Практика

Девушка пришла в себя совсем не сразу, лишь через, казалось, несколько минут. Мутным от усталости и удовольствия взглядом посмотрела на него. В себя Гамаль пришла уже с ощущением горячих, стекающих по ягодицам капель. И его дыханием рядом. — Если утром заикнёшься об увольнении, я выпорю тебя прямо на своём рабочем столе, крошка, — он проводит рукой по ее волосам, — и не говори теперь, что не готова помочь мне сделать для своего университета подобное место, чтобы молодые девственницы открывали для себя удовольствие так, а не в прокуренных туалетах общаги. Он прижимает её к своему ещё горячему телу, ничего не требуя отвечать и просто давая возможность ощутить близость, нежность, защиту. Мягкие поглаживания скорее успокаивают и усыпляют, чем возбуждают, хотя она все ещё чувствует, что рядом мужчина, самец, тот, кто может заставить ее предать ради удовольствия саму себя. Девушка поджала губы, пытаясь отстраниться и чувствуя себя грязной… Да, ей понравилось и даже очень, да, от него веяло уверенностью, силой и способностью защитить её, дать ей то, чего ей не хватало, но с другой стороны… Она знала, мало того, что он опасен, он в лучшем случае наиграется и оставит её работать у себя, а в худшем просто вышвырнет. Гамаль смотрела в пол, понимая, что с одной стороны сказала бы об увольнении из-за желания… Быть выпоротой… А с другой… Она действительно боялась худшего… А ещё боялась стать зависимой из-за него… Не хотела обжечься. И всё же она прикрыла глаза, вдыхая его запах, смешанный с дорогим парфюмом и чувствуя, что, добравшись до дома, проспит до полудня, если не больше… Лишь бы никто утром никуда не позвал… Сложно сказать, сколько они лежали и в какой момент Гамаль действительно уснула. Но, разбуженная нежным поцелуем, она ощутила, что прошедшего времени хватило, чтобы немного прийти в себя, упокоить жар и остаточные боли в теле и расслабиться. От ласки она окончательно проснулась и попыталась сосредоточиться, ощущая то, чего пока не могла описать. Ощущение приятной опустошённости, но не пустоты, просто… Покоя… Орлов стоял над ней, одетый и улыбающийся. По ощущениям на бёдрах она поняла, что он снова вытер ее от следов их разврата, хотя платье все ещё оставалось задранным, а грудь бесстыдно свободной. Что, собственно, и позволило мужчине бесстыдно дразнить круговыми движениями сосок, разглядывая лицо девушки, словно он занимался самым невинным делом. — Я хочу отвезти тебя домой. В свой дом. Вечеринка почти закончилась, а оставаться спать в клубе — моветон. Не переживай, сегодня у тебя выходной. Выспишься и поедешь по делам. Идём, машина ждёт. Он протягивает руку, убирая с уже отреагировавшего на ласки кончика. Лишь поднявшись на ноги, Гамаль понимает, насколько ее тело устало, сладко ноет и благодарно за произошедшее. — Дебют я сыграла отвратно, но король на доске и мата нет. Даже шах пока не объявлен. Я поеду домой сама. К себе. Не хочу играть связку. Жалко свои фигуры, господин Орлов, — Гамаль старалась крепко стоять на ногах. Она оправила платье и взяла телефон. — К тому же, вы и так много сделали для меня только сегодня. — Я не предлагал, Гамаль, — он встаёт и берет ее под руку, — я сказал тебе то, что тебя ждёт теперь. Ты все ещё находишь причин не доверять мне? Или всерьёз думаешь, что я соглашусь обойтись одним вечером с тобой и все забыть? Отпиши, если кому-то должна, и идём. Домой ты успеешь, но выспаться тебе придётся у меня. Потому что я так хочу, а ты не хочешь начинать эту войну. — Я не доверяю таким, как вы. Малейшее ваше же желание и меня уже никогда не найдут. Ваш дом для меня опаснее притона последних наркоманов, — вздохнула та, отведя взгляд и не зная, правильно ли говорит и поступает, или нет. Его пальцы не грубы, но сильны и настойчивы. Она попыталась вырвать свою руку из его. Она знает, как может отреагировать на это. И не хочет быть зависимой после, не хочет после молить его хотя бы о взгляде… — Даже так? — Орлов отпускает девушку, — что ж, Гамаль, если ты боишься принять мое приглашение, считаешь, что я опоил и изнасиловал тебя, под бассейном закопаны трупы моих любовниц, а по утрам я развлекаюсь охотой на