***
И все же поход в дирекцию принес кое-какие положительные плоды. Андрея и его подопечного не отодвинули на худшее время, как в период подготовки к мировому первенству, а позволили заниматься в зале одновременно. Поначалу Речкин повел себя точно так же, как при прошлых тренировках, старался показать, что он здесь первая величина, однако быстро утратил спесь. Кирилл больше не реагировал на его колкости так остро, а молчаливой упорной работой доказывал, что достоин победы. После возвращения со сборов физическая форма юноши стала быстро улучшаться, он с легкостью осваивал новые элементы, требуя от тренера усложнять программу. — Но мы уже составили список элементов в каждом выступлении, — недовольствовал Демидов. — Я хочу поднять показатели технической сложности насколько возможно, — резко заявлял Кирилл, — и даже выше, чем возможно. — Верный способ с треском провалиться — стараться прыгать выше головы. — Это единственный правильный путь к победе, — возражал юноша и пригвождал тренера следующим аргументом, — так Иван Сафарович всегда говорит. Работая сверх меры, усиленно занимаясь за пределами времени, отведенного для тренировок, Кирилл затем демонстрировал сопернику уверенную технику, а на попытки Речкина его перещеголять в сложности едко замечал: — Мой тренер-калека и то лучше делает. — Ну да, — обиженно бросал соперник. — Так пусть покажет! Однажды такая перепалка переросла в настоящий непримиримый спор. Ответ: «Пусть твой тренер тебе показывает», Речкина не устроил, и он сам ринулся к Демидову требовать доказать правдивость заявлений Кирилла. Юноша не успел остановить соперника, и претензии Речкина, разумеется, застали Андрея врасплох. — Наш запасной утверждает, что вы идеально выполняете оборот под жердями с поворотом на триста шестьдесят градусов и выходом в стойку, — с вызовом заявил Речкин, явно рассчитывая поймать соперника и его наставника на лжи. Демидов, заполнявший в это время скучнейшие отчеты для руководства, не был рад отвлечься таким образом. Он недовольно глянул на подставившего его Кирилла. Тот пристыженно отвел взгляд, но отступать-то было некуда. Андрей догадался, что подопечный похвастался им в запале, как ребенок в песочнице хвастается силой своего отца или старшего брата, чтобы досадить обидчику. А вот расхлебывать это приходится тренеру. Мог ли он подвести в такой щекотливый момент Кирилла? Мог ли позволить себе слабость? Сплоховать? Признать поражение без борьбы? Упасть в глазах воспитанника и его соперника? — Для того, чтобы что-то выполнять, нужно как следует размяться, — спокойно произнес тренер, имея слабую надежду избежать прямого позора, — а у меня сейчас на это нет времени. — Мы подождем, — упрямо заявил Речкин. — До конца тренировки еще час. Андрей снова мрачно посмотрел на Кирилла, а тот уже принял независимый вид, словно и не сомневается, что его наставник с легкостью поставит врага на место. «Вот гаденыш! — подумал Демидов. — Подставил же!» И неожиданно Андрею самому не захотелось и дальше прятаться в кустах. Было в уверенности несносного гаденыша нечто заразительное. Тренер оставил бумаги и направился в спортивный зал. Разминался он долго и основательно, не давая зрителям усомниться, что давно не подходил к снарядам, хотя сам тайно делал это регулярно и с удовольствием. Речкин нетерпеливо переминался поблизости, Кирилл делал вид, что ему жутко скучно и вовсе не интересно происходящее. В действительности он ругал себя за длинный язык и стыдился смотреть тренеру в глаза. Сейчас он готов был сам хоть сотню раз сделать этот сложный элемент, сотню раз сорваться, заполучить новую порцию синяков и шишек, услышать шквал язвительных насмешек, лишь бы его наставнику не пришлось демонстрировать предсказуемый провал. Однако все слишком далеко зашло, и Кирилл слишком ненавидел Речкина, посмевшего вмешаться в борьбу за победу на фестивале, чтобы не дать тому убедиться в техническом превосходстве Андрея. Вдоволь натешившись показательной разминкой, Демидов подошел к снаряду. Кирилл обмер и, даже сам того не подозревая, затаил дыхание, во все глаза глядя на тренера. Казалось, он во время своих выступлений не волновался так, как сейчас, когда его наставник всего лишь пытается оправдать бахвальство воспитанника. Удивительно легко для калеки и отставного спортсмена Андрей взлетел на брусья и вышел в вертикальную стойку на руках. За несколько маховых элементов он набрал нужную скорость и, переходя с двух жердей на одну, выполнил поворот не на триста шестьдесят градусов, а даже на четыреста пятьдесят. После чего рухнул вниз. Кирилл едва не вскрикнул. Речкин дернулся вперед. Однако Андрей и не думал срываться. Из-за отсутствия серьезной подготовки он все же подрастерял былые навыки и утратил нужную силу, а из-за этого и плавность. Уход вниз под жердь получился неожиданно резким. Но мастерства хватила на то, чтобы благополучно вернуться обратно в стойку вниз головой с упором на обе жерди. И в каждом элементе Андрей старался тянуть носки как полагается, выдерживать прямые углы и линии, хотя эта излишняя педантичность