Связанные

Клаус снова рисовал. Абстрактные мазки краской, что складывались в пока еще не ясный, даже для него самого, мотив. Вдохновение выливалось из него потоками, хотелось растворится в этом бурном течении, позволяя вести себя вперед и только вперед. Бонни. Волк довольно ворчал внутри, довольный всем, что случилось прошлым вечером. Они поцеловались. Вроде бы что-то подобное, за столько-то лет, не должно вызывать никаких эмоций, не так интенсивно уж точно. Однако был один нюанс - это была его пара. Его ведьма. Его и только его. Удовольствие расцветало в груди, почти что обжигая. Это было так… восхитительно. То, какая она была - огонь, что перешел в обжигающий холод и обратно. То, как тянулась к нему, одновременно отталкивая. Удерживая и отвращая. Все и сразу. Так много. Так мало. И действительно будто колдовала: сначала вызвала ярость, дикую и безумную, сметающую все на своем пути, а потом словно вернула обратно, трансформируя ее в нечто другое, но столь же горячее. Как она сама. Ведьма Беннет. И он ведь видел в ней это. Желание причинить ему боль. Желание уничтожить его. Такая праведная при этом и такая… Может быть вселенная не так уж и ошиблась с выбором пары для него. Может быть это того стоило. По крайней мере скучно не было. Что угодно, но не это. И ведь рядом была, такая теплая и горячая, такая взрывная, словно чувствующая каждую его болезненную часть и яростно мечтающая пройтись катком по всему этому. Почти извращенно довольная, каждой частью его злости. Без привычного страха, она нравилась ему куда больше, потому что почти покоряла собственным пламенем. Почти. Никогда полностью. Был ли это мазохизм с его стороны, так наслаждать ее протестом? Так ждать каждого ядовитого слова, чтобы потом обдумывать и смаковать чужую тьму? Может быть. В конце концов он уже давно был безвозвратно сломан. Клаус никогда не искал себе кого-то светлого, чистого, невинного и беспомощного: такие ломались, не оставляя после себя ничего, не способные защититься от собственных кошмаров. Никто подобный рядом с ним не устоял бы. А она могла бы. Потому что тоже сделала бы все ради семьи. Потому что тоже имела этот мстительный пожар в груди, что отдавался мрачным блеском в глазах. И это восхитительное одиночество, что так гнало вслед за кучкой идиотов, что по ошибке звала друзьями, тоже было. Получить ее верность будет сложнее, чем думал вначале. Но все еще невероятно увлекательно. А за все ее слова уже считай отомстил стократно, понимая, что чувство вины сожрет Бонни с потрохами, оставляя после себя выжженное поле, отравленное собственной совестью. Пусть и до сих пор ощущал скрытый гнев, что теплился под кожей от всех брошенных фраз, что так метко попали внутрь. Момент собственной слабости все равно не был забыт, хоть и немного сглажен всем, что произошло после. Тем не менее. Никому не позволено подобное - ей тоже. Просто милая ведьма Беннет еще не усвоила этот урок. Клаус добавил слепящего красного на холст, беспорядочно скользя им по уже нарисованной темноте. Ремонт в особняке уже начался, привнося невероятное количество шума в его обитель. Раздражало, но пока что терпимо. Все же рабочими можно утолить голод и после его завершения, какой смысл тратить время на поиск новых? Стефан подозрительно молчал. Возможно возился с последним гробом, гадая как его открыть. Клаус знал. Он даже собирался помочь немного. Его матери уже давно необходимо было немного прогуляться на природе. Посмотреть воочию, что стало с ее детьми - не все же из-за угла наблюдать. Конечно, он преследовал свои цели в этом. Намекни Сальваторе о том, что там находится тайное оружие, и они тут же полетят со всех ног навстречу, сея хаос и панику везде. На самом деле, ему было плевать, если Эстер освободят. Ключ ко всему был весьма интересен и напрямую влиял на его пару. И при этом был почти бесполезен для них всех. Итак, если ее освободят, у него будет возможность немного исправить всю сложившуюся ситуацию