людей, потому что поганый капиталист, умеющий наживаться на грехах и слабостях людей и наслаждающийся властью, что мне дают деньги — значит, мне не стоило предлагать разделить со мной что-то больше, чем бизнес. — Вы мне и не предлагали. Для вас я просто новая игрушка. Вы выбросите меня, когда сломаете. Кристианов Греев нет, а на Джейн Эйр я не похожа, — девушка отвернулась, чувствуя невольные слёзы. Он заставил её чувствовать себя виноватой в том, что она хочет быть его шлюхой. Жесткая и резкая отповедь оскорбленного человека. Даже если это все правда, он умеет играть голосом так, что обвинения славно возвращаются нападавшему втрое. Он уже видит то, что осознает лишь наедине с собой — произошедшее изменило ее, открыло грани, от которых уже не уйти. И за которыми она рано или поздно вернётся. Он не любил сложные комбинации, но отлично умел из разыгрывать. И умел ждать, загонять и брать жертву измором. — Я хочу быть нужной, а не временным увлечением. Не спорю, я сама пошла за вами, но дальше… Я знаю, что будет в эндшпиле, и не хочу этого. Я вас боюсь. Я с самого начала искала подвох и нашла его… — Ты имеешь лишь то, чего ждёшь, Гамаль, — Он все-таки открывает дверь, предлагая выйти из комнаты, где сцены секса случаются, должно быть, каждую ночь, но вот подобные объяснения — вряд ли. — и, значит, ты считаешь, что годишься лишь на роль… сколько ты себе отмерила… проститутки на неделю? Месяц? Он поворачивается и неожиданно с силой вжимает ее в стену, ногой упираясь между колен, одной рукой нежно, но крепко обхватив за волосы, а другой за талию. Поцелуй-удар, с клыками, с рычанием, с доказательством своего права… не начальника, мужчины на это. И, пока девушка задыхается от грубой ласки, он отступает. Она тихо рычит, пытается отстранится и вырваться, чувствуя, как сгорает кислород в лёгких, чувствуя, как она тает под ним, пускай и не хочет. — Я показал тебе твой потенциал. В работе, в Игре, в постели. Продолжать играть я тебя могу заставить. Сделать гроссмейстером — нет. Ты сама или в душе станешь большим, чем временным увлечением, или мои губы, руки и член совершили ошибку. И идёт по коридору в лестнице вниз. — Сколько у вас было таких, как я? Вы говорили это многим, я уверена! — Гамаль хочет забиться в угол и плакать, но не имеет на это права и возможности. Она выходит, вызывая такси и желая поскорее оказаться в постели. Девушка чувствовала себя отвратительно, но сама была в этом виновата. Уже через несколько минут она шла к тому месту, где её ждало такси, думая о том, зачем он играл с ней, если мог просто взять с самого начала. Таким, как он, вовсе не обязательно играть в романтику ради секса, им достаточно просто захотеть. Как и обещано, два выходных от Орлова не было вестей. Достаточно времени пережить все ещё раз и ещё. Где-то к середине субботы объявилась подруга, сразу завалив претензиями, что Гамаль сбежала и оставила ее одну развлекаться в выигранной вип-ложе. Хотя спустя мгновение пришло селфи, где она в одном белье позирует, выкладывая на рельефном голом торсе улыбчивого бармена лаймами и клубникой своё имя. Теперь девушка зовёт Гамаль в следующую пятницу повторить приключения, обещая что-то забойное. Напавший на неё мажор удалился из всех соцсетей и не подаёт признаков активности. Девушка почти не выходила из дома, договариваясь об обучении и думая о том, не зря ли делает это. Попутно она умудрилась поссориться с отцом насчёт стратегии ведения его бизнеса, а в воскресенье наведалась к гинекологу, где и удостоверилась, что всё хорошо. Подруге уклончиво ответила, что подумает. А вот отсутствию дальнейших приставаний со стороны недоухажёра была рада, да притом очень. Лишь вечером воскресенья встроенный в телефон календарь сообщил, что в 11 босс ждёт ее в кабинете. Никаких дополнительных инструкций или намеков о том, кем она теперь будет для него или что ее ждёт. В указанное время она уже была у его кабинета. Строгий чёрный костюм, почти мужской, белая блузка и чёрный галстук. Волосы в кичке. Никакого намёка на малейшую вольность. — Мне воспринять твой внешний вид как бунт? — сам господин Орлов, как всегда, в строгом офисном костюме. И