Чёрт, я слишком стар для этого дерьма...

– За тобой кто-то может приехать? – спросил Такемичи, поставив на прикроватную тумбочку поднос с едой. – Я, конечно, мог бы тебя подвезти, но мне на работу через пятнадцать минут. Харучиё недовольно посмотрел на свой торс, перевязанный бинтами. Он очнулся несколько минут назад, а ему уже на мозги капают. Ещё и всё в области раны зудит и отдаёт неприятной болью. – Сколько я был без сознания? – Весь вчерашний день. Блять. Майки будет недоволен. Санзу тем вечером должен был привезти отчёт о соглашении на перевозку оружия. Но урод, который его пырнул, оказался вражеской крысой. Соглашение накрылось медным тазом. Ханагаки, тем временем, покинул комнату. Разговаривать с ним явно не желали, как и, собственно, сам хозяин дома. Ну и не надо. Такемичи спас человеку жизнь, а остальное – не его проблемы. Вчера Харучиё чуть реально не умер, ведь один удар был совсем близок к подвздошной кишке, а другой чуть ли не попал в печень. Ему пришлось знатно попотеть и сделать всё с точностью ювелира. В тот момент Такемичи окончательно проникся глубоким уважением и восхищением к своей профессии. Крепкий кофе привёл в чувства. Вчера был напряжённый день из-за отчётов, что пришлось доделывать дома, а тут ещё и эта красавица розоволосая. И без него проблем хватает... Да и мысли о прошлом всё никак не покидают голову уже какой день. Такемичи продолжал чувствовать неприятный подвох, и это относилось к Майки. Ханагаки снова зашёл в комнату, где лежал его нежеланный, но вынужденный гость, который в данный момент что-то яростно строчил в телефоне и тихо матерился. – Харучиё, если кто-то за тобой приедет, ради всего святого, не забудь закрыть дверь. Ключи можешь под коврик закинуть, – Санзу хотел что-то сказать, но Такемичи с нажимом продолжил, – и не пытайся встать. Швы разойдутся, и тебе пиздец. Всё, я поехал. Недовольный взгляд из-под пушистых светлых ресниц был встречен абсолютно непоколебимыми синими глазами. Как об стенку горох. Ханагаки заметил за собой максимальное хладнокровие после двух месяцев на своей работе. Он хорошо обладал своими эмоциями, что очень радовало, ведь на операциях нужен трезвый и холодный рассудок. Такемичи из этого будущего хорошо развил самоконтроль. Ханагаки не сказал бы, что ему в кайф вот так вот оставлять почти незнакомого человека в своём доме, но делать было нечего, да и ничего у него в квартире удивительного не найти. Письмо он, кстати, сжёг сразу же после прочтения – от греха подальше. Ханагаки всегда был параноиком, и не раз видел плюсы в этой своей черте. Харучиё был для Такемичи «тёмной лошадкой». Они никогда нормально не разговаривали, разве что перебрасывались парой фраз и кивали друг другу в знак приветствия. А в Поднебесье Ханагаки даже не стал подходить к Санзу. Не после того, как тот уверенно держал нож у шеи Инуи, взглядом показывая, что ему с высокой горы плевать на чужую жизнь. Они с Коко тогда чуть двойной инфаркт не словили – настолько было страшно за жизнь Сейшу. Конечно, Такемичи понял, что Харучиё опасен – всё-таки банальное наличие пистолета просто кричало об этом факте. Был бы Ханагаки действительно простым хирургом, который ведёт мирную жизнь, давно бы вызвал полицию и не разговаривал так небрежно, с долей похуизма. Но Такемичи и сам плавал во всей этой преступной области, как рыба в воде, поэтому нечему удивляться. А за недоумевающим лицом Харучиё, что был ошарашен таким спокойствием, всё же было забавно наблюдать. *** – Так кто не пустил тебя в царство мёртвых? – любопытно спросил Ран, осматривая гостиную, пока Какучё помогал Санзу передвигаться до двери. – Ты написал, что это был давний знакомый. Ему точно можно доверять? Харучиё раздражённо закатил глаза, стараясь не напрягать мышцы