Вторая встреча выпускников (класс Старателя)
POV Author
Для Старателя быть в эпицентре социального празднества — почти что оживший кошмар. Он не подает виду, но тревога сковывает его и крепко сжимает яйца. Периодически крепкий герой, к своим двадцати годам уже ворвавшийся в Топ 10, нервно переминается с ноги на ногу и поправляет удушающий галстук. Синий костюм, который ему выбрала помешанная на стиле и роскоши бабушка, белоснежная рубашка, с щепетильностью заправленная в брюки, дорогой ремень с фирменной эмблемой Старателя, дорогущие часы из серебра и идеально вычищенные до последней пылинки черные ботинки. Энджи Тодороки — безукоризненная десятка. С этим будет спорить разве что незрячий, но этого недостаточно, чтобы быть мистером популярность. Люди обходят его стороной за сложный характер либо потому что банально не знают, как завязать разговор. Неизменное bitch face и напряженная челюсть, а еще — абсолютное неумение вести светские беседы. Он долго потягивает бокал вина, внутренне осуждая выбор напитка, — дешевый (по его меркам) сорт, выдержано максимум два года. Он коротко кивает бывшей однокласснице, которая растерянно машет ему в ответ и тут же скрывается из виду. Что делать дальше? Естественная нужда подсказывает ответ — свернуть за угол и спастись от хит-парада лузеров в мужской уборной, где он встречает человека, которого никак не ожидал увидеть. Любимец публики, признанный во всех странах мира, со светлыми волосами, калифорнийским загаром и легким американским акцентом — стоит у писсуара и насвистывает какой-то джингл. Он машинально оборачивается — геройские инстинкты — и тут же отводит взгляд, понимая, что Энджи — один из учеников. Тодороки не знает, как реагировать. Последнее, что он хочет, — справлять нужду на глазах у своего кумира, которого он непременно столкнет с пьедестала. Ребяческий интерес все же берет верх, и красноволосый подходит к ряду писсуаров. «Интересно, какой у Номера один?» Не подумайте, Энджи Тодороки — кто угодно, но только не гей. Через полгода у него уже запланировано знакомство с будущей супругой, кажется, ее зовут Рей. Беловолосая девушка с ледяной причудой — идеальный выбор, который семья сделала за Старателя. — А вот и наш гений! Номер шесть, — говорит Всемогущий нараспев, застегивая ширинку. «Не успел», — думает Энджи и не торопится спустить брюки. Он поворачивается лицом к мужчине, который даже на крепкого героя, ростом под два метра, смотрит свысока. — Что ты здесь делаешь? — деланно сердито бросает Энджи. — Ну что за холодный прием! — Всемогущий направляется к раковине и тщательно моет руки. — Меня пригласил директор, чтобы я прочел речь и все такое. Ваше поколение героев просто невероятно! И ты — главная звездочка. Для себя Энджи был кем угодно, но только не «звездочкой». В своих амбициозных планах он уже должен быть на четвертом месте — отстает от графика. — Ты самый молодой в десятке! — Ты был моложе, когда ворвался в топ? — В мои годы не было рейтингов. «Так себе мотивация», — цыкает Тодороки. — Я тут уже минут двадцать, но почему-то вижу тебя только сейчас. Непорядок! — Не люблю быть в центре внимания. — Значит, ты темная лошадка? Как круто! В наше время все герои были такими — просто делали свою работу и не требовали ничего взамен. «Не делай вид, что тебе не нравится всеобщее обожание. Ты ведь дрочишь на свою славу». — Почему мне кажется, что Номер шесть меня недолюбливает? Развей мои сомнения, Энджи. Чувства Энджи Тодороки к Всемогущему всегда были противоречивыми. С одной стороны, он взрослел, лелея мечту стать таким же, но в какой-то момент он поставил перед собой цель — перепрыгнуть его. Стать новым Номером один. И без всяких там улыбочек, бесконечных автограф-сессий и интервью. Он одновременно и обожал, и осуждал Всемогущего. Фанатская любовь и профессиональная ненависть — крепкий коктейль! — Старатель, ты нервничаешь? «Какого черта он это спрашивает?» — Дай угадаю, ты не не любишь быть в центре внимания. Тебе тревожно? — Иди к черту! — выругивается Старатель и не находит ничего лучше, чем расстегнуть ширинку и отвлечься на справление нужды. Что угодно — лишь бы не впутываться в психологический анализ от его некогда кумира номер один. — Я был таким же. «Никогда не поверю». — В наше время было зазорно ходить к психотерапевтам, а жаль. — Мне это не нужно. — Тогда