сейчас, глядя на отражение в стекле окна, она понимает, что выглядит как менеджер, что выдавал документы — строгость и зажатость в сравнении с элегантностью и стилем Орлова. Игра на его поле, похоже, стоит ей много фигур ещё в дебюте. — уж если я и согласен весь день сидеть в офисе в обществе красивой женщины, то пусть она хотя бы не скрывает, что красива. Он кивает на разложенные на столе схемы и чертежи. Полная документация по проекту и, похоже, начальник намерен всерьёз заставить девушку изучить все тонкости и нюансы грядущего проекта. — Указаний насчёт одежды не было, я пришла в том, что мне нравится. Я хожу в этом и на учёбу, и на сдачу сессий, — холодно произнесла Гамаль, смотря на него. — Не нравится — можете выставить меня за дверь и послать к чертям. Я не буду выслуживаться перед вами. И не буду носить короткие юбки. Я не Молчалин, хотя и не Чацкий. Скорее Лизонька, — девушка фыркает и скрещивает руки на груди. Она подходит к столу и внимательно изучает бумаги. — Слишком душно, — заключает она. — Нет места и возможности подышать, кроме как курилка. Вы совсем не думайте об астматиках и людях в целом. Иногда нужен глоток свежего воздуха, чтобы пережить шампанское, что сразу бьёт в голову и чувствуется слишком медленное опьянение. — Лизонька? — оценивает ход Орлов, —Ну хоть не Соня, раз уж я такой ужасный Раскольников, желаю давить астматичных старушек-процентщиц в промышленных масштабах. А вот дерзить, Гамаль, не советую. Точнее, уже не советовал, но предупреждениям о попытке сбежать ты не вняла. Придётся исполнить своё обещание. — Софья Павловна из меня никудышная, да и на Сонечку Мармеладову я не похожа, но… Разве Лизонька не сопротивлялась Фамусову… — девушка нервно облизала губы, сделав пару шагов назад и невольно вспомнив, что сегодня зря надела кожаный ремень, что сдерживал брюки от падения вниз. Вот и худей после этого. Подойдя совсем вплотную, он смотрит ей в глаза. — Я обещал выпороть тебя на рабочем месте. Сама нагнешься или понадобится применить силу? — во взгляде мужчины пляшут демоны. Ледяные неподкупные демоны уверенного в своём праве мужчины. — судьба Лизоньки была в выборе, и она выбирала самые пошлые и наивные варианты. — И при чём тут вообще увольнение? Я просто сказала вам, что если что-то не нравится, думать надо было заранее, — она с вызовом посмотрела ему в глаза, на этот раз не отводя взгляд. — Ты предложила мне выставить тебя за дверь, — продолжает наступать Орлов, допуская на губы легкую улыбку, — что это, как не просьба об увольнении? Или та девушка, чьи формулировки ещё в пятницу сразили весь педсовет, ошиблась с подбором слов, а теперь изворачивается, боясь понести наказание? — А разве я изворачиваюсь? Я говорю то, что имела ввиду, господин Орлов. И не надо тут обманывать на меня. — Повернись лицом к столу и нагнись, Гамаль. Имей смелость достойно проигрывать. — студентка почувствовала столешницу бёдрами. — Ремень. Девушка фыркнула и закатила глаза, после чего ойкнула, ощутив стол. Всё же она покорно развернулась, но насчёт ремня сделала вид, что не поняла, надеясь, что он не выпорет её ремнём… Он подходит и кладёт руку на брюки, сначала поглаживая уже почти забывшую это ощущение попку. Но стоило его руке властно лечь поверх ткани на так сладко пострадавшую пару дней назад часть тела, как ощущения фантомом вернулись, отдаваясь и в других нежных местах. — Я думаю, что в этом гамбите проиграл, Гамаль, — он наклоняется над ней, — это не станет для тебя наказанием. — горячий шёпот на ухо, — признай, что хочешь этого, и я не трону тебя. Рука опускается вдоль бедра, прижимая ткань, каждую секунду будто обещая, что сейчас взлетит для шлепка. — Вы поддались мне, — девушка сжимается, чувствуя, как тут же начинает сладко ныть. Кажется, она снова начинает течь… Из-за него… Из-за того, что он с ней сделал в пятницу… Она хотела шепнуть ему, что она хочет быть выпорота им, но вспоминает ремень… Всё же одно дело ладонь, а совсем другое — ремень… Которым она ещё не пробовала и побаивалась. Гамаль попыталась свести ножки, чтобы он не шлёпнул. — И я всё де, предпочитаю работать на работе, а не трахаться. — О, споить и изнасиловать