***
Натаниэля разбудил Ваймак легким толчком в плечо. Веснински резко дернулся и тут же вскочил на ноги, тогда как мужчина отошел на пару шагов назад, подняв руки вверх, показывая, что не намерен вредить. Они находились в раздевалке Лисьей Норы, где изможденный после ночных тренировок Натаниэль благополучно уснул. Давно не напрягавшиеся мышцы ныли, да и сил добираться до общежития под утро уже не было, поэтому он решил остаться тут: постелил под голову скомканную толстовку и накрылся подаренным Ники пальто. — Только вернулся и сразу в бой, — нахмурился тренер. — Дэн с ума сходит от того, что не может тебя найти. Веснински схватился за телефон: десять пропущенных от капитана, пятнадцать от Мэтта, два сообщения от Эллисон и одно от Рене. Режим на устройстве стоял беззвучный, поэтому он не услышал ни одно из уведомлений. Когда же приложил мобильник к уху, Дэвид остановил его. — Я уже ей позвонил. Они едут сюда, — оповестил тренер и скрестил руки на груди. — Как ты? — Я в порядке. — Слушай, я плох в душевных разговорах, но совсем не туп. Вряд ли тебе оказали надлежащую помощь в Гнезде, — произнес он. — Так что ты можешь в любой момент обратиться к Бетси. Я переговорил с ней и она готова принять тебя. Допустим, в среду вечером. Веснински ответил не задумываясь. — Хорошо, тренер. Глаза Ваймака расширились от удивления. — Договорюсь на всякий случай и с Эбби. Пусть проверит твою голову, — проворчал Дэвид и начал набирать сообщение на мобильнике. — Иди приведи себя в порядок. Не хочу, чтобы капитан нашей команды заработала себе инфаркт в ее-то молодом возрасте. Выглядишь хреново. Тот коротко кивнул и направился в сторону двери, но замер, когда мужчина бросил ему вслед: — Эй, паршивец. Я рад, что ты вернулся к нам. Натаниэль с силой сжал ручку двери. — Я тоже очень рад вас видеть, тренер. Веснински терпеть не мог такие моменты. Дикая тоска от того, как к нему здесь все хорошо относились, накрыла словно шерстяное одеяло: теплое, но колючее. От невозможности остаться с ними, когда все завершится, стало еще тоскливее. Уж лучше бы они его ненавидели и отталкивали. Так, как это делал Эндрю. Тогда можно было бы покинуть их без сожалений. Веснински плеснул водой на лицо и выдохнул, возвращаясь к мыслям об экси. На общем собрании, после того, как Мэтт с Дэн отругали его за внезапное исчезновение, а Сет вбросил шутку про нерадивых и недоглядевших родителей, Ваймак объявил расписание предстоящих матчей. Им раздали планшетки с информацией о первых трех соперниках: Техас, Бельмонт и Арканзас. Состав команд, их физические характеристики и прошлогодние итоги. Ничего нового для себя Веснински там не нашел. В Гнезде он не терял время: в комнате Рико лежали огромные папки с досье на всех участников. Хозяин, не умевший проигрывать, а оттого просчитывающий все ходы, подготавливал Воронов так, чтобы те могли сразиться с любым соперником. — Эндрю, — обратился Ваймак, — как у тебя с физической формой? Не припомню, чтобы в перечне услуг Истхейвена значился тренажерный зал. Кевин нервно икнул. Натаниэль вздрогнул и перевел на него растерянный взгляд. — Его там и не было. Пришлось импровизировать, — равнодушно ответил Миньярд. Дэй икнул еще раз, и тогда Эндрю ущипнул его за бедро. Ваймак кинул бутылку с водой. — Попей и успокойся. Натаниэль мотнул головой, отгоняя назойливые мысли о том, что Кевин каким-то образом узнал о произошедшем на Новый год, хотя это было ожидаемо. Только этого сейчас не хватало. Начало сезона, а Дэй уже выбит из колеи и находится в неустойчивом положении. Лишние эмоции могут помешать ему сфокусироваться на главном: на экси, и тогда все приложенные усилия будут потрачены впустую. Нет, Веснински не мог этого допустить. Он должен разобраться с этим, пока команда не продула, даже если придется