торса. – Ну, ему было вообще похуй, когда я угрожал ему пистолетом... – вспомнил раненный. – Мне кажется, он не будет распространяться. Это Ханагаки, из Тосвы. Ран удивлённо приподнял брови, а улыбка невольно наползла на лицо. Внутри что-то дрогнуло, стоило только вспомнить этого своевольного парня, которого Изана насильно завербовал в Поднебесье. Они так и не успели нормально подружиться. Такемичи неожиданно исчез в какой-то момент, а потом не было времени и думать о нём. Все силы уходили на поддержание Бонтена, что тогда только набирал влияние. Ран почему-то вспомнил, как чувствовал некое недовольство(?) от того, как Ханагаки всё время огрызался с ним и Риндо, относясь с максимальной отрицательностью. После битвы банд он, конечно, уже перестал быть таким колючим, но всё же... Если бы они нашли Такемичи раньше, чем Майки... Не отпустили бы. – Такемичи... – невнятно пробормотал Какучё, услышав упоминание фамилии друга детства. Именно он оставался рядом, когда Изаны не стало, молча даря поддержку и заботу. Какучё прошёл через тяжёлую депрессию после смерти Курокавы, буквально потеряв смысл жизни. Оставаться на плаву помогал только Такемичи, который силой заставил Хитто переехать к нему, на чём настаивала даже Ханагаки-сан, которая ещё в детстве относилась к Какучё с особой заботой. Ханагаки поддерживал, заботился и никогда не оставлял в одиночестве. А ещё обладал удивительной эмпатией, ибо по-другому было не объяснить, каким образом Такемичи всегда угадывал настроение и чуть ли не читал мысли по выражению лица. Какучё был неимоверно благодарен за это, считая Ханагаки подарком небес. Именно поэтому Хитто иногда присматривает за жизнью своего спасителя, чувствуя искреннюю тоску в груди. Его часто настигало почти жгучее желание увидеться с Такемичи. Увидеть то тепло в синих, подобно темнеющему небу, омутах. Почувствовать то спокойствие, накрывающее будто осязаемым куполом безопасности. Какучё знал, что Ханагаки совсем не такой светлый и прощающий, каким может показаться на первый взгляд. Временами Такемичи был жёстким и мрачным, его было легко разозлить и привести в состояние бешенства. Он часто ходил задумчивым, будто размышлял о чём-то далёком. Но Ханагаки никогда не делал ничего, чем мог бы обидеть или задеть Какучё. Такемичи мог быть в ужасном состоянии, быть в ярости или печали... но стоило Хитто появиться на горизонте, напряжённость на лице друга исчезала, а тело заметно расслаблялось. Такемичи заботлив. Очень. Он окружал заботой, даже, кажется, неосознанно. Какучё, отвыкший от подобного отношения ещё с глубокого детства, долго не мог адаптироваться к этому. А ещё рядом с Такемичи часто находился Казутора Ханемия, с которым Какучё находил довольно много общего. Казутора, подобно коту, не отлипал от Ханагаки, заставляя Хитто ощущать грызущее чувство в груди. Но ласки и заботы Такемичи хватало на всех, поэтому все зарождающиеся собственнические огоньки сразу тушились. Как бы это странно не звучало, Какучё и Казутора будто считали Ханагаки своим и делили его между собой, негласно решив, что конкурентами друг другу не являются. И всё же, Какучё покинул Ханагаки. Пошёл своей дорогой, ведомый образом Изаны, который часто видел в Майки. Сано Манджиро стал другим человеком. Начал меняться ещё после роспуска Тосвы, а смерть Изаны лишь стала точкой невозврата. По крайней мере, всё так виделось со стороны. Какучё уважает Майки. За силу. За то, что оберегает близких. И просто за то, что подарил недолгое счастье Изане, с руками и ногами приняв его, как любимого старшего брата. Хитто будет оставаться рядом с Майки и поддерживать этого человека. Аккуратно напоминать о том, чтобы тот не забывал спать, есть и отдыхать. Какучё не превозносит Сано на роль Короля, как это делает тот же