стоила ему немалых дополнительных усилий. Выполнив, что требовалось, Демидов аккуратно опустился на обе ноги, без всяких соскоков. — Достаточно? — поинтересовался он у спорщиков. — Вот, я же говорил, — победно бросил Кирилл, хотя его сердце еще встревоженно билось от пережитого волнения. Речкин отреагировал удивительно профессионально. — Хорошая техника, — сказал он Андрею. — Олимпийская, наверное. — Конечно, — кивнул Демидов и отправился обратно к оставленным бумагам как ни в чем не бывало, хотя его распирала радость от подтверждения собственных сил. Он и сам не ожидал, что все так легко пройдет, даже толком не успел осознать произошедшее. Тело просто выполнило то, что когда-то долго и упорно повторяло. — Чтобы больше так не делал, — тренер позволил недовольству прорваться только, когда они с подопечным остались наедине. — Я не цирковая обезьянка. В следующий раз отдуваться будешь сам. Кирилл благоразумно промолчал. Через два дня эта происшествие имело неожиданное продолжение. Речкин застал Андрея в раздевалке одного и перегородил дорогу. — Признаюсь, я очень впечатлен вашей техникой, — заявил он, глядя чужому тренеру прямо в глаза. — Кажется, именно технической четкости мне на отборочных и не хватило. Иван Сафарович, разумеется, заслуженный тренер и все такое… но он закончил выступать еще при СССР. С тех пор многое поменялось… В общем, не могли бы вы позаниматься со мной? Хотя бы пару часов в неделю? Чисто отработкой техники сложных элементов? Я заплачу, конечно. Андрей таким признанием своего мастерства был удивлен и польщен. Он даже собирался произнести несколько слов благодарности, но заметил в проеме двери за спиной Речкина искаженное лицо Кирилла. Глаза юноши распахнулись от возмущения, щеки побледнели, губы плотно сжались. Он несомненно слышал предложение соперника о тренерстве. Андрей улыбнулся, а юноша, расценив это по-своему, окончательно вспылил и выскочил за дверь. — Извини, — обратился Демидов к Речкину, — но наша «большая надежда» отнимает столько сил, что ни на что другое уже не остается. — Зря, — тут же надел маску высокомерия их соперник, — ему ничего не светит. Вы же теперь понимаете: его для другого держат. Вместо обсуждения столь щекотливой темы и бесполезных пререканий, Андрей ушел на поиски своего подопечного. В близлежащих коридорах юноши не оказалось, и тренеру пришлось его разыскивать до самого спортзала. Войдя в зал, Андрей, к своему ужасу, увидел падающего с брусьев Кирилла, причем летел тот из вертикального положения головой вниз. В первое мгновение тренер хотел крикнуть ему, чтобы остановился, и кинуться к снаряду, но тут же подумал, что тем самым отвлечет юношу и приведет к травме. Поэтому замер на месте, позволив волнению и страху лишь отразиться на лице. В полете Кирилл весьма ловко сгруппировался, уцепился руками за перекладину, на которой только что стоял, и, сделав тем самым кувырок под жердью, встал на ноги. Тут уже тренер бросился к нему, не скрывая эмоций. — Ты что вытворяешь?! Это еще что за циркачество?! Хочешь себе шею свернуть?! Не смей фиглярствовать на снарядах! Это не шутки! Так можно угробить себя в два счета! — Ну что вы? — опешил от такого напора юноша. — Получилось же. Я подумал, включить в номер… — Здесь не цирк! — не унимался тренер. — Страховок нет! Чуть оплошал и можно навсегда оказаться на больничной койке! Или на кладбище! Никакого трюкачества! Только отработанные спортивные элементы! — Да что вы так завелись, — примирительно бормотал Кирилл. — Я хотел сам попробовать, потом вам показать… по сюжету как раз… — Ты меня понял?! Никаких новых элементов без меня! Никаких! Ты еще сам не понимаешь, насколько это опасно! Одно неверное движение, и травмы не избежать! Хватит относиться так легкомысленно! Это давно не игры! Стоит получить сейчас травму, даже несерьезную, и о фестивале можешь забыть! Восстановиться не сумеешь! — Хорошо, давайте это и отработаем, — предложил юноша. Его покладистость несколько успокоила переволновавшегося тренера. — Повторяю: никаких трюков, — строго повторил Андрей. — А раз хочешь повороты под одной жердью, то будем отрабатывать. Если потянешь. — Конечно, потяну, — фыркнуло юное дарование. Происшествие вроде бы не относилось к значительным, но воспоминания о нем вызывали у Кирилла теплое чувство в груди и улыбку, что совсем вытеснило неприятные мысли о том, что его наставник посмел благосклонно внимать предложениям соперника.Гаденыш. Часть 5
10 апреля 2023 г. в 07:02
Поездка пошла Кириллу на пользу, и он прекрасно это понимал, несмотря на весь показной скепсис. За две недели после возвращения мышечная масса увеличилась сильнее, чем за весь предыдущий период активных тренировок. Заметно улучшилось и общее физическое состояние. Теперь сложные элементы давались легче и можно было от освоения переходить к оттачиванию. Правда, явные успехи радовали только само юное дарование и его тренера. Давид Захарович неискренне улыбался в ответ на похвальбы подопечного, заместитель директора, как всегда, был равнодушен, а Казанцев так и не пожелал взяться за обучение.