я планировал тебя уже после работы, Гамаль. Сейчас — исключительно воспитательный процесс, — Он чувствует ее движения, он ощущает желание, слышит, как она дышит. Шлёпок на выдохе, это не так болезненно, но выдох станет стоном. — Или поощрительный, судя по твоей реакции. Почувствовав, что она поддалась этой жесткой ласке и уже ждёт продолжения, он разгибается и отходит. Девушка тихо стонет, чувствуя лёгкий шлепок и ощущая, как смазка едва ли не капает с неё, а сама она едва сдерживается, чтобы не опьянеть вновь, но на этот раз не от алкоголя, а от него. И почему она поддаётся на такие простые уловки?! Она едва ли не разочарованно стонет, когда он отходит, но тут же собирается, не желая поддаться. — А теперь на счёт твоего замечания. Крышу я планирую превратить в открытую зону. В нашем городе более двухсот погожих дней в году, так что боящимся потерять голову от спиртного будет где развлечься. Но учти, это снижает доход с бара. Так что крыша будет — зоной для перерывов, с минимумом музыки, мебели, персонала. Кто хочет отрываться — идёт вниз и платит. Ещё комментарии? — Да. Тогда кальяны и курилку тоже можно сделать на крыше. Во-первых, пожаробезопасность, во-вторых, нет жалоб о курении в зале. Да и крышу в принципе можно оставить без музыки, чтобы снизить траты. Заодно и голова пройдёт. Кстати, у вас в клубе ведётся продажа жевательных резинок? Это могло быть полезно курящим студентам, что живут с родителями. Это мелочь, но может принести доход, особенно если завысить от средней продажи по городу. Немного, но лучше. И… Я не помню, на средства контрацепции идёт серьёзная сертификация? Хотя вряд ли, если их продают в магазинах. — Вон планшет, записывай. Конкретные расположения объектов на инженерах, но все рекомендации направлять им будешь ты. — как ни в чем ни бывало, господин Орлов садится в кресло во главе стола. — жвачку продавать будем по обычной цене, она повышает аппетит. Компенсируем ценой на снеки. — И их количеством… — девушка записывает весь свой поток идей, придумывая ещё и ещё, стараясь отвлечься с него на работу, её вообще-то сюда для этого брали. — Да, с контрацепцией проблем не будет. Если речь о резиновых, а не медикаментозных. Есть шанс договориться с фабрикой о подготовке индивидуального дизайна. И светящихся в темноте кабинетов для уединения — легкий смешок. — Медикаменты бесполезно, не окупятся. Сертификация дорогая. Лучше предложить рядом работать аптеке, там можно им предложить установить одинаковую цену на резинки, а они смогут повысить цену на медикаментозные, а заодно и на таблетки в случае, когда уже случилось. И на таблетки от головы, обезбаливающие и… — она запнулась и не договорила — Обрати внимание на подвал. Без подземной парковки, но есть несколько залов. Это для вечеринок и ритуалов посвящения сестринств и братств. Это обычно самые отвязные мероприятия, их надо будет особо контролировать. Поначалу — курировать и корректировать. А то есть там особо… удивительные моменты. — Так поставьте камеру, чтоб народ не смущать, предупредите о видео съемке. Что-то пошло не так — опасность оказаться в интернете во всей красе и с именами, плюс сразу на стол ректора всё, что было. Сломают камеры — организаторы мероприятия оплачивают ущерб, причём с доплатой за потенциально потерянное время. — А ты, похоже, не пыталась пройти ни в одно сестринство, да? — насмешливо спрашивает мужчина, — они сами снимают это. У пары мужских есть испытание — повесить свои трусы на флагшток университета, а он под камерой. Ректор не пойдёт против братств, а обещание камер просто уничтожит шанс на взаимодействие. — Снимать будем. Если вдруг начнётся расследование или понадобятся медики. Но никаких угроз, только добровольная работа на ивенты более яркие, но безопасные. — Не ставьте передо мной неисполнимых задач. Я не знаю, как курировать неуправляемое стадо студентов. И слава всем богам или в кого там верить надо, не пыталась быть их частью. Спасибо, видела, слышала, видеть себя в интернете не хочу и ещё более не хочу выполнять что-то нелепое ради чего-то непонятного, — фыркает девушка. Всё же подобные мероприятия ей были непонятны, да и в какой-то