Харучиё. Нет. Хитто, как научил его Такемичи, молча оберегает и дарит защиту. – Странный он, этот Ханагаки... – хмыкнул Санзу, уже сидя в машине Рана. – Даже оружия не шуганулся, да и дом на меня оставил. С головой точно не в порядке. От Какучё с переднего сиденья донёсся смешок. Ведь он знает, что... – Это значит, что он не посчитал тебя угрозой. – Теряешь хватку, Санзу, – хохотнул Хайтани, следя за дорогой. Харучиё возмущённо засопел. Да все, кто знает, что он – тот самый «Заместитель Майки» и «№2 в Бонтене», сразу же разбегаются по углам, как пугливые шавки! И правильно делают, кстати. Санзу Харучиё не щадит предателей. Не терпит слабых. И ненавидит тех, кто хоть как-то угрожает Майки и, в общем, всему Бонтену. А ту группировку, к которой принадлежит индивид, который пырнул его, ждут самые страшные мучения. И Харучиё позаботится об этом лично. – Я думаю, что он просто слишком наивный, – уверенно отрезал Санзу. И плевать, что Какучё знает Такемичи намного лучше и навряд ли станет врать. Харучиё отказывается верить, что Ханагаки не боится его. Это было бы слишком глупо и самоуверенно. *** Звонок от Наото показался свежим глотком воздуха среди всей суеты и тяжёлых дум о прошлом и будущем. Такемичи ещё ни разу не виделся с младшим Тачибаной в этом будущем, что очень странно. Наото всегда приходил первым и узнавал все детали из путешествия Такемичи. В этот раз всё было иначе, и Ханагаки даже умудрился забыть о своём напарнике-триггере. – Такемичи, ты смог всех спасти, – слабо улыбнулся Наото. Они сидели на скамье у реки Тама. Рядом располагался тот самый заброшенный храм Мусаши, его, кстати, так и не восстановили за все двенадцать лет. – Что с Хинатой? – прямо спросил Ханагаки. – Я не понимаю, почему она прекратила наше общение. Это очень странно... Наото незаметно дёргнулся и нерешительно отвёл взгляд. – У Хины и Кисаки должен был родиться ребёнок... – тихо ошарашил детектив, смотря перед собой, куда-то в реку, – но Кисаки убили пять лет назад, а у не-сан случился выкидыш от сильного стресса. Она... сильно страдала. Это я предложил ей уехать, мне было больно наблюдать за мучениями Хины, ведь здесь всё... напоминало о Тетте. Такемичи сидел в шоковом состоянии, уставившись на Наото. Он знал только, что Кисаки убили, а вот про то, что Хината потеряла ребёнка... В груди поднялся шквал эмоций, от печали до ярости. Его почти родная Хина... Боже, как же сильно ей пришлось мучаться. Просто ужас. Полнейший. Чёрт, Кисаки, обещал же защищать и не причинять боли... Почему во всех линиях будущих Хината либо погибает, либо теперь проходит через ад? Ханагаки искренне не понимает. Тачибана такая светлая и добрая... Она не заслуживает такой судьбы. А ещё было больно от того, что Хината почти сразу же оборвала контакты и исчезла. Не приняла поддержку... – А что насчёт Тетты? – Такемичи всё ещё был в прострации от таких новостей. – Несчастный случай или... – Он сам, – перебил Наото, в голосе которого неожиданно проступили нотки жестокости и неприязни, – сам виноват в своей смерти. Связался с преступной организацией, начал мутить воду, и, видимо, поздно до Кисаки дошло, что таким образом он подставляет Хинату под удар. Думал, что вот так просто сможет выйти из того дерьма живым и чистым... – кулаки Тачибаны сжались от ненависти. – Но мы ведь с тобой понимаем, что уйти от всего этого просто невозможно. Он подписал себе смертный приговор, когда решил снова вернуться в преступный мир. Какого. Чёрта. Происходит. Ханагаки глубоко вдохнул вечерний воздух, чувствуя, как поднимается внутреннее негодование. Зачем Кисаки снова полез в то болото? Он же умный! Должен же был понимать, что пострадают близкие, если у него случится конфликт на работе. Спрашивается: нахера Такемичи в прошлом впахивал до