Питер уверен, что все не так уж и плохо.
Он всего лишь связывается с людьми Уилсона Фиска и уходит с надранным задом.
Он всего лишь очень ловко избегает линчевателя-точно-не-Мэтта-Мердока-Сорвиголову.
Он всего лишь скрывает наверняка сломанные ребра и гематомы, расцветающие по всему его телу, когда идет на следующий день в школу.
А потом появляются проблемы.
—
— Ты уверен, что все в порядке, Питер? — сочувственно спрашивает мистер Харрингтон, когда он пытается удержать мел в дрожащей руке. — Если тебе надо пойти домой и отлежаться — просто сделай это.
— Мне
не надо пойти домой и отлежаться, — возражает Питер, хотя ему надо.
Просто какой-то мудак сломал мне ребра, — думает он. — И, блядь, это чертовски больно.
Потом он поднимает руку выше, касается мелом доски и падает, скручиваясь в защитный клубок, чтобы уменьшить боль.
— Питер! — восклицает Харрингтон так, словно его ученики обычно так не делают.
— Нгх, — очень содержательно говорит Питер. — Я в порядке. Просто шнурки развязались.
Вот так он и оказывается перед дверью школьного медпункта, наполовину смущенный, наполовину раздраженный. У Мстителей есть лучшие врачи, и он
мог бы обратиться к ним, если бы ему это действительно
требовалось. Но мистер Харрингтон видит синяк у него на шее — хорошо-хорошо, синяк, занимающий практически всю его шею — и начинает паниковать. Что заканчивается тем, что Питер оказывается перед дверью школьного медпункта.
Уязвленный, он стучит и приоткрывает дверь.
— Мистер Паркер?
Школьная медсестра — это дама в летах. Она полная, как консьержка Гриффиндора, носит круглые очки и одевается так многослойно, что ей, должно быть, во всем этом невыносимо жарко.
— Мистер Харрингтон сказал мне зайти, — кисло отвечает Питер.
Школьная медсестра — Питер вспоминает, что ее зовут миссис Доппельгенгер, что еще один повод для него здесь
не находиться — поправляет свои очки.
— И поводом для этого послужило… — говорит она, любезно позволяя ему закончить фразу.
То, что какой-то мудак сломал мне ребра.
— Несколько синяков, из чего мистер Харрингтон почему-то решил сделать проблему.
— Это действительно все? — уточняет миссис Доппельгенгер.
— Еще я не сделал свое домашнее задание, — отвечает Питер с вызовом.
— А не сделал домашнее задание ты потому, что…
Питера действительно начинает раздражать ее манера разговора.
— Потому что у меня были
другие дела.
Миссис Доппельгенгер смотрит на него с праведной досадой. Кажется, она до конца не знает, как вести себя с раненым Человеком-Пауком. Ну, и, она продолжает придерживаться своей тактики.
— А твои другие дела включали в себя…
— Какой-то мудак сломал мне ребра! — кричит Питер в отчаянии, не в силах больше выносить это издевательство.
Потом он понимает, что, наверное, не стоило говорить слово «мудак».
— Я напишу тебе освобождение от школы, — решает миссис Доппельгенгер невозмутимо.
— Мне не нужно такое отношение, словно я какой-то особенный.
— Ты особенный, Питер, — говорит школьная медсестра на этот раз строго. — И тебе надо больше внимания уделять своему здоровью.
— Я так и сделаю, — обещает Питер, незаметными шагами отступая обратно к двери. — Можно мне идти?
В конце концов, он всегда может пойти в патруль вместо школы.
—
Ему не стоило идти в патруль вместо школы.
Нет, сейчас-то это кажется ему
очевидным. Не тогда.
К сожалению, не тогда.
Потому что один мудак, вроде как, отправляет его в непродолжительный нокаут, а потом он и еще один мудак удерживают его, надевая на руку какой-то браслет, пока Питер слишком оглушен, чтобы сопротивляться.
А потом, ну, Уилсон Фиск появляется.
— Давно хотел с тобой поговорить, Паук, — усмехается он.
Плохо, очень плохо, — кричит паучье чутье, пока Питер с трудом выпрямляется, опираясь спиной на кирпичную стену.
— У меня есть к тебе деловое предложение, — продолжает Фиск, тактично делая вид, что этого не замечает.
— Неужели.
Питер касается браслета, и это отдается неожиданной болью в его запястье.
— Я хочу, чтобы ты работал на меня.
—
Неужели.
— Не советую тебе сразу отказываться, Паркер, — Фиск цокает языком, явно не внимая его сарказму. — Это предложение выгодно не только мне, но и тебе.
— Я не буду в третий раз говорить «неужели», потому что читатели могут подумать, что у меня проблемы со словарным запасом, — язвительно отвечает Питер.
— Чего? — на мгновение Фиск теряется, но быстро возвращает свой невозмутимый вид.
Питер думает, что ему стоит меньше общаться с одним болтливым наемником.
— Хорошо, будь так любезен огласить список преимуществ, которые получу я, — пытаясь выиграть себе немного времени, предлагает он. От удара головой у него немного плывет перед глазами, и зрение никак не хочет фокусироваться. Кроме того, Питеру интересно, можно ли сломать уже сломанные ребра.
Фиск начинает говорить, и, когда его тон становится особенно самодовольным, Питер решает, что пора. Он бросается вперед, планируя сбить Фиска с ног.
Он знает, что Уилсон Фиск — то еще дерьмо, но не собирается причинять ему реальный вред, потому что Человек-Паук так не делает. Чего Питер не ожидает — толстых пальцев, смыкающихся на его горле, и, черт возьми, его
снова ударяют головой о стену.
