруг свечение, предвкушающая улыбка на лице мальчика и горящие глаза. Но вскоре они сменяются тревогой и непониманием, ведь свечение вдруг стало пурпурным, начав закручиваться с такой силой, что приняло форму воронки. — Что… происходит? — тихо, со страхом в голосе, спрашивает неизвестно у кого мальчик. Он поднимает руку, дабы прикрыться от столь сильного ветра и чувствует, как у него застывает кровь, как и все внутри него. Длинные, извивающиеся, черные руки… маленькие, словно у ребенка, пальцы… эхом прозвучавший в его голове жуткий детский смех. «Все, как описывала Нао. — Мелькает в его голове пугающая мысль. Черные пальцы касаются его плеча и вокруг него вдруг образуется светящийся белый круг. — Нет… — перед его глазами все окрашивается в алый. Из подвала вырывается его крик. Пронзительный… ужасный… срывающийся на хрип… вопль агонии… Поражает, как кто-то, издающий подобные звуки, все еще жив. Эрик кричит, скрючившись на полу, содрогаясь от боли, какой он никогда раньше не чувствовал. Она была сравнима лишь с той, что он испытал, когда потерял мать и поссорился в тот раз с Наоми. Рука сжимает то место, где раньше была рука, нынче же свободный рукав футболки и кровоточащая культя. Весь пол и даже стена позади него залиты кровью. Так много красного. И невозможно сказать, где кончается его кровь и начинается та, что вытекает из чего-то шевелящего в центре магического круга. — Черт… Как это… могло произойти…? Почему…? Моя… моя рука… — он стонал от боли, из последних сил пытаясь удержаться в сознании. Услышав какие-то звуки со стороны круга, он поднял взгляд, с надеждой вглядываясь во тьму. Пурпурное свечение постепенно исчезало и он наконец смог увидеть бледную, тянущуюся вверх руку. — Мама? — мальчик счастливо и в тоже время болезненно улыбнулся, подталкивая себя второй рукой ей на встречу. — Это ты? Но чем больше ему становилось видно, тем больше он хмурился. «Что-то не так. Это ведь мама, да? Это должна быть она! Я же заплатил цену! Наконец тьма окончательно рассеялась. Его глазам предстало нечто, лежащее на спине и тянущееся к нему бледной, словно без костей, рукой. Оно истекало темной, почти черной, кровью, исходящей от того, что должно было быть телом, но на деле представляло из себя ужасную, изуродованную массу из торчащих костей и плоти, среди которой билось подобие сердца. У этого всего была голова, напоминающая обтянутой кожей череп с длинными, разметавшимися по полу темно-красными, но стремительно чернеющими волосами. Золотые глаза сузились. Это что-то открывало зубастый рот, издавая не то хрип, не то визг в попытке вдохнуть. Глаза напоминающей зомби твари на секунду сверкнули желтым, но затем вспыхнули кроваво-красным. Новый крик вылетел за пределы подвала. — Что за…? — фигура в темном дождевике с накинутым на голову капюшон резко оборачивается в его сторону. Зеленые глаза расширены от шока и постепенно наполняющего их хозяина ужаса. — Кто это… кричал? Он хотел было рвануть в сторону того, кому нужна помощь, но его уже кто-то опередил. То была бегущая сквозь дождь фигурка с развевающимися за спиной синими волосами, направляющаяся в сторону соседнего дома. «В ту ночь шел сильный дождь с грозой. У меня целый день было плохое предчувствие. Что-то определенно было не так. Это были последние дни, которые я провела у себя дома. Я не должна была оставлять его одного. Будь я рядом, возможно, он не стал бы играть в Бога, как я ранее. В какой-то момент я услышала крик Эрика. Он доносился из подвала, в котором мы с Касуми пытались использовать заклинание, с помощью которого можно, якобы, вернуть кого угодно в наш мир. — Вот же! Эрик! — воскликнула девушка выбегая из дома и не обращая внимания на дождь, бежала в подвал, где находился юноша. Слепые глаза вмиг прозрели, горя во тьме кроваво-красным. Стоило ей отворить двери, как тут же во вспышке молнии она разглядела пол и стены, испачканные кровью… края нарисованного на полу круга, в центре которого что-то шевелилось… а также сидящего у стены красноволосого мальчика… в крови. на том месте, где должна быть рука, пустой рваный рукав… Сам он подобен сломанной кукле… трудно сказать, был он в сознании он и жив ли вообще, так как его взгляд смотрел куда-то в пустоту… — Эрик! — она подбежала к нему, на ходу отрывая когтистыми пальцами подол платья. Внутри нее гремучая смесь давшего о себе знать голода и боли, словно это она только что лишилась руки. — Бака! Зачем… зачем ты это сделал?! Зачем?! Зачем?! — Нао…ми… — еле слышно прошептал мальчик, с трудом подняв на нее взгляд, перед тем как потерять сознание. «Какой же ты дурак! Дурак! Зачем? Мы ведь… мы с Касуми не смогли, так зачем пытаться снова? В чём был смысл? Зачем? Теперь он лишился руки… Я… надо было остановить его… надо было… теперь я понимаю его… как ему было больно, когда мы с Касуми сделали это и как он переживал за нас… Эрик… прости… я всё поняла… прости нас… я помогу тебе… пока ты в таком состоянии… как и ты мне помогал и пытался поддержать меня, даже тогда… даже тогда, когда я этого не позволяла… и отдалялась от тебя… прости меня, дуру… ладно… надо отнести его в дом… и обработать всё…» — думала Наоми, проводя ладонью по бледному лицу потерявшего сознание мальчика, убирая упавшие на лоб алые пряди. На его щеки падали бегущие из ее вновь ставших слепыми глаз, слезы. Она с легкостью подняла его на руки и быстрым шагом пошла обратно к лестнице. Услышав какой-то странный звук из затемненной части подвала, остановилась и медленно повернулась в ту сторону. Ее слепые очи тут же вновь алыми, вернув себе способность видеть. Вытянутые зрачки рачки испуганно сузились, стоило ей увидеть то, что скрыто во мраке, откуда исходило еще больше заливающей магический круг крови. Ее и так не отличающееся загаром лицо стало еще белее, к горлу подступила тошнота. «У меня язык не поворачивается назвать то, что призвал Эрик, его матерью… Это не было человеком… Страшнее этого я еще ничего не видела, даже учитывая все то, что нам довелось увидеть в будущем. И за это он отдал свою руку?! Какой же это равноценный обмен?! Я не хочу оставаться здесь ни на минуту! — с этими мыслями девочка быстро взбежала вверх по лестнице, несмотря на слепоту и свою ношу.***