в свою пользу. В конце концов он уже давно овладел искусством использовать даже самых худших своих врагов для своей выгоды. Чем тут исключение? Клаус наконец отложил кисть в сторону, разглядывая картину. То, что нужно, но еще не полностью. Он уже даже знал, что хотел туда добавить. Нужно было выкачать еще пару пинт крови из двойника в ближайшее время. Хотя Гилберт была до невозможности раздражающей, все равно нужно было ее беречь. Чертовы ведьмы со своими заклинаниями. А пока что он просто собирался немного отдохнуть от всего этого бардака, навещая своего соулмейта. Или лучше погрузится в кровавую ванну. И что же поставить на первое место? С другой стороны, у него еще было одно нерешенное дело. Что-то, что уже нет смысла оттягивать дальше, особенно сейчас. При всей своей тупости, именно Деймон сыграл решающую роль в обнаружении им его семьи. Было достаточно просто приставить к идиоту вампира для сопровождения: Стефан говорил только про гибридов, наивный мальчик не предполагал, что может быть кто-то еще. Конечно, он уже убил одного гибрида, что был рядом для слежки, но все же был не настолько умен. Поставить за ним кого-то сильнее и опытнее было не проблемой с его-то ресурсами. Оставалось только ждать. Клаус и дождался. Частые походы в лес не остались без внимания. А уж старый дом, полный мертвых ведьм, и вовсе горел почти что маяком, подсказывая: сюда зайти тебе и нужно. Клаус сегодня и не удержался, последовал за Сальваторе следом, осторожно отсылая милого шпиона подальше, уже почти у самого дома, присоединяясь к ним в последний момент, практически у порога. Обстановка была не очень, если честно. Не подходящая для его семьи вовсе, так что и хорошо, что те были мертвы: Элайджа наверняка бы недоуменно хмурился, глядя на все это великолепие, Кол просто мерзко шутил. Финна никто и не спросил бы. Злобная для него энергия витала в воздухе, намекая - тебе здесь не рады. Очевидно, что так. Но когда такое останавливало? Разруха здесь была также и угнетающей. Казалось, что каждая тень здесь - живая, ждет возможности ухватить за пятки, утащить под землю и оставить на веки вечные. Повсюду валялись осколки стекол, какой-то мусор. Деревянные половицы, видимо, еще держались благодаря волшебству, оскалившись тут и там щепками и впиваясь в подошвы кроссовок. Деймон шел вперед беспечно, спускаясь по ступенькам вниз, прямо в какой-то подвал. Клаус шел следом бесшумно, почти что шаг в шаг, избегая возможных ловушек. Дырявая крыша пропускала лучи света, создавая причудливую атмосферу вокруг, испорченную пылью и могущественной магией. Когда все это принадлежало Бонни, то ощущалось лучше. Мысленно хмыкнул, спускаясь. Комната была пуста. Только Деймон, что теперь пялился недоуменно, стараясь замаскировать это под дерьмовой бравадой, чтобы обычно была ему свойственна. Враз захотелось поглумится, вырывая самонадеянность с корнями. Насколько же нужно быть самоуверенным, раз так ошибся? Даже не пытаясь быть осторожным. - Крадешься в темноте? Как пали великие, - Сальваторе мерзко ухмыльнулся, с вызовом глядя на него. Вот только глаза выдавали - что-то близкое к панике, сдерживаемой пока еще каким-то надеждами. Как же приятно будет их разрушить. Хотелось отмахнуться как от незначительного предмета, коим тот и был. Лишь пожал плечами, медленно подступая ближе: - Просто пришел за тем, что мне и принадлежит. Покажешь мне гробы? Деймон лишь обвел рукой пустое пространство рядом, оскалившись: - С чего ты взял, что они здесь? - Знаю из достоверных источников. Клаус, конечно, не знал, лишь ощущал звериным чутьем - не ошибается нисколько. Стоит только чуть надавить, открывая все секреты, что были спрятаны в этом милом домике с привидениями. Вокруг стояло множество свечей, уже кем-то расплавленных. Почему-то в голове снова пронеслась мысль о Бонни: ведь тут скорее всего и скрывалась, когда имитировала собственную гибель. Поразительное местечко. - Боюсь, тебя обманули. Разве эта