Диалоги tet-a-tet

Мои органы чувств обуглены нахер - но я слышу твой запах . Моё сердце - ошметки искромсанной плоти - куда ещё портить. Мои вены изгрызены ночью по-волчьи, и я обесточен, Но ты снишься мне, хоть и не сплю - это крайняя точка. Нет пропущенных, будто пустыня в мобиле - я вряд ли стабилен. Я хотел надышаться тобой - мои легкие в крошеве пыли, Аромат через мат, я дышу, я живой, но как будто убили. Нет любви на пересланных лживо-счастливых, ненужных открытках, Только если там щемит внутри, где душа, то открыто. Там открыто, ты слышишь меня? Там открыто…

- Ты сегодня идешь со мной, - ты жадно втягиваешь ноздри, будто хищник - аромат, пульсирующий вокруг него, провоцирует мгновенный тактильный контакт. И уже жар его тела обжигает твои ладони. Твоя голова кружится, пульс отбивает ритм танцпола, а в паху назревает ядерный апокалипсис. - Это не обсуждается, - и крепче к себе, вплотную - присвоить, слиться, потерять голову, умереть на вдохе… - Я не говорю по-английски, - с чудовищным акцентом, который, не будь ты носителем его родного языка, напрочь исковеркал бы смысл этой простейшей фразы. - Стонать можно на любом, - это ты произносишь уже на языке, который посчитал его родным, и видишь, что попал в десятку. - Пойдем, - он сам прижимается, будто горячий шоколад пропитывает тебя насквозь, липнет, чуть ли ни приклеивается. Он явно под какими-то психотропами, но тебе похуй, потому что ты тоже закинулся перед тем, как нырнуть в бурлящее нутро клубной жизни. - Именно такого как ты и ждал, - его фраза окончательно срывает все тормоза. И сумасшествие. Концентрированное безумие. Снос башки высшей пробы. Экзальтация. Убийственная мания. Неожиданно не разово. Долго. Неприлично долго для такого как ты. И для такого, как он. *** - Это невыносимо, - звучит нескрываемым желанием его голос в динамике смартфона. - Ты чёртов колдун, слышишь? Так не бывает, это что-то потустороннее. - Это ты потусторонний. Приезжай, - твои внутренности тот час же скручивает в плотный, тугой, пульсирующий узел. - Приезжай быстрее или я сам… - Выезжаю. Мощный кайф. Сумасводящие стоны. Прерывистое хриплое дыхание. Эликсир похоти. Расфокусирований взгляд и томное, тягучее послевкусие. - Я тебя когда-нибудь придушу, чтоб больше никому не достался, - ты жадно смотришь на него, запечатывая в памяти каждую черточку, каждое движение, каждый миллиметр тела. - Давай, - он запрокидывает назад голову, открывая шею и хрипловато смеясь чуть сорванным голосом. Его кадык слегка дергается, когда ты касаешься губами впадины меж ключиц. - И всё? - Снова глуховатый смех, - а разговоров-то было. - Заткнись, - ты слегка прихватываешь зубами кожу, хотя хочется вгрызться так, чтобы до самой сонной артерии - хлебнуть его пьянящей, дурманящей крови. - Ещё, - стонет он, когда твои зубы сжимаются плотнее сбоку шеи, и ты почти теряешь контроль. Его стоны - это твой личный фетиш. Мгновенно срабатывающий. - Сильнее. Да, вот так… Привкус металла во рту. Густая пряная соль на языке. Очень хорошо зашло бы с текилой. Он бесподобно распущен, поразительно развязен и потрясающе бесстыден. Густой мускус секса дурманит твой мозг почище гашиша. Возбуждение наотмашь шибает по затылку. Дрожь по телу, зарождаясь изнутри, выплескивается на поверхность фриссоном. Вдох - и вплотную к коже. Задержать дыхание, наполнить им легкие, чтобы потом была возможность хоть немного дышать, когда его не будет рядом… - У тебя мурашки на коже, - его лицо так близко, а дыхание вызывает целые табуны этих чертовых «мурашек»: от затылка до копчика. - Это от тебя, - ты притягиваешь его к себе ещё плотнее. Тебе всегда его мало. - У меня на тебя даже кожа стоит, - с пошловатым смешком. - В смысле, кожа стоит? - он недоуменно приоткрывает шире глаза. - Это как? - Вот так, - ты проводишь языком у него за ухом, спускаясь по грудинно-ключичной мышце, самым кончиком ведешь чуть ниже ключицы к подмышке, а оттуда по малой грудной мышце к соску. - Эти мурашки на коже по-научному называют пилоэрекцией, - удовлетворено наблюдаешь, как его тело так же включает пиломоторный рефлекс, а дыхание учащается. - Вот так, - прикусываешь затвердевший сосок. - Твою ж мать, - задыхаясь, рывками, со свистом он втягивает воздух, крупно содрогаясь и подаваясь к тебе всем телом. - Хочу тебя. Снова хочу тебя. Невыносимо. И снова неистовство, дикая необузданная схватка, бешеный ритм и взрыв гиперновой. Сколько черных дыр в галактике вы наделали подобным образом, никого из вас не