— Минуточку! — послышалось из-за двери после стука. — Это ты, Нао? Почему так поздно? Что-то слу… — Акеми приоткрыла дверь, выглядывая с обеспокоенным видом. Перед ней стояла старшая Локсар, вся мокрая из-за непрекращающегося дождя. Ее руки дрожали, прижимая к себе тело невысокого, потерявшего сознание, красноволосого мальчика, чье лицо выражает боль. Но не это шокировало и напугало ее больше всего. Дрожащие серые глаза медленно опустились, пока наконец не увидели пустой, испачканный в крови рукав. Эрик был без руки, умирая от потери крови и боли. Руки сами собой поднялись, закрывая рот, дабы сдержать рвущийся наружу крик. — Помоги… — Наоми подняла голову. По ее щеки текли, сливаясь с дождевыми каплями, слезы. Верхняя часть ее платья, а также немного лицо также в крови. — Спасти его! Он умирает! «Я побежала туда, где ему могли оказать помощь. Дом семьи Касей. Я не хотела пугать Акеми, но она и ее семья были единственными, кто мог нам помочь… Она оказалась сильнее, чем я думала. Пока ее мама отвлекала остальных детей, держа их в комнате, она помогала мне с оказанием первой помощи. — Ну и ладно. Ничего, что все в крови испачкается… Укладывать нам его больше некуда… — шептала себе под нос Наоми, наблюдая за тем, как Касей водит окутанными теплым малиновым огнем ладонями по ране, останавливая кровь, попутно обрабатывая и избавляя от возможного заражения. Они перетащили диван, куда и уложили мальчика. — Ты дурак, настоящий дурак… глупый… и зачем только… ты это сделал? Да, не ответишь, ты же без сознания, понимаю… прости… прошу… больше не надо… не хочу тебя терять… ты дорог мне… нам… ужас… такая рана теперь… столько крови… даже лучше, что ты без сознания… как проснёшься, будешь уже перевязан… и ещё раз прости меня… прости… Я совершенно не умею обращаться с людьми. — Бледная ладонь поглаживает спящего по алым волосам, которые теперь каждый раз будут напоминать ей об этом страшном моменте. — Любить человека для таких как я грех. За это даже могут назвать предателем крови… притом, что я уже считаюсь грязнокровкой из-за того, что моя мать влюбилась в человека. — О чем ты говоришь, Нао? — подошла к ней Акеми. Ее завязанный на манер медицинского халата фартук был теперь также испачкан в крови мальчика. Отросшие за эти годы розовые волосы она собрала в хвост на затылке. — Я видела, как ты меняешься, общаясь с ним. Хоши всегда описывала тебя как угрюмую, нелюдимую, антисоциальную и холодную. «Значит, вот что думает обо мне малышка Хоши… — она помрачнела еще больше. — Но сейчас я вижу, что это не так. — Локсар удивленно повернулась к ней. — Ты действительно изменилась. Больше не носишь эту маску и все чаще проявляешь себя настоящую. Теперь я вижу, что вы действительно связаны кровью. Ты такая же искренняя и чувствительная, как и она. «Даже так? — над головой синеволосой возникла неловкая капля, стоило ей вспомнить младшую сестренку, которая действительно часто плакала и часто смущалась. — Меня воспитывали как ту, что обо всех заботиться и следить, чтобы никто не пострадал или погиб. Ту, кто будет держать за все и вся ответственность. Но это не касалось людей. Они совершенно другие. Хрупкие, беззащитные, неосторожные, со столькими слабыми местами, найти которые не составляет труда. Их свету так легко погаснуть. — Она вспомнила пустой взгляд друга и его плач за стеной его комнаты. — А я… — девочка подняла бледную руку с длинными и острыми, даже в обычном состоянии, ногтями. — Мы совсем другие. Физическая боль и раны нам ни по чем. Мы не боимся смерти. Но… пожалуй, кое в чем с людьми мы все же похожи. В голове Наоми пронеслись образы дорогих людей, будь-то члены семьи или обретенные ею друзья. Пальцы сжали ткань платья в области смерти. — Нас также можно сломать, ранив или забрав тех, кто нам дорог. — Она горько улыбнулась. — Какая ирония. И это притом, что в нас, нечисти, по идее, нет ничего живого, но все равно находятся те, кто заставляет наше сердце биться чаще. Те, ради кого мы готовы использовать свою силу и неуязвимость раз за разом, становясь своего рода рабами. Но я даже не против быть в таких отношениях, если это сделает его счастливым. — Холодные пальцы сжали его ладонь, ощущая ее живое тепло и пульс. Неожиданно в дверь постучали. Девочки одновременно повернулись на звук. — Ну и кто это может быть? — Наоми встала и повернулась к розоволосой. — Вы кого-нибудь ждете? — Да. — Кивнула та, и, смущенно отведя взгляд, покраснела. — Мой жених должен прийти сегодня в гости и навестить меня. — Жених? — Наоми с искренним удивлением выгнула бровь, попутно смотря в глазок. — Старейшины тоже решили побыстрее свести тебя и половинку? «И кто