в буквальном смысле выбивать дерьмо из своего товарища. Ему нужен собранный Кевин, сосредоточенный на цели, а не обмякшее от истерики подобие лучшего игрока. Но что удивило Натаниэля, так это явно улучшившаяся атмосфера на тренировках. Лисы больше не выглядели, как хаос, выпущенный из ящика Пандоры и засунутый в замкнутый корт Лисьей Норы, как это было в его первый день пребывания здесь. Они наконец начали походить на команду, не такую идеальную, как Вороны, но все же. Их умения на порядок выросли за пару месяцев. В отличие от самого Веснински. Это был полный позор: он постоянно лажал, не попадая по воротам. Впрочем, как и Кевин с Сетом. Все их удары ловко отражались откровенно скучающим Эндрю. В конце концов, Ваймак ущипнул себя за переносицу и, о чём-то задумавшись, заменил вратаря на Рене. И тут, когда нападающие стали один за другим забивать голы, всех осенило. Дело было не в том, что они растеряли навыки, а в том, что Миньярд прокачал свои. — Срань Господня, — промямлил Ники, изумленно выгнув брови. — Эндрю, ты чем занимался в больнице? Все уставились на парня, и только Натаниэль с Кевином поняли. Пребывание в Гнезде и постоянный отпор Воронам дали свои плоды. Рико все еще считался лучшим нападающим, а его удары — самыми мощными и смертоносными. И раз Эндрю умудрялся отбивать мячи даже от него, то ему было раз плюнуть противостоять остальным. Вот он. Потенциал Монстра Пальметто. Веснински был в восторге. Будь Миньярд чуть вовлеченнее в игру, их невозможно было бы победить. Когда он подбежал сказать об этом, вратарь, словно предугадав намерения, приложил к его рту ладонь, обернутую в перчатку. — Ни слова об экси, наркоман. — Ты крут! — Я сказал: ни слова. — Ты сказал: ни слова об экси, а не о тебе, — парировал парень, все еще пребывая под ошеломительным впечатлением. Ваймак проследил за их перепалкой и вздохнул. — Стоит ли мне знать подробности твоей импровизации? — задал Дэвид вопрос, скорее риторический. — За это платят Би, а не вам, — парировал Эндрю. — Ты прав. Но ты в форме, а на остальное мне плевать. Становись обратно на ворота, пусть ребята потренируются еще. Эй, говнюки, с меня две бутылки, если сможете ему забить по пять очков, — крикнул он нападающим. — Веснински, тебе куплю приличную одежду! — Жестокость вам не к лицу, — бросил Миньярд, снова меняясь с Рене. Натаниэля охватила эйфория. Энергия забила ключом от возможности потренировать броски с, наверное, лучшим вратарем, которого он когда-либо встречал. Но к его великому разочарованию и великому раздражению Кевина, Эндрю вообще перестал отбивать, уворачивался только, пока мячи стремительно летели в горевшие красным ворота и с громким стуком отскакивали обратно. — Что ты творишь? — прошипел Дэй в унисон с Ваймаком. — Выбиваю бесплатное бухло для вас и бесплатную одежду для одного оборванца, — пожал плечами Эндрю. Тогда тренер снова задумался, а затем развернулся и решительными шагами направился к Веснински. В моменте показалось, что сейчас последует наказание, как это часто бывало в Гнезде, и парень рефлекторно зажмурился, но вместо удара мужчина аккуратно уронил ладонь на плечо и сказал: — Передай этому ушлепку, чтобы вел себя нормально. — Вряд ли он станет меня слушать, — заметил Натаниэль вполне справедливо. — Мы оба знаем, что станет. Вперед, — и подтолкнул к воротам. Эндрю закинул клюшку на плечо в ожидании. Сквозь решетку на шлеме трудно было распознать выражение лица, но Веснински очень ярко представлял его в своем воображении. И оно отнюдь не было довольным. — Хочешь превратиться в отбивную? — поинтересовался Натаниэль вежливо. — Это больно. — Я ничего не хочу, — отчеканил Миньярд в своей равнодушной манере. — А я хочу играть и побеждать. И для этого мне не нужна одежда, Эндрю. Мне нужен ты. Вратарь