***
Сара ждала Альфреда выше по винтовой лестнице, с любопытством свешиваясь с перил вниз и требовательно сверля его взглядом. — Кто они? Кто они? — она нетерпеливо слетела по ступенькам, почти стискивая Альфреда в объятьях. Она сбивчиво шептала ему в ухо, видимо, переживая, чтобы их не подслушали. — Девушки? Мужчины? Дети? Расскажи, Альфред, я не могу ждать больше ни секунды! — Юноши, — Альфред взял её под руку, чтобы увести подальше от лишних ушей и сурового всезнающего Графа. — Рыжие. Больше ничего не знаю. — Ты слышал дыхание одного из них? Ему будто воздуха не хватает. Он простудился? — Граф сказал, что он смертельно болен. — А пахнут они как? — Вкусно, — он не стал лукавить, хоть внутри и передёрнулся от столь негуманного сравнения, и смущённо опустил взгляд вниз. — Тебе их не жаль? Сара даже запнулась, и Альфред остановился, инстинктивно придерживая стойку со свечами, которую она успела задеть. Ему было важно узнать то, что она чувствовала, как относилась, готова ли была так легко принять подобную жертву. Сара замялась, почувствовав, насколько внимательно её друг за ней следил, помолчала и тихо произнесла: — Немного. А затем в один миг она изменилась, сверкнула задорным взглядом и побежала, на ходу бросая, что кто последний добежит до библиотеки, тот копуша. Альфред только повиновался, ожидаемо отдав первенство ей, и они разошлись каждый в свою сторону. Йозеф и Джордж. Джордж и Йозеф. Какая их ждёт судьба? Граф сказал, что каждый обретёт то, что ищет, но ведь они оба не хотят смерти. Или хотят? Самый главный вопрос сидел в подкорке и не давал покоя. Сможет ли Альфред смотреть на это? Останется в стороне или присоединится к чудовищному пиру? В тяжёлых раздумьях он вернулся к себе, с удивлением замечая, что в комнатах оказался незваный, но очень желанный гость. Если бы его сердце билось, оно бы устремилось вскачь, но в груди оставалось тихо и мёртво. Спальня дышала Гербертом, его парфюмом и собственным, чуть сладковатым запахом. Альфред глубоко вдохнул, стараясь услышать запах ярче и убедиться в том, что на почве томления и тревоги разум его не подвёл. Герберт спал в его постели, и Альфред застыл, во все глаза рассматривая бледное лицо, раскиданные веером по подушке белые волосы и ухоженную ладонь, спокойно лежащую на одеяле. За время обитания в замке он привык ко многим странным вещам, старался так же принять всё то непонятное, что делали Граф и его сын, но сейчас он совершенно не понимал, что и думать. Когда они виделись в последний раз, Альфреда для Герберта будто бы и не существовало, а сейчас он здесь вместо того чтобы быть в своей спальне. Ему было одновременно и плохо, и хорошо. Плохо, потому что он не хотел сейчас видеть Герберта, который не удосужился с ним поговорить. Хорошо, потому что если Герберт здесь, то Альфред ему не безразличен. Он чувствовал больную радость и сам боялся того, чего чувствовал. Слишком сложно и противоречиво. Будить Герберта он не решился: ни чтобы выгнать, ни чтобы поговорить. Вместо этого Альфред ушёл сначала в ванную, каждым мускулом чувствуя усталость; прикосновения, оставленные Графом, вспыхнули метками, и он почти с остервенением тёр холодную кожу мочалкой, заглушая хаотично прыгающие мысли громким шумом воды. Однако рано или поздно нужно было выбираться из горячей ванны, вытираться насухо и что-то делать, а не безмолвно стоять столбом и смотреть, как самая большая драгоценность в его резко изменившейся жизни безмятежно спит. Альфред прошмыгнул в спальню, запинаясь о порог и чуть ли не встречаясь носом с каменным полом, бросил полотенце куда-то на стол, безнадёжно сминая пергаменты с записями, и нерешительно приблизился