это будет? Первый раз о нем слышу и тем более вижу. Хм… Обычный человек, хотя… есть в нем частичка магии. Слабая, но все же. Он не монстр и то радует. Раньше, что ли, не мог прийти? Только нежданных гостей сейчас и не хватало. Надеюсь, он один из тех, кому мы с Эриком отправляли сообщения, с целью найти его отца… который даже на похороны собственной жены не пришел. Ладно, открою. И даже глазами демона не воспользуешься. Наоми медленно открыла дверь, хмуро смотря на стоящего перед ней незнакомца, ориентируясь лишь на собственные ощущения. — Вам что-то нужно? Если вам нужен ночлег, то это не самое лучшее время. Стоящий перед ней мальчик, одного роста, ее ровесник, покачал головой, выходя из состояния кратковременного шока. Вид неживых слепых глаз лице поразил его, как и тот факт, кем именно была стоящая перед ним девочка. Застыл он также и потому, что, да простит его Акеми, старшая Локсар имела присущую снежным девам холодную, но все же красоту, и даже бледные лиловый и никогда синий глаз с холодным выражением лица не могли этого изменить. Прямые темно-синие волосы, струящиеся вниз по спине, из-под того же цветка платка с белым узором, наподобие тех, что носят цыганки, выпавшие из него на лоб длинные пряди челки, темное платье, тоже с узором снежинок, только уже темно-синим, холодный и неприступный на первый взгляд, но на деле хрупкий и прекрасный образ. Все, что он слышал о старшей принцессе из рода Локсар, третьей, кто унаследовал ответственность за весь магический мир, было правдой. Но все это тут же затмила появившаяся в его поле зрения Акеми, чьи руки уже обхватили его шею, одаривая теплом и уютом, а также ощущением, что он вернулся домой. «Полукровки, это, конечно, что-то, но для меня нет никого красивее Акеми. — Думал он, обнимая юную Касей в ответ. Наоми вернулась к кровати, на которой лежал раненый, и села рядом, вновь опустив ладонь на алые пряди. — Я понимаю, вы встретились спустя столько времени, жених и невеста, и тд и тп, но повторюсь, сейчас не самое лучшее для этого время. — Ее приятный и мелодичный голос, но холодный и полный усталости голос вытащил их из собственного мирка. — Она права, милый, — Акеми слегка отступила, но все также удерживая, как и он ее. — У нас тут… кое-что произошло. — Было видно, что ей тяжело и даже страшно вспоминать то, что она увидела ранее, о чем говорили закусанная губа и побледневшая кожа. — Что произошло? И почему Наоми-химэ здесь? — он кинул на сверлящую его хмурым взглядом девочку и невольно сглотнул, ощутив пробежавший по коже мороз. — По пути сюда я кое-что видел и… слышал. — Это было ужасно! — Зак нежно сжал плечи Касей, обнимая, при виде ее состояния. — Она появилась на пороге с истекающим кровью Эриком! Было так много крови! Я даже подумала, что он умрет… он потерял руку… как кто-то может выжить после подобного…? Я не знаю, что у Нао и ее парня произошло, но это, правда, ужасно! — Он не мой парень. — Тихо ответила Наоми, смотря на спящее лицо мальчика. — Если только сам не захочет этого. Знаешь, если бы хоть как то не принадлежал магическому миру, я бы попросила тебя удалиться. — Понимаю. — Нервно сглотнул он, снимая с помощью Акеми мокрый дождевик. Локсар щелкнула пальцами и вода на полу исчезла. Он осторожно начал приближаться к дивану. — Могу я взглянуть на… Боже мой, что случилось с этой маленькой девочкой? — вырвалось у него при виде этой картины. Дело в том, что волосы Эрика к этому времени уже были до лопаток и сейчас разметались по подушке, что придавало ему девичий вид, как и еще детские черты лица вместе с небольшом ростом, что в данный момент придавало ему хрупкий вид. — Во-первых, это мальчик, — в другой ситуации она бы посмеялась, услышав, что ее друга спутали с девочкой, — Во-вторых, это долгая история. Если вкратце, он провел ритуал с цель вернуть человека к жизни, из-за чего сработал закон равноценного обмена. Ему пришлось заплатить за это рукой, правда, свою маму к жизни он так и не вернул. То, что он получил вместо нее… сложно назвать человеком. Чуть позже я избавлюсь от этого. Не думаю, что он сам сможет это сделать. Да и вам лучше подобную тварь никогда не видеть. Моей платой за сей грех стало зрение, а также воспоминания о матери и пролитая кровь моей младшей сестры. — Вы… пытались вернуть мертвых к жизни? — тихо спросил Зак, смотря на юную девушку с еще большим шоком и ужасом. Плюс к этому он ощутил глубокое сострадание по отношению к этим детям и желание помочь. Это ведь и являлось его целью — помогать всем, кто попал в беду. — Я слышал, что это запрещено и даже наказуемо… — Теперь мы это прекрасно знаем. Знаю, мы всего лишь глупые дети, возомнившие себя богами. — Мрачно произнесла она, не поднимая глаз. Акеми поставила перед гостем чашку с горячим чаем, после чего прошептала ему что-то на ухо и удалилась, наблюдая за всем из соседней комнаты, благо, дом Касеев был достаточно большим. — Ее речь неожиданно прервала ладонь юноши, легшая ей на голову. — Я и не думал вас судить. Напротив, я хочу вам помочь. — Сказал он, серьезно смотря на нее. Он резко убрал руку, когда она подняла взгляд, занервничав. — Извини! Я просто хочу хоть немного помочь! Знаю, ты меня впервые видишь и вряд ли горишь желанием доверять, но я хочу сделать хоть что-то! В общем, — он вновь стал серьезным. — Есть место, специально для таких как мы. Называется «Лагерь для магов и полукровок». Оно служит домом как для тех, кто потерял