склонил голову на бок и молча уставился на него. Так же, как и вся притихшая команда Лисов. Тогда, не желая, чтобы они услышали, Натаниэль почти вплотную подошел к парню и спросил: — Еще одна сделка? Что ты хочешь взамен? — Перчатки, — тут же выдал Миньярд, словно ответ был заготовлен заранее. — Что? Нет, — сразу же возразил Веснински, удивленный таким требованием. Отказ слетел с языка автоматически. — Что ты с ними собираешься делать? — немного погодя, все же решил уточнить. — То, что не смог ты: избавлюсь от них. Порежу на кусочки, сожгу, выброшу, еще не решил, как именно я это сделаю. Натаниэль понимал, что эта частица прошлого, словно камешек в ботинке, причиняла дискомфорт при ходьбе. Но он не был готов к тому, чтобы распрощаться с ней так скоро. — Прошлое или будущее? — протянул Эндрю, жонглируя словами, будто фокусник шариками. — Будущее или прошлое? Выбор за тобой, птенчик. И тут Веснински посетило озарение. Он вспомнил рассказ Рене о том, как Эндрю пробрался в ее комнату, когда та была на парах, и забрал все ножи, аргументируя тем, что хранение ножей только вредит и не дает ей двигаться вперед. Девушка тогда ощутила свободу от своего прошлого и отпустила глубоко затаенные обиды, открывая себя и свою душу чему-то новому. Такая же история была и с перчатками. Они отличались от тех фотографий, что Натаниэль прятал в личном ящике. Те служили напоминанием об ошибках, которые он совершил, из-за которых их с матерью поймали, и стимулом жить дальше ради тех, кто теперь от него зависел. Мэри всегда повторяла, чтобы сын бежал только вперед, не оглядываясь. Потому что единственный раз, когда он оглянулся и вернулся за своим прошлым, обернулся полным крахом. Но подарок от человека, которого уже давно нет, заставлял колебаться, перетягивал внимание на себя, тормозил запущенный процесс, служил кандалами с привязанным к ним мертвым грузом. — Ладно, — согласился Натаниэль. — Я отдам их тебе. — А теперь лети к тренеру и передай ему, чтобы вспомнил о своей скудной зарплате. — Ты меня провел, — упрекнул Веснински, не уточнив, что имел в виду. Миньярд не ответил.***
В среду после тренировок Натаниэль отправился в больницу. Это был не обязательный сеанс в начале семестра, поэтому он предпочел не говорить об этом сокомандникам. Ваймак, войдя в положение, предложил подвезти его сам. Монстры и старшекурсники проводили их заинтересованными взглядами. В кабинете Бетси Добсон ничего не изменилось с тех пор, как Натаниэль был здесь в последний раз: все тот же диван, кресло психолога, полка со стеклянными фигурками и запах какао. Женщина встретила его мягкой улыбкой и пригласила внутрь. — Здравствуй, Натаниэль, — тепло поприветствовала она. — Присаживайся поудобнее. Парень почувствовал себя некомфортно и принялся теребить края толстовки. Психолог на секунду скользнула взглядом по чужим пальцам, подмечая деталь, и еще раз улыбнулась. Веснински не нравилось, когда его анализировали, поэтому он спрятал запястья между сомкнутыми коленями. — Может, хочешь чего-нибудь выпить? Помнится, ты не любишь сладкое. Могу предложить чай или воду. — Я не знаю, с чего начать, — перешел сразу к делу Натаниэль. — Нет, не хочу ничего пить, — спохватился позже. — Я была приятно удивлена, когда Дэвид сказал, что ты сам согласился и ему даже не пришлось тебя уговаривать. А это уже первый шаг на пути к твоей реабилитации, поэтому давай начнем с малого: ты расскажешь, как твои дела. Легкие жгло от волнения и смятения. Мысли разлетелись в разные стороны, и Веснински безуспешно пытался поймать хотя бы одну из них. — В порядке, — коротко ответил первое, что пришло на ум. — Как ты себя чувствуешь после возвращения? Это не Рико. Ей можно сказать правду. Даже Эндрю доверял ей. Значит, человеком она была надежным. — Хорошо, — признался