POV Мина Ашидо
— Это будет трудно переплюнуть. Нам нужна вторая колода, — с этим все соглашаются. — Бакуго, ты изменил ход игры, поэтому твоя очередь. — Да неужели, — по голосу было понятно, что даже для себя Кацуки выпил порядочно. — Надеюсь, это будет не какая-то душнота типа раздевания. Без обид, Момо. — Ничего страшного, — она посылает ему воздушный поцелуй, и Кацуки делает вид, что ловит его. — Карта-карта… Охо-хо! — Что там, что там? — выпрямляется Денки и едва не виляет задницей в предвкушении. — Твое любимое, — он понимает меня без слов. — В этой игре все решает воля бутылки, но так как Бакуго — ультрагей… Если горлышко покажет на девушку, я буду крутить ее снова. — Как удобно дружить с ведущим — столько привилегий, — комментирует Джиро. — Да ладно тебе! Не хочу портить никому настроение. Итак, Бакуго. Твоя карта говорит, что пришло время орального секса. Ты исполнитель, а получатель… — бутылка замирает на Серо, и Бакуго довольно хрустит костяшками. — Слава богу, новое лицо! — Я-я? — темноволосый шокировано показывает на себя указательным пальцем. — Любишь стоя? Сидя? Лежа? — профессионал, ничего не скажешь. — Давай на диване? — на это Бакуго бесцеремонно берет юношу на руки и бросает на диван. — Серо, ты ведь по девушкам. Ты точно согласен? — вновь подает голос Кири. — Да. Один минет не сделает меня геем. — Это мы еще посмотрим, придурок, — Бакуго не нужно повторять дважды. Бакуго не нужны прелюдии. Он резко срывает треники Серо и принимается за работу, совершенно наплевав на импровизированный зрительный зал. Ноги Серо теперь на его плечах, пальцы тревожно вцепились в плед на диване, которым как раз укрывался Бакуго. Кацуки громко причмокивает и берет сразу в половину длины. Он смотрит в глаза красного, как рак, Серо, будто это не минет, а угроза. Предупреждение. Я знаю, чего бы ему сейчас хотелось. Чтобы это было жестко. Чтобы им вели. Но это игра, а не индульгенция, поэтому Бакуго показывает себя в том свете, в котором ему выгодно. Свободной рукой он поддевает яйца и углубляет минет. Слезинки брызжут из его глаз, а с нижней губы стекает слюна. Серо кончает слишком быстро, но в этом нет ничего постыдного — просто Кацуки мастер, нет, гений своего дела. — Вау, — протягивает Тсуи и шепчет что-то на ухо Тору. — Ну, кто следующий, лузеры? — говорит и садится слева от меня. Я знаю, о чем ты думаешь, Бакубро — радуешься, что хотя бы на время утолил голод внутреннего зверя. — Кхм… Все остыли? Или нам нужна минутка? — Боже, вы что минета хорошего в жизни не видели? — Честно? Не-а, — выдает Момо, и Бакуго звонко хохочет. — С вами-то все понятно, а остальные? — Я лишь думаю, что в жизни так не смогу, — честно признается Очако. — Я дам тебе пару уроков. — Ладно-ладно, тишина! Очако! Ты была подозрительно тихой все это время. Как насчет тебя? — Ладно, — спокойно принимает вызов девушка. — Правда или действие? — Хм… Действие! — Окей. Тебе досталась достаточно простая задача. Сесть на колени к одному из игроков и не вставать до конца игры. А кто это будет… Хэй, Денки! Удача улыбнулась тебе, — Урарака сдержанно садится спиной к лицу Денки и тот неуверенно обхватывает ее талию руками. — Тсюу! — священный рандом указал на нашу любимую героиню-лягушку. — Уфф, и снова по жести! — Что там? — Полагаю, вы задавались вопросом, Мина, для чего же ты притащила с собой этот бордовый мешочек? Ты что гребанный Санта Клаус? Нет! Там наше добро. Новенькие-свеженькие девайсы, которые помогут в