— Почему?! — возмущался Кирилл, заставив всех собраться в директорском кабинете. — Речкин провалился! Теперь моя очередь! То есть… теперь со мной надо заниматься! Мое-то выступление еще впереди!
— У тебя есть тренер, — напомнил Давид Захарович. — Андрей… — он привычно бросил взгляд в сторону заместителя, ожидая подсказки.
— Можно просто Андрей, — произнес Демидов, видя в якобы забывчивости директора тонкую издевку.
— Да, Андрей прекрасно справляется. Он хорошо тебя подготовит. Я уверен, — закончил свою мысль Давид Захарович.
— Я не хочу хорошо! Мне нужно только отлично! — не унималось юное дарование и обратилось прямо к Казанцеву. — Иван Сафарович, почему Вы не соглашаетесь? Речкин уже проиграл, доказал, что зря на него надеялись. Теперь же Вы свободны и можете заниматься со мной.
— Мы начинаем подготовку к следующему Европейскому первенству, так что я совсем несвободен, — холодно заявил Казанцев. — А тебе тренера и так предоставили. Я же буду контролировать общий процесс ваших занятий. Кстати, у тебя есть заметные успехи. Это хорошо.
— Это нечестно! Речкин провалился! Вы должны теперь заняться мной! Моя победа на фестивале — это же только первый шаг! Дальше я усиленно начну готовиться к следующему мировому первенству! Мне же обещали!
— Конечно, — вмешался директор, понимая, что, кроме него, недовольную «звездочку» никто не сможет успокоить, — ты выйдешь на мировой уровень. Однако сначала надо показать себя хотя бы победой на фестивале. Вы хорошо работаете с Андреем. А Иван Сафарович в любой момент сможет вам помочь, посоветовать, проконтролировать, оценить.
Несмотря на яростное упорство, Кирилл так и остался при своем.
— Не надоело навязывать себя? — поинтересовался Андрей, когда они с воспитанником покинули директорский кабинет. — Казанцеву сейчас не до тебя, видишь же, — Кирилл недовольно фыркнул. — Что тебе нравилось в работе с ним, чего нет у нас? Понимаю, у него больше опыта, как у тренера, но, возможно, что-то из его наработок можем использовать и мы… — попытался смягчить ситуацию Андрей.
— Все у него лучше, — огрызнулось юное дарование. — Все! — а потом решило нанести удар посерьезнее. — А еще плюс в том, что он сам не калека. Можете Вы такое использовать?
— Хочешь сказать, — Андрей не подал виду, что уязвлен замечанием, — он больше, чем я, показывал на своем примере? А тебе что-то не понятно в выполнении элементов? Нужна демонстрация? Какие именно элементы?
— Самые сложные, конечно, — усмехнулся юноша, — которые вам не под силу. Повезло же, — тут же пробормотал он, обращаясь уже как будто к самому себе, — достался тренер-калека.
— Значит, другого не заслужил, — словно между делом парировал Андрей, и вот это для Кирилла был уже удар ниже пояса, юноша даже покраснел от гнева.
Немного разрядило ситуацию появление нового хореографа.
Анжелика Евгеньевна с первого же занятия показала, что поблажек никому не будет. За плечами у нее была балетная школа и многолетнее служение в театре. От нового ученика она требовала безупречности во всем. Даже выражению лица и изгибу пальцев полагалось соответствовать общей гармонии танца ежесекундно. Кирилл в ответ изо всех сил тянулся к совершенству, хотя и делал вид, что это не так.
У Андрея с новым хореографом сложились прохладные отношения, что вызывало у юного дарования мстительные усмешки. Анжелика Евгеньевна очень ревностно охраняла свою стезю от вмешательства, как она считала «грубой физкультуры», и настороженно относилась к любым обсуждениям будущих программ.
Условия соревнований на фестивале требовали показать работу на двух снарядах, а также обязательные вольные упражнения на ковре. Выбор пал на коня и брусья, поэтому показанный на отборочных соревнованиях номер подвергся доработке, а вот программу для брусьев решили создавать с нуля.
Андрей старался как можно чаще присутствовать на занятиях в балетном зале, и, когда застал начало отработки части, предназначенной для брусьев, поинтересовался:
— Сам образ уже выбрали? Кем он будет?
— Классический образ Орфея показался нам очень подходящим, — высокомерно произнесла хореограф. — Отразим в танце страдания влюбленного, потерявшего свою избранницу.
— Опять образ прекрасного принца, — нахмурился Андрей. — У него на коне практически то же самое. Может, стоит попробовать что-то другое?
— Чем это вам прекрасный принц не угодил? — возмутился Кирилл. — Я разве не похож?
— Если только внешне, но внутри-то совсем другое.
— Да? — с вызовом вскинул голову юноша. — И что же? — он явно ожидал услышать нелестную оценку и готовился защищаться.
— Такой о другом страдать не будет, — заявил Андрей, усмехнувшись, — только о себе. Так что если и брать какую-нибудь античную историю, то… о Нарциссе, например.
— Ага, — победно бросил Кирилл, — значит, Вы меня считаете таким же неотразимым!
— Скорее, таким же самовлюбленным, — парировал тренер.