пустота вокруг еще не навела на такую мысль? - Деймон распахнул глаза, изображая удивление. Вот только он нервничал. Клаус замечал это в напряженной линии чужих плеч и неловкости жестов: немного скованных и растерянных. Как же это было весело, однако. - Не навела. Ведьмы ведь и мертвые умеют хранить секреты. Правда же? Свечи по команде загорелись, предупреждая. Вызывая вместо этого скрытую волну торжества. Еще не полное подтверждение, но почти что оно. Деймон запаниковал еще очевиднее, слегка отклоняясь назад. Все равно чего-то выжидая. - Ты явно никому не нравишься. - Странно. Я же такой обаятельный, - ухмыльнулся, проходя почти на середину комнаты, осматриваясь внимательнее, ожидая заметить хоть что-то. Волна боли скрутила неожиданно, массивная атака заставила склонится вниз, крепко сжимая зубы, от этой агонии. Казалось, что все тело разрезала сотня невидимых лезвий, пронзая мышцы как масло, входя все глубже и глубже в его тело. Почти ждал, что кровь хлынет из него наружу, омывая полуразваленный пол. Зарычал. - Вроде бы стоит понять намек, Клаус. Тебя не хотят здесь видеть. Ничего страшного. Пусть подавятся этим. Боль усилилась снова, бесполезное дыхание с судорожным хрипом вырывалось из легких. Мысли в голове закручивались в единую спираль, вокруг этих ощущений, выталкивая все остальное. Все, что запланировал на случай подобного. Только злость держала рассудок в целости. - И все же не думаю, - с трудом начал он, усмехаясь несмотря на пытку, - Что эти ведьмы хотят массового присоединения к ним же их собратьев. Деймон рядом странно застыл, забавно расставив ноги в стороны. Клаус задрал голову вверх, выдавливая сквозь зубы: - Рядом с сотней ведьм находятся мои вампиры. Стоит мне только пожелать - столько чудесных поколений прервется в секунду. Призраки не отступали, обрушивая на него свою силу даже с большим рвением. Невольно стиснул ладони в кулак, желая разорвать невидимых противников на части. Насколько легко было колдовать над ним, зная, что напасть в ответ не сможет? Жалкие трусы. Убил бы всех, если б мог, еще раз. - А если вырезать целый клан? - продолжил, понижая голос: - Насколько легко было бы прервать род, например, ведьм Кортес? Целая армия уже стоит у них на пороге, можете проверить. Почти рассмеялся, чувствуя, как давление потихоньку уходило, оставляя лишь неприятные ощущения во всем теле, что легко было исправить хорошей порцией крови. Медленно поднялся во весь рост, довольствуясь собственной победой. Наслаждаясь очередным триумфом и скривленным лицом Сальваторе рядом. Упиваясь собственной властью. Он ведь действительно предусматривал такие риски. Действительно ждал, что даже мертвые, они никогда не сдадутся без угрозы. Клаус всегда был хорош в подобных вещах, иначе не смог бы продержаться так долго на самой вершине. Гробы появились мгновением позже. Черные, уже покрытые пылью и грязью, они мрачно освещались тонкими нитями солнечных лучей. Усмехнулся. Почти все на месте, исключая его собственную мать. - И где же последний, - небрежно спросил, оглядываясь на Деймона. - Спрятан. Не здесь, - гордо ответил тот, пытаясь сохранить остатки былого высокомерия, явно пораженный происходящим. Клаус оказался перед ним уже через секунду, схватив рукой за плотную ткань чужого свитера. Улыбнулся, обнажая ямочки: - Передавай привет Стефану. И беги. Как можно быстрее отсюда. В следующий раз твоя голова будет весьма болезненно отделена от тела, - подался вперед, немного впиваясь пальцами в чужую грудь. - Сообщи своим друзьям, что я даю вам неделю, на то, чтобы вернуть оставшийся гроб. Сальваторе, наверное, никогда не исчезал так быстро. Клаус хмыкнул и удовлетворенно развернулся. А теперь самая скучная часть всего этого: переместить семейство в новый дом. Интересно, появится ли на этот раз Бонни у него на пороге, яростно крича? А хотелось бы. Достал из кармана телефон, небрежно набирая несколько сообщений. Не самому же все это таскать, ну в самом деле.