седьмого пота, чтобы сначала поймать Кисаки, а потом ещё и вразумить, наставив на путь истинный?! – И зачем он полез туда... – раздражённо поморщился Такемичи. – Есть подробности, Наото? Тачибана отрицательно покачал головой. – Вообще ничего, ни одной улики, – честно ответил детектив. – У меня есть только догадки, и они слишком размыты. Я не стал разбирать это дело. Ханагаки прикрыл глаза, когда в голову зашла неприятная мысль. Не хотелось думать о таком раскладе. – Бонтен, – одновременно произнесли они. Остальные слова казались лишними. Предположение было, в какой-то степени, логичным: Кисаки всегда славился опасностью в плане стратегий, и ещё с ранних лет показывал свой талант. Взять ситуацию с теми же бандами в прошлом. Неужели крыша снова повернулась не в ту сторону, и Тетте захотелось власти и силы? Маловероятно, но не исключено. Всё же двенадцать лет – большой промежуток, много всего могло произойти. Через Майки достичь своих целей Кисаки бы не составило труда. Но разве быть с Хинатой – не то, к чему он так стремился? Или же... не по своей воле Кисаки ввязался в это? Как вариант. Такемичи скосил взгляд на мрачного Наото. Ему будет бесполезно говорить об этой теории – Тачибана и так не очень любил Кисаки и относился к нему вежливо лишь только потому, что была Хината. Наото бы не забыл, что Тетта вытворял в других версиях будущего. Пусть Кисаки и изменился, но Наото будет помнить и знать, каким человеком может быть возлюбленный старшей сестры. Слишком явный отпечаток был оставлен в сознании детектива. Так что Наото будет больше убеждён в виновности Кисаки, чем в том, что его, возможно, принудили. – Хината начала новую жизнь, – сказал Тачибана с долей грусти. – Я не совсем уверен, что она уже пришла в порядок, но она старается. И, Такемичи... не пытайся с ней связаться. Она совсем не хочет иметь связь с прошлым, даже мне было трудно к ней подступиться. – Я понимаю, Наото, – кивнул Ханагаки, отрешённо опустив голову. Хотелось увидеть её. Поддержать, поговорить и разделить боль. Потому что это Хината. Его первая подруга и близкий человек. Она никогда его не осуждала. Принимала со всеми недостатками. И плевала на всех, кто хоть как-то запинался о том, что дружить с гопником – отстой. Ради неё Такемичи начал прыгать во времени. Из-за неё Такемичи познакомился с хорошими людьми. Это она помогала ему в учёбе и натаскивании профильных предметов к экзаменам. Именно Хината видела в нём, прежде всего, человека. Не гопника, не спасителя, не неудачника, а простого человека со своими тараканами в голове. Благодаря ей жизнь Такемичи так перевернулась. И Ханагаки благодарен. Просто безумно благодарен за всё этой прекрасной девушке. Хотелось завыть оттого, что он не мог помочь Хинате. «А нужна ли ей моя помощь?» – пришло холодное понимание. Такемичи часто лез не в свои дела, особенно это можно приписать к прошлому. Но он делал это ради цели, здесь же другая ситуация. Вдруг ей действительно не хочется видеть тех, кто напоминал ей о давних временах. О Кисаки. Ради этого она и уехала в другую страну, подальше от всех. Если Хинате и вправду так будет легче... Такемичи не посмеет нарушать её покой. – Кстати, Наото, я хочу кое-что проверить, – спохватился Ханагаки после долгой тишины. – Пожми мне руку. Тачибана недоумённо посмотрел на него и нахмурился. – Зачем тебе назад... – пробормотал детектив. – Ты же спас всех по максимуму. – Просто сделай, о чём я прошу. Тачибана доверяет ему. И готов пожать руку ещё раз пятьсот, но какой сейчас в этом смысл? Наото неодобрительно покачал головой и пожал чужую ладонь, с потрясением понимая, что не чувствует того самого электрического импульса, который всегда проходится по их телам при совершении прыжка во времени. А Такемичи смотрит на их