Анжелика Евгеньевна слушала спорщиков, недовольно пожав губы и, видимо, готовилась напомнить Андрею о недопустимости вмешательства в танцевальную сферу, но вдруг лицо ее прояснилось.
— Это интересная мысль, — выдала она, чем совершенно выбила у юного дарования из-под ног почву для спора. — Может получиться очень выразительный хореографический этюд… Балетная основа уже есть. Оставим то, что нам нужно, дополним вашими спортивными элементами…
Кирилл сначала хотел возмутиться сменой идеи, а потом передумал:
— Такое тоже смогу, — самонадеянно бросил он.
С этого момента совместная работа тренера и хореографа пошла плодотворнее.
— Вы не смотрите, что он с виду такой пай-мальчик, — в тайне от подопечного говорил Демидов хореографу. — Внутри он резкий и огненный, готовый внезапно взорваться. Я, конечно, не обладаю Вашим балетным опытом и вообще только бывший спортсмен, но мне кажется, пока он не начнет выпускать все свое пламя в программе, особого толка не будет. Его внутренний огонь — то единственное, что затмит неидеальную технику.
— Для спортсмена у Вас проницательный взгляд на суть танца, — одобрительно ответила Анжелика Евгеньевна.
— А, наверное, потому, — неожиданно вмешалось юное дарование, которое, как оказалось, подслушивало, — что он сам занимался балетом.
— С чего ты взял? — от неожиданного разоблачения Андрея даже бросило в краску.
— В Интернете видео с Вашим выступлением нашел, — нагло заявил Кирилл. — Спартака там представляли. Для любителя волне неплохо.
Тренер прожег подопечного недовольным взглядом.
— Интересно, — напомнила о себе хореограф и окинула Демидова оценивающим взглядом. — Я бы глянула.
В дальнейшем сближение двух наставников произошло настолько, что вызвало тревогу у их общего подопечного.
— Не старовата ли она для Вас? — как бы между делом бросал тренеру Кирилл.
— Главное, чтобы человек был хороший, — намеренно неопределенно отвечал Андрей. — И что самое приятное — держит тебя в ежовых рукавицах.
Видя, что их дружеские отношения неподдельно злят юношу, Андрей охотно демонстрировал свое расположение к хореографу. Он даже однажды показал ей, что писал в своем неизменно блокноте, после чего они вместе как-то странно посмотрели на Кирилла. Юному дарованию эти тайны совершенно не понравились, и, улучив момент, он схватил тренерский блокнот и сам в него заглянул. После обнаруженного там возмущению его не было предела:
— Вы что, все это время на меня карикатуры рисовали?!
— А что? — нимало не смутился раскрытием своего тайного занятия тренер. — По-моему, неплохо выходит. Очень похоже. Вот Кирюша повис на брусьях, как груша, а вот Кирюша соскакивает с коня, как лягуша.
— Я думал!.. — от негодования у юноши даже перехватило дыхание. — Вы там что-нибудь важное записываете по тренировкам! Идеи какие-нибудь полезные! А Вы карикатуры!..
— Ну тут уж, — Андрей сожалеюще развел руками, — на что годишься…
— Не только на это я гожусь! — выпалил Кирилл. — Я Вам докажу! Я вам всем докажу! Победа на фестивале моя!
После произошедшей стычки Андрей ожидал вызова к директору, но все обошлось.
К чести юного дарования надо заметить, что он не ныл, не жаловался на частые длительные тренировки и не отлынивал от занятий. Он упорно отрабатывал базу, наращивал мускулатуру и умения, а вот эмоционального раскрытия не происходило. Он ловко притворялся и умело изображал чувства, но без подлинной гармонии движений и чувств у танца не было завораживающей силы.
Спортивная часть занятий неплохо развивалась, начали хорошо получаться сложные элементы, чем Кирилл заметно гордился. Прослышав о его успехах, несколько раз на тренировках появлялся Казанцев, и тогда юноша трудился еще усерднее, пытаясь показать себя во всей красе.
Часы тренировок в спортзале в очередной раз изменили, и опять пришлось время от времени сталкиваться с Речкиным. Тот, несколько пристыженный провалом на мировых соревнования, теперь вел себя не так вызывающе, но неприязнь и осуждение продолжали ощущаться. Вот только сейчас пришла пора Кирилла самодовольно усмехаться и демонстрировать новые навыки. Речкин какое-то время потерпел, но в долгу не остался.
— Знаете, я уважаю Вас как тренера, — однажды произнес он, подойдя к Андрею, когда поблизости не было Кирилла, — и мне не хотелось бы, чтобы Вы не пребывали в иллюзии, считая, что готовите будущего участника соревнований международного уровня. Никуда его не выпустят. С ним все совсем не так, как кажется. Способности у него средние, Вы же видите. Представляй он из себя хоть что-то стоящее, Иван Сафарович за него взялся бы, но в этом случае все безнадежно.
— А мои глаза говорят мне обратное, — заметил Андрей, догадываясь, что Речкин так пытается очернить конкурента.
— Для Вас создают видимость. Вы же про дирекцию, так? Для него тоже создают красивую картинку, а на самом деле лгут, чтобы не потерять. Обещают, все что он хочет, потакают, но только в пределах, когда это не мешает настоящим танцорам вроде меня. Вас вряд ли продержат больше года. Не питайте надежд. Вы нужны только для того, чтобы он считал, что идет к своей цели. Как только он перестанет в Вас верить, найдут замену. Так что не усердствуйте слишком сильно. Поберегите силы и нервы для чего-нибудь более достойного.
