***
Дилюк ожидал, что Кэйа, как обычно, прибежит к нему утром, чтобы разбудить его, но этого не случилось. И тогда, полежав ещё немного, пока сон окончательно не покинул сознание, забрав с собой сладкую полудрёму, Дилюк встаёт и решает сам пойти, разбудить братца. Дверь тихонько скрипит, впуская мастера, и глазам открывается следующая картина. Одеяло разметалось по всей кровати, одна из подушек находится в опасном равновесии на краю кровати — малейшее движение, и она неминуемо упадёт на пол — а Кэйа лежит в самом центре всего этого хаоса, раскинув руки и ноги «звёздочкой». При этом Пухля тоже лежит не-пойми-как, отвернувшись к стенке. Она явно ещё ночью выпуталась из объятий мальчика. Тёмно-синие локоны аккуратным ореолом лежат на подушке. Правый глаз, само собой, не прикрыт повязкой. Выражение лица у Кэйи сейчас такое умиротворённое, что Дилюк задерживает на нём взгляд на пару минут. Желание будить брата сразу отступает. Дилюк выжидает ещё какое-то время, прежде, чем решается прилечь на край кровати, подперев рукой голову, а второй ласкового провести по щеке малыша, смахивая волосы. Лицо остаётся спокойным, будто ничего не было. — Кэйа, — наконец зовёт Дилюк. — Вставай. Малыш никак не реагирует. — Солнышко уже встало, — продолжает мастер. — Просыпайся, — и тихонечко трясёт брата за плечо. Кэйа никак не хочет просыпаться. Дилюк пробует трясти сильнее, а звать громче, пускает в ход щекотку да и сам настойчиво трётся своим носом о носик Кэйи, как делают это мамы-лисы с лисятами. И в конце концов труды мастера вознаграждаются недовольным пыхтением и переворачиванием на другой бок к стене лицом. Дилюка такое поведение удивляет и даже немного настораживает. Он продолжает свои попытки добудиться до братца, и в конце концов его труды вознаграждаются сонным взглядом. Очень сонным взглядом. Видно, с каким трудом Кэйе удаётся разлепить глаза-звёздочки, что Дилюку даже становится немного совестно. — С добрым утром, — сладко зевает малыш. Он вновь тяжело прикрывает глаза и пытается улыбнуться. Вставать совсем не хочется. Но тот факт, что его разбудил Дилюк, определённо радует. К завтраку спускаются не скоро. Кэйа долгое время пытается умыться прохладной водой, но бодрящее чувство, к сожалению, так и не приходит. Зевая, он спускается вниз и садится завтракать, где его давно уже ждёт Дилюк. Мастер пьёт кофе, посматривая в сторону Кэйи. Тот клюёт носом и выписывает какие-то узоры на тарелке вилкой. — Кэйа, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спрашивает Дилюк. На что в ответ получает очередной зевок. — Просто спать хочется. — Может тогда приляжешь, раз есть совсем не хочется? — Угу. Кэйа откладывает столовый прибор и отодвигает стул. Он едва успевает дойти до лестницы, как начинает падать. Для Дилюка всё происходит, как в замедленной съёмке. Резко подскочив из-за стола, он, конечно же, не успевает подхватить малыша, но хотя бы ловит голову, дабы та не ударилась о лестничный пролёт. — Кэйа! Кэйа! Малыш не реагирует. Он будто просто спит. Жара нет, только руки и лоб холодные. Винодел не паникует, за последние две недели его нервная система стала более стрессоустойчивой. Он относит малыша обратно наверх, в его комнату, и зовёт Аделинду приглядеть за ним, пока сам срочно пишет письмо капитану исследовательской группы Ордо Фавониуса. Альбедо прибегает тут же, как получает письмо. Не задавая вопросов, он проходит наверх в молчаливом сопровождении хозяина винокурни и принимается осматривать Кэйу. Малыш всё ещё спит. На его лице всё тоже спокойствие, но температура тела определённо ниже нормы. Альбедо хмурится, щипая себя за подбородок в задумчивости, и цепляется взглядом вдруг за окно. — А давно ли у вас выпал снег на подоконнике? — Что? И правда, за окном, подоконник, слегка припорошенный снегом. Что самое интересное, он не тает. — Позвольте узнать, где сейчас глаз бога капитана? — У меня в кабинете вместе с остальными