Практика

Утро воскресенья также не принесло особых новостей. Только к обеду опять объявилась подруга, упрашивая Гамаль составить ей компанию в очередном загуле. Даже не упрашивая, а просто сообщая, что ждёт ее в том же клубе этой ночью, чтобы отомстить бывшему, активно клея «лучших парней города» Гамаль пожала плечами и согласилась… Так что вечером Гамаль с подругой была в центре внимания. И всё бы могло быть как в прошлый раз, если бы Огневой, во-первых, не понравился один новый шот, во-вторых, если бы она не так мало съела, и, в-третьих, если бы бармен не подмешивал ей туда то, что совсем не стоило. Так что Гамаль вовсю отрывалась, с трудом оставаясь в одежде. Особенно без него. Подруга же совсем не помогала держать себя в руках. Точнее, даже не держала себя чаще чужими руками за самые неприличные места, сменяя танцевальных партнеров одного за другим. Между этим она почти ложилась грудью на барную стойку, продолжая флиртовать с тем самым барменом за гранью фола. И если в начале вечера Гамаль ещё поражалась его выдержке, то после шести шотов уже сама целовалась с подругой перед парнем, чтобы все же спровоцировать «возомнившего о себе козла». Ещё запомнилось, как на танцполе она подцепила пару близнецов, буквально заставив парней своими молодыми горячими телами сжимать ее, а после лапать ее грудь и ягодицы разом. Впрочем, тогда она ещё была слишком трезва, чтобы решиться на большее. Уже в туалете на спор они сняли и спрятали в сумочки белье, «чтобы проклятые мужики не заглядывались на их кружева». Потом были ещё шоты… Как Гамаль оказалась в вип-комнате, она уже совсем не помнила. Или не хотела вспоминать, хотя на соседнем диване с задранным до шеи платье лежала подруга, а, взглянув в зеркало, девушка с ужасом узнала на подбородке и верхней части платья застывшие подтеки семенной жидкости. Ни одного мужчины в комнате не было, но бычки в пепельнице и бокалы из-под виски намекали… Гамаль с трудом и вовсе пришла в себя, чувствуя подступающую головную боль и тошноту. Увидев же себя в зеркале, она и вовсе пришла в тихий ужас, понимая, что абсолютно всё перечеркнула в один день. Напилась, изменила, да ещё и не дай бог её трахнули и кончили в неё, тогда и вовсе стоило прямо сейчас вешаться. Девушка быстро собралась, кое-как приведя себя в порядок и отослав подругу, которая собиралась и дальше продолжать. Впрочем, и из неё она попыталась сделать что-то приличное. А после поспешила выйти, проталкиваясь к выходу и совершенно не желая встретить тех, с кем она с подругой трахалась. Она уже почти не помнила, как и с какой божью помощью добралась до дома, где смогла проблеваться, а после просто лежать с больной головой и пытаться уснуть, чувствуя себя отвратительно как физически, так и морально. Чувствуя себя шлюхой и понимая, что больше она не явится на работу. Просто не найдёт в себе сил смотреть ему в глаза, смотреть на него, вдыхать его запах после того, что натворила. Она уснула лишь утром и только к обеду смогла написать ему причину своего прогула. Вместо ответа она получает фото. Фото той комнаты, явно снятой камерой, расположенной под потолком. На фото видны лишь тени входящих людей. Свою Гамаль узнала сразу. К фото прилагает пара слов «В офис». С улицы звучит клаксон. Подходя к окну, девушка уже догадывается, что лимузин ждёт ее у подъезда. Но, пустой, давая время порассуждать, вернее помучать себя ожиданием. «Не надо, пожалуйста… Я и сама понимаю, что натворила… Я больше не появлюсь в вашей жизни. Простите… Я немедленно напишу заявление на увольнение и пришлю вам сканированную копию.» Гамаль не могла унять слезы, сотрясаясь в рыданиях, ненавидя себя и чувствуя