Практика

— С сегодняшнего дня ты в деловой командировке, — он поглаживает ее ладонь, лежащую на колене, — и учись уже шутить, а то как я смогу тебя удивлять, если ты все принимаешь всерьёз? Авто выезжает за город. Он протягивает ей свёрток. Развернув, она находит коробочку с символикой известного производителя техники. — Самый современный треккер. Здоровье, пульс, даже состав крови по поту определит. Ну и часы, приём звонков, куча наворотов. И я всегда отслежу с его помощью, куда ты сбежала, моя рабыня, — улыбается широко и открыто. Похоже, ему очень нравится так дразнить студентку. — Тут нужно посмеяться, сказать спасибо и примерить. Девушка вздыхает и робко улыбается, а после смотрит на свёрток. — Орлов… Нет. Иначе вычитай из зарплаты. Это, во-первых, дорого, во-вторых… До этого я на здоровье не жаловалась. Ну и, в-третьих, ты мне… Больше не доверяешь? — Гамаль опустила голову и тяжело вздохнула. — Вечно я не соответствую твоим ожиданиям… И с работой я тебя… Подвела… — девушка вздохнула. — В деловой командировке у тебя в постели? — Я не доверяю твоему умению соблюдать предписания врачей и избегать моих врагов, так что надевай и не спорь. Считай это компенсацией за угрозу твоему здоровью из-за связи, — сам достаёт красивый стильный браслет с почти незаметным в выключенном состоянии экраном. Так, удобная бижутерия с приятной силиконовой вставкой с внутренней стороны. — И даже если в постели? Опять пригрозишь уволиться? Я тебя за прошлый раз мало порол, негодница? — Вычитай из зарплаты. Я серьёзно, — девушка нахмурилась. — Да, уволюсь. У меня, если что, уже готово заявление об увольнении. Там только моей и твоей подписей не хватает. Гамаль смотрит на него, после чего отворачивается, беря телефон. — Или я прямо сейчас узнаю цену и заплачу, — девушка вздохнула. — В конце концов, мы, скорее, просто трахаемся… Цветочки и подарочки — это не твоё. — Хорошо, значит ты год работаешь на меня бесплатно. При текущей, — это слово он выделяет явным сарказмом, — твоей зарплате прототип стоит именно столько, в сети не ищи, это не распространённая модель. И если ты со мной просто трахаешься, то выметайся из машины, такого дерьма мне уже хватает, — последнее предложение он произносит с явной злостью. — Вот и отлично. Устроюсь на вторую работу и буду поменьше злить тебя. Я ведь всё делаю неправильно! Готовить не умею, я ведь на курсы какие-нибудь не ходила, сама за собой следить не могу! — Гамаль всхлипнула, но больше от злости, поднявшейся молниеносно. — С радостью! Ведь единственное, что тебе нравится делать вместе со мной — это трахаться! — она старалась сдержать слёзы, которые готовы были пролиться из глаз от переполняемых эмоций. — Разве? Ещё мне нравится с тобой спать, работать и кататься. А на этой неделе проверим, нравится ли мне с тобой отдыхать, — он шлепает ее по руке, — хватит спорить. Я не дарю цветов и конфет, потому что могу подарить цветочный магазин, шоколадную фабрику или, вот, чудо инженерной мысли, которое защитит твоё здоровье. Пора бы уже научиться быть благодарной, когда о тебе заботятся, Гамаль! Особенно — дорогой тебе человек! — Мне не нужна такая дорогая забота. Я не люблю, когда на меня тратят столько денег. И это не та забота, которая мне нужна. Я не могу дать тебе что-то взамен на это. Не могу. Мне нечего. Я не могу заплатить равную цену. — Ты села в машину и едешь со мной в неизвестность. Ты доверяешь мне и помогаешь, не требуя моих денег, — он обнимает и прижимает к себе, — ты доверилась мне, ты призналась мне, ты отдаёшься мне. Пока ты слушаешься — это и есть твой вклад. То, на что я не жалею денег. Я не отдаю их тебе, а вкладываю. В то, что ты будешь со мной и будешь помогать мне. Так что хватит о деньгах. У меня они пока есть, у тебя их пока нет. Это не повод не делать то, что приносит удовольствие. И мне нравится дарить тебе вещи, на которые не способен никто другой. Потому что я богат, и сам все заработал. Понятно, дура? — Я почти не помогаю тебе… Только в работе, — девушка прижалась к нему, чувствуя тепло его тела. — И это не вклад. Ты ведь управляешь мной, а я подчиняюсь. Это взаимно. И в меня не нужно вкладывать деньги, чтобы я не ушла от тебя! — Гамаль отстранилась от него, чувствуя