***

Бонни валялась в кровати. После школы пришла абсолютно обессиленная, выжатая собственным попытками сымитировать полную готовность по всем предметам. Уроки делались прямо перед занятиями, что было понятно - когда отчаянно пытаешься выжить, становится как-то не до образования. Со всем, что дополнительно свалилось на нее тем более. И все же не расскажешь об этом учителям. На ее счастье, статус отличницы на протяжении всех лет до этого, давал свои плоды и по сей день. Там, где не было знаний, брала лояльностью. Зато по истории все идеально, спасибо Аларику. Жаль, что только на нее смотреть при будущем поступлении не будут. Думать о туманных перспективах не могла, мысленно переключаясь на что-нибудь другое. Сразу на поверхность всплыли тщательно хоронимые весь день подробности вчерашнего. Бонни с силой потерла лицо, пытаясь отрезвить саму себя. И так тратила на все это много времени. Было о чем подумать кроме. Например, о матери. Лицо, что казалось таким странно знакомым, всплыло прошлой ночью. К своему стыду - узнала даже не сразу. Не удивительно, конечно. Столько времени прошло, столько всего закопано внутри, что и не найти сразу. Не понять, что снится именно твоя мама. Эбби Беннет. Столько мучительной боли было только в одном имени, что и рассказать никому не захочется. Столько долгих лет одиночества. Лжи. Бонни притворялась, что ее мать умерла. Якобы узнали с отцом от родственницы, спустя пару лет после ее смерти. Бабушка о ее обмане знала. Папа тоже. Но обнародовать правду, раскрывая ее, не стали. Просто сделали вид, что так оно и есть, кивая головами на чужое редкое сочувствие. Хорошо было, что ее семья в целом была достаточно обособлена от всех жителей городка, скрываясь в собственном мире. Расколотом и мрачном. И сама даже в это поверила, убедила просто, пытаясь не чувствовать себя настолько брошенной как была на деле. Пусть сожалеют о ее потере, нежели о горькой истине: не нужна она собственной матери. Вообще. Ни одной весточки за все время, никакого намека, что той есть дело. Ничего. Бонни даже завидовала Елене и Кэролайн. У тех было иначе совсем, не так пусто дома, не так больно в груди. Приходила и смотрела, впитывала как должно быть. Когда родители Елены погибли, пришла к ней первая. Поддерживала как могла. Понимала. Но даже тут были полностью разными. К той приехала любящая тетя, у нее был Джереми и невероятное количество внимания везде, где та появлялась. У Бонни такого не было никогда. Только бабушка, и та, после смерти мужа сдавала очень сильно. Еще до рождения внучки, начала прикладываться к бутылке, стоило только вспомнить об ушедшем счастье. Когда же Бонни родилась, процесс замедлился, позволяя балансировать на тонкой грани, отдавая всю нерастраченную любовь собственной плоти и крови. Полностью не спасало, но удерживало стальными нитями, особенно когда Эбби ушла, и никого другого не осталось. Печальная правда их семьи. Они все были одиноки и лишь бабушка, и она сама пытались держаться друг за друга, словно вмешиваясь в порочный круг. Не всегда выходило, но даже это - счастье, - было тем, что давало возможность жить. Дышать. Радоваться и верить. А потом бабушка умерла и все растворилось окончательно. А теперь вот - ударом в самое сердце, напоминание о той, что подарила ей жизнь. О той, что даже не подумала потом в этой жизни остаться. Сон был слишком ярким. Верить в то, что он пророческий не хотелось. Однако в глубине души понимала - неспроста снился при этом тот красный гроб, закрытый и угрожающий. Будто бы загадка, ключ к которой - ее пропавшая мать. Называть ее так было странно. Неправильно. Эбби. Вот так. Словно стирая, все, что она могла бы значить для нее. По имени