адскую головную боль и жуткое похмелье. «В офис. Сейчас же. Все равно найду». Она словно слышала его злой голос. Приказы. Наверное, именно такими словами он вызывал охранников, чтобы увели секретаршу на тот этаж. Или что-то сделали с насильником-соседом. Его квартира все ещё опечатана, а что будет с ней… Девушка сжалась, после чего приняла таблетки от головной боли, чувствуя себя отвратительно, затем всё же оделась и спустилась, надеясь, что по дороге умрёт или хотя бы потеряет сознание. Но этого, к сожалению, этого не случилось. Надо было просто наглотаться таблеток… Уже вскоре она стояла перед ним, съедающая себя изнутри и ненавидя. — Ты сама проектировала такие комнаты, Гамаль, — голос мужчины сух, холоден, колюч, — или забыла, что камеры для отслеживания безопасности обязательны даже в туалетах, если направлены на уровень голов? Он рассматривает ее пристально, долго, словно ждёт ответы на риторические вопросы. Но стоит девушке открыть рот, как прерывает ее жестом. — Иди за мной, — следует к лифту, ожидая пока студентка войдёт следом. Вскоре двери распахиваются на том самом полутемном этаже. Орлов кивает ей на распахнутую дверь. Внутри лишь стул в слабом освещении. Ее почти силой усаживают. Мужчина стоит за спиной. От него исходит знакомый до дрожи запах, но сейчас это скорее пугает. В паре метров зажигается экран. Широкий, цветной, отличное качество. Разделён на сектора. Вид с камер на вип-зал. Завороженно Гамаль наблюдает. Она заходит первой, танцующей походкой, ведёт за руку парня. Не парня, менеджера из ее фирмы, ту бледную копию Орлова. Следом подруга за галстук затаскивает какого-то мужчину, незнакомца, в годах. Огнева на экране изгибается как кошка, усаживает недо-Орлова на кресло и танцует на нем, опускаясь все ниже. Поворачивается задом и задирает платье. Приглашающее шлепает себя. Парень неуверенно прикладывает ладонь. Шлепает. Вчерашняя Гамаль открывает рот так, что сегодняшняя словно слышит стон. Девушка на экране улыбается и продолжает просить. Ее спутник начинает бить девушку, которая лишь смеётся и просит ещё. На заднем фоне подруга уже задрала платье и позволяет мужику срывать с себя зубами белье. Вскоре Гамаль падает на колени. Разворачивается и с пьяной похотью расстегивает парню штаны. Похоже, он перевозбудился, потому как кончает на лицо и платье девушки прежде, чем та успела поднести язык к его головке. В смущении парнишка выходит, а Огнева падает прямо на пол комнаты. Запись заканчивается. — Смотреть, что делал мужик с твоей подругой, будем? — молчавший весь ролик Орлов все так же бесстрастен. Гамаль молчала, опустив голову и едва борясь с желанием умереть прямо сейчас. — Нет… — прошептала она, смотря на свои руки и с трудом выдавив из себя и это. Она даже не пыталась оправдаться, понимая, что не просто виновата, а что простить она не сможет даже сама себя. Ей было отвратительно. Голова так и не прошла, алкоголь выветривался мучительно, а сама она чувствовала себя ещё куда хуже в душе. Гамаль боялась даже посмотреть на него, понимая, что увидит только холод, раздражение и презрение. Как она могла так напиться… — Теперь посмотри мне в глаза. — он встаёт прямо перед ней, — посмотри и ответь, как я должен с тобой поступить, Гамаль? Темной горой, воплощением кары он возвышается над ней. Его пальцы касаются подбородка поднятой головы, чтобы не опускала, смотрела в его глаза. — Отвечай, что заслуживает женщина после такого? Она с трудом подняла на него взгляд, боясь увидеть того, чего заслуживала. Она не знала, что ответить, а потому ответила не сразу. — …Того, чтобы её выкинули с глаз долой. Никому не нужна шлюха, которая может напиться и