он. — Мне здесь нравится. Бетси отложила кружку с какао и, подобрав с журнального столика тетрадь с ручкой, сделала запись. Страх, что кто-то может обнаружить заметки о Натаниэле, сковал все его естество. — Вы можете ничего не писать? — попросил Веснински, судорожно выдохнув. Рука женщины дрогнула в воздухе, но она тут же перечеркнула все и вернула письменные принадлежности на место. — Конечно. Ты чувствуешь себя не в безопасности? «Плохая идея», — решил Натаниэль и вскочил с дивана. Его жизнь морским узлом связана с кланом Морияма, а рассказы о них — табу. Ему не стоило приходить сюда, однако отчаянное желание разузнать методы психолога, чтобы в будущем использовать их не только для себя, взяло верх. — Натаниэль, мы будем обсуждать только то, что ты хочешь и можешь, — успокоила Добсон. — Если ты не желаешь что-то рассказывать, не нужно. Напомню, наши встречи строго конфиденциальны. Никто не узнает, о чем мы тут говорили. Веснински, скрипя зубами, сел обратно. — Как это работает? Разве обычная беседа может помочь исцелиться? — спросил он. Напряжение спало с плеч Бетси. — Не всегда терапия ограничивается простыми разговорами, иногда приходится подключать еще и медикаменты. — Эндрю медикаменты не помогали, — возразил Натаниэль. — Только хуже делали. Психолог зацепилась за эту тему. — Тебя беспокоит Эндрю? Парень прикусил язык, осознав, что сболтнул лишнее. — Нет, — соврал, чем вызвал смешок у женщины, который она скрыла за пухлой ладошкой. — Просто не понимаю принцип работы психологии. Эта наука, если не ошибаюсь, вроде как направлена на то, чтобы помочь человеку найти себя. А таблетки, которые принимал Эндрю, делали его… не им. — Ты близок к истине, — согласилась Добсон. — Я верю в то, что все ответы находятся в нас самих. Психологи с помощью наводящих вопросов помогают их отыскать. Осознание и принятие проблемы — половина пути к их решению. В случае Эндрю, к сожалению, я познакомилась с ним уже после предписания суда. И поэтому была за то, чтобы его поскорее с них сняли. Скажи, как сейчас, когда он трезв, складываются ваши отношения? — Кажется, я понял, — промолвил Натаниэль задумчиво. Да, это то, что нужно Жану: ненавязчивость и тактичность. Плавный ввод в терапию. Добсон не вламывается в личное пространство, она делает так, что человек сам открывает перед ней дверь. И она не прибегает к синтетическим веществам, которые подавляют личность. Когда план сработает, и Моро, наконец, будет свободен, ему нужен будет проводник во внешний мир, который поможет влиться в обычное общество. Предательство друга отозвалось колючей болью в сердце, но Веснински понял для себя, что тот просто не мог поступить по-другому. Не имея шанса отказать и возможности перечить Королю, когда его так долго ломали и переделывали, Жан сделал то, что должен был. И Натаниэль сделает. Раз не выслушали и приняли решение за него, то он пойдет по тому же пути. В конце концов, это считается заботой с обеих сторон. Веснински сделал вид, что больше не хочет видеть Моро, только чтобы Рико убедился, что достиг своей цели — отвязать их друг от друга — и выпустил рычаг давления из своей хватки. Вместо друга Натаниэль предложил себя, и это сработало. — Что понял? — добродушно поинтересовалась Добсон. — А любого человека можно спасти? Веснински успешно игнорировал ее вопросы и задавал свои: да, нечестно, зато эффективно. — Нет, — мотнула головой Бетси. — Только тех, кто хочет спастись. Мы, конечно, делаем все, что в наших силах, но иногда человек просто отвергает помощь. Мы не можем заставлять, у каждого должен быть выбор. Интересно, захотел бы Рико?.. Нет, уже поздно. Слишком-слишком поздно. — Бетси, — обратился он к женщине, — вы можете мне кое-что пообещать? — Смотря что это. Я не могу обещать то, что не смогу