Путь к себе

      Олег молчал, кидая в сторону Паши злобные взгляды, и нехотя играл во что-то на смартфоне — в общем, показательно по-детски «дулся». Его же товарищ метался по квартире, лихорадочно вспоминая, все ли сделал перед отъездом и все ли вещи сложил в чемодан. Но даже несмотря на сильную занятость и спешку, поведение Олега он долго игнорировать не смог.       — Уезжаю всего на неделю, — в сотый раз напомнил Паша. — Всего на неделю.       — Мог бы вообще не уезжать, — недовольно буркнул товарищ. — Два дня, как с гастролей вернулись, а ты опять в самолет. Не замечал раньше за тобой такой тяги к разъездам. Наоборот, вечно ныл, что устал, хочешь посидеть дома. Ну? Вот и сидел бы.       — Это другое. Я же отдыхать еду…       — Как ее хоть зовут? — раздраженно перебил Олег. — Кого мне благодарить, что на целую неделю оставили мне квартиру в полное распоряжение? Ладно, знакомить не хочешь, но имя-то можно назвать?       «Тоже нельзя», — ответил про себя Паша и продолжил успокаивать покидаемого товарища.       — Ты даже не заметишь, что меня нет.       — Да? И что я буду делать в одиночестве, брошенный и никому не нужный?       — Лану позови. Она точно будет рада, что меня в квартире нет.       — Не хочу. Я же с ней поссорился.       — Как раз помиритесь.       — Не хочу, — упрямо произнёс Олег.       Паша вздохнул и присел рядом с ним на край дивана.       — Я все равно не могу быть с тобой постоянно.       — Почему? Мы же друзья и все такое, — капризно выдал товарищ.       — Да, и друзья, и коллеги, и сожители…       Олег удивленно посмотрел на него.       — То есть, живем в одной квартире, — поправил себя Паша. — Мы и так очень много времени проводим вместе. Когда-то надо и отдыхать.       — Я не устал, — раздраженно огрызнулся Олег. — А отдохнуть могли бы вместе. Съездили бы за город, по клубам… Куда там ещё хочешь?       — А я уже на самолет опаздываю, — заявил Паша, понимая, что никакие увещевания тут не помогут.       — Скатертью дорога, — непримиримо буркнул Олег и сделал вид, что игра в смартфоне интересует его больше всего на свете.       Паше не хотелось расставаться на такой неприятной ноте, но времени снова пускаться в долгие уговоры у него уже не было. Вскочив с дивана, похватав чемодан, пакет, телефон, ключи от квартиры, от машины, бросив товарищу: «Пока!», он вырвался за дверь с четким ощущением, что о чем-то забыл.       По дороге до аэропорта несколько раз звонил Олег, но Паша, предчувствуя продолжение обид и претензий, не ответил.       Перед стойками регистрации Пашу встретил Виктор:       — Почему так долго? Я уже волноваться начал.       — Извини, пока все уладил… да даже… и не уладил, — пробормотал Паша, спешно роясь в сумке в поисках паспорта.       Вот только заветная книжица никак не находилась.       — Так и не признался, — догадался Виктор.       — Не то пока время, — оправдывался Паша, осматривая карманы.       Он обследовал, кажется, уже все, заглянул даже туда, где и быть не могло, но так и не нашел.       — Не может быть, — пробормотал он.       Ощупал карманы джинсов, а потом принялся перерывать вещи и в чемодане.       — Что случилось? — встревожился Виктор.       — Паспорт… я, кажется… — Паша бросил чемодан и опять взялся за сумку, вытряхнул все ее содержимое прямо на пол и стал быстро перебирать руками. — Паспорт… и билеты! Хрен с билетами! Но паспорт же!       — Забыл? — уточнил Виктор.       — Да!.. Нет, не может быть! Или… прямо на столике в гостиной! Вот черт! — от этого жуткого открытия у Паши даже руки опустились.       Времени возвращаться за паспортом домой уже не было.       — Прости, — беспомощно выдохнул Паша, чувствуя себя самым несчастным на свете.       Долгожданная совместная поездка сейчас срывалась из-за его глупейшей несобранности!       — Еще раз везде посмотри, — посоветовал Виктор, стараясь не терять хладнокровия.       — Я посмотрел! — взвился Паша, а потом схватился за телефон, как за спасительную ниточку. — Грею позвоню! Если точно на столике остался, тогда!..       