выполнении заданий. — Ква. — Твое задание — задрать свою юбку и использовать этого красавца. Но не все так просто… — Что же там такое, не тяни! — Ты можешь выбрать любую скорость, даже самую низкую, но использовать ты должна сатисфаер ровно пятнадцать минут. Засеките время, кто-нибудь, — Фумикаге достал телефон и открыл приложение будильник. — Тсуи, давай. Ты ведь умеешь вклю… — Конечно, я умею, Мина, — недовольно отвечает она с уже задранной юбкой. Она аккуратно снимает белоснежные трусики и убирает их в сторону. Будь тут старая версия нашего дорого Минеты… Лузер бы с ума сошел! — Поставлю на самую первую. Мое тело… ужасно чувствительное. После такой фразочки в духе какого-нибудь порно-ролика, все мы стали не менее чувствительными. После практически часа игры, если бы я была на месте Тсую и мне пришлось бы снять белье, все бы увидели, насколько я мокрая. — Порядок, — она включила игрушку и Фумикаге активировал таймер. — Что ж. А пока кто-то из вас следит за реакциями Тсую, я выберу нашу следующую жертву. Следующие две карты разочаровали нас своей обыденностью. Тору дала несколько пощечин Аояме, а внезапно (пусть и ненадолго) проснувшемуся Кири выпало оголить свое достоинство и сидеть так до конца игры. Видит бог, если бы не сладкие стоны Тсую на заднем плане, мы бы успели разочароваться в игре. Бедняжка переживает свой четвертый оргазм. У нее трясутся коленки, с длинного языка, свалившегося на подбородок, стекает густая слюна, а грудь подрагивает от участившегося дыхания. На ковре под ней уже образовалась крохотная, но четко различимая лужица, а естественная смазка укрывала всю область от самого входа до идеально гладкого лобка. Мокрая, сочная, трясущаяся и забывшая о том, где находится, — Тсуи забыла, что такое стыд. Все, чего она хотела, — чтобы пытка прекратилась. Мне же хотелось попробовать, какова наша героиня на вкус… — Это было ч-чересчур, — говорит она отдышавшись. — Предлагаю свою кандидатуру в ведущие. Никаких претензий к Мине, мне просто нужно прийти в себя… — Ну наконец-то! — я довольно хлопаю в ладоши и даю все еще не пришедшей до конца в себя Тсую пять. Она дважды моргает и квакает мне в ответ. — Я, я! Вытяни карту мне! — Ква, хорошо. Белая карта. Напомни, что мне с этим делать? — Это значит, кто-то должен загадать мне действие, — Бакуго довольно подмигивает. Если удача вмешается в ход игры, он загадает мне именно то, чего я так давно жду. — Момо загадывает. — Хорошо, — она поправляет выбившуюся прядку и смотрит на меня таким взглядом, будто анализирует. — Судя по тому, как часто ты ерзаешь на месте, неосознанно прикрываешь паховую область, а также периодически поглядываешь на Киришиму, ты хотела бы сейчас заняться сексом. К сожалению, Киришима снова вырубился, и, даже если он проснется, он не сможет дать тебе то, что ты хочешь. Бакуго исключаем, потому что ты его лучшая подруга и потому что… это Бакуго, — он снова поднимает в воздух бокал и допивает его до дна. — Анализируя поведение Изуку, я начала сомневаться в его гетеросексуальности. Как бы там ни было, думаю, сейчас он больше размышляет о том, когда уже игра закончится и он сможет уединиться с Шото, — судя по тому, как смутился Мидория, Момо попала в самое яблочко. — Размер Шото однозначно никого не оставил равнодушным, тем не менее, судя по твоим реакциям на него, он не из тех, кто был бы топ выбором. Кто остается? Выбор не самый очевидный, но очень занимательный. Токоями. Темная лошадка, который чаще