переспать с первым встречным… — тихо ответила она, хотя сейчас её голос казался ей слишком громким. — Простите, что потратила ваше время… — совсем тихо добавила она, отведя взгляд и смотря в пол, чувствуя как на глаза наворачиваются слёзы, которым она не хотела дать волю. — Конечно, шлюхи — довольно плохие партнеры. Ради денег они меняют хозяев и партнеров, — медленно, вбивая слова прямо в лицо девушки. — И ты думаешь, за такое мужчина вроде меня просто отпустит шлюху? Просто даст уйти и попытаться все забыть? — он хватает за волосы, заставляя поднять запрокинуть голову, нависая над ней. — Нет, ты не отделаешься так легко. За все нужно расплачиваться. Особенно за ошибки. Или это была не ошибка и ты сознательно взвесила и решила, что в твой рот должен влезать любой встреченный член? Отвечай! Гамаль испуганно сжалась, желая закрыть лицо руками, но боясь и шевельнуться. По её щекам стекали слёзы, а губы мелко дрожали, мешая говорить. — Я ничего не помню… Я была пьяна… — с трудом произнесла она, желая лишь того, чтобы поскорее оказаться дома. Чувствуя озноб и боль. В основном боль. — Я знаю, сколько ты выпила. Для храбрости? Ты стала смелее? А при мне? — он чуть встряхивает ее, — сейчас ты уже жалеешь о своём поведении? Он не выглядит разгневанным, но ни тепла, ни мягкости не чувствуется. Только сила, безжалостность и холод. — Раздевайся, живо! Ты не стеснялась показать себя первому встречному, подруге, ее ебарю, так что зачем тебе одежда теперь? Долой! Не отпускает, требуя чтобы девушка обнажалась не опуская взгляда с его прекрасного даже в этом холоде лица. — Я не помню… — она понимает, что больше никогда не увидит его другим, настоящим… Или таким, каким он был у неё дома. — Я жалею об этом ещё с того момента, как алкоголь стал выветриваться… Гамаль не пыталась умолять его, просить прекратить, почти бесцветно выполняя его приказ, лишь роняя слёзы и ненавидя саму себя всем сердцем и душой. Презирая саму себя. Она даже не пыталась возразить ему, нет смысла. Мужчина даже не смотрит на тело, которым совсем недавно любовался. Он заставляет ее встать со стула. — В коридор, — казалось, он хотел дать ей пощечину и назвать шлюхой. Это было бы естественно, понятно. Но он лишь холодно ждёт ее шагов, следуя в полутьму, пустую даже в середине рабочего дня. Вглубь коридора. Все дальше. К одной из дверей. — Входи, — не рука, но слова словно толкают в спину. Небольшая комната. Диван и шест перед ним. На диване сидит парень. Тот менеджер. Испуганно смотрит на вошедших, собирается что-то сказать, но замолкает. Вот его взгляд отлично чувствуется на теле. Даже сейчас, напуганный, он умудряется желать ее. Даже брюки натянулись. — На колени перед ним, шлюха, — наконец в приказе проявляется злость. Такая, что парень вздрагивает и пытается отодвинуться. Девушка дрожа идёт за ним, опустив голову, сжавшись и надеясь потерять сознание от страха. Гамаль с трудом заходит, а после и вовсе готова умолять о смерти. — Не надо… Пожалуйста… — всё же пытается попросить она, понимая, что делает этим только хуже себе. На секунду ей даже кажется, что стоило бы соврать и сказать, что она серьёзна в своих намерениях, но она понимает, что не смогла бы выжать из себя такое. Он берет ее за волосы и почти силой ставит на колени перед парнем. Тот лишь шумно сглатывает. Орлов смотрит на парня. — Ну как тебе шлюха? Нравится? Заплатишь ей за тот минет? А то сбежал, гад. — Гос-с-с-сподин… я-я… простите… я был пьян… она слишком красива… я хотел… пощадите ее… меня… нас… — мальчишка едва не плачет, подскакивая и доставая бумажник. Кидает весь ей под колени. — Вон. Ещё раз оставишь женщину одну — будешь наказан