— Что-то не совсем сходится, — произнес Демидов. — Если он нужен им не для победы, тогда для чего?
— Я Вам сейчас на телефон ссылку пришлю и премиум-код. Зайдете и посмотрите. Учтите, действует три дня, потом меняется. Распространяется только среди избранных.
— А просто объяснить нельзя?
— Такое лучше увидеть своими глазами, а то вдруг не поверите, если без наглядной демонстрации.
Андрей нахмурился, а услышав сигнал о поступлении сообщения, даже не отреагировал. Он сначала не собирался ничего смотреть, но на следующий день любопытство победило.
Перейдя по ссылке, Андрей удивился требованию четырежды ввести код, причем сначала в правильной последовательности, а затем задом наперед. При этом каждый раз открывался новый сайт, словно гостя перебрасывали все глубже и глубже. В конце концов на лаконичной черной заставке появилось три ряда портретных фотографий. На одной из них Андрей узнал своего подопечного. Надпись под изображением гласила «Мотылек». Удивившись, Андрей щелкнул по задумчивому лицу Кирилла. Тут же появился целый каталог из видео и фотографий. Андрей открыл первый попавшийся файл, и по экрану грациозно запорхал его воспитанник, причем совершенно голый. Несколько секунд удивленно похлопав глазами, Андрей перешел к следующему файлу, затем к следующему и так далее. Движения, музыка и фон менялись, а вот исполнитель и его откровенный костюм — нет.
Даже после поверхностного знакомства с видеотекой стали ясны намеки Речкина и потакание капризам юноши со стороны руководства агентства.
«Вот, значит, в чем его основная работа и ценность», — с отвращением подумал Андрей. Всякое желание иметь хоть что-нибудь общее с агентством и их гаденышем мгновенно пропало. Андрей попытался немедленно покинуть омерзительный сайт, но вместо закрытия ему выдали фотографию Кирилла на весь экран. Юноша на ней также был без одежды, выполнял продольный шпагат спиной к камере. Сидел он на самом краю бассейна, а водная гладь находилась ниже всего на сантиметр, от чего юноша и его двойник казались практически слившимися. Заходящее солнце красиво прорисовывало косыми лучами рельеф мускулатуры. Особенно взгляд цепляли максимально разведенные напряженные ягодицы. Вместе со своим парным отражением они создавали подобие цветка, очень необычного и притягательного.
Андрей поймал себя на том, что засмотрелся. Тряхнул головой и сделал новую попытку уйти с неприятной страницы. Снова не вышло. Фотография Кирилла мигнула, но осталась на экране. Опомнившись, Андрей сделал скриншот экрана и только потом продолжил попытки уйти. Сайт в образе Кирилла настаивал на том, чтобы он остался и продолжил смотреть, но Андрей оказался непоколебим. Сделав еще одно фото экрана с прозвищем «Мотылек» под портретом, Андрей все же вырвался из губительных сетей коварного соблазнителя.
Проведя ночь в раздумьях, Демидов пришел к выводу, что, прежде чем сжигать мосты и бросать агентство, стоит поговорить со своим подопечным. Времени терять не стал, и предъявил юноше скриншот с псевдонимом на ближайшей тренировке.
— Что это? — жестко спросил тренер.
Кириллу хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, о чем идет речь. От этого Андрея покоробило еще сильнее.
— А вы, — голос у юного дарования дрогнул, — где это взяли?
— В Интернете, — раздраженного бросил его тренер. — Где же еще?
— Но такое… — Кирилл пристально посмотрел ему в глаза, — не найдешь, просто листая статьи о спорте.
— Мне дали ссылку. И особый код. Так что это такое? — отрывисто говорил Андрей, с трудом сдерживая раздражение.
— Кто дал? — стремился к полной ясности юноша.
— А это имеет значение? Речкин. Так что это такое?
— Вот паскуда, — процедил сквозь зубы Кирилл, опуская голову.
— Я тебя еще раз спрашиваю, — стальным голосом напомнил тренер, — Что это такое?
— А вы не видите? — теперь уже с вызовом произнес юноша, вскинув голову.
— Вижу. Но не хочу верить в самый очевидный ответ. Ты можешь это объяснить как-то еще?
Кирилл быстро осмотрелся по сторонам. Окружающих спортсменов их разговор не интересовал, но юноша все равно заговорил тише.
— Да, не настолько я талантлив, чтобы со мной возились за просто так, — с вызовом и надрывом в голосе произнес он. — За все приходится платить. А так как у меня ничего нет, кроме меня самого и танцев… вот… — а потом он кинулся в оправдания. — Но вы не думайте, это временно. Только пока в меня окончательно не поверят как в серьезного танцора. Стоит мне выйти на международный уровень, и я брошу эту хрень. Но пока мне нужна поддержка и раскрутка.
— И ты занимаешься этим с ведома агентства?
— Это было их условие, — голос Кирилла стал жестким. — Моя зарплата за такие, — он кивнул на телефон Андрея, — танцы компенсирует расходы по подготовке и продвижению.