Олег ответил, едва прозвучал первый гудок, и тут же с жаром набросился на товарища:       — Ты чего не отвечаешь?! Что за выходки?! Я тебе названиваю, а ты не отвечаешь?! Какого хрена, а?! Я тебя спрашиваю?! Тебе телефон зачем?! Зачем тебе телефон! Чтобы ты, блядь, отвечал! Так отвечай! Отвечай! У меня уже телефон дохнет тебе названивать!       — Грей, подожди! — попытался перекричать возмущенного товарища Паша. — Ты дома?! А мой паспорт?! Он на столике остался, да?! Посмотри, пожалуйста! Посмотри!       — Конечно! Забыл! Паша-растеряша! А я тебе чего, думаешь, названивал?! Я тебе названиваю, а ты моду взял — не отвечать! Не по-товарищески это! Ясно! По-скотски!       — Вот черт, — простонал Паша, и рука с телефоном задрожала, опускаясь.       Виктор догадался обо всем и без слов, вздохнул и мысленно попрощался с приятной поездкой.       — Чего замолчал?! — продолжал кричать в телефон Олег. — Ты где?! У регистрации?! Да не молчи ты! У регистрации?!       — Да, — выдохнул Паша, возвращая телефон к уху. Волнение схлынуло под натиском осознания безнадежности всех потуг, и наступило отупение.       — Так! Я уже влетел! — донеслось из телефона. — Ну и где ты?! Где?! Хоть руку подними!       — Что? — не понял Паша, полностью погрузившись в омут своего несчастья.       — У какой именно стойки стоите?! Руку подними! Чтобы я быстрее нашел!       — А ты?.. — все еще не понимал его товарищ.       — А я уже тут! Руку, тебе говорят, подними, чтобы я тебя увидел!       — Ты здесь?! — наконец догадался Паша. — Ты уже здесь?!       — Что ж такое?! Говорят же, руку подними!       Паша вне себя от радости вскинул руку и сам закрутился на месте, в поисках товарища.       — Ага! Вижу! — бросил Олег в трубку. — Бегу!       — Ну, супер! — восторженно выдал Паша.       Уже спустя несколько секунд он увидел мчащегося к ним Олега, тот размахивал паспортом и кричал: «Пашка! Растеряшка!»       — Грей! — Паша принялся махать в ответ.       Олег налетел на него, как ураган:       — Куда это годится?! Кто так собирается?! Вечно за тобой глаз да глаз нужен! — бушевал товарищ.       — Да вот как-то… — виновато бормотал Паша, забирая паспорт.       — Красотка твоя, небось, перепугалась! А тут я!.. — и только в этот момент Олег заметил, что рядом с Пашей стоит совсем не девушка.       Паша тоже только сейчас сообразил, что забыл о решении соблюдать секретность, и теперь его главная тайна неминуемо предстала перед пораженным товарищем во всей красе.       — Э-э-э… — озадачено протянул Олег, на всякий случай осматриваясь по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии иных претендентов на Пашину компанию.       — Здравствуй, — дружелюбно произнес Виктор, и, в надежде прояснить ситуацию и разрядить обстановку, протянул Олегу руку для приветствия.       — Так это же… тот ушастый… — растерянно пробормотал Олег, упорно не желая верить в реальность складывающейся картины. — А где?.. Или ты?..       — Он со мной, — уверенно заявил Виктор, кладя Паше руку на плечо.       А вот Олег убрал свои руки за спину, показывая, что никакого рукопожатия не будет. Совершенно обескураженно он смотрел то на товарища, то на его… спутника. Губы подрагивали, силясь то ли усмехнуться, то ли презрительно искривиться, но заставить себя что-нибудь произнести Олег так и не смог.       — Нам пора, — напомнил Виктор, видя, что неприятная пауза затягивается, а ситуация и не думает разрешаться.       — Да… конечно… — неловко откликнулся Паша. — Пора. Извини, — последнее он адресовал уже Олегу и поплелся за уходящим Виктором.       С полминуты Олег простоял молча и неподвижно, а потом его узнал кто-то из поклонников, и тут же нахлынула целая толпа из желающих сделать с Апгрейдом селфи.       Отдых был испорчен. Паша не мог перестать думать о товарище, рвался ему позвонить, все объяснить и тут же останавливал сам себя. А что он может объяснить? Как такое случилось? Почему произошло? Почему он с девушек вдруг переключился на парней? Но и сам Паша не понимал, как и почему. Что тогда он может объяснить? Теперь их отношения с Олегом изменятся, это было ясно. Вот только как именно? Товарищ вычеркнет Пашу из своей жизни? Уволит? Исключит из своего репертуара все его песни? Выселит из квартиры? И кем Паша тогда останется? Без популярного Апгрейда он ничто… И все же не от этого становилось по-настоящему больно и неприятно, а от того, что дружбе, которой Паша очень дорожил, придет конец.       