сильнее, — парень пулей вылетает из комнатушки. Гамаль не сдерживала слёз, дрожа и чувствуя себя отвратительно. Резко ухудшилось и здоровье, которое итак не блистало после пьянки и чёрт знает, что ей могли ещё подмешать. Её знобило, голова болела от слёз, а в горле было слишком сухо. Девушка покорная от страха, дрожащими, непослушными руками берёт бумажник и достаёт деньги. Она с трудом называет сумму, после чего всхлипывает. — Достань оттуда деньги. Сколько стоил твой отсос? Громче! — он заставляет озвучить найденную сумму в десять тысяч долларов. — Нравится быть такой элитной соской? Продолжишь зарабатывать? На меня смотри! — Нет… — она смотрит на него покрасневшими от слёз глазами, надеясь потерять сознание, надеясь, что это всё закончится. — Встань! — он разворачивает ее. За спиной огромное зеркало шириной во всю стену. В ней Гамаль видит себя, зареванную, красную, с ужасной прической. — Мне не нравится, какая из тебя получилась шлюха. Грязная, противная, трусливая и слабая. Сейчас, она умрет. Девушка рыдала, дрожа и надеясь, что скоро сможет убежать. Её уже было всё равно на свой внешний вид. — Отпустите меня, прошу… Вы больше никогда меня не увидите… Прежде, чем девушка успевает осознать смысл слов мужчины, он грубо хватает ее руку с деньгами, заводя прямо перед ее лицом, удерживая. Бумажки лежат на уровне глаз. Щелчок зажигалки, второй рукой он подносит огонь. Деньги медленно загораются. Горе, страх, пережитое унижение притупляют боль. Когда пламя уже охватывает всю кисть и крик сдержать невозможно, он закрывает рукой ей рот. Секунды боли и переворачивает ладонь, давая горящим остаткам слететь на пол. Она тихо вскрикивает от ужаса, пытается отстраниться, рыдая и едва не теряя сознание от страха. Она смотрела как сгорали деньги, и на них ей сейчас было почти плевать. Жар был невыносим, как и запах, а после и адская боль. Девушка закричала, пытаясь вырваться, не слушаясь его и сопротивляясь. Девушка почти в истерике падает на пол, забиваясь в комок и всхлипывая, чувствуя боль. — Все, Огнева. Та, кого ты назвала шлюхой, сгорела, — его голос снова живой. — Идём, обработаем твой ожог, оденем тебя и выпьешь немного лекарств. Потом обед и за работу. Он убирает руку с ее рта, пострадавшую же притягивает и целует прямо в повреждённую ладонь. Вспышка мягкой боли… Лишь поднеся её руку к своим губам, он смог увидеть, что ещё случилось с девушкой. Её пытались, вернее, смогли слегка накачать наркотиками. Причём, судя по неровности, девушка если не сопротивлялась, то как минимум не хотела, а, может, и вовсе это сделали незаметно, что было скорее всего, ведь подобный способ не пользовался популярностью. — Поднимайся, Гамаль, все закончилось, — его руки мягко берут ее за плечи, прижимают. Потом, ещё раз оглядев, он подхватывает и несёт ее. Она уже просто не могла плакать, хотя боль и страх никуда не ушли. Она попыталась отпрянуть от него, отползти, но не успела. Светлая комната с джакузи, тёплая успокаивающая вода, горькое лекарство заливается в рот силой, очищая голову. Холод на пострадавшей руке, он сидит рядом и сосредоточено мажет и бинтует руку. Закончив, смотрит на девушку. Она дрожит, смотря в одну точку пустым взглядом. Гамаль снова боится его. А ещё не может сама простить себя. Как и не может в тоже время оправдать его жестокость. В её голову даже не пытается сунуться мысль, что у произошедшего есть иной смысл кроме как причинить боль, поиздеваться и выкинуть. Ей кажется, что он просто решил на последок отыграться на ней. Да и было за что. — Я не собираюсь оставлять тебя одну, даже если будешь просить. Держи руку подальше от воды и помоги отмыть тебя, — направляет