— Затраты большие, — со знанием дела произнес тренер. — Только фото и видео, видимо, не обходится.
Кирилл покраснел, отвернулся и сделал вид, что занят натиранием брусьев, но все же буркнул:
— Вам-то что?
— Я хочу знать, на кого трачу свои силы и нервы, — в голосе тренера начала прорываться злость. — И если все только для того, чтобы потешить чьи-то… — Андрей неопределенно махнул рукой, не желая произносить неприятные слова.
— Самое большое — приватный танец, — заявил в свое оправдание юноша. — Клянусь. Больше ничего.
— Для женщин хотя бы? — замогильным голосом поинтересовался Андрей.
— Старперы всякие, — презрительно фыркнул юноша.
Андрей и сам не мог объяснить, почему ему настолько невыносимо думать о теневой стороне жизни подопечного, но душу выворачивало наизнанку, а разум рычал, что подобное недопустимо.
В неприятных мрачных мыслях Демидов барахтался до конца тренировки. Он почти не обращал внимания на юношу и его старания, а делал вид, что занят записыванием чего-то очень важного в блокнот. Кирилл терпел такое показное равнодушие до конца занятий, а потом не выдержал.
— Думаете от меня отказаться? — прямо спросил он.
Андрей бросил на него быстрый, колючий взгляд, но промолчал. Не хотелось признаваться в своих терзаниях, очень уж неуместными они казались. Конечно, неприятно узнать, что твой подопечный занимается непристойностями за деньги, но почему самого Андрей это задело так сильно? Настолько сильно, словно дело касалось очень личных вещей. Разве Кирилл ему так уж… близок?
Андрей еще раз посмотрел на юное дарование, стоящее перед ним. Юноша был заметно напряжен. Он внимательно вглядывался в своего наставника, видимо, пытаясь понять, о чем тот думает.
Нет, Андрею все так же не хотелось ничего говорить. Необходимо было самому разобраться в своих чувствах.
Кирилл заглянул в его блокнот и, убедившись, что там нет очередной карикатуры, сел рядом на скамью.
— Наверное, думаете, что я какая-то шлюха, — тихо произнес он. — Это не так. Мне бы только в международку выбиться, а потом я порнуху брошу. Сразу брошу. Пошлю куда подальше вместе с агентством, — примирительно говорил он, будто уговаривая тренера. — Клянусь. Меня самого от этого выворачивает.
— А Речкин? — Андрей перестал писать, но на воспитанника так и не смотрел. — Тоже таким занимается? Или только начинал с этого?
— Нет. Он для такого рожей не вышел.
— А ты, значит, вышел? — мрачно усмехнулся Демидов.
— Я что, виноват, что симпатичный? — вспыхнул юноша.
— Виноват, что так это используешь, — заявил тренер.
— А не использовал бы, прозябал заправщиком и бухал от безысходности, — бросил в ответ Кирилл. — А я не хочу прозябать. Я способен на большее! На победу!
— А тошно от такой победы тебе не будет? — поморщился Андрей, все же глянув на подопечного.
— Я же сказал, что брошу. Пусть только до международки меня дотянут, и я пошлю всех куда подальше! — горячо пообещал юноша.
Вопрос так и повис, копаться Андрею в этой грязи не хотелось. Скриншот с видео он удалил, а вот избавиться от фотографии у бассейна рука не поднялась. Было в ней что-то необъяснимо притягательное. Некая странная красота и точно выверенная эстетика. Кирилл выглядел на ней изящным, утонченным, напряженно замершим, но в любую секунду готовым взорваться… страстью. В него хотелось вцепиться, сковать, позволить вспыхнуть, но только в объятьях, и не выпускать, пока все не утихнет.
Весьма странные чувства эта фотография будила в Андрее, и он запрятал ее подальше, но все равно вспоминал чаще, чем хотелось бы.
Через несколько дней новое событие едва не затмило предыдущее неприятное открытие.
— Хорошо, что вы оба здесь! — радостно заявил Речкин, вваливаясь в общую раздевалку.
Андрею и Кириллу, к которым было обращено это заявление, сразу стало несколько не по себе.
— Счастлив сообщить, что я тоже выдвигаюсь на участие в фестивале! — оправдал их нехорошие предчувствия Речкин. — Так что графики снова меняются. А кое-кому снова придется садиться на скамейку запасных.
— С какой стати?! — немедленно взорвался Кирилл. — Мне обещали! Мне обещали, что фестиваль только мой!
— Что поделаешь? — с деланным сочувствием развел руками его конкурент. — Меня посчитали достойнее.
— Ты тоже провалился на отборочных! Ничуть ты не лучше! А мне фестиваль обещали давно! Нечего тебе там делать! Там я буду! И только я!
— Все претензии не ко мне, — нагло усмехнулся Речкин.
Сжав кулаки и гневно сверкая глазами, юное дарование кинулось к руководству агентства.
— Я же говорил, — произнес Речки, обращаясь к Демидову, — он нужен не для соревнований.
Андрей лучше, чем подопечный, справился со эмоциями, но и он решил высказать дирекции свое недовольство.