все, так и для тех, кто просто ищет приют. Там живут целые семьи. Мы зарабатываем, спасая и помогая всем, кому нужна помощь, в том числе и друг другу. Вы можете выбирать приглянувшиеся вам задания, путешествия по самым разным местам. Я слышал, что существует такой артефакт, как философский камень. Он служит мощным усилителем энергии, а также помогает обойти закон равноценного обмена. Говорят, с его помощью можно даже вернуть мертвых к жизни. Может… это поможет вам вернуть то, что вы потеряли. — Философский… камень? — девушка медленно подняла на него взгляд. — Он… действительно существует? Я думала, это всего лишь легенда. Зак допил чай, встал, накинул дождевик и собрался уже уходить. — Через некоторое время я вернусь и узнаю твой ответ, Наоми. Пусть твой друг скорее выздоравливает. До встречи, Акеми. Обещаю приходить почаще. — Он помахал на прощание Касей, на что та послала ему воздушный поцелуй. Зак тепло и нежно улыбнулся в ответ и ушел, закрыв за собой, оставив ошарашенную его словами Локсар наедине со спящим мальчиком. Она молча стояла на месте, смотря на дверь, прокручивая его слова у себя в голове. После она перевела взгляд на Эрика. Пальцы ее рук сжались в кулаки. «Да. Таким был Зак до следующих событий. Он чем-то напомнил мне дружка Хошино Нацу. А еще… я кое-что заметила и поняла, что было источником слабо ощущаемой силы. Золотое кольцо на его пальце с определенным символом. Наследник одного из богов… далеко не все из них способны унаследовать силу своих предков. Похоже, он один из таких. Неудивительно, что он стал красной линией судьбы Акеми, если учесть тот факт, что она происходит из подобного рода, который, как и он сам, тоже в итоге стал родом простых смертных. — Ради тебя, Эрик, я сделаю все что угодно. И если для того, чтобы вернуть тебе руку, нужно вступить в гильдию и найти философский камень, я это сделаю. — Прошептала она, встав на колени перед кроватью и сжав его вторую руку в своих. — Возможно, это наш последний шанс спасти хотя бы самих себя.***
Первое, что услышал и ощутил Эрик, начав приходить в себя, это приближающиеся шаги, а также знакомое ощущение холода вкупе с легшей ему на лоб влажной тряпкой. Сквозь щелку приоткрытых глаз он с трудом разглядел фигуру севшей рядом с ним девочки. — А? Что? Где я? Наоми? — еле слышно произнес мальчик, смотря на нее мутным взглядом. — Слава богу, ты очнулся… Как ты? — тихо спросила она, глядя на нее с каким-то болезненным облегчением на лице. Ему было немного странно лицезреть подобного рода эмоции, притом, что ее слепые глаза ничего не выражало, но этого уже было достаточно, чтобы вызвать в его душе ответную реакцию. — Да, очнулся… извини, что заставил тебя волноваться… прости… что сделал это… — грустно улыбнулся он, протянув единственную руку и коснувшись ее ладони. — Ты… — она опустила взгляд, ее плечи затряслись, как и голос, а затем она налетела на нгео с объятиями. — Бака! Почему вы, люди, такие глупые и хрупкие?! — после ее голос зазвучал тише, но по прежнему дрожал. — … прости меня… за то что не была рядом… прости меня… я сделаю тебе новую руку… обещаю… у тебя снова будет рука… а после я найду философский камень и верну тебе настоящую! Ты не должен проходить через нечто подобное! Ты же еще ребенок! — Как и ты. — Не отреагировав привычным образом на слово «ребенок», он обнял ее в ответ одной рукой, положив ладонь на синие волосы. — Наоми, здесь нет твоей вины, я должен был помнить, что случилось с вами… это ты меня извини, — мальчик улыбался все также грустно и горько, в его взгляде сквозила прежняя пустота. — Я не хочу, чтобы ты плакала из-за меня. Мне правда жаль, Нао… Наверное, это и есть затемнение, о котором ты мне порой говорила. — Теперь моя очередь помогать тебе и поддерживать тебя, до тех пор пока не сделаем тебе новую руку, я буду твоей правой рукой, как ты был моими глазами, — проговорила Наоми, прижимаясь сильнее. — Я, конечно, могу начать делать ее хоть сейчас, но сперва о тебе позабочусь. Тебе то уж точно нужна поддержка, даже больше, чем мне. И начнем мы с того, что пойдем поедим. Придется кормить тебя с ложки, так как потерял ты правую руку… а ты был правшой. — Последние слова она произнесла вслух с явным трудом, краснея чуть ли не после каждой буквы. Эрик заливисто засмеялся над ее красным лицом, которое она тщетно пыталась скрыть волосами, помогая ему встать с постели и одеть чистую футболку вместо испачканной в крови старой. — Ну? Открывай рот, — поднося ложку с супом проговорила Наоми, на что парень с охотой открыл рот, кушать ведь хотелось. — М-м-м-м, вкусно, — похвалил Эрик, с улыбкой смотря в слепые, но все же видно, что гетерохромные, глаза Наоми. — Кхм, хорошо… Я рада, что тебе нравится… давай вторую ложку… — смущаясь, но все же испытывая удовольствие от сего процесса, слегка улыбнулась девочка и поднесла вторую ложку супа к его рту. — Знаешь, я рад, что ты сейчас рядом. Спасибо, что обработала, перевязала и сейчас кормишь. Это, можно сказать, наяву. — Говоря все это, он впервые за долгое время улыбался искренно, выражая всю свою благодарность и чувства любимой подруге детства. — Ничего, я делаю, потому что хочу, вот и всё, — смутилась синевласка, зачерпнув еще одну ложку на сей раз уже себе. — Я тоже хочу заботиться о тебе. «После этого я занялась созданием руки. Это было не так просто, как я думала. Она должна была не только выглядеть, ну и функционировать, как человеческая рука. Но