руки с задумчивостью и немного печальной улыбкой. Будто предполагал уже давно. – Так и думал... – Ханагаки убирает руку и вздыхает то ли печально, то ли расслабленно. – Возможность прыжка была завязана на обоюдном желании вернуться в прошлое и спасти Хинату от смерти. Наото, ты больше не триггер. *** – Садись, Ханагаки, – Харучиё смотрел с долей усталости и недовольства. Как обычно. – Он хочет увидеть тебя. Такемичи склонил голову набок, проницательно смотря на Санзу, сидящего за рулём. За рулём дорогой машины. Ханагаки просто вышел прогуляться в ближайший парк, ибо голова не переставала болеть от перенагрузки на работе. Коллеги даже посоветовали взять отпуск. И неожиданно перед ним остановился чёрный автомобиль. – Во-первых, кто такой «он»? – спросил Такемичи, сунув руки в карманы брюк. – Во-вторых, с чего ты взял, что я куда-то с тобой поеду? Нет, Ханагаки не удивился, когда на него снова наставили пистолет и одарили опасным взглядом бирюзовых глаз. Дежавю... Двенадцать лет назад его тоже увозили на машине, когда вербовали в Поднебесье. А пару недель назад на него точно так же направляли этот пистолет. И в обоих случаях участвовал Санзу Харучиё. – Это Майки, – произнёс розоволосый. – Я его заместитель, – последнее он сказал, слегка вздёрнув подбородок от гордости. Ханагаки уже с интересом осмотрел Санзу и оружие. Заместитель... Что ж, не придётся разнюхивать и просить Наото об информации про Бонтен, дабы увидеться с Майки. – Заместитель Майки... – с лёгкой улыбкой Такемичи взглянул на Харучиё, который вздрогнул от такой резкой смены настроения брюнета, – для начала: сними предохранитель. Санзу заторможенно повернул к себе пистолет боковиной, чтобы действительно увидеть не снятый предохранитель. Зубы слегка скрипнули от резкого смущения из-за ситуации. Каким образом он мог так себя выставить... Позор. Чёрт, нужно начать убавлять дозу, а то совсем рассеянный стал. И откуда этот чёртов хирург знает, как и где всё устроено в пистолете? Какой мутный тип. Майки нужно быть с ним настороже. Ханагаки, тем временем, всё же сел в машину. – Куда ты меня везёшь? – поинтересовался Такемичи, смотря в окно и наблюдая за проносившимися мимо улицами ночного Токио. – И, кстати, как твои раны? Харучиё нагло молчал. Ему не хотелось разговаривать с этим Ханагаки. Это уже второй раз, когда Санзу ставят в неловкое положение – и он это чертовски ненавидит. И всё же, было в этом парне что-то интересное. Необычное. То, как расслабленно и уверенно себя вёл Ханагаки – приводило в начальную стадию бешенства. Он же обычный гражданский... так какого хуя он даже не нервничает? Либо глупый, либо может дать отпор. Первое наиболее логично. Хотя, стоп. Такемичи хорошо дрался, насколько помнит Харучиё. Он наблюдал за ним и в Тосве, и в Поднебесье. Больше Такемичи, конечно, за «мир-дружбу-жвачку» выступал, но, если приходилось драться, то тут врагам оставалось оказать только сочувствие. Изменились ли его навыки за двенадцать лет? Конечно, против пистолета идти глупо, поэтому сейчас именно Санзу имел власть. Вопросов к этому человеку был целый вагон, но Харучиё слишком гордый, чтобы их задавать. И вообще, не интересен ему этот Ханагаки. Разве что совсем немного... – Раны зажили, – только и бросил он, не собираясь больше вступать в диалог. Такемичи хмыкает, следя за дорогой. Конечно же, они зажили. Времени прошло достаточно, да и он постарался сделать всё аккуратно, и даже уверен, что шрамы будут не сильно заметны, если не вглядываться. Весь остальной путь Ханагаки решил проехать молча, не желая раздражать вспыльчивого водителя. С таким и в аварию недолго попасть, а тебя ещё и виноватым сделают, мол, не нужно было на мозги капать во время езды. Они подъехали к крупному зданию. Это, скорее всего, была база