— Почему?! — кричал Кирилл в кабинете Давида Захаровича. — Почему?! К фестивалю обещали готовить только меня! Обещали же! Он там не нужен! Фестиваль мой! Я к нему готовлюсь! А если ему нечем заняться, пусть уже начинает готовиться к международным на следующий год! Он даже в полуфинал не попал! Вот пусть и тренируется до следующего года! А фестиваль оставит мне!
— У тебя хорошие шансы для победы, никто не спорит, — примирительно отвечал на взрыв эмоций руководитель агентства. — Но везде нужен точный расчет. Если вас в фестивале будет двое, то шансы на победу еще больше увеличатся.
— Первое место будет моим! — не успокаивалось юное дарование. — Я к нему готовлюсь! Я уже готов! Я выиграю!
— Очень хорошо. А если при этом второе место займет Речкин, будет совсем замечательно.
— При таком положении дел, — подал голос заместитель директора, — нашим главным ставленником на следующих мировых соревнованиях можешь стать ты.
Крыть Кириллу оказалось нечем. Тогда вмешался его тренер.
— А почему графики тренировок опять меняют под Речкина, а не под нас?
— Мы старались учитывать интересы всех, — проговорил Давид Захарович.
Препирательства продлились еще минут двадцать, но так ни к чему и не привели. Закончилось все заявлением директора агентства:
— Не будем накалять страсти. А для того, чтобы сменить остановку и развеяться, приглашаю вас на праздничный вечер, посвященный пятилетию благотворительного фонда, с которым мы сотрудничаем.
После чего Андрею и его юному подопечному выдали глянцевые пригласительные билеты.
— Кстати, — обратился Давид Захарович к недовольному Кириллу, — кое-кто хотел там с тобой познакомиться.
Юноша заметно помрачнел, а Демидов, едва собравшийся отказаться от посещения скучного мероприятия, передумал это делать.
Так неожиданно пришлось вспоминать светские манеры и вытаскивать из глубин шкафа давно не ношеный дорогой костюм. Собираясь на празднество, Андрей ежеминутно спрашивал себя: зачем он это делает. Все так же хотелось никуда не пойти, но стоило вспомнить странную улыбочку директора, сообщившего юноше о предстоящем знакомстве, и причина продолжать приготовления вырисовывалась резко и однозначно.
За свою довольно успешную спортивную карьеру Андрей ни раз оказывался на мероприятиях самого высокого уровня и примерно знал, чего ожидать. Его предположения подтвердились. В зале, куда его пропустили по пригласительному билету, уже собралось множество людей: напыщенные кавалеры, разодетые дамы. Люди дела собирались в тесные кружочки и что-то обсуждали с самыми серьезными лицами. Легкомысленные представители богемы распивали бесплатное шампанское и с сожалением поглядывали на окружающий мир, который их «не понимал». Находились и те, кто чувствовал себя среди гостей неуютно, они заполняли углы и простенки, надеясь быстрее уйти после официальной части.
Давид Захарович здесь был явно в своей среде. Переходил от одной группы гостей к другой, здоровался с бесконечным множеством людей, всем улыбался, жал руки, но не задерживался, продолжая бороздить людское море. Кирилл плелся за ним, то и дело ныряя в телефон, словно там находилось что-то более важное, чем окружающий праздник. Андрей следил за директором и своим подопечным издали, настороженно ожидая чего-то нехорошего.
Казавшееся хаотичным плаванье директора агентства закончилось столкновением, явно запланированным, с тремя китами или тремя толстяками, как назвал их про себя Андрей. Троица мужей высокого ранга сдержанно приветствовала явившегося перед ними Давида Захаровича, а вот при взгляде на юное дарование, лица их сильнее отразили эмоции, и эти эмоции тренеру совсем не понравились. «Жаба, хряк и бульдог», — определил их для себя Андрей. Глубоко посаженные глазки всех троих гадко засверкали, толстые губы противно изогнулись, изображая улыбки. А вот директору агентства интерес раскормленных типов к юному дарованию очень понравился, и он принялся их знакомить. Кирилл натянуто улыбался и подчинялся.
Чем дольше Демидов наблюдал за общением своего подопечного и трех толстяков, тем противнее ему становилось. Те ощупывали Кирилла липкими взглядами, что-то умильно лепетали и едва ли не капали слюной. Андрей отворачивался, старался думать о другом, смотрел на сцену и пытался вникнуть в суть происходящего там, но все его существо тянулось туда, где три жирных типа нацелились на его подопечного. Удивительно, как в этом сумбуре неприятных мыслей он умудрился ощутить на себе чей-то пристальный взгляд. Повернувшись, Андрей обнаружил неподалеку Речкина. Тот, убедившись, что его видят, с усмешкой кивнул в сторону окруженного толстяками Кирилла, как бы говоря: я же предупреждал. От этого Андрею стало еще более мерзко. Он остановил проходящего рядом официанта и взял с подноса сразу два бокала шампанского, хотя изначально пить не собирался.
Алкоголь не помог, стало только хуже.
Откуда-то из толпы вынырнул Мишка Гаврилов.
— Ну что, уже пользуешься всеми благами причастности к шоу-бизнесу? — после обмена короткими приветствиями поинтересовался он.
— Ты о чем? — нехотя спросил Андрей, слишком поглощенный своими неприятными мыслями.
