Наш роман

Брюс ответил в 3:24 p.m. Вместо привычного емэйла, сообщение от него пришло мне на номер в виде короткой СМС-ки. Ее содержание отвечало сразу на все ранее заданные вопросы. В сообщении коротко говорилось, что я должен быть готов и стоять на углу 25-й и 24-й улиц в 6:30 p.m, про стиль одежды ничего не сказано, но я думаю, раз у нас деловая встреча, то о шортах с майкой придется забыть, как бы душно на улице не было. А ведь сейчас уже пять часов. Странно. Брюс так демонстративно ведет себя в одних случаях и совершенно закрыт в других. Ведь мы не раз перебрасывались на новые темы, если разговор хотя бы краем касался того, о чем ему совершенно не хотелось говорить. Винить его в подобном поведении нет смысла, я не обладаю полномочиями судьи, и уж тем более, я не являюсь ему кем-то столь важным, чтобы была необходимость раскрывать личные тайны. Достаточно того, что Брюс обратил на меня внимание, о котором грезят наверное все кому не лень, из этих «всех», по чистой случайности, он выбрал меня. Становится весьма забавно от осознания, что не заболей Лоис в тот день, возможно это она, а не я, сейчас находилась бы в Готэме. С другой стороны, никто не отменял судьбу. Может быть поэтому я сегодня ничего не ел. Внутреннее волнение перед предстоящей встречей попросту затмевает собой любое проявление голода. «Хорошо» — отвечает Лоис в сообщении. Я послал ей фотографию, сделанную минутой ранее, где примеряю рубашку и новые брюки. Однако одного Хорошо мне недостаточно. Необходимы точные подробности. «Хорошо смотрится вместе? Хорошо сидит рубашка или брюки?» «Хорошо всё вместе. Смолвиль, ты прислал уже пятый возможный образ, может мне станет легче оценивать, если ты скажешь куда так наряжаешься? :)» Пятый? Неужели? И вправду…я пролистал переписку вверх, чтобы убедиться. Пять фотографий, и на каждой я выгляжу глупо. Какая разница во что я буду одет, если Брюс все равно или промолчит, или сделает колкое замечание по поводу стиля. Зачем тогда стараться. Решение приходит само собой после нескольких минут размышлений. Мой взгляд случайно падает на чемодан, припрятанный в уголочке спальни, а точнее, меня привлек красный треугольник ткани, торчащий из незастегнутого отверстия. Подойдя ближе, я приседаю, переворачиваю Робинзон и открываю его. Красный треугольник оказался ничем иным, как кусочком от ярко красной гавайки. Оказывается, я вовсе не терял эту рубашку в отеле во время прошлых каникул, а попросту запихнул её в потайной отсек, и благополучно забыл. Красная, с чередой узоров из зелено-желтых пальм. Всем своим видом она говорит о безмятежности и спокойствии. Интересно, как отреагирует Брюс, появись я перед ним в ней, удивится, или наоборот отвесит что-нибудь про безвкусицу? Тем не менее, я уже глажу рукава. От преследующей меня весь день головной боли, выпиваю пару таблеток Аспирина, их действие должно начаться через пару минут. К тому времени, я как раз выйду из дома. Быстро печатаю ответ для Лоис: «Спасибо. Я уже выбрал. Помнишь наш тур в Вегас? Я все-таки нашел потеряшку. А собирался в бар с коллегами :)» Телефон жужжит: «Оки-Оки, рада за тебя, повеселись. Целую.» На часа 6:00 p.m, что означает, что у меня есть еще тридцать минут свободного времени. На улице жарко и душно, поэтому, на всякий случай я прихватил с собой зонт, мало ли как переменится погода за эти пол часа. Идти до точки встречи по меркам навигатора десять минут. Отлично, можно никуда не спешить и спокойно насладиться вечерним городом. Ранее закрытые бары и клубы постепенно открывают свои двери, на окнах загораются неоновые вывески, а на парковках появятся автомобили разного уровня престижности. Пожалуй, самым лучшим по виду авто, которое удалось запечатлеть стал