почему ты весь вечер прятался от своих друзей? — Они мне не друзья. — О, отрицаешь важность социальных связей? Как бы тебе ни хотелось, без этого никуда. — Без этого я уже на шестом месте. — Но хотел бы забраться выше? Энджи не отвечает, стряхивает несколько раз и смывает за собой. Он обходит стороной Всемогущего и выдавливает жидкое мыло на кожу. — У тебя великое будущее. Такое же выдающееся, как и твой член, — Старатель чуть ли не давится от такой неожиданности. Что за мерзкий комментарий? Это неуместно. Непрофессионально. И вдобавок… неожиданно. Он не замечает, как его щеки краснеют, а зрачки сужаются. — Сколько тебе лет, Всемогущий? — с трудом находит, как сменить тему, Тодороки. — А это, мой мальчик, большой секрет, — отвечает он и гулко смеется, заполняя собой все пространство. — Мне двадцать. — Давно за чертой возраста согласия. — Да что ты себе позволяешь? — А что? Пожалуешься преподавателю? Валяй! — Это непрофессионально. — О, Энджи, ты даже не знаешь, что такое настоящий непрофессионализм. Ладно, наверное, я перегнул… — он виновато потирает затылок и опускает взгляд, пока Тодороки вытирает дрожащие пальцы бумажным полотенцем. — Не хочу казаться извращенцем и все такое. Просто очень жаль, что такой привлекательный молодой человек совершенно не осознает своей, ам… привлекательности. Энджи перемыкает. Он опускает руки и смотрит куда-то в пол. Его что, пытается склеить Всемогущий? Сам Всемогущий? Влажная мечта его подростковых лет, когда гормоны ослепляли разум и отвлекали от бесконечных тренировок? Плакатов светловолосого героя в комнате подростка Энджи было так много, что невозможно было разобрать цвет его стен, и, каждый раз, когда свет в его комнате гас, он направлял вспышку смартфона на тело Всемогущего, смотрящего на него с самого большого плаката, и трогал себя. Стыдно это вспоминать, поэтому Энджи трижды встряхивает головой. — Не хочешь уединиться? — Тут и так никого нет, — глупо отвечает Энджи и тут же жалеет о сказанном. — Мне нравится ход твоих мыслей, — щелкает пальцами Номер один и набрасывается на героя с поцелуем. Это такое странное чувство, когда юношу, который стабильно выше всех вокруг, трогает кто-то настолько огромный. Какой у него рост? Два метра и десять сантиметров? Двадцать? Еще и эти идиотские торчащие пряди. — Перестань, — глупо отвечает Энджи и вытягивает руки, отталкивая Всемогущего, хотя все внутри так и кричит — не смей отступать. — Мне лестно твое внимание, но… я не гей. — Ха, я тоже, — говорит и зажимает парня к стене. Он такой огромный, сильный и тяжелый, что этот пресс вот-вот размажет и без того крепкого Номера шесть. Он безвольно выдыхает куда-то в плечо Всемогущему, не то от давления, не но от возбуждения. — Теперь я уже не так уверен, что ты… не рад меня видеть, — он поднимает колено и поддевает ногой яйца Старателя. Они тяжелеют от возбуждения, а член наливаются кровью. Старатель чувствует себя, как малолетняя фанатка, которой вот-вот воспользуются, но отчего-то стыд давно отошел на второй план и осталось только… дыхание Всемогущего у него на губах и его нечеловечески сильные руки. Огромные пальцы. Бицепсы. Каменный пресс, который чувствуется даже сквозь пиджак. От губ он спускается к щеке и целится в шею. Никто в жизни не целовал Старателя так, отчего он чувствует себя до боли… уязвимым, слабым, почти что тряпичным. И впервые в жизни это не разочаровывает и не разрывает эго на части. А возбуждает. Действительно, если кто-то и будет трахать Энджи, так тот, кто в полтора раза больше и сильнее его. — У тебя есть опыт? — шепчет Всемогущий, спускаясь на колени и расстегивая молнию. Он поднимает глаза на смущенного до предела Старателя, которому для комичного эффекта не хватало только глупо закрыть руками лицо. Энджи не знает, что ответить. У него был секс с девушками, но все они были слишком узкими для его члена. Все до единой жаловались на боль, а потом критиковали его неумение отлизывать. Стоит ли говорить, что это нехило ударило по самооценке и без того неуверенного в себе юноши? — С парнями. — Нет, — отрезает Тодороки. — Дай угадаю, ты — актив до мозга костей? Энджи не знает, как ответить на это — ведь он даже пальцами никогда себя не трогал, а мастурбацию считал признаком слабости. Юные годы позади, разум охладел — поэтому ледяной душ для пламенного героя стал