как незнакомку. Кем она и была. Бонни устало потянулась, подавляя очередной зевок. Хотелось проспать неделю минимум, с надеждой, что все это растворится посреди сна. Каковы шансы? Ноль целых, фиг десятых. В дверь вдруг позвонили. Бонни устало встала на ноги. Почему-то мысль о том, что это может быть Клаус даже не пришла в голову. Связь подсказывала - точно не он за порогом. А вот кто? Знать, если честно, не хотелось. И все же открыла неторопливо, встречаясь взглядом с взволнованной Еленой. Ой. - Бонни, у нас проблема. Большая. Устало вздохнула, распахивая дверь шире и пропуская подругу к себе. Слушать сейчас не хотелось, но чувство неведомого долга давило, заставляя напрячься внутренне, приготавливаясь ко всему: - Что случилось? - Ты же знаешь, что Стефан украл гробы с его семьей у Клауса? Бонни кивнула: - Он мне рассказал. Попросил помочь с последним, тем, что заперт. И не соврала. Действительно так и было: Сальваторе выловил ее вчера утром, перед школой, сообщая о своих намерениях и о том, из-за чего такой переполох. Не то, чтобы Бонни об этом не знала, но не рассказывать же о том, что поведал ей это сам Клаус. Как такое в теории оправдать? Никак, в общем-то. Поэтому и притворялась, что удивлена, с надеждой, что выходит правдоподобно: на ее счастье, вампир метался мысленно в планах своей мести и не был таким внимательным как обычно. Елена уперла руки в бока, поджимая губы: - Могла бы и сообщить, конечно. Но это уже не важно - Клаус их забрал. - Ч-что? Как?! - это было поразительно. Они охранялись, они очень хорошо охранялись. Как мимо такого пройти? - Он угрожал, что его вампиры начнут убивать ведьм, если его семью не отдадут. Очень в духе ее пары, спасибо. Интересно, она была в списке потенциально убитых ведьм? Отогнала мысль, стараясь сосредоточиться на разговоре и отвлечься от тупой боли в груди, что мелькнула сразу же. Покачала головой: - И что теперь? - Тот гроб, что заперт, он остался, - Елена начала нервно дергать рукава кофты, глядя прямо ей в глаза. - И он дал нам неделю, на его возвращение. Бонни, мы должны успеть открыть его. Иначе он победил. Понимаешь? Понимала. Закусила нижнюю губу, нервно обдумывая ситуацию. Что они могли сделать, если Клаусу ни по чем даже сотня мертвых ведьм? И каковы шансы, что она вообще сможет открыть гроб? Почему-то перед глазами возникло лицо матери. Так четко и ясно, что захотелось протереть глаза, удаляя это из своей головы. Вдруг поможет. Пустота внутри расширилась. Бабушка всегда говорила, что сны игнорировать нельзя, особенно такие реалистичные и яркие. Здесь она тоже проигнорировать не может. Особенно если учитывать, что это вообще единственный вариант, что у них есть. - У меня есть одна мысль. Но я не уверена, - Бонни неловко обхватила себя руками, вздыхая. - Я пока ничего не могу гарантировать. Сама понимаешь: дело не из легких. Елена кивнула. А затем сделала небольшой шаг вперед, упрямо стиснув челюсть: - Все наладится. Если там что-то, что способно уничтожить Клауса, то мы это получим. С его смертью все станет гораздо лучше. Разве? Бонни сдержала свой вопрос. Почему-то от слов подруги в груди что-то заныло, тревожно и тяжело. Лишь выдавила псевдоулыбку, легонько дернув уголками губ. И как после такого открыться? Как рассказать, что происходит на самом деле? Никак. Захотелось позвонить Мэтту. С ним сейчас общаться стало намного легче, чем с кем-либо еще. Даже сегодня в школе - все время с ним и провела, избегая остальных. Стараясь не смотреть никому в глаза, особенно Кэролайн. Вины все еще не было. Неловкость - да. От этого становилось так тревожно внутри. Когда все так запуталось? - Послушай, мы так и не поговорили о Джереми… - Я и не хочу, - отрезала