вытянутый желтый феррари. Он припарковался как раз около одного из ночных клубов… Красивая машина. Мне же на такую только в мечтах удастся накопить. Задумавшись о возможности приобретения машины, я едва не врезался в фонарный столб. В последний момент удалось обогнуть его и спасти лоб от ушиба, а себя от испорченного настроения. Я прохожу еще два квартала; магазины тут явно более дорогие. Мне еще не выдавалась возможность обследовать эту часть города, но все это буквально по соседству с моим жильем. Лоис и ма были бы довольны, оказавшись здесь: тут масса маленьких бутиков, где они смогли бы утолить свою страсть к ароматным свечам и парфюмерии. Впрочем, мне тоже нужно будет приобрести пару пробных флаконов. Их раздают всем желающим, по сто миллилитров в одной гильзе. Вполне достаточно, если взять три и использовать не перебарщивая. На полноценный флакон увы у меня денег нет. Останавливаюсь прямо около светофора пешеходного перехода. Точно на пересечении 25-й и 24-й улиц. Рядом никого, но это и не удивительно, сейчас 6:20 p.m, а договор был на 6:30. Из людей пара пешеходов. Среди них была маленькая девочка, лет пяти, заприметив меня своими большими глазами, она радостно воскликнула «Гавайи!» и принялась дергать сопровождающую ее женщину -мать или няню - за рукав, пытаясь привлечь внимание. — Простите, — тихо извинилась женщина. Подняв ребенка на руки и дождавшись зеленого света, они спокойно перешли на другую сторону. Я Вздохнул. Дети мне симпатизируют. В отличии от Лоис, ярой детоненавистницей, мне бы хотелось когда-нибудь в будущем обзавестись семьей. Не обязательно полной. Возможно, став высокооплачиваемым редактором, к годам тридцати — тридцати пяти, я возьму себе ребенка из приюта. Мальчика или девочку, не важно. Окутаю ее или его заботой, той, что дарила мне моя мама. И буду таким отцом, чтобы мой ребенок никогда не чувствовал ни в чем нужды, а фразу «у нас нет денег» и подавно не слышал. Цвет лампочки светофора сменяется на красный. И тут, краем глаза я замечаю как рядом останавливается машина. Она паркуется вне дорожной полосы, на выделенном сегменте обочины, как раз видимо для подобных моему случаев. Окно опускается, и я с трепетом ощущаю пробежавший по спине холодок. Меня встречает черный спорткар, значка марки нигде не видно, понять что за красавица передо мной нереально, никогда прежде не встречал ничего подобного. — Подвезти? Наклонившись к окну, я встречаю улыбающегося мне Брюса. Его улыбка заражает. Нет нужды повторять дважды. Я быстро киваю, и делаю шаг назад, позволяя двери машины распахнуться, словно крылу бабочки. — Долго ждал? — Спрашивает Уэйн, во время того, как я усаживаюсь на сиденье. — Вовсе нет. Сам недавно подошел, — немного лукавлю я. Машина пахнет лавандой и качественной кожей. Внутри сенсорная панель, вместо переключателя передач экран, а радиоприемник заменен планшетом. Если это сон, прошу, не будите меня…когда я еще побуду пассажиром столь великолепной машины. — Вижу, тебе нравится, — тихо произнес Брюс. — Нравится, — киваю, — но… — Но-о? — Протянул Брюс, выезжая на дорогу и почти моментально ускоряясь. — Не боишься папарацци? Вдруг завтра в газетах напишут о том, как ты подбираешь меня? Местная пресса вроде знает обо мне, так что за проститутку не примут. Надеюсь. — Мило, что ты волнуешься, Кларк, — он ухмыльнулся, не отрывая глаз от дороги, — но это не обязательно. Эту машину я приобрел тайно и еще ни разу не показывался на ней в городе. Так что, даже если кто-то и заснял, как ты садишься, поверь, мою причастность будет сложно доказать, стекла затонированы и имеют тенденцию отражать свет, даже камеры наблюдения не видят тех, кто внутри. Брюс говорит спокойно, будучи уверенным в своих словах. А раз