организации, так как никаких названий и указок на нём не было. Да и большую территорию огораживал высокий забор, покрытый красивой кирпичной кладкой. Здесь была своя парковка, и Такемичи был уверен в наличии второй, только внутренней. Такие обычно находятся под зданием. Видом красивых и дорогих машин Ханагаки тоже не был особо впечатлён – такой пример он уже видел в том будущем, где был убийцей и верхушкой Тосвы. Ещё здесь по всей территории ходила охрана. Проходя по приятного вида коридорам, Такемичи молча осматривал интерьер. Где-то показательно проскакивал намёк на то, что та картина по цене, как две человеческие почки. А та ваза хоть и красивая, но совсем не к месту, и смотрится, как лишняя вещь. В общем было семь этажей. На первых было что-то вроде приёмной или ресепшена... Приёмная в здании преступной организации... Да. Посторонние люди сюда точно не пройдут, только специально приглашённые, за которых должен лично ручаться кто-то из членов организации. Такое было в Тосве, и Такемичи помнит, как лично приложил руку к охранной системе. Именно через него отбиралась охрана и телохранители. На втором и третьем этажах располагались офисные корпуса. Скорее всего, здесь и шла вся бумажная работа организации. На третьем этаже им пришлось остановиться, чтобы Харучиё зацепил какие-то документы. А дальше они направились на самый последний. Седьмой. Атмосфера здесь была совсем другой. Не было лишнего шума. По коридорам никто не ходил, кроме пары горничных с подносами. Те кланялись, когда Санзу проходил мимо, даже не обращая на них внимания. Они остановились перед чёрной дверью, за которой можно было услышать увлечённые разговоры. Харучиё скосил взгляд на Ханагаки, оценивая ледяное спокойствие на лице, да и в глазах. Удивительно... Действительно, хирург. Разговоры затихли, когда они зашли. Такемичи моментально проанализировал обстановку помещения. Это был большой кабинет, в котором умещалось всё: столы, диваны, стулья, полки с документами и статуэтками. Панорамное окно позволяло оценить вид на немноголюдный, но элитный район города. Из людей здесь были знакомы... почти все. Коко, сменивший причёску на длинный ослепительный блонд, раскрыл рот в удивлении. Рука с планшетом дрогнула, кажется, он до этого что-то активно печатал на нём. Хайтани он узнал сразу же, стоило только встретиться с ними глазами. Ран заулыбался, а Риндо, будто смутившись, отвёл взгляд. Какучё, который ошарашенно смотрел на него, выронил стакан из-под воды. Или что это он там пил? Моччи... выглядел старше, но это не помешало его узнать. К счастью, Канджи лишь кивнул головой в приветствие. Ещё был мужчина с вертикальным тонким шрамом, пересекающим правый глаз. Чем-то отдалённо похожий на Харучиё: такой же полуприкрытый взгляд и мутный оттенок бирюзы в этих самых глазах. И, собственно, Майки. Опустошённые глаза сразу привлекли внимание Ханагаки. Затем оно перенеслось на ужасно выглядящие тёмные круги под нижними веками. Белые волосы напоминали об Изане. Фигура казалась какой-то исхудавшей, но это не отнимало ни толики властности, исходящей от Сано. – Чё вылупились? – цыкнул Харучиё, когда тишина затянулась. – Майки, я его привёл, как ты и просил. Будут ещё указания? С Майки Санзу разговаривал уважительно и чуть ли не с придыханием. Да и взгляд сразу смягчился. Ясно, кого он здесь превозносит. Ханагаки хмыкнул, осмотрев картину. Теперь стало понятно, почему Бонтен считается самой опасной и крупной преступной организацией – здесь же буквально собрались все лидеры и верхушки прошлых банд. Один Коко чего только стоит, любую группировку поднимет на финансовую высоту: Чёрные Драконы в одном из будущих – яркий тому пример. Но конкретно сейчас Такемичи разрывался на две половины. Первая подгоняла вмазать