Очень хотелось избавиться от этого невыносимого чувства грядущей потери, найти виновного, накричать, высказаться. Но кто виновен в произошедшем? Сам Паша? Виктор? Случай?       Виктор, видя подавленное состояние Паши, пытался его отвлечь, развеселить, возил по экскурсиям, таскал на восхождения, окунал в бурлящие минеральной водой бассейны, закармливал местными деликатесами, баловал изысканными напитками и в постели потакал всем его желаниям. Паша все принимал, натянуто улыбался, но выбраться из трясины тоскливого отчаяния никак не мог.       Олег тоже не звонил, и это пугало Пашу еще сильнее.       «Неужели всему конец? — барахтаясь в своих переживаниях, думал он. — Окончательно и бесповоротно? Навсегда?»       И вот на пятый день пришла весточка.       — Как ты можешь? Как ты можешь? — послышались в трубке рыдания Ланы, едва Паша принял вызов. — Как ты можешь там отдыхать, когда такое происходит?!       — А что происходит? — пролепетал Паша, чувствуя, как от нахлынувшего волнения подкашиваются ноги.       — А ты не знаешь?! Или вид делаешь, что не знаешь?! Не ожидала я от тебе такого! А еще другом называешься! Отдыхает он там! Отдыхает! Гад! Отдыхает!       — Так что случилось?       — А ты не знаешь?! Не знаешь?! — бушевала Лана. — Он в больнице! Из-за тебя! Что ты ему наговорил?! Что сделал?! А еще другом прикидывался!       Паша осел на кровать, рядом с которой стоял. Теперь у него задрожали и руки.       — В какой больнице? Что с ним? — голос захрипел, совершенно не желая слушаться.       — Да пошел ты! — неожиданно зло заявила Лана. — Фальшивка, а не друг! Все вы там вокруг него, как присоски! Пока деньги на вас тратит, вы с ним, а как что-то случается, так никого и нет! Приживалы и нахлебники! Я вас всех разгоню! Понял?! Всех! Не нужен ему такой сброд! Нахер вас всех! — прокричав это, она отключилась.       Паша беспомощно осмотрелся по сторонам, не зная, что делать, а ведь делать что-то надо было и немедленно.       В комнату вошел Виктор и, видя Пашино состояние, конечно, поинтересовался, в чем дело.       — Грей в больнице. Лана звонила. Ничего толком не сказала. Кричала только, — растерянно сообщил Паша, а потом с надеждой кинулся к Виктору: — Что делать? Ехать? Немедленно?       — Агенту своему позвони, — рассудительно ответил Виктор, садясь рядом и приобнимая партнера за плечи.       — Зачем? Почему? Ехать надо!..       — Позвони сначала. Может, ничего страшного. У нас осталось всего два дня.       Поддавшись спокойному, уверенному тону Виктора, Паша позвонил, но агент не ответил. Паша снова беспомощно посмотрел на Виктора:       — Надо ехать.       — Подожди. Не впадай в панику. Позвонишь еще раз, тогда и выяснишь.       Однако сил ждать известий у Паши не было, все его существо рвалось на помощь к товарищу. Он заметался по комнате.       — Я поеду. Я должен сейчас же поехать.       — Раз так не терпится, позвони своему директору. Он должен знать, что происходит, — посоветовал Виктор.       С радостью ухватившись за эту идею, Паша набрал номер Давида Захаровича.       — Да, хорошего мало, — ответил тот на вопрос об Олеге. — В больнице сейчас, наверное.       — А что случилось?       — Безалаберность, как всегда, — раздраженно ответил руководитель агентства. — Перепел он там или перепил, не знаю. Не вовремя ты уехал. Как теперь с гастролями быть? Только фонограмма остается.       — Ну что случилось-то?! — не выдержал дальнейшей неопределенности Паша.       — Откуда мне знать? Только итог налицо: голос сорвал. Хрипит, на процедуры в больницу ездит. Безалаберность! Если голос — основной инструмент, так его беречь надо, а не в караоке до утра горланить! Или он нарочно хотел гастроли сорвать. Хоть ты бы его по-дружески вразумил. А ты уехал.       Немного разобравшись в ситуации, Паша вздохнул с некоторым облегчением, а Виктор уговорил его все же попытаться насладиться отдыхом в оставшиеся дни.       