выполнить. Натаниэль понял, почему Эндрю доверился ей. Она не давала пустых обещаний. И искренне старалась вникнуть в проблемы своих пациентов. Идеальный специалист для такого недоверчивого человека, как Миньярд. И для человека, потерявшего всякую надежду, как Моро. — Когда к вам придет мой друг, Жан, помогите ему. Вероятно, Веснински уже не сможет присутствовать, когда этот момент настанет. Женщину смутила просьба, выражение ее лица изменилось. Но она быстро вернула самообладание и снова улыбнулась. — Я постараюсь сделать все, что в моих силах, — заверила она. — Ты очень много думаешь о других. А как же ты сам? Она не стала расспрашивать, как и почему к ней придет Моро. Вместо этого психолог дала обещание, не узнавая подробностей, словно почувствовав, что ответов все равно не получит. И переключилась снова на Натаниэля, чтобы попробовать проникнуться им. Не время думать о себе. Потому что пока он думал о себе и о своем выживании во время побега, его друзей ломали и убивали, как личностей. И вместо того, чтобы быть рядом, он бежал и бежал. Так быстро, как мог. Так отчаянно, так бешено, как никогда. Это он виноват. «Это сделал ты. Со мной, с нами». «Ты уже бросил нас с Кевином, Натаниэль. Посмотри, что из-за тебя случилось». — О себе я подумаю потом. Если сможет. После беседы с Бетси Натаниэль почувствовал облегчение, словно снял с себя часть груза, и тяжесть уже не так сильно давила на плечи. Они не разговаривали о чем-то сложном дальше: Веснински задавал вопросы о психологии и получал длинные развернутые ответы. Психолог ни разу не упрекнула его за то, что он всячески пытался избегать темы про себя и свои чувства, а охотно и подробно все объясняла. После сеанса не хотелось сразу возвращаться в Лисью Башню, поэтому Натаниэль решил прогуляться до библиотеки и забрать новые учебники для предстоящего семестра. Впереди шли футболисты, имена которых он смутно помнил и которых узнал по воротнику спортивной формы, выглядывавшему из-под верхней одежды. Они толкали друг друга локтями, шутили и обсуждали, что закажут на ужин и как будут утешать друга, недавно расставшегося со своей девушкой. Рассказывали о том, кто как и где отдохнул на новогодних каникулах: один побывал в Азии, другой отправился в путешествие в Африку, третий провел все праздники с родителями и младшими братьями. Они жаловались на то, что преподаватели уже не так снисходительны к спортивным стипендиатам и требуют от них больше вовлеченности в другие предметы. Вот как жили обычные люди. На мгновение Веснински представил, что он простой студент, без большой и страшной тени, следующей за ним по пятам, неотрывной и неотделимой. Обычный спортсмен, может быть, с тяжелой судьбой, как у всех Лисов, но свободный. Может быть, у него есть сварливая мать, не поддерживающая интересов сына. Но он состоит в команде, у него есть друзья, и единственное, что его заботит — это победа на соревнованиях и закрытая сессия. Он смотрит на себя в зеркало, не улавливая черты чудовищного убийцы, отпечатанные на каждом сантиметре его лица. Он знакомится с родителями друзей, и те приглашают его на ужин на выходных. Он планирует, куда поедет летом и вступает в спор о том, что горы все-таки лучше. И, может быть, он влюбляется. Влюбляется так, что крышу сносит. Так, что не может молчать об этом. Влюбляется и погружается в эти неизведанные эмоции с головой, словно уходит под воду, в которой нельзя утонуть. Только захлебнуться, наполниться, наполнить. Влюбляется без страха за жизнь этого человека, и единственный кошмар — это оказаться отвергнутым. Сказки, да и только. Веснински настолько глубоко погрузился в мечты, что не заметил, как врезался в кого-то. Этот кто-то испуганно вскрикнул и выронил учебники. — Простите, — извинился сразу Натаниэль, присел, чтобы