тёплые струи на тело. Массаж, совмещённый с очищением и лекарствами, смывает последствия ночи с тела. — Хорошо, выбирайся. Берет огромное белое полотенце и становится на одно колено, начиная вытирать ее с ног. Гамаль безразлично выполняет его приказы, а для неё они теперь звучат именно так. Девушка смирилась с мыслью, что чем быстрее он наиграется, тем быстрее она наконец сможет убежать домой и уже там окончательно принять мысль, что потеряла его навсегда. И всё же она немного удивляется тому, что после такого количества боли он довольно снисходителен. Более того, её это поражает. Она пытается понять что он задумал, не пытаясь допустить ни одной светлой мысли. Мягко, едва касаясь, не сжимая, он продвигается вверх. Ее словно обнимают мягкими лапами плюшевые игрушки. Снизу вверх, не пронзая взглядом, как при встрече. Когда встаёт, он просто обнимает ее вместе с полотенцем и гладит. Отходит и берет белый же халат, протягивая девушке. Гамаль шмыгает носом, пытается отстраниться, ведь даже попытавшись признать, что процентов на 80-90 он больше не собирается причинять ей боль и, может, быть даже простил, она сама не может простить себя и то, что так сильно напилась. Не может простить себе свою измену, простить тот факт, что вчера с ней вообще могли сделать что угодно и безнаказанно. Гамаль надевает халат и обувь, опустив взгляд. — Зачем вы это делаете… Есть люди куда лучше меня. Теперь я точно знаю, что занимаю чужое место… — Накинь, — подаёт мягкие тапочки и продолжает смотреть на неё с сочувствием, — Идём. Тебе хочется отдохнуть или подумать, но это путь к разрушению. Сегодня тебе нужно заняться делом. Обед доставили в кабинет, тебя почти никто не увидит. Поддерживая за плечи, он ведёт ее к лифту, снова возвращаясь из полумрака коридора в светлый офис. Под «почти» имелась в виду блондинка, все ещё сидящая за столом в приемной перед кабинетом. Ее внешний вид стал гораздо скромнее, а на лице нет ни одной отрицательной эмоции. Напротив, она выходит из-за стола, направляясь к Гамаль. — Я. прошу простить мое поведение. Это было… недостойно и самонадеянно. — Гамаль отмечает новое украшение — короткая цепочка, скорее даже тончайший ошейник с головой змеи как центральным элементом. — я готова понести любое наказание, мне… мне очень жаль, Госпожа Огнева. Орлов останавливается, но не убирает руки с ее плеча. Лишь шепчет: — Ей важно услышать, что ты превратишь ее жизнь в ад. Попроси о какой-нибудь услуге, а потом прости. Мы должны давать второй шанс. Девушка смотрит на неё, невольно отметив, что сейчас находится между Сциллой и Харибдой. С одной стороны человек, который только что решил приготовить её руку на огне, а с другой девушка, очень хотевшая подправить ей лицо. Гамаль смотрит на неё, думая искренне ли это или лишь выполнение приказа… Наверно также смотрел на неё и он… Думал о том, она просто говорит, что стоит или говорит то, что чувствует и думает. И всё же она поняла, что он имеет ввиду. Хотя поняла и не сразу. Впрочем, её молчание можно было расценить как угрожающее, если смотреть с точки зрения блондинки. Но мало было понять, особенно когда фантазия закончилась. А после девушка всё же вспомнила, что не так сложно сделать, но что поначалу кажется адом, а осознание, что всё не так уж и плохо, лишь поздно вечером. — Мне нужно доставить документы в другой конец города. Через центр, — стараясь быть уверенной в халате и тапочках, произнесла Гамаль. — Я все сделаю, только пришлите, — девушка сгибается в поклоне. В прошлом наряде это можно было бы принять за демонстрацию декольте, но сегодня она застегнута очень скромно и быстро распрямляется, занимая своё рабочее место.