к кровати, задерживая дыхание. Одеваться после банных процедур он не стал, поэтому чувствовал себя не просто нагим, а так, словно он и кожу содрал живьём большой намыленной мочалкой. Герберт не шелохнулся, когда Альфред, набравшись смелости, прошмыгнул под одеяло и устроился с другой стороны, подальше от виконта и соблазнов, напрашивающихся из-за такого неожиданного соседства. Зелёные глаза уставились в балдахин, различая тёмные узоры на бордовой ткани, дико хотелось спать, но он никак не мог заставить себя сомкнуть веки. Чего-то ждал. Бессмысленно и отчаянно, будто одной только силой мысли Герберт мог проснуться и догадаться сделать что-то от себя. «Я ничего не должен тебе объяснять». Хлёсткая фраза и в воспоминании ударила как пощёчина. Альфред всхлипнул, почувствовал огромную жалость к себе, но тут же затих, испугавшись того, насколько громким этот всхлип вышел. Ей-богу, словно он маленький мальчик или нецелованная барышня. Как бы не так. Граф мог бы подтвердить, что его и целовали, и беззастенчиво брали этой же ночью. Герберт проснулся, сонно завозился, и Альфред повернулся к нему, ловя долгий пристальный взгляд. — Мне не нравится твой запах, — сказал виконт, перебираясь к нему под одеялом ближе, обхватывая руками и притягивая к себе. Альфреду было интересно, что с его запахом не так, но он ничего не спросил, покорной куклой принимая то положение, которое ему задал Герберт. Вместо этого он с готовностью уложил голову ему на плечо и прошептал куда-то в ключицу, частью души надеясь, что его не расслышат. — Ты вернулся. — Вампиры обладали удивительно чутким слухом. — Я всегда возвращаюсь. — Это твой дом. — К тебе тоже, — он говорил тихо, почти шептал, и от этого Альфреду становилось тепло. — А мальчики, которых ты привёл? — Они пока погостят у нас, — Герберт вздохнул, затем с усилием затащил Альфреда на себя, чтобы посмотреть в глаза и при случае отвлечь. — Они умрут? — С нами они точно не останутся, — он покачал головой. По уклончивости ответа можно было понять, что ничего хорошего их не ждёт. Даже если Альфред попробует их так же спасти, как спас профессора, но сейчас… имел ли он на это право? Он по другую сторону. Герберт запустил пальцы ему в волосы, вынуждая задрать голову, и прикусил шею, достаточно, чтобы почувствовать боль, но не до крови. — Кажется, в прошлый раз ты говорил, что соскучился. А сейчас? — И сейчас. — Тогда покажи, насколько сильно.***
Гость пробрался в библиотеку воровато, но его появление всё равно не укрылось от внимания Альфреда и Сары, которые разбирали Ромео и Джульетту. Альфред считал историю романтичной и полной любви, Сара упрямо критиковала наивность пары и доказывала, что можно было сделать по-другому. — И вообще, если бы любил, то не поверил бы, что она мертва! — Ты же сама прочитала, что она походила на труп. Он ошибся и не хотел жить без неё… — Альфред запнулся, поворачивая голову к гостю, невольно задерживая дыхание. — Доброй ночи… я вам не помешал? — Это был мальчик, от которого разило смертельной болезнью, но имени он вспомнить не смог, переставая различать, кто из юношей был Джорджем, а кто Йозефом. — О нет, вовсе нет, — Альфред нерешительно улыбнулся и приглашающе махнул рукой, позволяя присоединиться к их компании. Сара, только что горячо спорившая со своим учителем, замолчала, жадно вглядываясь в человека, без стеснения и приличий. — Альфред, на нём твоя рубашка. Проходи, тебя как зовут? — Йозеф. Мне дали одежду, потому что моя совершенно ни на что не годилась. Но если вы обижены, то прошу прощения, я не хотел брать чужое. Мальчик сделал шаг в их сторону и Сара подскочила из-за стола, но споткнулась о ножку стула