так, то причин не доверять ему у меня нет, по крайней мере насчет машины уж точно. Спустя минуту неловкой паузы, я не выдерживаю и спрашиваю первое, что пришло в голову: — Сколько стоила эта машина? Вот дурак. нет бы про контракт спросить, ценник захотелось узнать… — Первоначальная цена была три миллиона четыреста тысяч, но на торгах стоимость поднялась до пяти. С учетом также взноса за покупку и транспортировку вышло в пять миллионов сто пятнадцать тысяч. — Ого…— Захотелось присвистнуть, но я посчитал данный жест весьма некультурным. Вместо свиста, я одобрительно закивал. — Что нибудь еще? — А? — Я уставился на Брюса. — Хочешь еще спросить о чем-нибудь? — Вежливо спрашивает он. — Лучше подожду пока мы не приедем, не хочу отвлекать тебя от дороги. — Хорошо. Тогда спрошу я, не против? — Конечно нет. — Где взял такой прикид? Богом клянусь, я сначала тебя не узнал, хотел сделать круг, подумал, вдруг ты заблудился. Мы останавливаемся на светофоре. И теперь, Брюс полноценно может осмотреть меня, а я, вдруг почувствовал прилив уверенности. Возможно это из-за слов Брюса. Они не звучали как сарказм, а скорее как настоящая заинтересованность. — Нравится? — Усмехаюсь я. — Есть нечто необычное. — И он тут же добавляет, шепотом, — На деле, тебе идет. — Правда? — Трудно сдерживать улыбку. — Под стать характеру. Я конечно ждал, что ты решишь как-то приодеться, но не думал о таком. — Что ж, — настроение поднимается все выше и выше. И голова перестала болеть. — Я рад. Правда. — смущенно кусаю себя щеку, — Думал не оценишь. Зеленый. Довольно долгие здесь светофоры. Надо будет спросить из-за чего так сделали. — Почему? — Взгляд Брюса вновь возвращается на дорогу. — Ты ведь… Весь такой утонченный, в моде разбираешься, имеешь дорогой вкус. — Пытаюсь вычертить руками силуэт человека, как бы, визуализируя свои мысли. — И все в таком роде. У меня вот вкуса практически нет. — Понятно. Хотя. Хочешь открою страшную тайну? Конечно хочешь. На самом деле, я не выбираю себе наряды, как многие думают. Лишь плачу тем, кто согласен сделать это за меня. И не говори, что у тебя нет вкуса или стиля. Это неправда. Он есть у каждого, просто немного иной, и это замечательно. если бы мы все были как один под копирку… — Было бы уныло, — решаю подсказать ему. — Именно. Я ценю индивидуальность в людях. Это круто, — Брюс вдруг нахмурился, и неожиданно выдал то, к чему я не был готов, — люди ведь еще используют слово круто? — А…Да. — Киваю я. — Тогда, ты крутой. Помни это. Что? Ушам своим не верю. Брюс Уэйн назвал меня крутым? Неожиданно, настолько неожиданно, что я покрываюсь румянцем меньше чем за минуту. — Сколько нам еще ехать? — Еще немного, — заверяет Брюс. — Успеешь ответить еще на один вопрос? — Спрашиваю я. — Смотря что за вопрос, — играючи отвечает он. — Твоя мама про меня ничего не говорила? По поводу случившегося? Я себя не очень красиво повел в тот вечер. Надеюсь Диане не прилетело за мои слова. Весь день на душе было неспокойно от этой мысли. Брюс же начинает смеяться, ставя тем самым меня в ступор. — Боже, Кларк, до чего ты очаровательный. — Он наслаждается моим дискомфортом, — Такую ерунду принимаешь всерьез. Но я отвечу. Моя мама не восприняла твои слова как унижение, не волнуйся. на самом деле, ты ей даже понравился, все что она говорила, так это то, какой ты замечательный парень, с чем впрочем у меня нет причин спорить. Я вспыхиваю и бросаю взгляд на Брюса. Он выжидающе смотрит прямо на меня. И… Тот укол злобы, что я ощутил в момент насмешки, просто…куда-то испарился. Поверить не могу, что я чуть не обиделся на похвалу в собственный адрес. Брюс ведь, ничего обидного не сказал, даже наоборот, сообщил, что мои опасения были напрасны, а я решил