собрать вещи с земли, и только потом поднял глаза. Аарон сразу же выпустил ладонь девушки из своей хватки и недовольно цыкнул. — Ничего страшного, — улыбнулась смущенно Кейтлин то ли ему, то ли своему молодому человеку. — Смотри, куда прешь, Веснински, — бросил Миньярд с нескрываемым презрением. Натаниэль передал книги и молча развернулся, чтобы уйти, когда его схватили за плечо. Прикосновение обожгло, и парень дернулся, словно ошпаренный. Близнец Эндрю явно не обладал чувством такта. — Не говори ему, — прошипел Аарон. — И не собирался, — буркнул Натаниэль. Но шестеренки в мозгу закрутились, и в голове созрела еще одна идея. Если он не может жить нормально, то с радостью подарит эту возможность другим людям.***
В комнате было темно, холодно и пахло дымом. С открытого окна доносился шум улицы: приглушенные и неразборчивые разговоры студентов, отдаленные звуки машин, шелест несильного ветра. Веснински напрягся. Осторожно сложил учебники на пол и взял старую клюшку Мэтта, пристроенную у двери в коридоре. Не включая свет, на ощупь стал пробираться к кухне, стараясь не издавать лишнего звука. Вряд ли это был кто-то из мафии, но мать всегда учила его:остерегайся, если нельзя сбежать, атакуй первым, обезвреживай врага, а потом беги, беги, беги. Темная фигура сидела на стуле рядом с окном, верхнюю часть которой скрывала штора, и маленький огонек просвечивал сквозь неплотную ткань. Запах дыма здесь был сильнее и совсем не похожий на сигаретный. Когда глаза привыкли к темноте, Веснински смог разглядеть наполовину полные бутылки пива, пустые коробки из-под пиццы и разбитую стеклянную кружку, разлетевшуюся на осколки, будто недавно здесь была драка. Крепче сжав рукоять клюшки в одной руке, второй он медленно потянулся к выключателю. И замахнулся, как только свет лампы озарил собою все помещение. Фигура вздрогнула и свалилась со стула. Натаниэль узнал в ней Сета. — Блять, какого хрена? — заматерился тот. — Эй ты, вздумал грохнуть меня?! — Извини, — облегченно выдыхая, сказал Веснински и отложил свое «оружие» в сторону. — Не знал, что ты куришь. — Это травка, идиот. Помоги мне подняться. Ноги не слушаются. Парень подсобил и усадил его обратно на стул, в процессе заметив, что один из осколков впился в кожу сокомандника на внутренней стороне ладони. Но тот лишь отрешенно взглянул на кровь и, щелкнув зажигалкой, закурил еще один косяк. Натаниэль притащил аптечку из ванной. — Я обработаю тебе рану, — сообщил он. — Мы с Эллисон расстались, — сухо сказал Сет. — Уже на все плевать. Веснински аккуратно извлек кусочек стекла и вылил перекись водорода на порез. Убедившись, что рана неглубокая и зашивать ее не нужно, смазал кожу клейкой мазью и наложил повязку из стерильных бинтов. На всякий случай, во избежание других травм, подмел пол и, выбросив все в мусорку, сел за стол, подперев подбородок кулаком, готовый слушать историю. — Почему? — спросил Веснински. Обкуренный Сет был расслабленнее и разговорчивее, каждое его действие было медленным и затянутым. — Посрались, как обычно. Собрались, выпили. Дэн начала заливать про будущее, я сказал, что ничего не хочу. Эллисон это выбесило, и она начала орать. Это не было новостью: Рейнольдс и Гордон не встречались больше нескольких месяцев. Их характеры были острыми, как бритва, и при столкновении постоянно оставляли новые ментальные порезы друг на друге. Циклическая депрессия парня и надменная прямота девушки часто становились поводом для ссор. Но они каждый раз сходились: громко ссорились и так же громко мирились. Их отношения строились на пылкой страсти и неудержимом притяжении. Так рассказывали Дэн с Мэттом, и, наблюдая за ними изредка, Натаниэль тоже в этом убедился. И, возможно, он бы забил на состояние своего соседа, потому что потом все наладится, если