— Как о чем? Посмотри, сколько вокруг красоток. Можно найти на любой вкус. Начинающие актрисульки, неудачливые манекенщицы, просто соискательницы покровителя. Подкатываешь, знакомишься и пользуешься, рассказывая, что можешь устроить ее будущее. Мне ли тебя учить? Помню, как ты еще в школе…
— Мне сейчас немного не до этого, — попытался улыбнуться Андрей.
— Брось! Как до этого не может быть дела? Это же первый кайф!
Но Андрей так и не смог разделить позитивный настрой своего товарища, хотя тот расписывал в красках множество способов прямо здесь и сейчас заполучить красотку на ночь.
Речи закончились. Заиграла приятная спокойная музыка. Кто-то даже вышел танцевать. В зале немного притушили свет. Андрея же начали преследовать навязчивые фантазии о том, как три раскормленных хряка затащат его подопечного в гостиничный номер и примутся развлекаться самым мерзким образом. Даже еще два проглоченных залпом бокала игристого вина не смогли снять неприятное напряжение. Вместо отвращения в душе Андрея постепенно стала закипать злость. Почему обычно дерзкий юнец сейчас так покладист? Почему благосклонно принимает похлопывания по плечу и поглаживания по спине? Почему не уйдет, а продолжает светскую беседу? Почему улыбается этим мерзким рожам? Почем? Почему? Почему?!
В итоге Андрей не выдержал. Хмель окончательно ударил в голову, Демидов оставил разглагольствующего Мишку и ринулся в бой.
Стремительно подошел и громко бросил, сразу обращая на себя внимание:
— Добрый вечер! Извините! Но Кирилла мне придется забрать. У нас сейчас по расписанию тренировка. Победы с неба не падают, — объяснил он директору и толстякам, удивленным его вмешательством, после чего приказным тоном обратился уже к юноше. — Идем! — схватил за руку и с силой потянул за собой, рассчитывая на обычное сопротивление.
— Какие тренировки? — опомнился первым Давид Захарович. — Уже слишком поздно для любых тренировок. Оставьте его в покое.
— Вам нужен победитель или кто? — встал грудью на защиту своего подопечного нетрезвый тренер. — Пока он тянет только на «или кто». Ему еще пахать и пахать. Была бы моя воля, он со снарядов не слезал бы! Лентяй!
Услышав последнее слово, Кирилл дернулся и хотел возмутиться несправедливым эпитетом, но вовремя одумался и, напротив, повесил голову и заторопился за тренером.
— Вы его так изведете, — недовольно заявил директор. — Он ни до каких соревнований у Вас не дотянет.
Однако все возмущения были напрасными, Андрей не собирался кого-либо слушать и отступать, он упрямо тянул юношу прочь из зала.
— Да подождите Вы! — крикнул вдогонку Давид Захарович, но последовать в погоню так никто из недовольных и не решился.
Беглецы перевели дух только, когда оказались на улице.
— И кто это? — тут же набросился на подопечного тренер. — Поклонники? Клиенты? Чего хотели?
— Знакомились просто, — пробурчал юноша.
— Как же! Просто! — продолжал горячиться Андрей. — Только слепой не увидел бы, чего они на самом деле хотели! Знакомство… как же!..
— Я тут причем? — вяло защищался Кирилл. — Сами же видели. Меня к ним привели.
— А ты не возражал! — обвинительно бросил Андрей.
— Толку-то? Поговорили и все.
Андрею хотелось продолжать: спорить, возмущаться, выплескивать злость и раздражение на подопечного, высказывать те мерзкие предположения, что терзали его весь вечер. Однако внезапно он удивился своему же настрою. Почему? Зачем эта истерика? Зачем это буйство ущемленного самолюбия? От чего он спасает Кирилла? От единственного эпизода? А сколько еще таких будет? В конце концов не его дело как, что и с кем у Кирилла за стенами спортзала. Главное, чтобы это не мешало тренировкам. Андрей шумно выдохнул и промолчал, отвернувшись.
С полминуты молчал и юноша, ожидая, что будет дальше, а потом сам решил подтолкнуть события:
— Где Ваша машина?
Демидов непонимающе посмотрел на него.
— Мы же на тренировку собирались, — напомнил юноша.
«Я это сказал, чтобы забрать тебя оттуда!» — так и рвалось с губ недовольного тренера, но он прикусил язык, чтобы продолжать молчать.
— Так где? Где припарковались? — юноша осмотрелся по сторонам.
— Я выпил, — признался тренер. Он посчитал, что Кирилл над ним издевается, а потому сам решил подыграть, чтобы спутать юноше все карты.
— Тогда на такси, — тут же нашелся Кирилл и взялся за телефон.
Андрей продолжил придерживаться выбранной стратегии подыгрывания, в результате в одиннадцать часов вечера они оказались в спортзале. Далее произошла еще более удивительная вещь: юноша принялся усердно работать, выказывая такой задор, какой редко бывал на утренних и дневных занятиях. Тренер ему не мешал, не отвлекал и в процесс не вмешивался, только наблюдал и поражался его настрою. Спустя некоторое время у него появилось объяснение странного поведения: так Кирилл уходит от негативных эмоций и переживаний, глушит тревоги и страхи.
Единственное послабление, которое юный подопечный заслужил за внеурочные занятия, — разрешение на час позже появиться на утренней тренировке.