и некрасиво перебрала ногами, заново находя равновесие. Альфред её понимал. После обращения они не видели живых людей, должно быть, запах застал её врасплох. Спасая подругу, Альфред взял её под локоть и ущипнул, приводя немного в чувство. — Ох, будь аккуратнее, Сара, что о нас могут подумать? — он встретился с возмущённым взглядом и усадил девушку на место. — Не переживайте, Йозеф, мне совершенно не обидно. Мне кажется, что она вам идёт даже лучше чем мне. — Вы льстите. — Нет, он не настолько умён, чтобы льстить, — Сара вставила шпильку в ответ на его подколку. — Как вы считаете, «Ромео и Джульетта» романтичная и полная любви? — Если честно, я не читал. Альфред закатил глаза: — Тогда давайте повторно ознакомимся с произведением Шекспира и попробуем понять героев немножечко лучше. Да, Сара? — Сара скорчила гримасу. — А Йозефу… может быть, нужен чай? — Позже, если можно. Но я не умею читать. — Ничего страшного, я прочитаю вслух. — Альфред улыбнулся, забывая про зубы, и Йозеф вздрогнул, но всё равно улыбнулся в ответ. — Если будешь чего-то не понимать, просто прерывай и задавай вопросы, Сара с радостью тебе объяснит. Будет у нас открытый урок. Альфред начал читать, стараясь не смотреть на человека, но то и дело его взгляд встречался с лихорадочно блестящими карими глазами, когда Йозеф кашлял, почти сгибаясь пополам в кресле. Сара старалась слушать, не дыша, но было видно, насколько ей тяжело. Её держало только то, что держался Альфред. К ним присоединился Граф, желая узнать, чем занимается молодняк. Сара улыбнулась ему, словно избавителю от скучного и бесполезного занятия, а Альфред потупился, запинаясь и теряя строчку. Йозеф подскочил с кресла и поспешно склонился в поклоне, который перетёк в очередной приступ кашля. Альфред побоялся, что это станет кульминацией к смерти, но нет, обошлось, к счастью или сожалению. — Где ваш брат? — Джордж занимается фехтованием с Гербертом. — Вот как? Хорошо, — Граф улыбнулся холодно, но благосклонно. — Я бы тоже хотел послушать. Альфред, продолжай. Сара разочаровано вздохнула.***
Это было красиво, но невероятно выводило из себя — Джордж очень гордился своим умением владеть оружием, но достать Герберта не мог, как бы не пытался. А тому хоть бы что — ни капельки пота, ни усталости, он даже не запыхался. Будто не дрался, а вёл светскую беседу. — Мне кажется, стоит взять паузу, — Герберт насмешливо изогнул светлую бровь, намекая, что ещё чуть-чуть и Джордж просто свалится с ног, но тот из последних сил рванулся на него со шпагой наперевес, наивно надеясь, что вот сейчас-то у него точно получится хотя бы скрестить лезвия. Но нет. Он некрасиво растянулся на полу. — Достаточно, Джордж. Ты хорошо себя показал, меня может победить только мой отец, — Джордж с неудовольствием увидел перед своим лицом чистые лиловые туфли, затем поднял голову и принял протянутую для помощи руку. Пальцы оказались ледяными и неприятными, словно он дотронулся до трупа. — Но я был лучшим в своей деревне… почему сейчас я настолько беспомощен? — Поражения тоже нужно принимать с честью, — Герберт без интереса к внутренней драме гостя пожал плечами. — А бал, на который нас пригласили… будет много людей? — Людей? Нет, вовсе нет. Я бы сказал, что это ежегодное событие только для узкого круга близких. — Но почему тогда мы мы удостоились такой чести? — Это традиция. В любом случае вы уже приняли приглашение и будет совершенно неприлично отказываться сейчас и задавать подобные вопросы. Или, быть может, с вами плохо обращаются? — Нет, мы всем довольны. На что нам жаловаться? Разве что на холод, но когда я служил в замке, там тоже было очень холодно. Сквозняки мгновенно рассеивают тепло, а оставшееся впитывает в себя без остатка камень. — Я и не заметил. Сейчас тоже холодно? — Герберт всё ещё удерживал его руку, и Джордж как-то неловко выдернул её из тонких пальцев с перстнями. — Нет, сейчас я согрелся благодаря тому, что вы согласились со мной тренироваться. Мне жаль, что завтра повторить не удастся. — Завтра бал. И танцы. Будет интересно.***