как слёзы снова накатываются. Скажи он «дурочка», она бы вообще не обратила на это внимание, но «дура» звучало грубо, зло, будто он… Говорил с ней также, как с той же секретаршей. — То есть то, что я потратил день на поиск людей, подходов, не говоря уж о деньгах и нервах на то, чтобы достать лично для тебя этот гаджет, делает его не от души? — а вот теперь то, что она приняла за гнев, сменилось холодом, от которого она всегда старалась держаться подальше, — или ты думаешь, я не вкладываю часть себя во все то, что дарю тебе или чему пытаюсь научить? Ты считаешь, что все занятия и приказы я отдаю ради развлечения, и что стал бы так заморачиваться ради какой-то другой девки, которых заводил, чтобы драть ночами в перерывах между переговорами и вечеринками? — Я просто считаю, что это очень дорого для меня. И что это излишние траты… Правда… Я не хотела тебя обидеть, прости… — девушка смахнула слёзы, отстранившись от него и понимая, что совсем перегнула. — Я правда считаю, что это нечестно по отношению к тебе… — Гамаль закрыла лицо руками. — Прости… Я не хотела… Я… просто это совсем не привычно для меня… Я действительно… Дура… — упавшим голосом произнесла девушка, признавшись сама себе, что мало того, что она ничем не лучше той секретарши, но и хуже. — Хорошо, значит с этим разобрались, — он все ещё холоден, но все же смотрит уже мягче. — И научись перед тем, как в чем-то обвиняешь человека, читать его мотивы и реакции. Это очень важно в переговорах. А теперь иди ко мне. Он настойчиво привлекает и целует ее, чуть грубо, кусая. Словно этим вымещает остатки злости на ее недогадливость. Она отстраняется от него, совершенно не ощущая ни малейшего желания быть рядом и уж тем более принимать его грубые поцелуи. — Если ты такой умный, то почему же сам так не поступаешь? — буркнула девушка, не смотря на него и думая о том, как уговорить его всё же дать ей возможность жить у себя, ведь его дом казался ей чужим и одиноким. Но авто приехало совсем не к его дому. Аэропорт, где на кпп их пропустили прямо к трапу самолёта. Он выходит и подаёт ей руку. — Идём, рабыня, я увожу тебя от родных и близких далеко-далеко, где тебя никто не найдёт и не спасёт от обязанности греть мне постель и любить меня сильнее денег и свободы. Он чуть насмешливо смотрит на неё, словно предлагая выбор. Девушка растерянно смотрит на него, после чего всё же выходит, чувствуя, что сейчас готова дать ему хороший подзатыльник. — Зачем? — почти со стоном спрашивает она, смотря на него. — Разве если меня хотят убить или выкрасть, чтобы узнать что-то о тебе, они меня не достанут где угодно? И ты сам говорил, что отпуск через три месяца… Орлов, хватит издеваться. Мне в петлю лезть, а тебе смешно. Горе от ума, вот уж действительно. — Ты доверяешь мне или нет? — он протягивает руку, — давай, решись уже, хочешь быть моей полностью, Гамаль? Тёплый воздух от запущенных на малых оборотах турбин отгоняет вечерний ветерок. Самолёт не очень большой, но явно не рейсовый. И можно предположить, что они — его единственные пассажиры. — Доверяю… — Гамаль несмело вкладывает свою руку в его, понимая, что уже давно решилась. Девушка нервно смотрела на самолёт и окружающее их пространство. Было немного прохладно и довольно ветрено, а потому она неуверенно прижалась к нему. — Прости меня… Я просто не была готова к такому. Всё это для меня совсем в новинку. Тем более, что до тебя у меня никого не было. Я благодарна тебе за то, что ты делаешь для меня, хотя мне и непросто это принять. Мне нравится быть твоей. — Хорошо, идём, — он пропускает ее вперёд к трапу, забирая из машины кейс и сумку с ноутом. За входом в салон Гамаль встречает стюардесса с приклееной, отработанной улыбкой. Девушка несмело идёт вперёд, а после почти растерянно смотрит на стюардессу, после чего садится на диван рядом с ним. — Добрый вечер, проходите, располагайтесь. Мы готовы взлетать через десять минут. — она проводит её в салон. Диванчик со столиком, пара рядов отдельных кресел и отгороженное ширмой остальное пространство салона. Орлов входит почти следом и кивает девушке. — Мы взлетаем. Принесите минут через пятнадцать ужин, — укладывает вещи и приглашающее указывает на диванчик, сам же там и