Бонни, делая шаг назад. - Хорошо. Я понимаю, ты считаешь, что я поступила эгоистично, но ведь ему действительно безопаснее в Денвере, - Елена беспомощно повела плечами, словно сбрасывая невидимый груз. - Он мой брат. Я не хочу чтобы он жил так. Разве ты сама желала ему такого? - Это его жизнь. И решать нужно было только ему. Принуждая, ты только все портишь, - резко возразила, не желая поддаваться на чужие слова. Повисло молчание. Напряженное и густое, хоть ножом режь. Может Бонни больше и не была его девушкой. Может больше не любила и имела причины на злость, но так бы не стала. Потому что понимала, что тот чувствует. Чего желает. На секунду мелькнула мысль, что любовь между ними исчезла еще задолго до Анны. Наверное, с появлением связи. Не знала. И знать не хотела. Потому что не важно это уже. Не имеет смысла. - Он бы и сам согласился, я думаю. Джереми было действительно тяжело последнее время… - Тогда почему не поговорила с ним? Почему просто позвала Деймона на помощь? Даже не попытавшись. Елена отвела взгляд. Бонни подалась вперед к подруге, понижая голос: - Скажи мне, что ты хотя бы спросила. Хоть один раз, а не просто пошла и приказала его заставить. Скажи, что ты так не поступила. Елена молчала. Потому что именно так и сделала. От этого на секунду захлебнулась воздухом, ощущая как внутри нарастает злость. Обида даже, не за себя. Захотелось подойти к ней, схватить за плечи и встряхнуть хорошенько, вот только разве поможет это? Сдержалась. Прищурилась, ядовито: - Ты хоть понимаешь, насколько это отвратительно? Ты не имеешь права распоряжаться чужими жизнями, просто потому что считаешь, что знаешь лучше, - чуть не сорвалась на крик, медленно закипая. - Ты не можешь просто взять и решить что-то за другого. Ты, черт возьми, не можешь выбирать за кого-то, даже если это твой брат. - А что мне было делать? Он не может себя защитить, ты сама понимаешь, - Елена выпрямилась, стиснув руки в кулак. - Ему шестнадцать, а он уже один раз умер, видит призраков и недавно убил кого-то на пороге нашего дома. Он отрубил чужую голову! Даже не дрогнул. Просто пошел и сделал. Ты понимаешь?! Это ненормально! Сколько еще ему нужно пережить?! - А всем нам? Тоже скажешь, что кто-то из нас под угрозой и отправишь куда-подальше? Тоже не оставишь никакого выбора? А когда он узнает, - а он ведь рано или поздно узнает, - как ему пережить это? - Я хотела как лучше! Все же кричали. Стояли и кричали друг на друга, тяжело дыша и настаивая на собственной правоте. Бонни отвернулась на секунду, переводя дух. А потом процедила: - Как нам верить тебе, Елена, если ты не оставляешь выбора даже собственному брату? - Я не понимаю, какое это имеет отношение… - Заставила бы меня, если бы могла? Хоть раз? А Кэролайн? Это ведь даже не первый случай. Елена дернулась как от удара. Ее глаза стали стеклянными. Вот только отступать не хотелось, только лишь выплеснуть вот это все, что так долго иссушало, выжать до капли, подсунув под ее нос. - Я знаю, как ты разбила сердце Джереми прошлым принуждением. Я знаю, как сильно ему нужно быть рядом с тобой, потому что больше у него никого нет. Ты об этом думала? Ты хоть понимаешь, что сделала? В ответ раздался глухой всхлип. Бонни опустила глаза в пол, не желая смотреть на чужие слезы. Не желая, чувствовать себя неправильно. Потому что она знала, что говорит правду. Верила в это всем сердцем. Даже если ее подруга нет. - Я просто так испугалась. Он ведь так изменился, и кольцо Аларика почти не сработало тогда. Что если Джереми снова… я не переживу, Бонни. Я не переживу его смерти. Я так боюсь за него, - чужой голос дрожал, прерывистый и больной. Бонни стиснула зубы, стараясь не плакать в