других смотрел на тебя, пока другие отвлекались на игроков, исполнявших действие. Ваши отношения не слишком близкие, чтобы было, чего стыдиться на следующий день, плюс, зная тебя, тебе всегда нравились загадочные скромные парни. Киришима не в счет, — Кьека расхохоталась, а Кири пробормотал себе что-то под нос, вновь отрубившись. — Могу ли я указать позу? — Конечно, — то, как ответственно Яойорозу подошла к игре, не может не греть мне сердце. Плюс так четко все разложить по полочкам? Фантастика, не зря она входит в топ два самых умных героев Японии. — Ты решительная и любишь доминировать, как в дружбе, так и в сексе, а потому идеальной и самой удобной в условиях игры будет поза наездницы. — А+, Момо! — я аплодирую ей стоя и бросаю взгляд на Токоями. — Ты как? Все в порядке? Мы, конечно, на все согласились в начале игры, но ты всегда можешь сказать «нет». — Все в порядке. Член Токоями — не слишком длинный, но это не страшно. Удивительным была его ширина. Мне пришлось растянуть себя пальцами, чтобы оседлать его. Да и то вышло не с первого раза. Бывшие одноклассники все же увидели мое нижнее белье — Бакуго издевательски вертел стринги на указательном пальце, за что так и хотелось вдарить этому придурку. Но я быстро отвлеклась на ощущения. Черт, хотела бы я, чтобы Кири это видел. Чтобы смотрел, как я трахаю чужого мужчину. Как сжимаю свою грудь, как бесстыже стону, периодически окидывая взглядом игроков. Как громко я кончаю, слишком густо, слишком влажно, практически выдаю из себя сквирт. Я могла бы сделать тебе такой подарок, Токоями, да не хотелось запятнать твои ужасно узкие кожаные брюки. Милый, пассивный, загадочный паренек. Если бы мне выпала карта отсосать тебе, я бы сделала это с той же отдачей. Хотя нет, вру. Трахнуть тебя мне хотелось больше. Потому что так работает моя игра. Она доводит до пика. Никогда еще после нее хотя бы два человека не торопились бы уединиться в своем номере. Поверьте, я проверяла. — Спасибо, Токоями, — я поднимаюсь и надеваю лосины обратно. И пусть все видят пятно между моих ног — плевать. — Следующий… — А, стоп, — я хлопаю в ладоши. — Штрафной раунд. Бакуго, Денки. За время игры вы выпили по два напитка. Это значит, что каждый из вас должен выполнить по два действия. — С радостью, — отвечает Бакуго и вновь хрустит пальцами. — Кто первый? — Мне все равно. — Мне тоже. — Ладно, тогда давайте Бакуго. Итак, Тсуи, прошу. Вытягивай карту. — «Наказать игрока за то, что тот был плохим мальчиком», — читает она и показывает карту одноклассникам. Почти все воспринимают это очередной скучной картой, но скучно не будет. Это не филлерная серия — это полноценная полнометражка. Потому что у Бакуго — стоит на наказания. — Крутим бутылку… Момо! Снова ты. — Давай без анализа, — внезапно для всех серьезнеет Кацуки, на что Яойорозу понимающе кивает. У нее есть достаточно данных о Кацуки, чтобы нажать на больное. И, будь они один на один, было бы не так сложно. Но при других одноклассниках озвучивать причины выбранного вида наказания было бы… слишком болезненно для эго даже прошедшего не один год терапии Кацуки. — Мне это не в новинку, так что не переживай — мамочка будет нежной с тобой. Триггер. Сексуальный триггер. Кацуки сглатывает и меняется в лице. Наличие публики смущает его: быть уязвимым с одним партнером не то же, что выдать себя перед всеми. Но игра есть игра. — Какой цвет? — Зеленый, — говорит и садится напротив нее, ожидая, что случится дальше. — Ты очень