устраиваясь, — садись, нам добираться пять часов. — Иногда мне страшно даже подумать о том, сколько ты зарабатываешь в день, если можешь позволить себе собственный самолёт и личный перелёт… Не говоря уже об остальном… — вздохнула девушка и опустила голову. — По сравнению с тобой, я серая маленькая мышка… И как только ты меня заметил… Ведь сам ты уверен в себе, хитёр, невероятно красив и ловок, в тебе отточено чувство такта и… — девушка окончательно ушла в свои мысли, почти с жадностью вдыхая его запах. — И я отлично знаю, кого я хочу, — он привлекает ее, поглаживая по щеке, заставляя поднять на себя взгляд, — и не надейся больше сбежать, порвать или избавиться от меня. — страстный поцелуй, долгий. Прерывается лишь тогда, когда шорох оповещает о появлении стюардессы, вкатывающей столик с закрытыми тарелками. У Гамаль ненадолго перехватывает дыхание, она ласково, нежно и чувственно отвечает ему, улыбаясь. Девушка слегка приобнимает его, и едва ли не проклинает стюардессу, когда та заходит. Ведь ей… Так нравились моменты, когда она была любима им не только горячо в постели, но и так… Орлов отпускает девушку, чтобы достать из ведерка со льдом бутылку шампанского и открыть его почти без хлопка, разливая напиток по бокалам. — Врачи прописали тебе солнце и фрукты, а у меня как раз есть остров и дела с местным правительством в тропиках. Так что это не отпуск, а небольшая смена сферы деятельности, — поднимает бокал, — за наш союз, моя серая милая мышка. — Хорошо, господин Орлов. А разве мне можно игристое вино? — с хитрой улыбкой спрашивает она, всё же также поднимая бокал, любуясь им и понимая, что больше совсем не хочет ссориться. — Да, токсины уже все вышли. Запьянеть от пары бокалов ты не сможешь, — он открывает блюда, словно привезённые только что из ресторанов, судя по идеальной красоте сервировки, — а вот нормально поесть это только поможет. Кстати, был на стройке… Девушка улыбнулась, сделав осторожный глоток. — А вы точно господин Орлов? Я не горю желанием ожога на вторую руку, — фыркнула Гамаль. — Вы совсем на него не похожи. Обычно Орлов готов меня съесть, а вы так заботливы и нежны… Следующий час он рассказывает, как провёл быструю инспекцию клуба. Звучит сказочно, но основное здание уже успели возвести, благо, фундамент там уже был. И дизайнерская фирма уже почти начала отделку. Орлов даже показал на ноутбуке фотографии, которые снял сам и которые присылал прораб каждый день. Все это время он умело следил, чтобы девушка не прекращала пробовать действительно интересные и вкусные блюда. Гамаль понемногу ест, ведь весь день ничего не ела, а потому сильно проголодалась. Она с удовольствием слушала его, улыбаясь и совсем забыв о том, что утром могла и вовсе… Захлебнуться в своей крови, если бы потеряла сознание. — Так быстро… — искренне восхищается девушка. — Мы хорошо платим, — мужчина ухмыляется, — и заключаем строгие договора. Хотят получить деньги — должны успевать. А теперь расслабься и отдохни. Лететь ещё долго. Он кивает на кресла, хотя сам не спешит пересаживаться, продолжая рассматривать ее с интересом, напоминающим хищный. Первый раз он смотрит на неё так, что словно раздевает, гладит взглядом по шее и декольте, обнимает бёдра. Но не делает ни шага к домогательству. Стюардесса увозит столик с едой, улыбаясь Гамали и подмигивая. — С тобой отдыхать можно только одним способом. Самым энергозатратным, — усмехнулась Гамаль, потянувшись и довольно зажмурившись, разминая руки. Девушка чувствует его взгляд на себе и понимает, что для него на ней сейчас не особо есть одежда. От этого девушка внутри неё и сама покорно готова снять всё, что на ней есть… Всё же он стал действовать и на неё. — Господин, — начала она шёпотом, а после уже стало тихо говорить ему в ушко. — Хозяин, я должна признаться… Мои трусики промокли и, кажется, с этим нужно что-то делать… А вы так… Смотрите на меня… — Ты моя маленькая похотливая сучка, — он сопровождает нежное оскорбление поощрительным поглаживанием внутренней стороны бедра, другой рукой обнимая за щеку и согревая ее губы дыханием, — пора запретить тебе носить трусики, только зря ткань переводим. Снимай их сейчас же, негодница. Лаская ее через джинсы, он отлично понимает, как