самым тяжелым был момент ее прикрепления к живому телу. — После завершения операции возьми деньги из того места, о котором нам говорила мама. — Услышала Наоми голос друга, доставая из сумки все необходимое и готовя рабочее место. — Спасибо, но мне не нужны твои деньги. Успеем еще заработать. Да и за такое, знаешь ли, грех требовать плату. Не забывай, что я человек лишь наполовину и у меня свое понятие на многие вещи. — Повернулась она к нему. — Мне куда важнее, чтобы тебе стало легче и мы могли исправить весь этот… беспорядок. Мальчик сидел на диване, без футболки, которую заменили бинты вокруг груди и плеча, волосы собраны в лежащий на плече хвостик. — В таком случае я сделаю все возможное, чтобы отплатить тебе тем же. — Он поднял на нее горящие золотые глаза. — Я готов. Девочка замерла. Даже будучи слепой, она ясно увидела в своем разуме эти горящие огнем очи. Его ясный взгляд настолько теплый и мягкий, что дыхание ледяной девочки перехватывает. Золото, янтарь, мед, солнце… Мальчик смотрит на нее, практически не моргая. Из-за очередного духовного соприкосновения сердце в ее груди ускоряет ритм, а щеки нагреваются. Все это наполняет ее еще большей решимостью дать ему руку и начать искать способ вернуть утраченное. К смущению, которое к слову ещё легко и покрывало щеки мальчика, прибавилось что-то ещё. Нежность, ласка, забота, тепло, мягкость, и что-то ещё… И это что-то ещё не давало покое, больно уж чарующий получился взгляд прекрасных солнечных очей. Локсар ощущает жар в щеках, понимая, что краснеет, поэтому прячешь свои глаза под пушистыми ресницами, а покрытое румянцем обрамляющими его длинными темно-синими прядями. Услышав лёгкий смешок со стороны Эрика, Наоми сама непроизвольно улыбнулась. Все остатки нервного состояния сменились на такой знакомый, ставший родным трепет. — Я рада. — Она легкостью взяла его на руки и направилась в сторону места, где должна была начаться операция.***
Диван, который временно был превращен в подобие кушетки, дергался из-за расположившегося на нем пациента, чье лицо исказила боль, подобная той, что он испытал во время потери руки. Но мальчик отказывался кричать или плакать, жмурясь и сжимая зубы, закусывая до крови губы, а пальцами свободной руки цепляясь за все, что только можно. Вот они зацепились за подол платья, а после вновь исполняющий роль медицинского фартук, вот за бледную ледяную руку, что с готовностью переплела его пальцы со своими. Вторая же продолжала свое дело без каких-либо проблем, практически вплавляя ледяную конечность в плечо, в частности, соединяя ее с нервами. — У вас все хорошо…? — дверь медленно приоткрылась и внутрь комнаты осторожно заглянула белая как мел Акеми. — Как идет операция? — Просто отлично. Еще немного и я закончу, так что будь добра, подожди за дверью. — Не поворачивая головы, ответила синеволосая, после чего Касей, издав что-то вроде сдавленного визга исчезла за громко хлопнувшей дверью. Наоми вытерла пот со лба, и, кое-как освободив вторую из железной хватки, продолжила операцию. — Ты молодец, Эрик. Отлично держишься, особенно для смертного. Другой на твоем месте уже давно бы кричал и плакал. Даже не знаю, можно ли это назвать комплиментом, но это, что я думаю. — Последние слова она сказала тише. «Ни один ребенок не должен проходить через подобное. Особенно Эрик. Взяв с близстоящего столика бирюзового оттенка маленький кристалл, кинула в стоящий тут же стакан воды и поднесла к искусанным губам мальчика. — Эта боль ничто… — с трудом проговорил он, закончив пить. — По сравнению с той, что испытали вы с Касуми. — Говоря все это, он смотрел подруге детства прямо в душу, пускай ее глаза сейчас имели демонический вид в виде красной радужки с черным белком и узкими зрачками. «Знал бы он, что эти золотые глаза помогают мне продолжать работу и держать саму себя в руках во всех смыслах этого слова. Ведь не зря же его напоминали мне солнце в теплый летний денёк, сияющее на небосводе, озаряющее всё тёплыми лучами. Похожи на сладкий и полезный мед, который обволакивает и успокаивает, можно даже сказать, растапливает лед в ее душе. Такой прекрасный сияющий драгоценный янтарь, который открывает и показывает всю душу сидящего перед ней мальчика. Его глаза древние камни, познавшие мир, как и он сам, несмотря на столь юный возраст. Его очи это золото, то, что люди ценят испокон веков, то, за что практически все готовы отдать свою жизнь. Его глаза это пшеница в момент сбора, которая принесет на стол хлеб. Столько всего вместилось всего в двух прекрасных зеницах. Такой смысл, просто огромная суть. От такого великолепия хочется плакать. Акеми никуда не ушла, усевшись внизу стены, рядом с дверью, прижав колени к груди и слушая их разговор. «Почему боги решили сделать историю этих двоих такой грустной и непростой? — думала она, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вбежать в комнату и сделать все возможное, чтобы эти двое наконец обрели счастье.***