Вернувшись в столицу, Паша без промедления помчался в их с Олегом квартиру, но товарища там не застал. Не было того дома целый день, на Пашины звонки он не отвечал, на отправленные сообщения не реагировал, а явился только посреди ночи, нетрезвый и в компании очередной девицы. Паша, услышав в коридоре шум, вышел из своей спальни встретить товарища.       — Привет, Грей! — наигранно весело бросил он, пошатывающемуся от выпитого другу.       — Привет, — прохрипел тот совершенно чужим голосом и как ни в чем не бывало, поддерживаемый девицей, побрел в свою комнату.       Паша помрачнел, видя, что никакой радости от встречи его товарищ испытывать не собирается. Более того, дойдя до двери спальни, Олег еще и бросил:       — Зря приехал. Мог бы не спешить. Гастроли еще недели на две откладываются.       — Если я тебе в квартире мешаю, то уеду, — мрачно откликнулся Паша.       — Как хочешь, но хата такая же твоя, как и моя, — устало сказал Олег и скрылся за дверью.       Паша вздохнул и пробормотал:       — Как же я тебя брошу?       Утро мало что изменило в настроении Олега. Он был мрачен и необщителен. Правда, взволнованный его состоянием Паша никак не мог определить, в чем именно дело: в самочувствии или в открывшейся правде. Несколько раз звонил Виктор, интересовался, как дела, и звал Пашу к себе, но тот отказывался. В попытках улучшить обстановку, Паша потянулся к музыке; включал разные композиции, новые и старые, просил товарища оценить находки и аранжировки, дать совет и высказать свое мнение. Олег отвечал неохотно и, вопреки своему обыкновению, не пытался напеть или подпеть, а потом и вовсе уехал.       Так и потянулись рабочие будни. Паша пытался излучать благожелательность, заливал квартиру веселыми мелодиями, заставлял вспоминать забавные моменты из их совместной жизни, даже предложил устроить вечеринку. Олег почти не поддавался на товарищеские потуги и отказывался от участия в любых мероприятиях. Не способствовал налаживанию ситуации и Давид Захарович. Он звонил каждый день и Олегу, и Паше с требованиями прекратить валять дурака и заняться репетициями.       — Какие репетиции? — раздраженно хрипел в трубку Олег. — Я разговариваю с трудом.       — Лечись! Клиник разве мало? Хочешь за границу? Езжай! Но до конца лета вы должны успеть прокатиться гастролями! А потом еще фестиваль! Хватит клипчиками отделываться!       Олег кидался в бесполезный спор, и обстановка только накалялась. Уступать никто не хотел, но и делу это не помогало.       — Может, и правда к другому врачу обратиться? — аккуратно начал вмешиваться Паша. — Уже вторая неделя, а улучшений нет.       — Не надо, — огрызался Олег. — Нормально идет. Просто не все сразу.       Паша отступал, но на следующий день снова заговаривал о необходимости показаться другому специалисту, хотя бы просто для получения еще одного профессионального мнения. Олег продолжал агрессивно сопротивляться, ничего не хотел слышать и любое Пашино предложение воспринимал в штыки.       — Чего ты ко мне пристаешь? — стало его любимой отговоркой. — Иди с ушастым своим нянчись.       Тогда Паша попробовал привлечь к уговорам Лану.       — Я ему тоже говорила, что лечебные процедуры бесполезны, — недовольно заявила девушка. — Ему и врач неоднократно говорил. Только он же упрямый, никого не слушает, никому не верит. Не будет толка от такого лечения. Пролетите вы с гастролями, а потом ситуация еще хуже станет.       — А что делать?       — К психотерапевту ему надо. Мозги подправлять.       — Причем тут психотерапевт? Зачем? — обиделся за товарища Паша.       — Потому что это психологическая проблема. Ему врач это еще с самого начала сказал, а он не верит и лезет горло лечить. Не в горле дело. Не вылечить так. Со связками проблемы — это только побочка. У нас в Питере есть хороший специалист по мозгам. Он многих наших подправил. Я Грею предлагала, но он как баран, уперся и не видит дальше своего носа. Ну или рогов.       — Тут я с тобой не согласен, — возразил Паша. — У Грея с головой все в порядке, и нервы крепкие. Дело наверняка в другом.       — Да?! — взвилась Лана. — Может, конечно, тебе и лучше знать! Может, ты и в курсе, что у вас там случилось! Ведь он после твоего отъезда на три дня пропал, а потом всплыл уже абы в каком состоянии!       — Не может быть, — пробормотал Паша, сникая под напором чувства вины. — Из-за того…       И все же на слово ревнивой Лане Паша не поверил. Напросился сходить с Олегом на один из приемов к врачу, осторожно задал несколько вопросов и, только убедившись, что доктор тоже видит основную причину потери голоса в пережитом стрессе, решил действовать в этом направлении. Понимая, что на прием к психотерапевту Олега не затащить, Паша пошел сам. Рассказал о проблеме друга, не называя имен, попросил рекомендации, как выходить из такой ситуации, и занялся негласным лечением. Сил, времени, творческого подхода и изобретательности это потребовало немало, так что Виктор совершенно заслуженно почувствовал себя заброшенным, а вот Олег получил больше, чем хотел.       Паша вдохновлял друга личным примером, устраивал утром и вечером занятия дыхательной гимнастикой, выдавая их за упражнения по йоге. Олег первые дни удивленно смотрел на его чудачества.       — Надо голос подготовить, — как бы между прочим пояснил Паша. — Если ты на гастролях петь не сможешь, придется мне живое звучание поддерживать.       — Что?! — удивленно прохрипел Олег.       — Так ты с таким голосом даже с залом поздороваться не сможешь, мне самому придется. Вот взял рекомендации у специалиста по вокалу, — сообщил товарищ, показывая распечатки с описанием занятий.       В следующие пару дней Олег просто подглядывал за товарищем, потом взял распечатки, которые Паша намеренно оставлял, где попало, пробовал делать сам втихаря, а когда освоил, даже присоединился к товарищу во время занятий.       Еще одним важным шагом стало освоение массажа передней части шеи.       — Я такую интересную штуку для работы с голосом вычитал, — весело и с совершенно невинным видом сообщил Паша товарищу. — Разминка. Улучшает состояние мышц и звучание. Садись на пол, — распорядился он. — Я на себе уже попробовал. Результат мне понравился. Садись! — и Паша почти насильно усадил Олег на пол у дивана. — Обопрись спиной, голову откинь назад и расслабься, — продолжал он командовать, после чего осторожно принялся поглаживать товарищу шею.       От подбородка до груди и обратно руки Паши порхали, словно бабочки, сначала едва касаясь Олега, затем, осмелев, уже начали пощипывать и растирать. Олег удивленно хлопал глазами, ерзал от непривычных ощущений, вопросительно вглядывался в Пашу, но не сопротивлялся.       — Забавно, правда? — весело спрашивал тот, будто не замечая настороженного настроя товарища.       — Необычно как-то, — недоумевающе отвечал Олег.       — Зато результат хороший, связки сразу и размяты, и разогреты. А теперь ты мне, — неожиданно заявил Паша, а в ответ на удивленный взгляд пояснил: — Самому себе неудобно. Лучше, когда кто-то делает.       Олег отказываться не стал, но делал все очень неуверенно и постоянно спрашивал: «Так или нет?»       Паша с веселой улыбкой подбадривал его, при этом отмечая, как тепло стало на душе от этого невинного и в то же время очень интимного совместного действа. Каждое прикосновение казалось невероятно приятным.       Уже на следующий день Паша попросил повторения.       — Мне очень помогло, сразу с голосом работать легче, — сообщил он товарищу. — Сделай мне еще раз, а потом и я тебе.       И так под видом занятий для собственной пользы Паша получил возможность делать Олегу лечебный массаж. Вот только очень быстро из медицинской процедуры это стало перерастать в нечто большее и даже волнующее. Касания были очень похожи на ласки, а близость друг к другу оказалась провокационной. Откинутая голова и открытая шея будили древний инстинкт, который подсказывал, что это проявление особого доверия и в тоже время побуждение взять ответственность за доверяющего. Паше все чаще хотелось обнять, вроде бы, ничего не подозревающего Олега или коснуться не пальцами, а губами нежной кожи, под которой взволнованно бьется пульс, и уже совсем умопомрачительным было желание слиться в поцелуе.       Нередко в самый острый момент, когда Пашу так и тянуло склониться к самому лицу товарища, тот переводил на него взгляд и интересовался:       — Задумался?       — Да, мелодия в голове крутится, отвлекает… записать бы надо, — неловко оправдывался Паша и поспешно продолжал массаж.       На время болезни Олега их совместное бытие серьезно изменилось; не стало вечеринок дома и в клубах, отложилось на время участие в светских тусовках. Большую часть дня товарищи проводили дома. Олег засел за стихи, Паша — за музыку. Из обязательных мероприятий остались только фотосессии, съемка клипов и рекламных роликов, то есть то, где петь и говорить не обязательно.       Все чаще Паша ловил себя на мысли, что именно это для него — идеальная жизнь: тихая, по-семейному теплая, с минимумом суеты, внешних контактов и рабочих выездов. Так он смог наконец прислушаться к себе, разобраться в мыслях и чувствах и добраться до убийственного для себя вывода: кроме Олега ему никто и не нужен. Именно рядом с ним на душе становилось спокойно, никуда не тянуло, подсознание не било тревогу, и хотелось творить что-нибудь значимое и прекрасное. Если бы не постепенно нарастающее напряжение от нереализованности тайного стремления, то Паша мог бы считать себя счастливым.       Казалось, и Олег совсем не против такой жизни. Он без труда находил, чем себя занять, не вспоминая о выпивке и кутежах, а когда творческий процесс истощал силы, звал Пашу посмотреть вместе что-нибудь развлекательное.       Мирная жизнь продлилась целых три недели. За это время Паша почти не покидал товарища, всего несколько раз виделся с Виктором и даже поймал себя на мысли, что не скучает по нему.       Виктор молча терпел, принимал отговорки о необходимости вернуть другу голос и мрачно ждал, когда и ему уделят внимание. Спасением для него стала работа. Туда он направлял силы, энергию и душевные порывы. Его подопечный находился в прекрасной физической форме и готовился с его помощью победить в забеге на фестивале.       В результате Пашины старания не прошли даром, голос начал постепенно восстанавливаться, что в ходе телефонного разговора заметила и Лана.       — Уже даже слышу, что тебе лучше, — радостно звенел ее голос в трубке, заставляя Олега усмехаться, а Пашу настораживаться. — Здорово! И очень кстати! У нас как раз фестиваль «Летние ночи» начинается. Приезжай. Наконец представим публике наш дуэт.       Олег покосился на товарища, который хоть и делал вид, что занят своими делами, но к разговору прислушивался.       — Не могу. Рановато мне. У нас впереди же гастроли маячат и еще свой фестиваль, так что пока могу, связки поберегу, — к радости Паши лениво проговорил Олег.       Лана принялась уговаривать, расписывая, какой невероятный успех будет иметь на фестивале их совместная работа, а заодно попросила разместить сообщение об этом на всех страничках Апгрейда. Олег вяло сопротивлялся, вызывая у Паши тревогу. Стремясь добиться желаемого, Лана перешла на слезливые претензии, а потом и на крик. Тогда Паша не выдержал, вырвал у товарища телефон и прокричал туда:       — Оставь его в покое! Он еще лечится! — после чего прервал звонок, швырнул Олегу телефон и ушел в свою комнату с высоко поднятой головой.       Товарищу оставалось только проводить его удивленным взглядом.       Скрывшись у себя, Паша прислушался, не станет ли Олег перезванивать и извиняться. Не стал.       Зато на следующий день Лана приехала сама. Накинулась на Олега сначала с претензиями, после чего все предсказуемо докатилось до спальни. Паша прятался в домашней студии, отгородившись наушниками и непосильными рабочими планами. Он чувствовал, что снова проигрывает, и это оказалось очень больно. Он ничего не мог противопоставить банальной женской привлекательности, и оставалось только беспомощно взирать на то, как у него отбирают самое дорогое.       Долго Лана не задержалась. Уехала на следующий же вечер, пометив Олега несколькими засосами.       — Надеюсь, ты в Питер за ней не рванешь, — недовольно пробурчал Паша. Теперь настала его очередь лежать в общем зале на диване, мучить телефон и делать вид, что именно это занятие самое важное.       — Нет, мне ее за два дня хватило, — усмехнулся Олег и потрепал товарища по макушке. — Хватит дуться.       — Мне вообще все равно, — обиженно соврал Паша.       