дразнит ещё недавнюю девственницу этими слабыми движениями. Сам он, впрочем, раздеваться не спешит. И не позволяет это сделать Гамаль, ласками и жестами намекая, что сначала она должна снять все с себя. Девушка покорно, но как можно медленнее, стала стягивать с себя верх, попутно стараясь всячески соблазнить его, подчеркнуть свои достоинства, а ведь совсем недавно она сочла бы подобное признаком дешёвки, но… Нет, сейчас это для неё так и осталось… Но когда ты пытаешься соблазнить своим телом любимого человека… Можно делать и так. Его руки скользят по ее телу, направляя и контролируя скорость обнажения. Не слишком быстро, наслаждаясь, как каждый новый открывающийся участок кожи заслуживает внимания Господина. Останавливает ее, когда дело доходит до белья, и целует. Легкий шлёпок по тянущимся к рубашке рукам. Его губы и тело манят коснуться, но его руки и глаза запрещают, вынуждая ласкать себя и ждать разрешения. Уже обнажая груди, он сжимает сосок, заставляя вздрогнуть от боли, но тут же компенсируя поцелуем. Вторую. Боль и ласка. И снова боль укуса. И отвлекающая ласка на втором кончике. Он издевается над ней, пока девушка не решится умолять Хозяина. Девушка остаётся в одном нижнем белье, старается потереться о его колено или хотя бы начать стягивать с него одежду, но он этого не позволял. И от этого ей хотелось стонать, умоляя его. Боль в соске кажется ей сладкой, да и пятно на трусиках становится от этого больше, в то время как низ живота сводит от желания. Её зрачки будто у пьяной, прочем, так и есть… Она пьяна им… Своим мужчиной. Гамаль тихо постанывает от грубых и болезненных ласк, что медленно сводят её с ума. — Хозяин, пожалуйста, накажите меня за моё пятно на трусиках… Он медленно снимает с неё трусики и кладёт на руку. Ароматным влажным пятном вверх. Направляет ее слезть с дивана на пол салона, на колени. Любуется ее покорностью, ее безумием и желанием. Проводит пальцами по влажному пятну и показывает ей. Ближе. Прижимает пальцы к губам, смазывая их ее же соками. Гамаль садится перед ним на колени, смотря на него снизу вверх и не скрывая своего похотливого желания. Не скрывая своего голода. Более того, ярко демонстрируя ему свою похоть. Гамаль почти не смущается, наблюдая за тем, как он играет с её трусиками, а после и с губами, чувствуя, как смазки стало лишь больше. — Ты очень грязная сучка, — сколько ласки и обещаний в этом слове. В том, как он его произносит. Как берет ее за волосы, приближая кусочек ткани к лицу девушки, — и очень громкая. А мы не хотим отвлекать пилотов твоими криками, да, сучка? Ну-ка, давай, тебе нужен кляп. Она тянется к нему навстречу, едва ли не тихо поскуливает от желания, покорно принимая в рот свои же мокрые трусики. От унижения у неё всё же запылали щёки, но она продолжала смотреть на него, изнывая от желания, одним лишь взглядом упрашивая грубо трахнуть её… Второй рукой он мнёт ее грудь. Тянет к себе за сосок. Скрадывая и вкладывая трусики в рот девушки, он продолжает ласкать и дразнить ее. — Вот так, хорошая девочка. — расстёгивает ширинку, доставая уже вставший член. Лучшего комплимента ее сексуальности в этой унизительной даже для шлюхи ситуации сложно было представить. Он хотел ее такую. Он сам показывал, что сдерживался. Кивает ей подняться. Девушка жадно, будто от этого зависит её жизнь, смотрит на его член, после чего с трудом встаёт с колен. Ноги стали ватными от дикого желания и голода. Он берет ее за горло и ведёт вдоль салона к двери. Дергает какую-то ручку. — Теперь он неба нас отделяет только этот рычаг, — над дверью начинает мигать красная лампочка. Он поворачивает ее лицом к двери и кладёт ее руки на металлический Запор. — дёрнешь вниз, дверь откроется и нас выкинет на высоте в десять тысяч. Так что держи крепче, рабыня. Я доверяю тебе нашу жизнь. Гамаль часто и немного напугано дышала, подчиняясь ему и не смея прекословить. От страха свело всё тело, но его слова отозвались не только в её клиторе, но и в душе… Он доверил ей их жизни… Он доверяет ей. Он… Любит её? Берет за бёдра. Чуть тянет, заставляя прогнуться. Горячая головка между бёдер. Страх от его слов свёл мышцы, и тем ярче, когда он входит. Она пытается кричать сквозь кляп, выгнувшись ему