было… — Прости, — тихо произношу я. — За что? — Мне стыдно за свое поведение, — груз прошедших дней и всех событий давит на голову. Кажется, таблетки были с коротким эффектом, потому что я вновь чувствую боль в затылке, — то, как я обращался с тобой. Оправдания моим действиям нет, и… Я все еще не понимаю, почему приглянулся тебе. Ты казался таким недоступным для кого-то вроде меня. Да я и сейчас не шибко верю в действительность. Мы переспали! Ты и я! И…мне сложно принять, внутри себя, что я кажется, начинаю влюбляться в тебя. — А ты этого не хочешь? — Неожиданно для меня, спокойно спросил Брюс. — Влюбляться? — Да. — Хочу. Мне нравится чувство влюбленности, но я никогда не заходил дальше. Поэтому, то что происходит между нами…это непонимание происходящего. Скажи, ведь у тебя тоже самое? — Да. Мы оба замолкаем. Какое-то время едем тихо. Сложившуюся тишину прерывает лишь звук ворот, распахивающихся перед въездом к особняку. Я совсем заговорился, что не заметил как мы приехали. Машина останавливается, но мы продолжаем сидеть. Краем глаза я наблюдаю за ним. Внезапно Брюс бледнеет — что-то послужило этому причиной. Я поворачиваю голову, чтобы узнать, куда направлен его взгляд. Казалось, он смотрит на дверь дома, будто выискивает в ее узорах потайной код. Отстегнувшись, я предпринимаю попытку коснуться его. Получает положить ладонь поверх его запястья. — Знаешь, — начал он, повернувшись ко мне, — именно по этой причине, той, что ты рассказал, я и создал контракт. Он убережет нас от ненужной волокиты отношений, вычеркнет удручающие факторы и оставит лишь те, с которыми будет удобно обоим. — Это…— Я проглатываю, — хорошее предложение. Мы не спеша выходим. Точнее, сначала из машины выходит Брюс, моя же дверца остается заблокированной. Однако, подобное положение дел остается ненадолго. Уэйн быстро огибает машину, и только остановившись рядом, позволяет дверце подняться и освободить меня. Его ладонь с тонкими пальцами появляется перед самым моим носом. — Ты такой джентльмен. Приняв руку, я стараюсь осторожно, не задев ничего от машины, вылезти из нее. Брюс тянет меня на себя и вот, я уже стою вблизи него. Дыхание перехватывает у обоих от столь внезапной близости. И, либо это головная боль заставляет вытворять безумства, совершенно мне несвойственные, либо… Да, скорее всего это помутнение сознания. Мы целуемся. Никто не касается друг друга руками. Достаточно прикосновения губ. Совсем нетипичного для обоих. Мягкого, нежного, в какой-то мере грустного, будто этот поцелуй последний для нас. Все заканчивается с появлением света. У Брюса на участке полно датчиков, запрограммированных включаться к определенному времени. Они источают приятный глазу белый свет, но не дают никакого тепла. — Мы не доберемся до договора таким темпом, — пытаюсь пошутить, но выходит весьма неважно. — Знаю. И тут я осознаю, что хочу прикоснуться к нему. Хочу провести пальцами по изгибам его мышц, обвести контур татуировки губами, параллельно слушая причину по которой он выбрал именно этот эскиз и почему начал курить. Мне стало ужасно интересно рассмотреть его не как некоего Брюса Уэйна, а как Брюса. Парня, мужчину, в которого я влюбился. Желаю влюбиться еще раз, но на сей раз совсем не в сверкающую обертку. — Я согласен на контракт, если он позволит узнать тебя лучше. Еще никогда не хотелось прижаться к кому либо так сильно. Но я перебарываю это желание. Еще ужасно хочется плакать, этого еще не хватало. Брюс отстраняется, беря все в свои руки. Он дергает меня за рукав и ведет за собой, как послушную собачку. Мы поднимаемся по ступенькам, заходим внутрь. Какие огромные у него потолки. Да и в целом, дом у озера — одно это словосочетание несет в себе роскошь. Стены двух оттенков: серо-белые. Внутри тепло. Брюс сказал, что можно разуться, здесь отапливаемый пол. Какое же это оказывается блаженство встать на разогретые панельки после дня ходьбы в туфлях. — С босыми ногами, ты точно походишь на типичного жителя Гаваев. — Шутит Брюс, заводя нас двоих в комнату, служащую по всей видимости гостиной. Здесь есть овальный стол, дальше идут два коричневых кожаных кресла по обеим сторонам от такого же кожаного дивана, столик, на стене висит огромных размеров телевизор. Ого, я такие видел только на рекламных баннерах. Классно наверное на таком футбол смотреть. Он еще тонкий совсем, тоньше мизинца. — Интересуешься? Или прицениваешься? — Все вместе. — Я отхожу от телевизора и подбегаю к шкафам с книгами. — Это твое? — Малая часть, остальное в домашней библиотеке. — У тебя есть библиотека?! — Вскрикиваю я. Конечно! Он ведь богат! Дурак… — Как нибудь покажу, — Брюс пристально наблюдает за мной. А моему восторгу нет предела. И он увеличивается, стоило заметить на полочке корешок с надписью «Gone with the Wind». Год издания…1936. Это ведь… — Первая печать? — Удивлению попросту нет предела. — Боже, Брюс. Это ведь первая печатная версия романа! Усмехаясь, он стремится подойти ближе. — Где? Как вы ее добыли? — Не помню точно, — Его рука мелькает рядом и берется за край книги, — На одном из аукционов наверное. — Говоришь так, будто не осознаешь всей ценности. — Почему же? Осознаю. Книга является литературным шедевром, а экранизация получила 8 премий «Оскар». Могу перечислить в каких именно. — Не стоит. Меня больше интересует книга, нежели ее адаптация, каким бы фильм не был прекрасным, а он прекрасен, ибо я смотрел его, книга все равно лучше. Брюс держит ее в руке, рассматривает, слегка хмурится, а затем, протягивает мне, ухмыльнувшись. — Что ты делаешь? — В недоумении спрашиваю я, глядя сначала на Брюса, а после на саму книгу. — Хочу подарить ее тебе. Я замираю на месте от волнения. Широко распахиваю глаза, чтобы Брюс мог прочитать в них зародившийся страх. — Я не могу принять этот подарок. — дрожащим голосом пытаюсь вежливо отказаться. — Кларк, — Брюс силком кладет книгу мне в руку. — прошу, дай мне возможность радовать тебя. Мне эта книга не нужна, я не ценитель литературы в бумажном переплете, здесь книга умрет, возможно ее уже начала поедать пыль. А ты, я ведь вижу, какой огонек эта книга вызвала у тебя в глазах. Пожалуйста, возьми ее, пусть это будет нашим маленьким знаком примирения. — Не…могу…— выходит слишком жалобно. — Не волнуйся о том, что я вдруг потребую вернуть книгу, — Брюс сильнее прижимает корешок обложки к моей груди, буквально заставляя меня обнять роман. Эта книга могла бы стать достоянием нашей с мамой коллекции. Если бы только я сам ее купил… — Хочешь оставить ее себе? — Без злобы или упрека, спокойно спрашивает Брюс. Два его пальца приподняли мое лицо, вынудив посмотреть на него. — Хочу, — честно отвечаю я. — Она твоя. — Он улыбается. Мое желание заплакать все же пересиливает. Глаза начинает щипать и две капельки падают прямо на кожаный переплет обложки. О Боже… Я скорее смахиваю их. Не хватало испортить книгу в самый первый день! Едва слёзы прекращаются, как я начинаю смеяться, толком не зная от чего именно. Чужие руки обвивают меня, притягивая к груди. Размеренное дыхание Уэйна помогает успокоиться и прийти в себя, но даже после, когда я полностью беру над собой контроль, Брюс продолжает обнимать меня. Он гладит мои волосы, слегка сжимает пряди около макушки и затылка. Удивительно, как эти обыденные казалось бы действия, профессионально убирают головную боль. — Теперь, — начинает Брюс, отстранившись, — мы можем перейти к обсуждению контракта? — Можем. Спокойствие наконец приходит ко мне в голову.