Еще пара ударов, и у тебя появятся свои голоса, — говорит его подсознание тоном Дэдпула.
Прямо сейчас у Питера нет времени озаботиться этим вопросом, потому что пальцы сжимаются сильнее, и он не может сделать вдох.
Ему определенно не стоило идти в патруль вместо школы.
Потом, к счастью, появляется Сорвиголова. Одновременно с копами, что заставляет Уилсона-я-держу-свое-социальное-лицо-Фиска ретироваться, а Питера выстрелить паутиной в крышу ближайшего дома и, с несвойственным для него трудом, вскарабкаться по стене.
— Не люблю я копов, — объясняет он непринужденно поднявшемуся по пожарной лестнице вслед за ним Мэтту, перед тем как вырубиться.
—
— Итак, — говорит Сорвиголова раньше, чем Питер успевает открыть глаза. — Нам надо обсудить некоторые моменты, мистер-я-никогда-не-связываюсь-с-Уилсоном-Фиском-и-всегда-прошу-помощи-у-ответственных-взрослых-Паркер.
У Питера нет сил даже чтобы протестующе застонать.
— Не могу поверить, что после того, как ты столкнулся с людьми Фиска и пострадал, ты просто взял и снова отправился с ними на встречу.
На это Питер просто не может не ответить.
— Вы, должно быть,
издеваетесь, — говорит он с искренним возмущением. Его голос звучит хрипло,
словно его душили. — Они
напали на меня, нацепили эту побрякушку, — он колышет запястьем, — и привели своего босса.
— Не потому что ты перешел дорогу им раньше? — уточняет Сорвиголова невозмутимо.
— Точно не поэтому.
— И не потому, что ты пытался дискредитировать Уилсона Фиска в глазах общественности?
— И у меня нет вашего номера, чтобы обратиться за помощью.
Мэтт тяжело вздыхает, словно он
не может поверить.
— Я мог бы прочитать тебе лекцию, но не буду этого делать, потому что знаю того, кто справится с этим гораздо лучше.
— Только не тетя Мэй! — Питер приподнимается на локтях, игнорируя острую боль во всем теле. — Она и так за меня слишком волнуется.
— Вообще-то, — говорит Сорвиголова. — Я имел в виду Тони Старка.
Потом он уходит, чтобы сделать звонок.
— Могли бы перестать носить при мне эту маску, мистер Мердок, — кричит Питер ему вслед, стараясь не думать о том, что его ждут
проблемы.
—
С Тони Старком у Питера странные отношения.
С тех пор как он, Питер, перестал быть горсткой пепла, Старк начал слишком часто отчитывать его за попытки влезть в опасные криминальные разборки и за недостаток сна из-за патрулей. Если бы Питер знал его чуть хуже, то посчитал бы, что тот
заботится. Вообще, Питер мог бы сказать, что Старк начал вести себя как отец, однако этого он делать не будет.
Поэтому сейчас, когда Питер сидит на кушетке в медотсеке, а врач Мстителей обрабатывает его раны, Тони Старк распинается, доступно объясняя, почему Питер не должен связываться с Уилсоном Фиском
даже если ему сильно хочется.
Потом он обращает внимание на браслет на его руке.
— Что это?
— Эти му…жчины Уилсона Фиска надели его на меня, и, если честно, рука от этой штуки болит, — сознается Питер неохотно. — И еще, судя по всему, она лишает меня суперспособностей, так что было бы круто, если бы вы помогли от нее избавиться. Я пытался его снять, но у меня не получилось.
Следующие полчаса Тони Старк проводит, изучая браслет, после чего сообщает, что в кожу Питера вживлено около сотни игл с крюками на концах, находящихся на его внутренней стороне.
— Мне не стоило идти в этот патруль вместо школы, — признает Питер вслух, и Тони удивленно хмыкает.
— А ты быстро схватываешь, приятель. Но, как бы то ни было, сейчас ты идешь со мной в мастерскую, если, конечно, не хочешь провести с этой
штукой на своей руке остаток дней.
В мастерской Тони Старка пахнет пылью, машинным маслом и металлом — смесь, от которой у Питера почему-то возникает ощущение дома. В конце концов им удается избавиться от браслета, и Тони возвращается к тому, с чего он и начал — к нотациям.
— Поэтому, если Сорвиголова звонит мне, чтобы я забрал тебя, истекающего кровью, знай: тебя ждет домашний арест, — завершает Старк свою тираду, устало потирая переносицу.
Он
определенно ведет себя как отец.
—
Питер бесцельно копается в телефоне, когда внезапно обнаруживает новый контакт. Уголки его губ ползут вверх, потому что это не Сорвиголова, это Мэтт Мердок. Питер начинает печатать.
из-за вас мистер Старк посадил меня под домашний арест
Полностью твоя вина.
да ладно вам. Уилсону Фиску нужно перестать делать вид,
словно он какой-то неприкасаемый
Маленьким паучкам нужно перестать
лезть во взрослые разборки.
мистер Мердок, это грубо.
И, между прочим, ты мог попросить
мой номер у Мэй.
да, вот только я понятия не имел, что вы — Сорвиголова
Когда Мэтт на это ничего не отвечает, Питер тяжело вздыхает, признавая поражение. Эти взрослые могут быть пиздецки непоследовательными, а потом
ему говорят нечто вроде
у тебя есть кто-то ответственный, кто бы о тебе позаботился, Паркер?
С другой стороны, Питер должен признать: иметь в друзьях Сорвиголову — это чертовски круто. И он практически уверен, что сможет убедить его принять помощь в борьбе с людьми Фиска.
Сможет же?