степени даже неприятны. Он смотрит в глаза девушки: — Я не буду угрожать тебе насилием, а пообещаю отшлепать, если ты согласишься со мной пообедать, — улыбается и поднимается, кивая на часы, ведь за обсуждением подробностей прошло уже половина дня. Гамаль смотрит на него с лёгким раздражением. — В таком случае я не соглашусь с вами пообедать. Лучше уж я поработаю или прогуляюсь, чем буду тратить время на то… Я не голодна. — О, тебе не приятна моя компания или ты не готова идти на поводу у низменных желаний своего тела, Гамаль? — мужчина поднимается, — Ты можешь просто сидеть вместе со мной и пить сок. А твоё присутствие подтвердит слух, что у нас роман и бухгалтерия прекратит заваливать мою почту своими случайными фото в неглиже и веревках. — Мне лично не мешает то, что ваша бухгалтерия вам присылает. И мне не нужны слухи, что у меня с вами что-то есть. Не люблю оправдываться за то, чего я не делала или не получила. Да и подобный слух сыграет вам плохо. Моя мать журналистка и в её интересах развить эту мысль, а если что-то пойдёт не так, то обыграть это так, будто вы сделали больно ни в чём не повинной девочке, — фыркнула Гамаль и встала. — И да, моё тело должно подчиняться разуму. — Я слышу угрозу в твоих словах, девочка, — он очень внимательно смотрит на неё, — и это действительно очень-очень-очень глупый ход. Для любого игрока твоего уровня. И выходит из кабинета, не оставляя шанса объясниться. Девушка фыркнула и вновь дерзко посмотрела на него, после чего вышла, спускаясь вниз и собираясь если не уйти, то хотя бы прогуляться, тем более что других указаний ей не поступало. Да и… Пора было снимать напускную маску самоуверенности. Слишком уж тяжело с ней… Слишком тяжело быть правильной и твёрдой. К тому же… Она плохо соображала, когда он был рядом или если даже оставался его запах. Спустя час пришло смс. «конференц-зал, 29 этаж. Инженеры». Вздохнув, она залпом допила кофе и пошла к офису. Собственно, ее уже ждал знакомый парень, мини-босс. Он же проводил ее в зал, где Орлов просто передал ее записи с идеями и указал на кафедру перед группой мужчин и женщин. Пройдя в зал она нервно огляделась, не ожидая, что будет СТОЛЬКО людей. И уж тем более не ожидала, что ей придётся самой рассказывать… Вернее, это было логично, да и говорить перед публикой ей приходилось, но… Всё же сейчас она говорила не перед студентами младших курсов, не перед одноклассниками, а перед людьми, что были явно старше и опытнее её, да и говорила она о той теме, в которой скорее плавала, а не разбиралась полноценно. Опыта мало. Начав зачитывать свои идеи, она оказалась под перекрёстным огнём десятков вопросов и возражений, уточнений и поправок. И каждый ответ вызывал новые вопросы и возражения. Уже начав задыхаться от волнения, она ощутила Его запах. Он просто подошёл сзади и встал за спиной. Но от него исходило столько уверенности и силы, что это открыло второе дыхание. А вот инженеры словно выдохлись. Под конец второго часа они уже не столько спорили с Гамаль, сколько отвечали друг другу, находя решения и способы. А ещё через час все идеи были приняты и разработаны и команды, распределяя задачи, покинули зал. — Хорошая работа, Гамаль, — мужчина подхватил под руку почти падающую от усталости и напряжения студентку, и усадил за стол, — итак, впечатления? Она не столько села, сколько просто рухнула, чувствуя как начинает болеть голова, а сама она хочет просто сидеть и смотреть в одну точку или долго стоять под струями тёплой воды. Ответила она ему очень не скоро. — Кажется, я не справлюсь… Если бы вы не надавили на них, я бы просто потерпела поражение… Да и сейчас я не очень-то победила, голова раскалывается… — Ты справляешься достаточно, чтобы я хотел доверить тебе этот проект, но с двумя условиями, — он приносит бутылку воды, давая время отдышаться и нафантазировать себе условия. — Первое — ты меняешь гардероб. Индивидуальный пошив, офисная, представительская, всё. Чтобы никто не думал, что ты оказалась здесь случайно. — Так быстро… Но я правда… Они совсем не слушали меня… — девушка вздохнул и прикрыла глаза, пытаясь быстро, но содержательно отдохнуть. Вскоре она пришла