Альфред нервничал. Если бы он мог отражаться в зеркале, то не отлипал бы от него, постоянно проверяя, как он выглядит. Герберт за его мельтешением смотрел с насмешкой: — Mon chéri, ты выглядишь прекрасно. Успокойся, пожалуйста. Ты кого хочешь впечатлить? Этих людей или кучку восставших из могил мертвецов? Поверь мне, они не стоят твоего внимания, а я и мой отец от тебя в восторге, — он поймал Альфреда в объятья и наклонился к шее, прикусывая белую обнажённую кожу. Альфред в ответ как-то судорожно выдохнул и сжал в своих ладонях ладони Герберта. — Не знаю. Мне просто не по себе. — К этому тоже можно привыкнуть. У меня получилось не сразу, но со временем философия меняется. И вкус… вкус неповторим. — Альфред прислушивался к шёпоту, впитывая каждое слово и разрываясь между вопросами морали и вопросом «почему». — У нас есть кровь, каждый вечер Магда наполняет ей твой бокал, однако животная кровь никогда не поможет тебе насытиться так же, как хотя бы один глоток человеческой. — Но ведь Йозеф и Джордж. Они живые, как мы?.. — Не думай об этом, mon chéri, отпусти глупые мысли. Они тебе ни к чему. — Почему ты так думаешь? Герберт начал зацеловывать ему шею, задевая зубами кожу. Альфред запрокинул голову, подставляясь под ласки, прикрыл глаза, очень стараясь внять просьбам Герберта забыть. — Потому что мы о тебе позаботимся. Я о тебе позабочусь. Ты больше не с ними, они тебя бросили. Ты теперь наш и мой. — И твой? — Да, и мой. — Герберт повернул его к себе лицом, коснулся губами губ и углубил поцелуй. В паху потянуло, желание просило довериться ласковому голосу и отдаться. Альфреду нравилось принадлежать Герберту, Графу тоже, но больше он хотел быть именно с ним. Разговаривать с ним, обниматься и заниматься любовью. — Если я ваш, то ты только мой. — Конечно, глупый. Мне больше никто и не нужен. Посмотри на других и на себя. Разве они могут с тобой сравниться? — Кто знает. Герберт не стал с ним спорить, ничего не ответил, он вообще просто сделал так, что продолжать спор стало невозможно. Мысли были заняты другим, да и сладкая усталость после, разлившаяся по телу, располагала только к тому, чтобы лениво накручивать светлую прядь на палец, лежа на груди Герберта. — Нам пора собираться, времени уже не так много. — Поможешь мне? Не хочу просить Куколя или Йони. — Конечно. Даже с радостью. Однако привлекать слуг всё равно пришлось: Герберт отправил Йони за подходящей одеждой, подробно описав всё, что ему нужно, и потребовав это принести как можно скорее. Бедный еврейский вампир едва не схватился за голову, поняв, насколько это всё для него невыполнимо. — Мне кажется, можно было сказать принести всё фиолетовое, что у меня есть. — Он сейчас уже достает Куколя, так что думаю, нам принесут нужное без лишних уточнений. — А не проще мне самому?.. — Нет, не проще. — Строгого голоса и одного жеста хватило, чтобы прервать Альфреда на полуслове. — Ты мне нужен здесь. Расчеши мне волосы. Альфред с неохотой выскользнул из уютных объятий, нашёл гребень и с большим сомнением смотрел на зубцы, не представляя, как он мог бы исполнить просьбу Герберта. — Я своей неуклюжестью только всё испорчу. Давай ты сам? — Я не хрустальный. Испытание твоей неуклюжестью точно пройду. Альфред отмер, робко подходя к сидящему к нему спиной Герберту, осторожно коснулся пальцами молочного водопада и услышал насмешливое хмыканье. Хорошо. Альфред смущался, однако ему и самому эта идея пришлась по вкусу, особенно когда он начал расчёсывать длинные волосы с кончиков, не причиняя ни боли, ни хотя бы какого-либо дискомфорта. Медитативное занятие. Он проводил гребнем по волосам и сам не заметил, как пролетело время. В комнату постучался и, тяжело припадая на одну ногу, вошёл Куколь, навьюченный вещами Альфреда. И он мог поспорить, что как минимум половину вещей он никогда в своём гардеробе раньше не видел.***
Джорджа трусило, пока он мелкими перебежками преодолевал слишком холодные и тёмные коридоры. Ни одной живой души, хотя с часу на час должны были дать бал. Мертвенно безмятежный замок, где не снуют даже слуги. Где яркий свет множества свечей, где шум и суматоха, где умопомрачительный запах изысканных яств? К конце концов, где торжественный приём спешащих на празднество гостей? Удивительно, но странности в этом месте и в обитателях столь негостеприимного места находил только Джордж. Йозефу как будто было абсолютно наплевать на все нелепые несостыковки, откровенно бросающиеся в глаза. Да и появление этого Герберта фон Кролока было более чем загадочным и слишком уж похожим на чудо. Они прозябали в долгах, готовясь к голодной смерти — и тут появляется он собственной персоной с надменной улыбкой и умопомрачительной суммой в кошеле. Взамен нужно было оказать маленькую услугу — принять приглашение на бал. Йозеф согласился сразу, не дав Джорджу и рта раскрыть. Решил сразу за обоих. Нет, виконт был очень приятным попутчиком, хоть и держался с ними чуть свысока, как и любой высокородный выскочка. Да и идти в горы на своих двоих им пришлось лишь в самом конце из-за того, что лошади бы не прошли. Может, послать их всех к чёрту, взять брата в охапку и вернуться домой? Очень хотелось. Только вот Йозеф не согласится, а одного он его не оставит. — Почему вы ещё не одеты? Вопрос, произнесённый на ухо, заставил его подскочить. Он не слышал, как Герберт к нему подошёл! Как можно незаметно подобраться, когда каждый шаг разносился громким эхо? — Д-добрый в-вечер, — он икнул, чувствуя, как сердце пропустило пару ударов от испуга. — Я думал, вы забыли про нас. — С чего бы? Возвращайтесь к себе и переодевайтесь. Магда уже ждёт, она вам поможет, — Герберт легко потормошил его по голове и ушёл, оставив его вновь в одиночестве. Сердце всё никак не хотело успокаиваться, пока Джордж торопливо возвращался к гостевую спальню к Йозефу. — Ну и где ты пропадал? — его старший брат уже был одет, причёсан и спасался от скуки, переставляя шахматные фигуры на доске. Джордж знал наверняка, что он совершенно не умел играть, а оттого переставляет фигуры наобум, повинуясь лишь сиюминутному желанию. Впрочем, он и сам не мог похвастаться интеллектуальными достижениями. Не мог тратить столько времени, не хватало усидчивости. — Да прогуляться решил. Скучно. — Только лишь? Что тебя беспокоит? Ну конечно, проницательность Йозефа. Он стал очень тонко чувствовать окружающих людей после того, как занемог. Очень хотелось рассказать всё честно, выложить душу и получить поддержку, но почему-то Джордж знал, что вместо понимания получит глумление. Поэтому он мотнул головой, поспешно отвлекаясь на насущное. Да и хотелось верить, что госпожа удача им благоволила и всё обернётся доброй сказкой. — Всё же светское мероприятие. Важное событие, как я могу быть спокоен?***
Огромный зал в самом сердце холодного и бездушного замка. Джордж раскрыл от удивления рот, когда служка завёл их в это неожиданное великолепия. Мистические дела, не иначе. Всего час назад он мог бы поспорить, что кого-то постороннего, кроме него с братом, здесь не было. Но нет. Свечи, музыка и множество гостей. Джордж обернулся к Йозефу, желая поделиться своим недоумением: — Откуда они все взялись? Брат улыбнулся невесёлой улыбкой. — Ты так ничего и не понял? Это призраки. Они все мертвы. — Как мертвы?! О чём ты гово… — он пригляделся получше и слова застряли в горле. Эти гости выглядели омерзительно. Ссохшиеся тела, ошмётки одежды и блестящие глаза, уставившиеся на них. О да, они все смотрели именно на них — внимательно и голодно. По хребту побежал холодок, волосы встали дыбом. — Йозеф, Нам нужно немедленно бежать! Я верю, шанс есть. Тот подхватил его под локоть, выводя на середину зала, будто тот ничему ему на ухо и не шептал. — Выхода нет, — холодно и равнодушно. — Ваша светлость, добрый вечер. Мы немного опоздали. — Это входит у вас уже в привычку, господа. — Прошу прощения. Зачем он затащил их в это ужасное место? В сказки про вампиров Джордж никогда не верил, но сейчас понимал, что ни черта это не сказки. Просто хорошо замаскированная правда, которую подавали под соусом из суеверий, из-за чего высмеивался почти каждый, кто мог бы поверить в вампиров. — Боюсь, времени у вас осталось совсем мало, — Граф с сожалением покачал головой, будто его действительно заботил эта досадная мелочь, затем ему принесли бокал, по которому он легко ударил чайной ложкой, и воцарилась полная тишина. Джордж застыл на месте, понимая, что единственные, кто дышал — это он и его старший брат.***
— Мне очень жаль, что кто-то мог разочароваться нашим прошлым балом, однако сегодня наши дорогие гости будут столь любезны не сбегать в самый неподходящий момент. Альфред внутренне поёжился и сжал ладонь Герберта сильнее, словно это могло как-то унять стойкий страх, затаившийся в душе. Как будто это не рыжие братья стояли там, а он сам вместе с наставником. Будто это его готовились вот-вот высосать до последней капли. Как же судьба насмешлива, если позволила выбраться из логова хищников, чтобы всё равно отдать им свою жизнь и стать одним из них позднее. Сосредоточиться на том, что говорил Граф, Альфред не мог, поэтому он обратил всё своё внимание на ладонь Герберта, поглаживая пальцами гладкую кожу. Взгляд его слепо блуждал по лицам, вылавливая среди них особенно дряхлые — они сами захотели влачить подобное существование или их так же привели и приманили, как этих Йозефа и Джорджа? Спустя долгих несколько минут Граф замолчал и притянул к себе одного из братьев, отработанным движением открывая себе доступ к шее. Человек не сопротивлялся, что Альфреда сильно удивило, а просто молча терпел. А когда Граф прокусил кожу, выдохнул будто бы с облегчением. В нос ударило металлическим запахом, и Альфред неосознанно подался вперёд. Вот как оно ощущается? Не было перед ним людей, был только этот потрясающий зовущий аромат. Круг вокруг Графа и братьев сужался, и лишь испуганный взгляд другого человека его немного отрезвил, заставив остановиться. Джордж почти безумно смотрел на Герберта. «Спасите». Спасать его было некому. Герберт прокусил его шею, сделал несколько глотков и передал очередность Альфреду. Всё оказалось намного проще. Очень легко было отказаться от своей человечности, ещё легче — впиться зубами в живую плоть и пить, пить, пить… пока Герберт почти силой не оттащил его от слабеющего человека, чтобы к нему подошли другие. Это лучшее, что Альфред испытывал в своей жизни. И голод. Голод исчез без следа, оставляя вместо себя неестественное возбуждение. Герберт увлёк его в поцелуй, и вкус чужой крови на губах только сильнее распалял животную страсть. Йозеф и Джордж не пережили эту ночь.