плохо вел себя сегодня. Снова устроил истерику… отказался делать домашнее задание. Ты не убрал в своей комнате и не встретил меня, как подобает. — Прости… — Одних слов мало, мой милый. Чтобы снова быть хорошим, ты должен доказать мамочке, что усвоил урок. Он краснеет еще гуще. Его взгляд затуманивается и вот перед ним — только Момо, ее глаза, обнаженная грудь и убаюкивающий голос, транслирующий абсолютное спокойствие и полный контроль. Даже несмотря на то, что Момо — женщина, подобные игры заставляют член Кацуки наливаться кровью, так, если бы перед ним стоял юный Всемогущий и приказывал взять в рот. — Иди сюда. Не думаю, что пяти ударов будет достаточно. — Д-да… — Десяти тоже. Слишком уж несносно ты себя вел, — она помогает ему устроиться у себя на коленях и вот Кацуки — лицом в пол, с задницей торчащей вверх. Под халатом не было боксеров, только идеальный зад, и дрожащие от нетерпения ноги. — Пятнадцать ударов. Чтобы мамочка могла тебя гордиться. Хвалить. Все, как ты любишь, — она перебирает его жесткие волосы и уже от этого Кацуки стонет. Совершенно не так, как от него ожидали бывшие одноклассники. Наивно, трогательно, по-детски. — Один. — Акх… — он всхлипывает и отворачивает голову. — Ну-ну, не пытайся спрятать свое прекрасное личико, — говорит она и разворачивает лицо Бакуго к игрокам. — Два, — видимо Момо хороша в шлепках, потому что четко соблюдена грань между «слишком больно» и «совсем не больно». Красные пятна от ее ладоней уже проступают на ягодицах. — Не ерзай, милый, это не награда, а наказание. Три, — шлепок и Бакуго унимается. Видимо, он пытался тереться членом о бедро Момо, но она остановила его. — Четыре… С каждый ударом Бакуго все сильнее вылетал из реальности. Стонал все громче, жалобнее, но вместе с этим казалось, что он — в наркотическом трипе, когда все заботы где-то очень далеко и есть только убаюкивающе-строгий голос Момо и ее шлепки. — Пятнадцать. — Мм… мамочка? Теперь я… хороший? — Да, — она поднимает его и целует в лоб, а после торопливо вытирает слезы. — Чудесный, идеальный, — она усаживает Бакуго к себе на колени, и он обнимает ее, пряча лицо в густых волосах. — Не слишком ли? — шепчет Аояма, который переместился после начала действия с Бакуго. — Честно говоря, не уверена. Но он сказал, «зеленый». — Денки, ты следующий! — Бакуго обязательно придет в себя, ну а пока надо продолжать игру. — У-у, тебе понравится, — я подглядываю в карту и тянусь к мешочку. — Я знаю, что ты подготовился, так что проблем у нас не будет. — «Плаг с сердечком», — зачитывает Тсую, и Денки отпускает Урараку… Примерно через полчаса бесконечная игра подходит к концу. Кто-то слишком устал, кто-то — переполнен похотью и все еще ждет возможности уединиться. Кто-то, Кири, чтоб тебя, уже видит десятый сон. Ну а мне куда податься? Чертовы эгоисты!*** POV Момо
Мы не сразу заметили, но Кацуки заснул у меня в объятиях. Пришлось попросить парней о помощи: будучи про-героиней, нельзя сказать, что физическая сила — главное мое достоинство. Серо берет Бакуго на руки и следует за мной. Кладет его на кровать и тихо закрывает за собой дверь. «Думаю, тебе лучше ночевать в своей старой комнате», — сообщение Кьеке отправлено. Она поймет меня. Мы не раз через такое проходили. Бакуго открывает сначала один глаз, потом другой и резко дергается в панике. — Все в порядке, — сажусь на край кровати и выжидаю момент. — Ты в безопасности. Ты уснул и мы принесли тебя сюда. Скажи, Бакуго, тебе что-нибудь нужно, чтобы прийти в себя? Как ты себя чувствуешь? Я понимаю все без слов. Для неофитов BDSM кажется всего лишь мрачным миром извращений и изощренных способов достичь оргазма. Плетка, клетка, боль, унижения, ошейник и электрошок… Но на деле все гораздо тоньше. Учеными было доказано, что далеко не всегда (если не в большинстве случаев) кинки связаны с травмами. Порой, это просто лотерея, в которой выигрывает тот или иной фетиш. Но иногда все действительно глубже. — Все видели? — Я… спросила цвет и… Но все равно я чувствую себя виноватой. — Не перетягивай одеяло на себя, — на мгновение я вижу в нем того юного не понимающего ни себя ни других Бакуго. Он скрещивает руки на груди и поджимает ноги. — Они все видели. Какой позор… Но это не твоя вина, если что. Это мой идиотизм. — Не считаешь, что они решили, что это наша общая игра? Чтобы развлечь публику? — Разве такое можно сыграть? Уязвимость — боль для любого человека с нарциссической травмой. Бакуго был эталонным нарциссом. Даже несмотря на годы работы над собой и очевидные перемены, что-то оставалось неизменным. Пламя боли может затухнуть, может ослабнуть, но оно останется, а если на него подует ветер — разгорится снова. — Скажу честно, со мной такое обычно не случается. — Дроп? — Ага. — Но сейчас.? — Случилось, — нехотя признается в этом Кацуки. — Я очень сочувствую тебе… Так… что ты обычно делаешь, чтобы прийти в себя? — Ты все сделала правильно. Ты взяла меня на руки, будто ты мой родитель, дала мне подремать… Но почему тогда я не чувствую себя лучше? — Может, добавим утешительную еду? Посмотрим твой комфортный фильм? — Можно попробовать, — мы включаем какой-то фильм двадцатилетней давности и ложимся на кровать. Бакуго кладет голову мне на грудь и обнимает, к чему я точно не была готова, но разве я могу его оттолкнуть? Теплое одеяло согревает тело, а калорийные бургеры, пусть и в холодном состоянии, помогают Кацуки протрезветь. — Знаешь, — начинает он, когда мы расправляемся с пищей. — Наверное, такое никогда не случается, потому что все мои игры проходят с мужчинами. И так уж вышло, что мой папаша был неплохим родителем, — в голосе его играют нотки улыбки. — Не могу сказать то же про мою мамашу… — он поджимает губы и отворачивается. — Знаешь, даже наказывая меня, ты проявила столько заботы и любви, сколько я в жизни от нее не получал. — Мне очень жаль, Кацуки, — я кладу руку ему на голову и поправляю спутавшиеся прядки. — Наверное, поэтому все пошло не по плану. А еще, — начинает он с застрявшем в горле смешком, — у меня впервые в жизни стоял на женщину! — Ха-ха! Наверное я бы испытала такой же шок, если бы меня привлек мужчина. — А разве со мной было не так? — Было, — я целую его в затылок и выдыхаю с облегчением. Уже через пять минут Бакуго проваливается в мир грез.*** POV Шото Тодороки
Я ждал этого так долго, что сложно было не игнорировать игру… Не знаю, окажешься ты пассивом или активом, но я приму любой вариант. Черт, я таким разгоряченным себя не чувствовал уже очень давно. Судя по взгляду — ты тоже. Мы едва не разносим лифт. Кажется даже, он использует причуду. Несется в комнату, утягивая меня за собой. Его пальцы искрятся зеленым, и несмотря на легкую дрожь — он уверен до предела. — Изуку, — выдыхаю я ему в рот, и он зажимает меня к стене. Дверь закрыта? Открыта? Неважно. Плевать. Он целует меня так страстно, будто я его мечта о героическом будущем. Будто я — все, что имеет значение. Но поцелуев слишком мало. Поэтому он берет меня на руки, подбрасывая с легкостью, точно я тряпичная игрушка, и валит на кровать. Все же будешь вести? Он с нетерпением срывает с себя одежду, и бледная кожа практически искрится в свете луны, заглянувшей в окно его старой комнаты. Он твердый. Головка подрагивает в нетерпении, и мне не остается ничего, кроме как снова стянуть с себя брюки и расставить ноги. — Как тебе больше нравится? — пара извилин прежнего Изуку все-таки еще работают. Хотя я представляю, как трудно тебе было облачить интенции в слова. Чтобы не звучало тревожно, отчаянно и неуверенно. Простая констатация факта. Кто будет сверху? — Мне все равно, — улыбаюсь я и постукиваю по матрасу. Не могу ждать. Решай за меня. Делай, что хочешь. Лично я — отказываюсь думать о чем-то, кроме твоего члена и… твоей задницы — как скажешь, так и будет. Я буду послушным любовником, я буду страстным зверем. Взберусь на тебя или раздвину ноги в шпагате. — Я… подготовился. — Ты хочешь, чтобы я… — он не отвечает: забирается сверху и вновь целует. Он вручает мне смазку, будто это букет, который я не могу не принять. Каждое прикосновение к телу Изуку — вспышка. Банальное сравнение, но это так. Перед сомкнутыми глазами стоит белый. Ослеплен на совершенно новом уровне. Я не чувствую ничего, кроме твоего языка и твоей задницы. Изуку на удивление расслаблен. Он даже сейчас держится идеально — перфекционист до мозга костей. — Я не могу ждать, — почти что ноет он. — Потерпи, Изу… Я хочу, чтобы тебе было хорошо… — Агрх, — Мидория руками раскрывает ягодицы сильнее, стремясь помочь. Сложно держать медленный темп и быть осторожным, когда над тобой навис похотливый Мидория. Который в данный момент существует только ради моего члена. — Ты… будешь у меня первым, — признается он, краснея, и отводит взгляд. — Тебя это отталкивает? — Ни в коем случае. Это просто значит, что я должен быть вдвойне осторожен. Луна скрывается за облаками, давая нам шанс на полное уединение. Именно в этот момент я заканчиваю с нашей прелюдией и приступаю к делу. Направляю его дрожащее в нетерпении и похоти тело и насаживаю на свой член. Изуку не врал, когда говорил, что я буду первым, потому что он ужасно узкий. Но почему он ждал так долго? Банально не было времени? Или дело в чем-то другом? — Блять, Шото! — выругивается он, и это отрезвляет. Всегда сдержанный и неестественно вежливый Деку матерится? Мой член настолько хорош? Величайший комплимент. Но это только начало серии его комплиментов. Он стонет без остановки от каждого движения. Даже несмотря на то, что теперь Изу ведет — он безукоризненно уязвим и податлив. Я помогаю держать равновесие, но в остальном он… именно он трахает меня. Он использует меня ради себя, но при этом — дарит незабываемое удовольствие в ответ. Мы стонем в унисон, смотря друг другу прямо в глаза, а после он изливается мне на живот, ни разу не притронувшись к себе, и замирает почти что в испуге. Он не верит в произошедшее, смущенно прикрывая рот рукой и пялясь на кубики пресса. — Ты как? — спрашиваю я и улыбаюсь. — Не думал, что это возможно. — А я не думал, что реально продолжать заниматься сексом сразу после того, как кончил… Я сдерживался. Ради тебя. Ради этого выражения лица. Ради этих стонов и раскрасневшихся щек. Ради этого поцелуя и этих объятий. — Иди сюда, Изу… — я тяну на себя Мидорию и мы обессиленно падаем на матрас. — Гений… — бормочет он неразборчиво, смотря куда-то в потолок. — Мм? — Мина — гребанный гений!