Эрик поднял перед собой новую руку, точнее, сделанный изо льда, протез. Он выглядел точь в точь как обычная человеческая рука, если не считать того, что он блестел на солнце и имел голубоватый оттенок. — Вау. Рука как настоящая… как родная… и не скажешь, что она изо льда сделана. Я теперь ледяной киборг, правда владеющий не магией льда, но не суть. Страшновато и в тоже время прикольно. Мне нравится. Другие мальчишки наверняка обзавидовались бы. — Он повернулся к стоящей неподалеку подруге, широко улыбнувшись и показав большой палец. — Другие мальчишки наверняка обзавидовались бы. — Рада, что тебе понравилось. — Она явно не ожидала такой реакции. — Не болит? Удивительно, что ты смог так быстро освоиться. Обычно на это требуются года два-три. Хотя… если вспомнить тот факт, что ты выжил, потеряв конечность… — Немного побаливает, но пустяк. Спасибо, что заботишься. — Закончив разминку, он сжал пальцы в кулак, начав наносить им удары по воздуху. После, приняв из ее рук несколько предметов, в очередной раз убедился, что может их брать. — Слушай, Нао, я хотел поговорить по поводу твоего диалога с Заком. Я хочу стать частью этого, так называемого лагеря, стать магом и начать вместе с того поиски Философского камня, что бы это не было. Я готов на любую работу, какой бы опасной или грязной она не была! Заодно и другим сможем помочь. Это же то, о чем мы мечтали, Нао! Считай, что убьём двух зайцев одним ударом. «Что и следовало ожидать от такого сорвиголовы как ты. Как всегда, готов рвануть вперед, хватаясь за любое намечающееся приключение. — Вздохнула она. — Как ты и сказал, это о-п-а-с-н-о. — Произнесла она по буквам, выделяя каждую из них. Нахмурившись, Локсар скрестила на груди руки. Она говорила спокойным, но серьезным тоном, как всегда, походя в этот момент на говорящую с ребенком мать. — Один ты туда ни за что не пойдешь. Даже не думай. Не пущу. Серьезно, я пойду на каждое из них с тобой. За таким несносным и смертным человеком как ты должен кто-то присматривать. Тебя и на минуту оставить одного нельзя, так как ты постоянно лезешь, куда не следует и иной раз валяешь дурака. Я, конечно, себя не восхваляю, но считаю, что поскольку ни Акеми, ни Зака, ни кого-либо еще рядом не будет, я единственная, кто годится на эту роль. — Но… — он хотел было возразить, но она протянула ладонь, слегка коснувшись кончиками пальцев его губ и покачав головой. — Никаких «но», возражений и прочих тому подобных слов. Без обид, Эрик, я о тебе самого лучшего мнения, поверь, но и ты пойми наконец. Ты постоянно попадаешь в неприятности. Кто придёт спасти тебя? Конечно, я знаю, что не всегда могу быть рядом с тобой. Однако, это не отменяет того факта, что я не оставлю тебя одного. — Каждое слово из ее лекции вонзалось в его голову, подобно стреле. — У тебя слишком мало ума и терпения. — Очередная стрела вонзается ему в голову, отчего он вздрагивает всем телом, а его самого окружает мрачная аура. На его лице так и написана обреченность. — А еще тебе не хватает дальновидности. — Это кто ещё из нас постоянно попадает в неприятности и и кто из нас будет за кем присматривать? — проворчал он себе под нос с видом обиженного ребенка. «Ну вот, как всегда! Сколько можно беспокоиться обо мне, говорить, что я попадаю в передряги. Я что, похож на магнит для неприятностей? Даже если так и есть, я все равно уже не ребёнок. Могу сам постоять за себя и помочь. Но смысла отговаривать Наоми нет. И нет, от слова «совсем». Она очень упряма. И если что-то сказала, то будет идти до конца. Ни за что не откажется от своих слов. С одной стороны, такое упорство и целеустремленность хорошо, с другой, не очень. Конечно, можно считать меня самоуверенным, но я думаю, что моих сил будет достаточно для того, чтобы справиться с каким-то жутким монстром. И помощь Нао мне вовсе не нужна. Однако… — хмурое выражение на его лице сменилось мягкой улыбкой и теплым взглядом. — Если посмотреть на это с другой стороны, то я безумно счастлив. Всё-таки, она продолжает беспокоиться и волноваться обо мне, несмотря на то, что я ей сказал и сделал. Мне приятно от этого. Никто не сможет представить, насколько сильно я счастлив. Пускай иногда она и заботится обо мне через чтение лекций и бухтения, но я все равно благодарен ей за это. За эту заботу, за то, что она продолжала быть со мной в самые трудные моменты моей жизни. Наоми действительно та, кто будет со мной до конца». — Спасибо, что беспокоишься обо мне. — Подмигнул он ей, зная, какая за этим последует реакция. Улыбка на его лице стала шире при виде ее вспыхнувшего лица и растерянности. — Мы пройдем это вместе. — Да ну тебя…я всего лишь не хочу оставлять тебя наедине с неприятностями. К тому же, мы друзья, и для нас вполне нормально заботиться и волноваться друг о друге. — Она смущенно отвела взгляд, сжав запястье правой руки. — И да, мы пройдем это вместе. На сей раз никого одного не оставит. И тебе тоже спасибо. Ты ведь тоже делаешь для меня многое и всегда рядом со мной. — Да-да, конечно. Я прекрасно это понимаю. Вот только твои покрасневшие щёки так и норовят сказать, что сказанные тобой слова имеют несколько иной смысл. — Он подошел ближе к ней и наклонился так, что их носы почти соприкасались, продолжая довольно улыбаться и смотря на нее ласковым взглядом. — П…просто на улице сегодня жарко… ты же знаешь, как это на меня действует. Чувствую себя Снегурочкой. Ох, в самом деле, что же это. Даже в горле пересохло. — Она издала неловкий смешок, надеясь, что ее голос не звучит слишком смущенным или тихим. — Ты, как бы, и есть Снегурочка, пускай и наполовину. — И все же ты смутилась. — И? Сам не лучше. Наверняка у тебя сейчас такая довольная лыба. — Девушка попыталась отвернуться и скрыть пылающее лицо волосами, но тут же была прижата к нему. — Отпусти. Я же сейчас растаю. — Ее голос звучал немного приглушено, так как она все же обняла его в ответ, спрятав лицо в