поганцу-Манджиро, чтобы знал, как своё слово не держать. И вообще, хули он тут расселся и ведёт себя так, будто ничего не произошло? Привет, Такемичи, как дела и настроение? Вторая половина была более хладнокровной и пресекала по корню все попытки взять вот эту вот лампу с комода и швырнуть в беловолосого поганца, который так удобно устроился в кресле. – Привет, Майки, – довольно мирно поприветствовал Такемичи, а потом оглянул остальных. – И вам доброго вечера. Все снова зашевелились, когда Ханагаки подал голос. Будто до этого неосознанно затихли, чтобы услышать его. – Давно не виделись, Ёжик, – довольно улыбнулся Ран, заставляя других недоумённо перевести взгляды на него. Такемичи слегка поморщился. Он помнит, как в последние дни до отправки в будущее, Хайтани почему-то начали называть его Ёжиком... Дурдом. Почему именно «Ёжик», они так и не объяснили. Риндо неожиданно оказался рядом и крепко обнял. Остальные, не считая Рана и самого Ханагаки, пораскрывали рты. Чтобы Риндо на их памяти кого-то обнимал, кроме Рана?! – Я тоже рад тебя видеть, Риндо, – невольно улыбнулся Такемичи, хотя не очень понимал такой тактильности от младшего Хайтани. Неужели он в прошлом относился к Хайтани лучше, чем планировал? Его такими объятьями только Казутора встречал, и то стеснялся. – Ты так резко пропал из виду, Ёжик... – тихо пробормотал Риндо, отойдя от Ханагаки и смотря в те самые глаза, умиротворяющая синева которых не сравнится ни с чем в этом мире. По скромному мнению самого Риндо, конечно же. Пропал из виду... Наверное, он имел ввиду то, что Такемичи пришлось уехать в другой город после окончания школы, чтобы там поступить в медицинскую академию. Да и после смерти матери не хотелось оставаться дома, и Такемичи-младший поступил правильно. Тяжёлое было время. Да, его поддерживали друзья, но Ханагаки был в другом городе, да и считал, что должен сам справиться с утратой. – Ох, братик, а ты время-то зря не теряешь... – усмехнулся Ран, которому вообще-то тоже хотелось бы подойти к Ханагаки, но, вон, взгляды Майки, Какучё и даже Коко стали какими-то слишком пристальными и сосредоточенными. Санзу, заметив странную атмосферу, нахмурился, отведя глаза в сторону окна. Всё же, как бы не хотелось, но стоило признать, что реакция оправдана: для Майки Такемичи был чуть ли не старшим братом, для Какучё Такемичи дорогой друг детства, а Хаджиме Такемичи приходился бывшим командиром и тем, кто пожертвовал своей репутацией и местом в банде, чтобы спасти Инуи. Ну, а Хайтани просто не повезло – слишком поздно встретили Ханагаки. И, тем не менее, шаги привязанности были сделаны ещё в то время, когда существовало Поднебесье. – Такемичи, поговорим, – казалось бы, тихий голос Майки не должен был быть услышан, но все моментально обратились в слух и посмотрели на главу. Тот не сводил тёмного взгляда с гостя. – Остальные, выйдите. *** – Рад, что с тобой всё в порядке, Такемичи, – руки у Манджиро были прохладными и подрагивающими, но Ханагаки и дальше позволял обнимать себя, как плюшевого медведя. – Я скучал... Такемичи злился. Очень злился на этого... даже слов не подобрать. Ладно, отдалился от друзей, создал самую опасную преступную организацию в стране, имеет власть даже над полицией... Но зачем же так загонять себя? До такой степени, что в некоторых местах на теле торчат кости. Кожа бледная и нездоровая, будто давно не видела живого солнца. Ещё руки заметно тряслись: идеальная реклама для людей, которые напрягают себя, тем самым оказывая сильное давление на нервную систему. Да здесь целый букет проблем. И чтобы это увидеть, даже психологом и врачом быть не нужно. – Манджиро, как ты себя чувствуешь? – прямо спросил Ханагаки, проводя ладонью по белым волосам. – Не поверю, если скажешь, что в порядке. Сано