ответ. Не смотреть. Почему-то внутри разрослась странная пустота. Хоть и высказалась, но легче не стало. А должно было. - Я боюсь за всех вас, и я так виновата… Из-за меня вы все… Елена разрыдалась. Отчаянно и горько. Бонни подошла навстречу, не выдерживая. Обнимая, на секунду превращаясь вместе с ней в тех девочек, которыми были раньше. Беззащитными и беззаботными - вот каким они были, казалось, тысячи лет назад. Слезы все же покатились по лицу, когда Елена вцепилась в нее, как в спасительный круг, тихо шепча: - Сможете ли вы простить меня, когда-нибудь? Бонни уткнулась носом в ее плечо, печально улыбаясь: - Не за что прощать. Не за что. Где-то внутри понимая, что врет. И что даже так прощает. Сидели вместе до конца вечера, хватаясь друг за друга в каком-то слепом отчаянии. Отстраняясь от всех и вся, разговаривая на отвлеченные темы, словно и нет всего этого сверхъестественного и страшного. Прощались теплее. Стена, что вдруг возникла между ними, не исчезла полностью, но покрылась трещинами. И все же. Все же. Стояла между ними ее тайна, ее боль и обида. Елена не знала, как это все вернуть. Как начать заново общаться обо всем на свете, называя Бонни своей сестрой. Близость между ними тремя дала сбой, превращаясь во что-то болезненное. И восстановить все можно, вот только много всего и так происходит, что времени не хватает сесть и просто побыть рядом. Вспомнить, как доверяли больше всего на свете, как прийти могли в любое время и по любому поводу за советом и поддержкой. Сейчас даже редко могли затормозить просто, спрашивая: а как ты в целом? И делали так они все трое. И как решить это было не ясно. Не сейчас, по крайней мере. Бонни могла сказать, что она пыталась в самом начале, когда вампиры только-только вошли в их жизни. Но у нее не получалось: Кэролайн и Елена, они обе, были слишком поглощены собственными любовными драмами, чтобы замечать что-то кроме. И можно было это понять и просто отступить в тень, как делала раньше, но в этот раз все стало намного серьезнее, когда стало ясно - под угрозой не только их общение, а вообще все. Было еще кое-что. Бонни не могла понять, как Елена приняла Деймона, после того, что тот делал с Кэролайн. Все дружно начали делать вид будто ничего такого не происходило. Вот только Бонни сама лично сидела и вытирала слезы с лица подруги, когда воспоминания душили ее. Бонни сама лично слушала сколько боли пришлось пережить и с чем приходиться сталкиваться, просто когда видела его снова. Кэролайн не ненавидела его. Милое солнышко Кэр, она вообще не склонна была к таким мрачным чувствам. Вот только и быть рядом, как требовала неосознанно от нее Гилберт, не могла. Елена вроде бы разговаривала с ней об этом. Но не подробно и не долго. Просто сама не смогла, не умела нести ответственность за свои поступки. Становилось страшно и тяжело, и она просто убегала. Игнорировала. Боялась самой себя и опускала руки, стараясь перевести часть вины на кого-нибудь рядом. Так и теперь. Только сейчас проблемы не на уровне случайно порванного чужого рюкзака, нет, вовсе нет. И то, что раньше можно было спустить на тормоза, теперь так не работало. Не могло. Бонни и сама святой не была: вспомнить только ее реакцию на обращение лучшей подруги. Или как она обманула вообще всех, не отключая устройство Джонатана Гилберта. Никто из них не был идеален, и все совершали ошибки из раза в раз. Может потому и прощали друг другу больше, чем можно представить. Вот только прощение не убирало всех этих вещей полностью. Разве хоть что-то могло? Нет. Конечно, нет. Бонни заснула с трудом, только чтобы снова увидеть во сне Эбби, стоящую рядом с гробом. Начать поиски было самым легким. А как будет при встрече?

