Goldenes Kette

      Тим направился к тяжёлой и тускло-белой в желтоватом свете двери. — Господин Талер!       Мальчик вскинул голову навстречу слабому старческому голосу. Прейер подходил к нему, словно пружиня на длинных и жилистых ногах. Его глаза казались странно потемневшими. Редкие остатки волос напоминали пух цыплёнка. Только непривычно белый. Словно покрытый инеем, никогда не оседавшим на этом пустынном острове. — Да? — Постойте минуту.       Дверь закрылась, отрезая выход в пустой коридор, такой же мрачный и освещённый неживым светом. Прейер приблизился к мальчику и встал рядом, но на небольшом расстоянии, будто выстраивая из себя защитную стену. Точно чувствуя, что Тим, порой резкий и грубоватый подросток, может накинуться на него за те слова, которые уже вязли в горле. — Вы знаете, в какую игру ввязались? — несколько ласково спросил старик. — Вполне, иначе бы я в неё не вошёл, — голос мальчика звучал несколько глухо и тяжело.       Хозяин судоходств вздохнул и выдавил из себя судорожную улыбку. — Я рад что вы это понимаете, мой мальчик… Знаю, что вы способны… Обдумывать, решать самостоятельно, но позвольте вам кое-что сказать.       Он готов был польстить Тиму. Тот вскинул голову и очень внимательно посмотрел на Прейера, зная, что не должен поддаваться никаким словам в этой роли. — Да? — Вы должны знать, что это будет настоящая революция. Та власть, которой располагает барон сейчас, это… Это страшная власть. Ни у одного человека в мире её не должно быть, особенно у такого… Как он. Без своей мощи он будет всё равно, что беззубый лев или неядовитая змея.       Тим позволил себе немного слукавить. Его рот приоткрылся как-то по-детски, и мальчик произнёс: — Но что будет с ним?       Прейер криво усмехнулся и положил дрожащую руку на плечо Тиму. Его глаза упёрлись в одну точку, как каждый раз, когда он погружался в воспоминания.       Под чёрной перчаткой — крутящийся глобус. Маленький земной шар. Тень от мизинца, падающая рядом с носом Бретани. Прибивающий, как к кресту, взгляд пронзающих глаз. Дрожь и боль в горле. Вкрадчивый полушёпот. Сжатые руки. Запах страха и облегчения. Колющая игла. Бесчисленные купюры. Облегчение. Перед ним — сама Тьма, от которой нет возможности ни спасения, ни позорного бегства… — Не стоит его жалеть. Тот, кто никого не жалел, недостоин жалости для себя. Как и нельзя давать ему делать вас марионеткой. Независимость — вот ваше спасение, друг мой. — Я понимаю…       Часы каким-то похоронным боем пробили половину девятого. — Ох, мы очень задерживаемся, — Прейер странно засуетился, как серый кузнечик с прилипшей на лапу соринкой, — однако последнее слово. Если вам, господин Талер, понадобится наша помощь, то любым путём… Вот визитка отеля. Там все мы. Обещаю вам, мы никуда не уедем отсюда, пока не сделаем всё, что в наших силах. Ради этого мира. — Спасибо вам, — растроганно сказал Тим, мысленно плюясь во все стороны.       Прейер прослезился. — Вам спасибо, мой мальчик, — проговорил он и спешно отвернулся. — Идите. Вас ждут внизу. Идите…

***

— Старый подлец, — процедил сквозь зубы барон и крепко стиснул в кулаке загнутую прядь волос, — как и все там. — Отсюда до города час ходьбы минимум. Он думает что… Ай! Что вы бы не успели меня перехватить? — поинтересовался Тим, не смея вырваться из-под железной хватки. — Скорее всего, — Анатоль следил за Тимом из-под полуопущенных век.       Запах. Едва уловимый, нежный и так непохожий, но будто одинаковый с запахом Анатоля. Барон уткнулся носом в мягкую шейку и беззвучно втянул в себя каждую его нотку. Его пальцы сами собой поползли к выпуклости на шортах, а затем крепко сжали её, вытянув тихий вздох. Тим чуть прогнулся. Вдруг его сердце нечто ощутимо кольнуло. Почти до слёз. — А то, что говорили про моё наследство?       Барон остановился. — Что? — Я… — Тим смешался. Он понял, что зря спросил об этом, но решил добить дело до конца, — это правда, что он как-то составлено…       В ту же секунду Тим ощутил, как барон крепко ухватил его за подбородок и впился в него взглядом. — Запомни. Я никогда не поступаю так с теми, кого люблю. — Да и зачем мне оно? У меня есть вы.       Барон прижал к себе Тима, довольно и тихо посмеиваясь. О какой зависимости могли говорить эти господа, о какой неволе мальчика, если он сам не желал ни на дюйм отрываться от своего барона? Он мечтал только об одном — о тёплой и властной руке на себе. О самой большой ценности для него. О счастливой любви своего барона, который вовсе не был тем самым львом, как о нём рассказывали все те сказки, бегающие из уст в уста в кругах намного ниже его…       С этими мыслями Тим засыпал. На него навалилась тяжёлая, но мягкая пелена глубокого и спокойного сна…