Goldenes Kette

      Простыни были горячие. Всю постель словно грело солнце, медленно и удушливо накаляя ткань. Солнца не было. Не было и луны. Ночь была тёмной, но очень беспокойной для второго доктора, буквально по воле случая оказавшегося в тисках новой идеи.        Он лежал, прикрыв глаза, но разум его бодрствовал. Слишком уж явно для ночи. Для времени перед самым провалом в долгий, но некрепкий сон, не дающий облегчения.       Завтра. Завтра он хотел бы переговорить с богатым наследником, объяснять… А что объяснить? Суть странной проблемы, выслушав которую, любой человек, за исключением лишь фанатично верующего только посмеялся бы и дружески посоветовал расслабиться? Или сочёл бы Кельстера за паранойика и чересчур тревожного типа? Доктор хотел понять одно — что это было? Игра случая или же настоящий жест милости от того, кто оказался невольным врагом учёного.       Снова и снова он прокручивал эту ситуацию у себя в мозгах. Нелепо, глупо, странно…       Он в действительности тогда остался без гроша в кармане. Все мелкие, для него, наличные были истрачены прошедшим вечером за посиделками с Карлом, так что кошелёк его был пуст.        Готовить Кельстер не умел и не любил. Кухни, как таковой, в его доме и не было. Он питался в ресторанах, в кафе, в приличных столовых, зачастую обильно и неумеренно, набивая желудок, как в последний раз, тратя порой очень уж кругленькие суммы.       Но в этот день всё его состояние оказалось под замком сейфа в банке, закрытом по случаю выходного дня. Без денег, весь этот день Кельстер должен был прострадать от голода, который начал донимать его с раннего утра. — Йоханн, Йоханн, ты, богач, должен голодать без малейшей монетки в кармане, — проговорил он себе и усмехнулся, вылезая из кровати.       Часом позже он плёлся по нагретой солнцем улице по направлению к ресторану. Время приближалось к часу дня. Желудок мучительно свербел.       «Хоть бы удалось попросить в долг, — думал он и глотал тягучую слюну, вдруг неожиданно, про себя проговорив, — вот что значит — душу бы продал за обед…»       На следующей паре шагов он ощутил, как нечто растягивает ему карман брюк. Хлопнув себя по несколько пухлому заду, Кельстер оцепенел. Дрожащими пальцами он вытянул из кармана несколько сложенных крупных купюр…       За словно подскочившим Йоханном, вправду побежавшим в ресторан, наблюдало две пары тяжёлых глаз. — Он наш. — Да. Подайте телефон, Анатоль.       Чёрный «Линкольн» увёз в себе барона, готового передать своему соратнику новую игрушку…       После огромного обеда Кельстеру стало плохо. Сытость в растянутом желудке от огромного количества супа, жареного поросёнка и почти целого торта ощущалась прекрасно но… Нечто тяготило насытившегося доктора. Словно он совершил нечто стыдное. Нечто грешное и непристойное. Внутри засвербило снова, заменив собой тяжесть в желудке…       Он шёл домой, уже зная, что попадёт в него очень нескоро. Перед его глазами словно сам собой возник небольшой храм его района. У иссохшего нищего на пороге в руке тут же оказалась монетка. Йоханна охватила тёплая духота. Свет от витражей растекался на полу причудливым узором розетки. Кельстер стоял в ней почти без мыслей. Только со смутным ощущением, что места ему здесь нет. И никогда не будет…       Он приходил в этот храм ещё и ещё, не зная, как нужно молиться и нужно ли. Он не умел, сам не зная, что его вообще сюда привело. Раньше он только проходил мимо, направляясь к мороженщику или к ресторану. На острове он не нашёл даже самой крохотной церкви. Застыло ощущение, что он совершил нечто непоправимое. Об этом знали только его брюки и мозг. Стоило ли рассказывать об этом кому-то кроме стен своего номера, тем более обычному мальчику, нисколько не причастному к миру таинственных сил. Быть может, это была только случайность. Только игра случая. Ведь не могло быть такого, что его душа правда оказалась в руках того, кто дал ему богатство и славу.        Ведь не могло?..