молчал довольно долго, и Такемичи даже стало казаться, что тот не услышал вопроса, либо не посчитал нужным ответить. – Сейчас мне... хорошо, – тихо пробормотал Майки в чужое плечо. Они уместились на кресле, в котором сидел Сано. Майки прижался сбоку, чуть ли не забравшись на Такемичи. Надёжный и тёплый Такемичи, который не даст в обиду и обязательно спросит о самочувствии. Который не отпустит из своего дома, пока ты не поешь или хотя бы не перекусишь парой свежеприготовленных моти. Такемичи, который будет ругать за то, что ты ходишь по морозу раздетый или без шарфа. Такемичи, который решает большинство конфликтов и недомолвок банальным диалогом. В крайнем случае, отдача от его удара достаточно ощутимая. И те, кто думают, что удары у Ханагаки слабые, просто не ощущали этих самых ударов на себе. Такемичи родной и тёплый, только он называет его «Манджиро», и это чувствуется, как оберегающие объятья, а не как что-то официальное и формальное. Майки с удивлением понял, что сегодня сможет поспать больше двух часов. И прикрыл глаза, полностью расслабляясь и покидая эту реальность. Сегодня он может успокоиться и не бояться, что что-то натворит, пока будет не в себе. Ханагаки же неосознанно потушил весь свой костёр обиды и недовольства. Невозможно было злиться на такого Манджиро. На такого слабого и беззащитного, пусть это и было совсем не так. Сано устал, и это можно заметить в каждом его движении. В каждом медленном моргании век. В каждом заторможенном жесте рук. Хотелось разразиться в возмущении и недовольстве за такое халатное отношение к себе... А ещё Такемичи точно понял, что разговор об Изане придётся отложить. О Кисаки тоже. У Манджиро и так расшатанное состояние, и Ханагаки не настолько жесток, чтобы ухудшать его. А ведь по воспоминаниям Такемичи из этого будущего, Майки души не чаял в Изане. Это он поначалу так скромно и даже слегка отстранённо относился к сводному брату... Но потом просто плюнул и не стал сдерживать себя. А Манджиро и Эмма до ужаса тактильные создания. Изана вскоре мог взять додзё семейства Сано на себя и обучать детей. Не успел... Такемичи снова чувствует противный подвох и здесь. В смерти Изаны. Что-то было не так, и Ханагаки раскопает это. Просто не сможет жить спокойно, если не узнает действительную причину смерти Курокавы. Его смерть буквально сбила с ног тех, кто был для него близок. Особенно Какучё. А затем и Майки с Эммой. *** Такемичи недоумённо смотрит на лист, читая содержимое. Его брови непонятливо хмурятся. – Что это? – спрашивает он, поднимая взгляд на Коко. Хаджиме отрывается от монитора, и с затаённым теплом смотрит на бывшего командира. – Приглашение на работу в нашу организацию, – чётко говорит Коко, следя за реакцией на лице Такемичи. – Ты ведь хирург, а у нас люди часто подвергаются... неожиданным ранениям. Работа опасная. Ханагаки ещё раз пробежался взглядом по строкам. – А Майки знает? – Так это он и предложил. Коко не скажет, что причина была ещё и в том, что после появления Такемичи их глава начал нормально спать и медленно приходить в себя, выходя из состояния живого трупа. Даже Харучиё, который всегда был недовольным, согласно покивал головой. Ему было особо важно улучшение состояния его Короля, и раз уж Ханагаки может поспособствовать этому, то Санзу даже готов держать его здесь силой. Такемичи медленно моргнул. Это удобная возможность приглядывать за Манджиро и хороший шанс узнать о смертях Кисаки и Изаны. Размашистая подпись красиво ложится на бумагу после абзаца с соглашением конфиденциальности и нескольких пунктов. Что ж, в преступной организации ему работать не впервой, так что волноваться не придётся. Коко незаметно улыбается, принимая подписанный документ. Кажется, теперь в Бонтене всё будет немного по-другому...