груди друга. — Нет, постоим так немного, потом уйдём… — с улыбкой прошептал аловолосый, гладя её по волосам, что наконец успокоило смущенную синевласку. «Актриса из тебя, Наоми Локсар, так себе. Словно из меня поэт. У Нацу и то получается лучше и красивее выражать свои чувства Хошино, а ведь ему всего десять лет. Как же я люблю видеть это выражение на ее лице. Да, это смутившееся милое личико мне очень нравится. Жаль, что его можно запечатлеть всего на пару мгновений. — Пускай, ты и остался жив, я все равно не прощу того, что не успела прийти вовремя. И то, что я буду спасать тебя, постоянно идти вслед за тобой не значит искупление моего проступка. Смысла просить прощения тоже нет, ты ведь, все равно также лучезарно улыбнёшься мне со словами: «Все нормально, тебе не стоит об этом так много думать». Эрик, на секунду я подумала, что действительно могу потерять тебя. Ты — единственный, кто остался со мной, не считая моих сестёр. Не бросай меня, ладно? — Чем больше она говорила, тем сильнее начинала краснеть и заикаться, а также чуть не плакать, так как в такие моменты ее истинная личность больше всего вылезала наружу. — Наоми… — Она подняла голову и удивленно приоткрыла рот, когда почувствовала, как дорогие и тёплые руки обхватили её лицо. —Я ни за что не брошу тебя, поэтому, перестань заполнять свою голову подобными мыслями. Даёшь мне слово? — Да… —Это единственное, что она смогла с трудом выдавить из себя. Находясь в своем личном мирке, они не заметили наблюдающую за ними со стороны маленькую Касуми. 3. Не плачь, не печалься старшая сестра Не ты одна виновна Дорога у нас одна, Искупим вину до дна, Девочка выглянула из-за дерева, с грустью в голубых глазах смотря на уходящую, взявшуюся за руки парочку. — Почему я не могу пойти с ними? — тихо спросила она у подошедшей к ней со спины старшей розоволосой девочке, чья ладонь легла на плечо. — Потому что твоя старшая сестра попросила меня присмотреть за тобой в ее отсутствие, пока она не вернется. — Также тихо ответила Акеми, попытавшись ободряюще ей улыбнуться. «На самом деле она считает, что ты ненавидишь ее за случившееся, и хочет заслужить прощения делом, но тебе этого лучше не говорить. Мне не в чем тебя упрекнуть, И я не обижена ничуть Тяжек наш грех, Хотеть быть сильнее всех***
Наоми вышла из дома, остановившись на некотором расстоянии и оглянувшись на него в последний раз. На ней был длинный черный плащ, капюшон которого помог бы ей не только в дополнительной защите от жаркого солнца, но и скрыть слепые глаза и внешность в целом, дабы не привлекать лишнего внимания. На поясе, скрытая плащом, сумочка, в которой, однако, может поместиться все, что ей только понадобится в этом трудном и долгом пути. Эрик вышел следом за ней. Глядя на него сейчас, Наоми с некоторым трудом узнавала в нем того мальчика из детства, что окончательно закончилось для них всего каких-то несколько дней назад. Вместо привычных футболки и шорт черная майка и черная куртка с серебряными краями, черные кожаные брюки с ремнем, черные кожаные ботинки на толстой подошве, что делали его чуть выше и белые перчатки на руках, скрывающие его протез. Сверху накинут красный плащ с капюшоном и длинными рукавами. Алые волосы собраны в лежащий на лопатках хвост. Часть волос обрамляют его лицо по бокам, почти касаясь плеч. В руке чемодан с тем немногим, что он взял с собой. Другая рука сжимает висящий на шее золотой медальон, на крышке которого выцарапано «Не забудь» и дата их последнего дня здесь — "3 октября. 2021". — Нам нужно избавиться от того места, что связывает нас с прошлым и может стать причиной раннего возвращения. Отныне пути назад нет. Мы начнём новую жизнь, с нового листа. — Наоми ничего не ответила, лишь взяла его за руку, помогая в следующем процессе. Я и сам соблазнилась Прекрасной надеждой Вернуть наш семейный очаг Я сам во всем виноват Вскоре они стояли у охваченного огнем дома. Алые языки пламени поглотили его целиком, из-за чего в небо поднялось огромное облако черного дыма. Это приковывало взгляд. Было что-то в этом завораживающее. Этот дом хранил свои тайны и воспоминания, хранил то, что было скрыто от чужих глаз. Хранил тепло и не сбывшиеся мечты, а также наполненные теплом и уютом, а также счастьем воспоминания. Он сгорал забирая с собой то, чего другие уже вероятно никогда не узнают. «Наш дом… все воспоминания… фотографии… мой второй дом… всё это горит… горит… Уже второй раз я покидаю место, которое так полюбила. Место, где мы были просто детьми… детьми, которые играли и искали себе приключения каждый день, мечтая однажды стать героями, как в наших любимых историях… быть теми, кем наши семьи будут гордиться… В ее голове возник образ аловолосого мальчика, что бежит по двору, держа за руку бегущую следом за ним синеволосую девочку. Он широко улыбается, сверкая золотыми глазами и она дарит ему легкую, но искреннюю и не менее теплую улыбку. Ее родители и младшие сестры. Мама Эрика. Все они улыбаются им. Но затем все это сменяется одинокими могилами и гигантскими вратами, со стороны которых в их сторону направляются страшные черные руки. «Эрик даже обещал однажды жениться на мне… Интересно, помнит ли он еще об этом? Он каждый раз говорит, что больше не будет доводить меня до слез, забывая при этом, что он сам… Образ сидящего у стены, всего в крови, сжимающего то место, где раньше была рука, Эрика, возник перед ее внутренним взором. »…сломленный