навстречу только лишь потому, что он заставил. Чувствуя как его член входит в неё, зная как он легко может довести её до оргазма, Гамаль сильнее напрягается. — Держи руки на рычаге, рабыня! — рык в ухо и толчок. Он насаживает ее неспешно, давая привыкнуть, осознать, насладиться. Испугаться подступающей волны. Запрещает отпускать. И разгоняется. Страх, ужас близости смерти. И его тело. Его член в ней. Каждый толчок готов заставить ее кончить и она боится этого. И жаждет, как всегда. Он не бьет, не душит. Пустота за дверью справляется с этим лучше. Ещё миг. Он хватает ее за руки, прижимаясь всем телом и насаживая до конца. Тело дергается, сжимается, застывает от… это не оргазм. Она уничтожена пиком и падает. Он держит ее, дверь закрыта, но душа выпала из тела и несётся в бездну, визжа от восторга и страха. Гамаль закричала совсем… Чувствуя… Она не знает, что она чувствовала… Даже если бы она хотела, она не могла остановить это… Восторг оргазма и страх смерти… Она… Теряет сознание? Просто кончает? Клиническая смерть? Что это?! Приходит в себя она на диване. Нагая, дрожащая, без кляпа и в слезах. Воскресшая по его желанию. Под его успокаивающими руками, разминающими сведённые мышцы. — Все хорошо, моя милая. Возвращайся ко мне. Не ожидал, что первый твой раз будет столь долгим. — он успокаивающе поглаживает ее и укутывает пледом. Она плачет, её трясёт, она не может пошевелиться, как и не может остановить слёзы и остатки страха и паники. — Ч-что со мной произошло? — слабым, тихим шёпотом со слезами спросила Гамаль, прижимаясь к нему, доверяя только ему. — Это называется саб-спейс, — он прижимает ее, нежно шепча на ухо, — особое состояние, в которое входят во время занятий бдсм. Это не оргазм в обычном понимании, но свой особый аналог. Когда ласка или боль чувствуются одинаково, а любое действие Господина лишь усиливает этот космос. В этом состоянии ты способна на все, что я захочу с тобой сделать, и будешь рада всему, потому не допускай такого с тем, кому не доверяешь. Он продолжает укутывать и прижимать ее, рассказывая о том мире, что открылся ей. — И то, что ты смогла ощутить это, лучше всего доказывает, что тебе нравится быть именно моей рабыней. И я рад, что это так, моя милая. Гамаль слушает его, чувствуя, как его слова волной тепла разгоняют ледяной страх. Девушка с улыбкой прижимается к нему, теперь уже скорее напоминая самую настоящую кошку. — Ты единственный, кому я доверяю так сильно. И… Ты правда доверил мне наши жизни? Я понимаю, что всё было под твоим контролем, но… Ты правда мне так сильно доверяешь? — и всё же вопрос был почти риторическим, да и слезинки в уголках глаз девушки говорили лишь о том, что сделанные выводы скорее делают её счастливой. Гамаль тянется губами к его губам, смотря в его глаза и понимая, что им предстоит ещё много чего интересного. — Как и ты — мне, — он накрывает ее губы своими, поддерживая ещё не до конца восстановившуюся девушку. Но поцелуй становится жарче. Покрывало соскальзывает. И вот его руки уже снова ласкают девушку, в этот раз позволяя раздеть его. Помогая, чтобы прижать своим горячим телом к дивану и нежно войти в стонущую студентку. На фоне пережитого этот секс не столь ярок. Он нежен и ласков, он качает ее на волнах, накрывая валом оргазма раз за разом. Но после пережитого это кажется недостаточным, будто неполным. Как флирт на фоне секса. То наслаждение, что получает любовница-Гамаль, лишь отблеск удовольствия рабыни-Огневой. Гамаль покорно отдаётся ему, жадно принимая его ласку, а после жадно раздевая его, желая поскорее коснуться его… А после она застонала, жадно сжимая его в себе и довольствуясь и тем что было, и тем что есть. То было мощное удовольствие, а это была нежная ласка возлюбленных. Девушка кончает раз за разом, насаживаясь на него и блаженствуя. Уже окончательно измотав девушку, он приподнимается на коленях и направляет ствол вдоль тела, выстреливая спермой. Струя так сильна, что капли попадают на губы Гамаль. В струи продолжают покрывать ее грудь, шею, живот. Он смотрит на неё с улыбкой, прямо в глаза. — За шторкой у хвоста душевая. Там же найдёшь купальник, — поднимаясь, он подаёт ей руку. — До посадки осталось не так уж и много, малышка.