палочкой-выручалочкой. — Понятно, сомневаешься. Но я не знаю, как поступить, — он разворачивает Старателя так, будто тот — пластиковая фигурка, — ты в жизни не справишься со мной. Странным образом это задевает эго Старателя, хотя, казалось бы, это явно не обязательное условие становления топ-героем. В голове навязчиво крутится только одно: «И какого черта ты так решил?» — Любишь вызовы? С твоими амбициями ты горы способен свернуть, — Всемогущий поднимается и целует парня в шею, продолжая шепотом, — жду не дождусь дня, когда ты сменишь меня на первом месте… О, Энджи-и, если ты осилишь мой член, для тебя не будет ничего невозможного. — Хватит болтать! — Чего и требовалось доказать, — Всемогущий снова падает на колени и раздвигает гладко выбритые ягодицы. Он проводит рукой, оценивая вид, а потом принимается выцеловывать бледную кожу. — Каково это — когда сам Номер один буквально целует тебя в зад? — Заткнись! — Так и быть. Пришло время занять рот чем-то более важным, чем мой бесконечный треп. Это странно. Нет. Дважды странно. А еще Энджи соврет, если скажет, что ему неприятно. Однако, когда язык Всемогущего начинает растягивать его стенки, он бросает тяжелый стон. — Узкий, мне понадобится полчаса, чтобы подготовить тебя. «Полчаса? Это слишком долго!» — Расслабь мышцы, я не кусаюсь, — говорит и продолжает. Энджи все же не выдерживает — постыдно закрывает рот рукой и щурится. У Всемогущего даже язык — большой. — Мм, — стонет сквозь римминг Номер один, и вибрация приятно отзывается на кончике члена. Энджи — абсолютно твердый, хотя не прошло и пяти минут. Всемогущий ускоряется. Он отрывается, чтобы сплюнуть, после чего начинает едва ли не чавкать. Пошлое хлюпанье не кажется чем-то противным, наоборот — ни одна девушка в жизни не сосала член Тодороки с такой отдачей. Все с тем же аргументом — «Ты что, издеваешься? Он не влезет!» — Я бы ел тебя днями напролет, Номер шесть, но мне потребуется больше, чем язык, чтобы подготовить тебя. Не передумал? — Энджи коротко качает головой, и Всемогущий довольно усмехается. Он выпрямляется и снова нависает над парнем. Номер один вытягивает два пальца, и Энджи инстинктивно берет их в рот. Так жадно, будто не ел несколько дней. Он обсасывает их, закрывая глаза и беря слишком глубоко. Всемогущий пошло выдыхает и внезапно убирает руку, чтобы в следующий момент — вставить в Энджи. — Как ощущения, малыш? — Не… называй меня так, — хрипит красноволосый, но его тело говорит об обратном. Ему нравится. Нравится чувствовать себя маленьким на контрасте с Номером один. Чувствовать себя податливым. Послушным. А еще ему нравится, с какой легкостью он впервые принимает в себя сразу два пальца. И не абы каких — толстых. Длинных. Пальцы гребанного Всемогущего. — Обещай, что не подпалишь меня. Ты такой горячий внутри, что мне практически больно. — Черт, — Энджи роняет голову и прижимается щекой к холодной поверхности. Проклятый галстук, старательно завязанный прислугой, начинает давить с двойной силой. Он почти что задыхается — но в этом есть больной кайф. — Шея… — неосознанно шепчет он. — А? Любишь, когда тебя придушивают? — Не знаю, — честно отвечает парень, но ответ на вопрос приходит сам, когда сильные пальцы сковывают его и приятно надавливают на кадык. Энджи вытягивает голову и громко стонет куда-то в плитку. — Блять… — А ты тот еще извращенец. Не ожидал. — Давай уже… третий. — Какой же ты упертый. Совру, если скажу, что мне не нравится. Третий палец дается с болью, но Старателю — плевать. Он опускает руки и раздвигает ягодицы, чтобы было проще. Какая же он сейчас шлюха. Похотливый до безобразия. Возбужденный — до приближающегося оргазма. Приходится отвлечься на пустые мысли, чтобы не кончить. Но он не позволит себе отделаться так просто. Он не кончит, пока Номер один не достанет из штанов свой член и не вставит ему по самые ребра. Всемогущий срывает штаны со Старателя и поворачивает к себе лицом. Лубрикант вязко стекает с раскрасневшейся головки к яйцам. Он льет ее не жалея, точно зная, — это так же необходимо, как иметь аптечку в машине. Старатель опускает взгляд, чтобы наконец-то увидеть член своего кумира. — Что, испугался? — мужчина не врал о своих размерах, скорее даже дезинформировал. Тодороки в жизни бы не поверил, если бы увидел такой член в порно. Нереалистично. Пошло. Гиперболизировано. Обычно