волнует. Одно вы знаете точно - законы физики в вашем космосе не действуют. Все представления о времени и пространстве рушатся, сжимаясь до бесконечной точки, к которой вы оба стремитесь, отдавая друг другу энергию. Эдакая кайфовая сингулярность, которая вас обоих более чем устраивает. И ты счастлив. Отвратительно, безобразно счастлив. Все полтора года. Несмотря ни на что. А потом… *** - У меня глиобластома, - заявляет он таким тоном, будто сообщает о безобидной мозоли где-то на пятке. - Что? - Загугли, чтобы удовлетворить свой неуместный интерес. У меня нет ни желания, ни сил это объяснять. И обсуждать это я тоже не намерен. - Подожди, - ты пытаешься хоть как-то уложить эту новую информацию. Проанализировать ее. Понять, что с этим делать дальше и можно ли сделать хоть что-то. Гуглить тебе ничего не нужно, ты прекрасно знаешь, что из себя представляет это новообразование и насколько оно агрессивно. - Как давно? Тебе уже установили диагноз? МРТ делали? Может, они вообще ошиблись? Ты уверен? - Они не ошиблись, - он отворачивается и смотрит за окно. - В любом случае, между нами всё. Зачем ты искал меня? - Зачем? - Ты, внезапно почувствовав нехватку воздуха, ненадолго замолкаешь, пытаясь отдышаться. - Зачем? Ты меня спрашиваешь, зачем? А непонятно, блядь? - Непонятно, - он настолько отстранен, отдален и холоден, что тебя начинает замораживать каким-то просто арктическим холодом. И ещё запах в помещении: отвратительной свежести, как озон в максимальной концентрации, где-то с хлором, до мертвенного, крахмально-снежного хруста. Неживой запах, совсем не его, вообще ему не подходящий. - Зря ты всё это. Если человек уходит - у него есть на это причины. И это давно пора было заканчивать. Так что, хватит. - Хватит? - тебя трясёт. - Реально, хватит? Надоело? Настопиздило? Смелый и решительный поступок, да? А смелости сказать это прямо в глаза не хватило? Или я не достоин такой ценной информации? Догадайся сам, да? Ещё и по такой причине… - Причина - всего лишь толчок к принятию решения, - прерывает он. - Не нужно мне ею в ебало тыкать. Я сказал, что между нами всё. Услышь меня и отъебись. Чего тебе неймется? Ещё и вынуждаешь меня обсуждать всё это. - Ты мог сказать? Когда ты об этом узнал? Мог сказать мне? Нет? - Зачем? - Он поворачивается лицом к тебе, присев на подоконник. Его взгляд так же остр и прозрачен, как и этот сверлящий мозг леденящий свежак вокруг. - Это ничего не меняет. - Меняет, - ты рычишь, подскакивая к нему, хватая его за плечи, встряхивая, отчаянно ища тот огонь, ту его искру, хоть что-то живое. - Меняет, мать твою. Ты просто… - ищешь слова, чтобы донести свои мысли, но лоботомический аромат отключает напрочь любые попытки сконцентрироваться. - Блядь, да чем это так отвратно несет? - Не знаю, - он отстраняется. - Запах смерти? - Идиот, - рявкаешь ты. Потому что да, именно смерти, даже не агонии. Такой запах отдалено напоминает тот самый, присущий отделениям судмедэкспертизы, уже отмытым после секции. - Ладно, к ебеням все разборки, даже те, с какого ты со мной так поступил, свалив в туман и не сказав ни слова. Сейчас не это главное. Сейчас нужно решить основную проблему. И я считаю… - Пересчитай, - снова резко перебивает он. - Считает он. Я не стану ничего снова решать. Все решено уже. Предрешено. - Ничего не предрешено, - кипятишься ты. - Ничего не… Ну что ты за придурок такой, а? Сейчас не средние века. Сейчас почти всё лечится. - Это не лечится. - Зависит от стадии, - ты несешь бред. Вы оба это знаете. Но отступать ты не намерен. - По крайней мере, лечить можно пробовать. Нужно. Неужели ты сдашься? Вот так просто сложишь руки и сдашься? - Я уже сдался, - он снова поворачивается спиной к тебе и упирается руками в подоконник. - Уйди сейчас, ладно? И лучше навсегда. - Хуй ты угадал, - ты хватаешь первый попавшийся стул и седлаешь его, крепко вцепившись в спинку. - Я отсюда с места не сдвинусь, пока ты не проявишь хоть каплю адекватности. - Отъебись от меня. Оставь. Меня. Нахуй. Блядь. В покое. Это ясно? Перестань ебать мне мозг, - его тон повышается, отчетливо слышны нервные нотки. - По-твоему, я все это ради удовольствия делаю? - Что делаешь? - Мозг тебе ебу, твоими словами. Я не мозг ебу, я пытаюсь зачать в твоей тупой башке хотя бы минимум разума. - Шутник от бога, - он хмыкает. - До тебя не доходит? Оставь меня в покое. Не ищи, не пиши, не звони. Не заебывай. Не строй из себя мессию. Я принял решение. Не вынуждай меня послать тебя прямым текстом. - