***
Передо мной поставили тарелку с печёными овощами и мясом. Но я потеряла к нему весь интерес, точнее его и не было. Я лишь для вида ковыряла и запихивала в себя морковку, отодвигая похожие на угольки баклажаны. Сегодня готовил папа, определённо. Сколько бы я не говорила, а отменить его главный ингредиент было невозможно. — Чего вздыхаем? — папа сел напротив меня, стул под ним скрипнул, — Вроде пока никто не умирал. — Было бы лучше, если бы умерла… — глава семейства поперхнулся и посмотрел испуганно на дочь, — Н-Ну, то есть!.. Подав знак, что папе нужна помощь, я подбежала и постучала по его спине. Издав крякающие звуки и утерев рыжую бороду, он снова посмотрел на меня, но уже с отцовской строгостью. — Перилла, — началось. Каждый раз, когда он называл меня полным именем, — нет, не так, — все понимают, когда родители называют своих детей полным именем, то только два вывода можно было сделать из этого: вам либо жопа, либо вас ждёт очень серьёзная беседа. — Надеюсь, мне не придётся читать тебе лекцию о том, что самоубийство — это не выход. Ты у меня умная, и я рассчитываю на твою благоразумность. И ты, всё-таки, у меня одна. — Не придётся, — я села обратно за стол, отодвинув тарелку с оставшимися в ней кусочками баклажанов. — Просто немного повздорила с одноклассником. — Что не поделили? — Да ничего, просто неловкая ситуация, не волнуйся. — шумно вздохнув, я положила голову на стол, а на волосы сразу легла папина тяжёлая рука. Такая родная и тёплая. Как же мамы не хватает. — Снова обрастаешь, — он нежно треплет меня по волосам, перебирая отросшие пряди, — Хочешь, я тебя подстригу? — Не нужно, хочу отрастить…***
— Такие же как у мамы, да?— я смотрела в зеркало на свои смешно торчащие со всех сторон каштановые волосы. Надо уже с этим смириться, надо перестать прогонять её из своих мыслей. Я очень на неё похожа. От папы мне достались лишь веснушки и высокий рост. Всё остальное — от неё. Так… и-так, так… и-так. Капли дождя застучали по подоконнику, я поспешила закрыть окно. На секунду мне показалось, как какая-то тень спряталась за нашим сараем, но ни одна из собак не отреагировала на это. Я, не отрывая взгляда, окликнула отца. Не поймите неправильно, я не параноик, но как бы то ни было, не хватало в нашем загоне лис или прочего хищного зверья. Передушит нам всех кроликов и всё. Особенно в такую погоду любой зверь любил искать места, где мог укрыться от грозы. — Пап! — с первого этажа до меня долетел привычный вопросительный «Ой», означавший, что меня внимательно слушают, — Мне кажется, что за сараем кто-то прячется, и не исключено, что это зверь. Глухо раздающиеся шаги слышались по всему дому, а потом и хлопающая дверь. Я всё ещё не отводила взгляд от сарая. Вижу, как папа подходит с ружьем к месту и осматривает. Моё сердце замирает, когда всё заливается ярким светом, и через секунду раздаётся оглушающий рёв. Я отпрыгиваю от окна и сразу же припадаю к нему. Папа машет мне рукой, подавая знак, что всё в порядке и никого нет. Киваю в ответ и, зашторив окно, иду к кровати. Она с тихим скрипом прогибается под моим весом. Комната ещё несколько раз осветилась холодным светом молнии, я вдохнула запах ели. Пока я была в лагере, папа сделал небольшой ремонт в моей комнате. -Перл Конли, — простуженый голос, насмешливые глаза. В голове невольно проносятся мысли о сегодняшнем дне. — Да ну тебя! — я обгоняю его и, не оборачиваясь, кидаю, — не хочешь прощать, ну и ладно! Вся зардевшееся, я под свист какого-то зеваки, которому, видно, понравилась моя встреча с новеньким, убегаю домой. Я бьюсь лицом о подушку. Даже думать об этом стыдно, веду себя как истеричка, или как малое дитё. Завернувшись в одеяло, словно гусеница, которая приготовилась стать бабочкой, я всё ещё долго слушала, как дождь отбивает по крыше свою убаюкивающую песню и не замечаю как проваливаюсь в сон. Так… и-так, так… и-так.***
Так… и-так, так… и-так. Джефф был мрачнее грозовой тучи, которая нависла над нашим штатом. Не то чтобы он не был таким всегда, видимо день не задался. Было ясно, что кто-то снова сказал ему что-то про лицо. Всегда так бесится. Проблемы с гневом были всегда, а после того-самого-дня-о-котором-нельзя-говорить, всё только ухудшилось. Психологи, психиатры: сколько бы специалистов не объездили, сколько бы терапий не было пройдено, симптомы долго не уходили. БОльшая часть из них всё же прошли, но осталась главная. Многие люди живут с ожогами по всему телу, но его остались не только на коже, но и под ней. — Я дома, — процедив это, он гневно бросил свою насквозь промокшую толстовку на стул и с громким топотом поднялся к себе. Оттуда вскоре послышались маты, и вот наша тучка слетает вниз и летит прямо на меня. — Почему у нас не дом, а гнилая шляпа с дырками? Почему именно в моей комнате сломалась кровать и именно в ней же столько вёдер с водой? — опустив руки ему на плечи, я усмехаюсь. — Давай поужинаем, и ты расскажешь как твои дела в школе, — он дёрнул щекой, но было понятно, что от ужина он не откажется.***
— Откуда ты взял еду? Заказал? — набросившись на еду, парень уминал за обе щеки, откладывая морковку в сторону, — Хотя по тому, что тут, явно не заказывал. Садясь рядом на диван, я растрепал его волосы, которые стали прилизанными из-за долгого ношения кепки. Тот, как дикий кот, дернул головой и заворчал, уворачиваясь от моей руки. Не хватало только шипения. — Да, сегодня я съездил в город, пока договаривался, чтобы нам завтра привезли материалы, — цыкнув на Джеффа, что тот откладывает морковь, он без промедления поддел вилкой всё, что осталось и кинул себе в рот, жуя, я продолжил. — Встретился с соседями… Лью изучал лицо младшего брата. Его эта беседа, казалось, вообще не интересовала. Поддел ещё несколько долек. — Я же вскользь упоминал, что несколько недель до того, как мы въехали, я познакомился с соседом? Вот этот сосед и дал еду, зовут его Грегори Конли. Джефф дернулся и прекратил жевать. Атмосфера резко изменилась, и без этого тёмное помещение стало ещё темнее. Так… и-так, так… и-так. — …он живет вместе с дочкой прямо под нами, самый близкий дом, — усмешка меня немного ошарашила, — а ещё у него небольшая ферма с кро… — Да вы издеваетесь, — я оторопел от того, что меня перебили, ещё несколько минут назад его эта тема не трогала. — Отгадай, что произошло? Поставив пластиковую плошку рядом с диваном, Джефф развернулся ко мне, сцепил руки в замок и, уронив обречённо голову, усмехнулся. — Сегодня я познакомился с классом, особенно поладил с одной девушкой, на чье подписанное место сел. Она, видимо, хотела меня прогнать, но потом… Потом я столкнулся с её никому не нужными извинениями. Она приняла меня за какого-то жалкого, — его лицо исказилось в омерзении, — инвалида. В голове сразу всплыла рябая девушка, которая лучезарно искрила своими карими глазками, когда я заезжал в их дом. — Мне кажется, ты неправильно её понял. — Ох, ты думаешь? Ты на чьей вообще стороне? — в мою сторону посмотрели убийственные чёрные глаза. — Я как раз думаю, потому что мистер Конли пригласил нас завтра вместе поужинать. — Можно было даже не смотреть, а почувствовать его неудовольство. Ещё чуть-чуть, и мне кажется, что он кинет в меня недоеденную морковку. — Слушай, — я опустил руки на его плечи, — Я понимаю, что тебе не нравятся новые знакомства. Но давай попытаемся, давай дадим шанс этому городу. Я очень устал убегать и ограждаться от всего. Шрамы страшно изогнулись в растерянной улыбке, Джефф никогда еще не слышал такой мольбы в голосе у брата. Он всегда стоял грозной и непробиваемой стеной для него, стеной, что защищала Джеффри от всех проблем. Он всегда шёл на уступки младшему брату, такой идеальный брат.***