такие члены бывают только в анимированных порно-роликах, которые Старатель, честно слово, никогда не смотрел. — Если ты осилил четыре пальца, ты… имеешь все шансы не порвать свою дырочку, — Старатель настолько возбужден, что сдерживает колкий комментарий о том, как тупо звучит эта фраза. Он нетерпеливо облизывается и, будто желая покрасоваться перед кумиром, задирает ногу почти что в шпагат. Всемогущий вовремя ловит ее и восторженно восклицает. — Ну ничего себе растяжка! Любому гимнасту надерешь зад! — Старатель краснеет от похвалы и сглатывает, предвкушая, как Всемогущий входит в него. Но тот лишь издевательски дразнит его головкой между ног. Проходит не меньше минуты жестоких мучений, а, когда Энджи собирается что-то сказать, Номер один неожиданно вставляет. Это только головка — но одной ее достаточно, чтобы Энджи вскрикнул. Не от боли — а потому что едва не кончил. — Ты как, Энджи? — Мм… — что-то выдыхает Старатель, смотря на свой член, будто проверяя себя. — В такой позе ты кончишь за пару секунд, после всего, что я уже сделал с твоей простатой. — Черта с два! — О, это вызов? Обожаю вызовы! На что спорим? — Агх, — думать тяжело, когда в тебе — член Номера один, но Номер шесть все же умудряется собраться с мыслями. — Напоминаю, что твой зад ты уже не можешь поставить. Давай… на твой член? — Что ты имеешь в виду? — спрашивает Энджи и наконец-то смотрит светловолосому в глаза. — Если ты кончишь раньше меня, я отсосу тебе. — Странное условие. — Тебе хоть раз делали минет? — Энджи пристыженно отворачивает голову. — Нет? Ладно… Как насчет дважды лишиться девственности с Номером один? Сначала твоя задница, потом — твой член… — Я не девственник. — Ты был девственником до того, как я вставил тебе. — Иди нахрен! — Так спорим или нет? — Да, да! — выкрикивает Энджи. Его ноги сводит от неудобной позы, а член — болит от необходимости снять напряжение. Сеттинг не в пользу Номера шесть — человек, который даже по утрам не трогает себя, в жизни не продержится и минуты. Всемогущий довольно ухмыляется и продолжает скользить глубже. С глаз красноволосого вспыхивают слезы и тут же превращаются в пар — настолько его тело горит. Если отпустить контроль, его лицо будет пылать. В прямом смысле. Но он сдержится: его костюм не огнеупорный, потому что он не рассчитывал влипнуть в передрягу. И тем более — встретить в туалете Всемогущего. Пройдена только половина пути — а Старатель уже переживает, что вот-вот порвется. Но как заверяет светловолосый — это естественно. Это случается, когда переходишь грань нормы. Человеческий кишечник не приспособлен к таким размерам. Но Энджи — не простой человек. В конце концов, он — будущий Номер один. — Что, если ты кончишь первым? — с трудом набирается сил спросить Энджи, на что Номер один коротко смеется. — Кхм, а чего ты хочешь? — Я… — Не стесняйся. — Если я выиграю, я трахну тебя. — Думаешь, я расстроюсь такому повороту событий? — Цц, — цыкает Старатель, и Всемогущий снова довольно смеется. — По рукам, малыш. Тем более, у тебя размер тоже что надо. Едва мужчина заканчивает реплику, он входит до конца, шлепая яйцами по разгоряченной коже. И это было бы до ужаса охуенно, если бы не… — Черт, малыш! — восклицает Всемогущий почти удивленно, смотря на пресс красноволосого. — Кажется, ты проиграл. — Агх, — сквозь удовольствие возмущается Номер шесть. — Но я не оставлю тебя без презента. Идет? Я хочу кончить в тебя — так глубоко, что ты забудешь, как жил до моего члена, — он проводит пальцами по животу младшего героя и пробует на вкус. — Не расстраивайся. Ты сам виноват, что выбрал такую позу. — Хватит болтать. — Окей-окей, — Всемогущий сдержит обещание. Он отпустит ногу Старателя, чтобы у него не свело мышцы, и начнет вдалбливаться в него — трудно заверять, что без использования причуды. Не ясно, что громче: хлюпанье от обилия смазки в Старателе, или удары яиц по его заднице — в любом случае это уже не важно. Всемогущий не остановится, пока не изольется внутрь. Пока не перемешает все органы. Пока не выпустит залп спермы. Пока младший герой не превратится в плачуще-ноюще-стонущее месиво, роняющее слезы на кафель. Всемогущий проводит рукой вниз по животу Старателя и трогает член, после чего снова смеется своим фирменным смехом: — Ты дважды проиграл, Номер шесть. — Ты, кхх… правда… думаешь… что мне не плевать?