вещами. Дилюк спешит проверить артефакт, Альбедо всё также безмолвно следует за ним. Глаз бога светит так ярко, будто кто-то выжимает из него всю энернию на максимум. У мастера внутри закрадывается червячок беспокойства. Вернее он и так уже был, но по после увиденного усиливается в разы. — Что всё это значит? — спрашивает он у алхимика. Альбедо осматривает глаз бога, сопоставляя в голове факты, понятные лишь ему одному, и выдаёт: — Вероятно, капитан Кэйа возвращается к своему прежнему облику. Дилюк не верит. Он смотрит на Альбедо как-то отрешённо и не верит в услышанное. «Как? Уже? Так неожиданно?» Алхимик, будто читая его мысли, говорит: — Я уже писал ранее, что рассчитал примерное время превращения капитана во взрослого человека. Да, на деле имело место небольшая погрешность, из-за чего ожидаемая дата сместилась на пару дней позже, но тем не менее время пришло. Я думаю, вам стоит остаться с ним рядом. Он может быть дезориентирован в первое время. Дилюк лишь рассеянно кивает.***
Дилюк вновь сидит подле Кэйи. Пока его брат «спит», он перебирает в памяти события, что успели приключится с ними за последнее время. Он помнит, сколько хлопот принёс Кэйа. Все эти рыбалки, пикники и горячки были настоящими бедствиями. Конечно, всё обошлось, но седых волос, должно быть, прибавило. Дилюк не обращал на это внимание. Было много и хороших событий: рисунки, танцы и игры. Недавний день рождения особенно ярко запомнился. Кэйа был таким искренним, таким счастливым. Это невольно вызывало улыбку на лице. За всеми размышлениями Дилюк и не заметил, как задремал. Солнце уже давно село, когда он проснулся, заслыша кряхтение рядом с собой. Мастер подскочил и обнаружил повзрослевшего Кэйу. Тот полусидел на кровати, державшись одной рукой за голову. Кажется, брат даже и не заметил Дилюка рядом. — Кэйа? — А? Дилюк? — вздрогнул от неожиданности Альберих. — Как ты себя чувствуешь? — Хах, как после хорошего такого похмелья. В голове будто каша. — Что последнее ты помнишь? — Я… — Кэйа нахмурился. — Вроде… нет, таверна. Кажется, мы разговаривали о чём-то в таверне, а дальше… Ха, ты не поверишь, всё как во сне. Мне показалось, что я снова попал в детство… — Не показалось. Дилюк пересел с кресла на край кровати. Из-за темноты было трудно заметить капли влаги, что скопились сейчас в уголках глаз мастера. Он слегка улыбнулся и крепко обнял Кэйу. — Мы и правда на какой-то миг вновь очутились в детстве.***
Кэйа был поначалу обескуражен. Вся эта история с загадочным артефактом казалась не более, чем выдумкой, но выслушав её в отдельности от трёх разных лиц: непосредственно самого Дилюка, Альбедо и Аделинды — спорить не стал и принял всё, как есть. Да и позже, проблеск памяти заполнился сам собой во снах. К обязанностям капитана Кэйа вернулся на следующий же день. Мешки под глазами Джинн могли напугать кого-угодно, поэтому капитан кавалерии тут же принялся за свою работу и поспешил забрать большую часть той, что полагалась для Джинн. Кли была особо рада видеть «старшего» братика Кэйу, хоть и призналась, что будет скучать по «младшему», на что Альберих лишь звонко рассмеялся и пообещал на выходных провести с ней время. — А Рэйзора позовём? — Конечно! Кого захочешь, Искорка! Но самым приятным, согревающим сердце оставался Дилюк. С ним Кэйа вновь чувствовал себя, как дома. Они частенько теперь болтали обо всём и не о чём, играли в шахматы на винокурне и вспоминали детство в целом. Однажды даже испекли пирог вместе с Аделиндой, что было довольно-таки весело, и, как итог, Кэйа измазался весь в муке. Хоть прошло уже больше месяца с того инцидента, но Кэйа с Дилюком по-прежнему оставались семьёй. Да-да, надёжной опорой друг другу и теми, с кем можно поделиться потаёнными переживаниями. На самом деле они всегда ею были, семьёй, просто однажды забыли об этом. Ну, а теперь можно с уверенностью сказать, что всё у них будет хорошо, и своё счастье будут защищать всем сердцем.