Пройдя на второй этаж и осматривая потолок, я заметил очень странную вещь. Потолок в некоторых местах отсырел, а в одном месте вообще сильно потрескался и огибал форму прямоугольника. Если в комнате Джеффа ремонта не было вообще никакого, и было ясно почему всё протекало, то тут уже возникал вопрос. Я взял зонт и потыкал в потолок. Штукатурка начала отваливаться пластами и падать прямо мне под ноги. Чёртов старик. Он даже не удосужился нормально сделать потолок. Поковыряв всё это дело полчаса, из-за двери соседней комнаты выглянула заинтересованная и недовольная стуком моей работы макушка русых волос. Он подметил, что из щели можно было всё больше и больше учуять гнилой запах. Я уже нафантазировал себе гнилые яйца, распространённая месть рабочих за неуплаченную работу или того хуже сгнившую крышу, которая, по словам бывшего хозяина, была покрыта мхом и стоило её лишь почистить от мха, да подлатать».— Работы на день.» Ага, ну как же, хочется верить. Представив то, что на ремонт потребуется ещё больше затрат, моя жаба начала меня душить, да ещё и завыла от безысходности. Наконец, дело было сделано. Из-под кусочков побелки оказался вход на чердак. Лестница сначала не хотела поддаваться, но дёрнув за железку, она всё же открыла вход наверх. Сразу запахло ржавчиной и перегноем, там было точно не яйцо. — Кха…! Кха! — Прикрыв нос рукавом от свитера, я проверил лестницу на прочность, осторожно ступая на ветхие ступени. Поднявшись на верх, меня сразу окутал едкий запах, такой, что даже защипало глаза. Не успел я осмотреться как… ГРОХОТ! — Бл-! , — я упал во что-то склизкое и мерзкое. Мои руки были в чём-то холодном, мягком и я всей душой надеялся, что это не то, о чем я подумал. На мои крики сразу поднялся Джефф, церемониться с выражениями он не стал. Да никто, после такой картины, не стал бы. Лёжа на разодранном и уже почти превратившимся в труху олене, я пытался встать, но мне мешали это сделать другие трупики животных, которые были разбросаны неподалёку и были в таком же полусгнившем состоянии. Я попытался сдержать рвотный рефлекс, но это не помогло. Схватив меня за подмышки, брат вытащил меня и захлопнул лестницу наверх. Пока он поддерживал меня, я подметил деталь. Это было сделано специально для нас. Так как тела животных были довольно свежими. — Что за грёбанный Бэмби и его друзья? — пока Джефф возмущался, я попытался встать ровно сам, но нога отдала острой болью. Видимо, подвернул. Нервная улыбка переходила в усталый смех. Не было ни гнева, ни каких-либо чувств. Была только усталость и боль в ноге. — Видимо, и здесь узнали. — ходить вокруг да около не приходилось. Как только добродушные соседушки узнавали что-то о новых приезжих, то были готовы подсыпать яду, лишь бы глаза им не мозолили. Беспричинные звонки в 9-1-1, угрозы, липовые ситуации нападения. Всё, чтобы мы уехали и перестали осквернять их благословенную землю. Иногда даже полиция была на их стороне. Так что сейчас нам же хуже, если мы вызовем легавых. Хотя может всё не так, как я себе думаю, но я перестал верить в людей. Наши проблемы будут лишними слухами, так и представляю себе заголовки в местной газетёнке — «Убийца подросток и его брат-покрыватель разделывают бедных животных дома и проводят жертвоприношения». Убрать месиво. Прибраться. Отремонтировать крышу. Купить мебель. По возможности жить спокойно. Голову словно сжали в тисках. Как же хочется плакать. Я так устал… Устал… Как же хочется сбежать.***
Джеффри усадил меня на край ванны, я кивнул ему, дав понять, что тут справлюсь сам. — Когда я стал таким размазнёй? — признавать себя слабым было нелегко. В последнее время чувствую себя словно струна, которую долгое время натягивали, думая, что она всё выдержит и продолжит звучать так, словно ничего не происходит. Но нет, ещё один виток, и я лопну. Но Джефф всё понимал. Сам замучался, знаю. Когда-нибудь всё восстановится, все забудут. Мы, как и все нормальные люди, будем ходить по барам, покупать членство в клубах, может, даже семьи заведём, не знаю. Уставшее, безобразное и осунувшееся от бессонницы лицо смотрело на меня из ржавого зеркала. Блеск в зелёных глазах давно померк. Повернув кран, трубы сначала пробурчали, и только через несколько секунд можно уже было смывать с себя кусочки «Бэмби и его друзей». Я усмехнулся, а после и вовсе