ребенок. Ну что-же нам делать? Как быть? Она медленно подняла руку и прижала ко рту, так как из него вырвался всхлип. Эрик тут же повернулся к ней. На его лице отразилось сперва удивление вперемешку с волнением и грустью, но затем он улыбнулся. Как всё исправить? Забыть? — Нао… — ее имя прозвучало очень мягко, трепетно и нежно, как и всегда. Он подошел к ней, сжав ее ладонь одной рукой, а вторую протянув к белой щеке по которой текла, отражая в себе пожирающее дом пламя, слеза. — Что такое? Почему ты плачешь? — Потому что ты сам не можешь этого сделать, вот и приходится делать это за двоих. — Она подняла свободную руку, вытирая ей слезы с другой щеки. — Я знаю что ты хочешь сказать. — И что же? — Так правда будет лучше. Я не захочу и не смогу вернуть, вернуться, а значит, буду постоянно рядом с тобой. — Но Эрик… тебе не обязательно было это делать. Ты мог просто уйти, чтобы если вдруг мы оба решим вернуться, тебе было куда идти. — Если мы оба решим вернуться, то я буду жить с тобой. А теперь давай оставим этот разговор. Что сделано, то сделано, и обратно уже ничего не вернёшь. — Этими словами мальчик ясно дал понять, что на этом разговор окончен. Наоми покачала головой, и, посмотрев в янтарные глаза, сильнее сжала живую руку друга. Он почувствовав взгляд и ее холодную ладонь, повернул голову, встретившись с ее требовательным, пускай и слепым, взглядом. Им не нужны были слова, они и так понимали друг друга. Наоми заключила Эрика в объятия, а он лишь крепче прижался к ней. «Эрик может сколько угодно скрывать свои чувства и переживания по этому поводу, но я то знаю, что ему плохо, и что сделано это не столько для меня, сколько для того, чтобы он мог отпустить прошлое. Это достаточно тяжело, вот так вот взять и сжечь всё, но он сильный… он справиться. А я помогу ему с этим. Он поступил глупо, решив, что если не получилось у меня воскресить маму, то это не значит, что не получится и у него. Да и я молодец, мало того, что сама наивно решил, а что всё получится, так ещё и Касуми в это втянула. Надо было постоянно находится рядом с Эриком. Возможно, сейчас у него было бы две полноценных руки. Лишь, бы с сёстрами, отцом и всеми остальными все было в порядке… О, боги, молю, лишь бы все было хорошо… Она повернула голову, все еще находясь в объятиях. Взгляд тут же наткнулся на охваченные огнем качели, стоящие довольно-таки близко к дому. *** Наоми сидит на качелях и читает какую-то книгу, а Эрик раскачивает её, слушая мелодичный голос. — Её голос… я никогда не устану слушать его. Это просто рай для моих ушей. Даже если он возмущенный или слегка хриплый, когда она начинает смущаться. — Ты вообще слушаешь меня? — недовольно спросила девочка, повернувшись к нему, заметив, что он перестал ее раскачивать. — М… Да, конечно. — Тогда о чём я только что прочитала? — Ну… Вроде бы что-то о дракон… — не успел паренёк договорить, как почувствовал что по голове ударили чем-то не сильно тяжелым и в тоже время не сильно легким. — Когда ты начнёшь слушать меня? — вздохнула она, поднеся вторую руку ко лбу. — Если ты действительно хочешь стать настоящим героем — рыцарем, то должен знать все, с чем можем столкнуться и… Эрик неожиданно прервал ее лекцию, выхватив из руки книгу.-Эй, отдай! — притопнула она ножкой, спрыгнув с качелей и побежав следом за ним. — А ты попробуй забрать! — смеясь, убегал от неё Эрик, но ему следовало смотреть, куда он бежит, потому что в следующую секунду его лицо встретилось с забором. С другого конца двора был слышен заливистый смех Наоми. Девочка готова была начать кататься по траве от смеха. Настолько её это рассмешило что она руками держалась за живот, а в уголках разноцветных глаз скопились слезы. — Не смешно. Это было больно, знаешь ли. — Недовольно пробурчал он, потирая образовавшуюся на голове шишку. — Извини. Просто с тобой это происходит так часто, что я уже сбилась со счета. Ты настоящий магнит для неприятностей. — Она подошла к сидящему на земле другу, что отвернулся от нее с обиженным выражением, скрестив на груди руки. — Ладно тебе, не дуйся. Твоя верная напарница Нао уже идет на помощь. Она опустилась перед ним на колени и он широко распахнул глаза, впав в некое состояние шока, можно даже сказать, погрузившись в некий сияющий мир, в котором были лишь он и поцеловавшая его в лоб Наоми. — Так лучше? — выпрямилась она, не сдержав смешка при виде его ошеломленного выражения. — Да. — его голос прозвучал на октаву выше. — Вы, смертные, такие странные. Но мне это даже нравится. — Искренне улыбнулась девочка, на что он ответил тем же. *** Пытаться вернуть нельзя Того что взяла земля — Богов нет, Наоми. Нет судьбы или плана. Люди просто умирают, верно? — Локсар вздрогнула, услышав свои собственные слова с его стороны. Его лицо в этот момент было пустым, лишь языки пламени отражались в янтарных глазах и делали его алые волосы еще более яркими. Осознание того, что сейчас он испытывает то же, что и она в тот момент, разрывало ее сердце на части. Еще совсем недавно их жизнь была совершенно другой. Почему все так резко должно было измениться? Ей вспомнились рассказы матери о проклятии их семьи, которое настигает не только представителей рода Локсар, но и всех дорогих им людей. Одной этой мысли было достаточно, чтобы наполнить ее сердце решимостью и крепче сжать его живую, горячую ладонь в ответ. «Как я и говорила ранее, наша прежняя жизнь закончилась в огне. И тут же началась новая.