в себя, в основном благодаря воде. — Допустим, хотя тут у меня и у вас, думаю, будет слишком много разногласий, впрочем, гардероб должен касаться только работы… Что второе? И что будет, если я откажусь? — Ничего. Просто разочаруешь меня, — мужчина не спешит оглашать второе условие, рассматривая, словно любуясь девушкой, которая в пылу споров сама не заметила когда распустила волосы и расстегнула пару пуговиц на блузке. — Это совсем не страшная альтернатива… Не так страшна, как опростоволоситься, — девушка поправила волосы и потянулась, чтобы завязать их в хвост. — Так что за второе условие? — Ты соглашаешься, что хочешь быть со мной, — просто заявляет мужчина, подойдя и нежно обняв ее лицо ладонью, — Вне работы, жесткий животный секс и следование моему обучению. Не просто игры, а большая Игра. Когда ты не врешь мне, себе, что я — тот, о ком ты мечтаешь. Самоуверенность, дерзость и открытость. Выглядит как отличное время для удара… или сдачи? — А что от этого получу я? Я мало того, что буду работать на вас, носить то, что мне не нравится, но и мне придётся быть вашей игрушкой, пока я не надоем вам. Вы не похожи на человека, что будет до конца жизни со студенткой, а после вас я стану зависима. И что же я получу? Вы просто сломаете меня и всё. А я хочу быть счастлива. Быть такой, какая я есть. Мне не нужно липовое счастье в деньгах, я хочу быть любимой. Не только желанной, но и любимой… — она попыталась отвернутся, чувствуя как к глазам подступают злые слёзы. Ну что за глупости. И как только её жизнь могла превратиться в столь дешёвую комедию. — Вам от меня нужен секс и то, что нравится делать вам, но вас не волнует то, что нравится мне. Да, мне нравится то, что вы делаете с моим телом… — она чуть запнулась, но всё же нашла в себе силы продолжить. — Но я не просто хочу секса, я хочу большего, а этого вы мне не подарите. — А ты уверена, девочка? — взяв за подбородок, поворачивает к себе. — Тебе нравится Господин Орлов. Сильный, умелый, богатый. Тот, которого я строил много лет. Который долго учился всему, что влечёт и заводит тебя. Ты хочешь, чтобы я взял и начал испытывать к тебе что-то кроме влечения и интереса? Так сделай себя. Со мной ты станешь умнее, умелой, шикарной. Той, кого я не смогу купить, запугать или уничтожить. Которая изучила меня и осталась. И вот такую я полюблю. А пока могу помочь стать такой, продолжая платить за труды, причинять наслаждения и наносить удовольствие. — А если я не справлюсь? Я боюсь стать такой же, как и другие… — она сморгнула слёзы, чувствуя как те скатываются по щекам. — Ты хочешь видеть рядом с собой сильную и уверенную в себе, а я… Я домашняя… — она всхлипнула, не желая видеть его последний раз, но боясь меняться… — И почему именно я? Ведь даже не были знакомы до… Откуда вы вообще узнали обо мне и почему я… Я… Я не понимаю… И боюсь, — почти прошептала она. Тянет за подбородок, предлагая поцелуй, но ждёт ее движения. Девушка посмотрела в его глаза. Ей хотелось потянуться к нему и поцеловать, но она не решалась. И всё же желание побороло страх. Робко она двинулась ему навстречу, желая почувствовать его губы. Снова. Обнимая ее губы своими, он ведёт поцелуй как танец. Пара начальных па, немного ближе, потом круговое движение языком по губам. Прижимает, полностью сливая дыхания, как объятия. Ускорение, переход к широким движениям. Партнеры расходятся на миг и бросаются друг к другу. Поддержка-пируэт языком, жадный вдох-батман. Все быстрее, какой балет, мы танцуем танго. Нет, самба. Ещё быстрее и жарче. Отскок и жаркое дыхание, глаза в глаза. Почти безумие, с ним для неё никак иначе. — Я не дам тебе не справиться, моя неочередная игрушка, — унизительные слова звучат откровеннее самых ласковых банальностей, — заставлю, воспитаю, насильно затащу куда нужно. От слов по телу проходил волна, снимающая усталость и лёгкую головную боль, давившую после совещания. — Через десять минут в машине, моя девочка. Легкое касание губами предвкушающе открытых ее, и Орлов выходит, оставляя её наедине с мыслями, чувствами и эмоциями, давая ей время осознать, проанализировать и принять всё то, что с ней произошло и произойдёт.