Давид Захарович тоже расслышал в голосе Олега звонкие нотки и потребовал немедленно собираться на гастроли.       — Ко мне еще не совсем нужное звучание вернулось, — запротестовал Олег.       — Не страшно. Будешь петь под фонограмму. Главное, что разговариваешь уже нормально, — отрезал руководитель агентства.       Словно почувствовав на расстоянии изменение курса, позвонила Лана, якобы с извинениями и вопросами о здоровье. Олег и не подумал от нее скрывать, что возвращается в активную творческую жизнь.       — А мне отказывал! — возмутилась обиженная девушка. — Со мной спеть на фестивале не захотел!       — Так петь я еще не буду.       — Пашка с тобой? — неожиданно спросила Лана.       — Да. Рядом. А что?       — Включи на громкую связь, — потребовала девушка. — То, что я скажу, вас обоих касается. — Получив подтверждение, что звучит на всю квартиру, Лана заявила. — Хочу вас по-дружески предупредить, что мы тоже будем участвовать в «Путь к вершинам». И я уверена, что выиграем именно мы, а вы… пошли нахрен! Особенно ты, Грей! — неожиданно резко закончила она и отключилась.       Товарищи удивленно переглянулись, а потом Паша всполошился, опасаясь, что известие о разрыве отношений станет для Олега еще одним стрессом и отрицательно повлияет на едва окрепший голос.       — Это она просто от обиды, наверное, — успокаивающе затараторил Паша. — Отойдет, и опять помиритесь. А про фестиваль… им нас не обойти. Ты же сам говорил, что они не дотягивают до серьезного уровня.       — Как там классик сказал? Женщина — существо злобное, но забавное, — усмехнулся Олег. — Хочешь кофе? — неожиданно сменил он тему разговора.       — Ага, — растерянно выдохнул Паша, не понимая истинного настроя товарища и от этого переживая еще больше.       — Пойду сделаю тебе и себе, — проговорил Олег и отправился на кухню, как ни в чем не бывало.       Вроде бы, дальше все пошло своим чередом, но однажды Паша проснулся посреди ночи, увидел под дверью своей спальни пробивающийся из зала свет и выглянул посмотреть, что происходит.       На диване сидел Олег, сгорбившись, опершись локтями о колени. Тихо работал напротив телевизор, но Олег не обращал внимание на происходящее на экране. Он думал о чем-то своем. Мрачный и озабоченный, сейчас без свидетелей, он позволил истинным чувствам отражаться на лице. Там не было ни проблеска радости. Под глазами легли тени грусти, губы упрямо сжимались. И Паша понял, что Олег в последнее время, почти не переставая, носит маску, чтобы скрыть тревогу и печаль. У Паши защемило сердце, немедленно захотелось кинуться к товарищу, успокоить, обнять, наговорить какой-нибудь забавной ерунды, а еще лучше рассказать, как он ему дорог и важен, что не представляет жизни без него, и вообще!..       Паша бесшумно подошел и сел рядом.       — Не спится? — проронил он.       Олег вздрогнул, и выражение лица у него тут же поменялось. На губах появилась усмешка. Он вальяжно откинулся на спинку дивана, делая вид, что все в порядке.       — Кое-какой сюжет для стихов обдумываю, — проронил он. — А ты чего не спишь?       — Я… — Паша опустил глаза, боясь взглянуть на товарища. — Я тебя… Я… тебя…       Олег приподнялся и снова оперся локтями о колени, оказавшись совсем близко к товарищу. У Паши в груди от волнения бешено заколотилось сердце, во рту пересохло, губы шевелились, но звуки никак не желали издаваться. До этого момента они еще ни разу не поднимали тему Пашиной тайны.       — Я тебя… — снова натужно попытался признаться Паша. — Я… тебя… не хочу терять тебя, как товарища, — с огромным трудом выдавил он единственное, что смог.       Олег усмехнулся и дружески потрепал Пашу по плечу:       — Чудак. Ты меня и не теряешь. С чего бы?       — Так ты же узнал, что я… с парнем… — безуспешно барахтался Паша в горьких чувствах и совершенно не тех словах.       — Ну… всякое бывает… — протянул Олег, снова откидываясь на спинку дивана. — Не сказать, что я не был удивлен. Очень даже удивлен, но это как бы… твое дело.       — Правда? — оживился Паша и наконец отважился взглянуть Олегу в глаза, а потом не сдержался и стиснул его в отчаянно крепких объятьях.