бы не слова о будущем. Будущем, которого у него самого никогда не будет. А у Сета оно есть, но он добровольно от него отказывается. — Почему ты ничего не хочешь? — На, — Гордон всучил Натаниэлю косяк. — Будешь? Я не собираюсь выворачивать душу наизнанку с трезвым тобой. Веснински долго сомневаться не стал и принял вещь, которую ему дали. Не знал, как это отразится на его состоянии, но если это единственный способ узнать и понять мотивы Сета, то почему бы и нет. К тому же, он уже пробовал наркотики, когда Рико тестировал их, и ничего страшного не происходило. — Только не выдыхай слишком быстро, иначе эффекта не будет. А травка, знаешь ли, дорогая. Высший сорт. Веснински затянулся и сразу же раскашлялся, подавившись тяжелым дымом, заклубившимся в его горле. — Придурок! Сказал же, не выдыхай слишком быстро! — всполошился Сет. Тогда Натаниэль попробовал еще, в этот раз не сразу открывая рот и позволяя себе привыкнуть к горечи на языке. — Ну так почему ты ничего не хочешь? — поморщившись, повторил он свой вопрос. — А смысл? — вскинул бровь Гордон. — Я пропащий человек. Был рожден таким, таким и останусь. У меня нет никакого будущего. Вообще в ахуе с того, что тренер все еще за меня держится. Мой бывший тренер, который привел меня в экси, бросил нас. Уехал, ничего не сказав. — Может, это потому что Ваймак видит больше, чем ты? Что у тебя есть потенциал, и он искренне хочет тебе помочь? — Брехня. Натаниэль внезапно почувствовал расслабление, медленно распространяющееся по всему телу, будто из него по одному доставали все кости, превращая тело в бесформенное желе. И испытал тянущее желание сползти со стула, расплыться лужей по полу, просочиться в трещинки и раствориться. — Почему брехня? Язык заплетался, слова не отскакивали от зубов, как раньше, а словно плыли по мерно покачивающимся волнам и стекали с губ тонкой струей. — Если у тебя нет будущего, создай его, — философски изрек Веснински. — У тебя есть все инструменты для этого. Способности в экси, команда, лучший на свете тренер, сильная девушка. Университет. — Перевел взгляд наверх, будто мог там что-то разглядеть, но все, что он увидел — это потолок. — Свобода. — Мы с Эллисон совершенно друг другу не подходим, — фыркнул Гордон лениво. — Посмотри на меня. Она богатая наследница, а я — никто. Каждый раз, когда мы идем, я вижу два пути: ей — в светлое будущее, а мне — в задницу. Натаниэль все-таки улегся на пол и вперился изучающим взглядом в Сета. Почему-то хотелось улыбаться, и он улыбнулся. Выглядел, наверное, как идиот. Ну и похуй. — Я смотрю на тебя, — произнес Веснински, не в силах контролировать мышцы на лице. — Я заметил, мудак. И то, что ты под кайфом, не дает тебе права думать о чем-то левом. — … и вижу то, что, наверняка, видят тренер и Эллисон, — продолжил Натаниэль. — Лиса. Потерянного человека, но не пропащего. Вижу потенциал. Вижу то, что у тебя все есть, чтобы измениться. Ты просто боишься. Мысли перестали скакать из стороны в сторону, превратились в течение, плавное и размеренное. Если бы Натаниэль узнал о том, как хорошо от травки раньше, непременно предложил бы Хозяину ввести ее в рацион Воронов и, непосредственно, Рико. Эта мысль так понравилась, что он захихикал от ее абсурдности. — Чокнутый, — прокомментировал Гордон. — В первый раз что ли пробуешь? — Ага. Сет сделал еще одну затяжку, передал самокрутку Натаниэлю и, поставив пепельницу возле его головы, тоже улегся на пол, вытянув ноги под кухонный стол. — Я не знаю, что такое любовь, но мне почему-то кажется, что ты любишь Эллисон, а она тебя. Иначе вы бы не сходились каждый раз, — рассудил Веснински. — Мне почему-то кажется, что к нелюбимым не возвращаются. — Черт, — вымолвил Сет, потирая глаза, — мне сейчас так захотелось ее поцеловать. Ты прав. Насчет всего прав. — Он сложил руки на животе. — Я люблю ее, но боюсь. Все, кого я когда-либо любил, уходили. А она подобралась ко мне так близко, и блять… — Просто перестань быть мудаком, — посоветовал Натаниэль. Между ними воцарилось молчание. Холод окутал тела зябким коконом. Пальцы слегка заледенели и теперь мелко дрожали, но где-то внутри все равно было тепло. Видение, что посетило парня на пути в библиотеку, вновь всплыло в памяти. Можно поставить галочку напротив «утешить друга при расставании». Открытие отозвалось тихой радостью в районе груди. — Ты самый приятный педик, с которым мне доводилось общаться. — Сочту за комплимент. И, кстати, я не гей. Гордон непонимающе уставился на него. Он отсутствовал, когда Натаниэль сказал об этом старшекурсникам, так что удивление было вполне обоснованным. — Но ты, типа, жених японского ублюдка… — Ага. — … и Монстр на тебя заглядывается. — Ага, — на автомате выдал Веснински. — Погоди, что? Сет раскрыл рот, но не успел ответить. Хлопнула дверь, и в коридоре раздались быстрые тяжелые шаги. Через пару секунд на пороге показалась голова Мэтта, еще через пару секунд он уже сидел рядом с ними, пытаясь поднять Натаниэля с пола. — Бро, что он с тобой сделал? Почему вы лежите на полу? Поднимайся, простудишься же. Вы, что, обкурились?! Оба? Без меня? Позже парень позвонил Дэн. На его зов сбежались обеспокоенные девушки и смыли под возмущенные крики Сета всю травку в унитаз. Рейнольдс и Гордон закрылись в спальне для выяснения отношений. Сначала это было громко, потом стало тише, затем послышались стоны. Смущенная Дэн приняла решение переместиться в комнату девчонок, чтобы не мешать бурному воссоединению. Сейчас они сидели в гостиной, где Уайлдс укутала Веснински в теплый плед, чтобы отогреть. Рене заказала еду, потому что у него еще и аппетит разыгрался. Бойд почему-то выглядел оскорбленным и обиженным, и казалось, что он нашептывает что-то вроде «мой бро мне изменил». Натаниэль безвольным замотанным мешком валялся на диване и не мог сомкнуть губы, расплываясь в широкой улыбке. Травка не отпустила его до конца, поэтому он со смирением выслушивал лекцию от капитана о вреде наркотических веществ и вопросы о том, чем он вообще думал, когда принимал предложение Гордона. — Нет, ладно еще Монстр, но не ожидала такого от Сета! — закончила тираду Дэн. — Эндрю, — поправил Веснински. — Его зовут Эндрю, не Монстр. Перестаньте его так называть. Старшекурсники многозначительно переглянулись. Натаниэлю почему-то стало обидно за Миньярда и захотелось за него заступиться. Будь он трезвым, не стал бы говорить лишнее, но травка развязывала узел молчания и отпирала надежно запертые двери с грифом «особо секретно, особо опасно». Парень мог стерпеть несправедливое отношение и обзывательства в сторону себя, потому что заслужил, но не мог допустить такого в сторону Эндрю. Пока Веснински думал о себе и своем благополучии, последний всегда заботился о семье. Натаниэля вообще искренне возмутило то, что даже после увиденного в клубе, старшекурсники продолжали возиться с ним, как с малым дитем, тогда как Миньярд спас брата и Мэтта от зависимости, Рене от ее прошлого, Кевина защищал по сей день, и все равно оставался Монстром в глазах других. — Давайте посмотрим какой-нибудь фильм? — предложила Рене, заминая неловкую паузу. — Д-да, да, отличная идея! — встрепенулась Дэн и взяла в руки пульт, переключая один канал за другим. Веснински перевел рассеянный взгляд на экран телевизора, и в тот же миг все его тело прошибла крупная дрожь. Ведущий зачитывал новости, а в маленьком квадрате в верхнем правом углу пестрела фотография мужчины: рыжие волосы, ледяные глаза, кривая усмешка. Надпись на новостной ленте снизу гласила: «Натан Веснински будет освобожден по УДО уже на следующей неделе…»