***

Клаус стоял около чужой двери, вдавливая кнопку звонка до упора. Зевнул, лениво оглядываясь. Настроение было слишком хорошее, чтобы что-то могло его испортить. На секунду убрал палец, чтобы нажать заново. Ведьме стоит шевелится быстрее. Может даже успеет еще раз позавтракать? С другой стороны, его желудок и так был достаточно наполнен. Лучше все же отложить на потом. Хоть им еще и предстоит дальняя дорога. Наконец, он услышал торопливые шаги совсем близко и дверь распахнулась. Бонни стояла растрепанная и взволнованная. - Чего бы ты не хотел, у меня нет на это времени, - голос сухой и мрачный. Кого-то другого может и заставило бы развернуться сразу же, но не его. Клаус приподнял одну бровь, окидывая ее внимательным взглядом. Волосы немного спутанные, домашняя майка сильно помята, будто ткань постоянно комкали в руках, особенно снизу. Зато шорты открывали прекрасный вид на стройные длинные ноги. Клаус немного задержался на них глазами, чтобы удовлетворенно заметить как ведьма покраснела, защитно отступая назад, в попытке скрыть гладкость обнаженной кожи от него. Едва-едва. Но этого было достаточно, чтобы вызвать краткий приступ удовлетворения. Несмотря на все смелые фразы - все еще опасалась. И правильно ведь. - Просто зашел увидеться, любовь моя. Возможно, свозить тебя на прогулку. - На прогулку? - в ее голосе явственно прозвучало недоумение. Казалось, еще немного и начнет крутить пальцем у виска. Какая же прелесть. Волк внутри довольно заурчал. Клаус отвернулся, осматривая дверной косяк с преувеличенным вниманием. Будто ничего важного не имел ввиду. - Да. Скажем в другой город. Разве не хотелось бы съездить, посмотреть новые места? Нахмурилась, поджимая губы. Чуть наклонила голову набок, словно пытаясь проникнуть в его мысли и разгадать неведомую загадку. - Что ты задумал? Клаус спокойно сделал шаг вперед, ухмыляясь, когда она отступила мгновенно. Пожал плечами: - В те времена, откуда я родом, считалось правильным познакомиться с родителями своей пары, - начал неторопливо, замечая вспышки настороженности в чужих глазах. Подошел к ней чуть ближе. - Так что я подумал, что раз твоего отца здесь нет, то… Она испугалась. Действительно испугалась, сжимая руки в кулак и гордо распрямив спину, стараясь это скрыть. - То мы можем съездить к твоей маме, - продолжил, игнорируя ее злобу. - Эбби Беннет, верно? Бонни кинула взгляд исподлобья. Воздух, казалось, начал сгущаться, вибрируя от ее магии. Клаус вдохнул полной грудью, пытаясь впитать это сильнее. Больше. Удивительно, насколько она привлекательна в гневе. - Если ты хоть что-то ей сделаешь… - Даю слово, что не трону ее. Она будет в полной безопасности, - перебил сразу же, выставляя ладони в ложной беззащитности. Бонни недоверчиво хмыкнула, ни капли не расслабляясь. - Будто бы ты сдержишь свое слово. - Разве я хоть раз этого не сделал? Поджала губы. Покачала головой. - Я к ней с тобой не поеду. Ни за что. Клаус разочарованно закатил глаза. Достал из кармана сложенный вчетверо листок, помахав им перед ее лицом: - Предлагаешь мне поехать в одиночестве? Разозлилась сильнее, так явно и притягательно. На секунду захотелось провести пальцами по пульсирующей жилке на шее. Чужое ускоренное сердцебиение набатом грохотало в ушах. Так сладко. Насколько все же вкусной будет ее кровь? - Зачем тебе это? - дышала шумно, будто заставляя легкие работать. И на что потратил несколько дней, после возвращения семьи? Стоило заявится к ней сразу же, впитывая восхитительные эмоции. Насколько же весело это было. Насколько же легко она загоралась. - Просто помогаю своей паре. Разве ты не начала недавно активные поиски пропавшей родственницы? И действительно: начала. Копалась в архивах и интернете. Бесполезно, конечно же. Из полицейской базы данных все было стерто заблаговременно - сам озаботился, чтобы дразнить сейчас. Удивительная сила принуждения - любые двери открываются с невероятной скоростью. - Откуда ты знаешь? - Просто наблюдение. Ты не была сильно скрытной. Насмешливо усмехнулась, приподнимая брови: - Ты следишь за мной. Клаус хмыкнул, приближаясь к ней еще немного, чтобы аккуратно прикоснуться пальцами к ее подбородку, так гордо поднятому в воинственной смелости: - И я даже никогда этого не скрывал, любимая. Или ты решила, что Тони больше не рядом? Бонни поджала губы, гневно отстраняясь от его прикосновений. На секунду ощутилось, словно потеря. Отбросил чувство в сторону, засовывая в карман листок с информацией, отмечая как она проследила за этим жестом отчаянным взглядом. Улыбнулся: - Итак, теперь когда детали выяснены: выбирай, ты со мной или я съезжу один, злой и скучающий? Бонни на секунду отвернулась, будто пытаясь спрятать глухое отчаяние от него. Не вышло, конечно. Кивнула, сухо сообщая: - Дай мне двадцать минут на сборы. Клаус улыбнулся еще шире. - Я подожду тут.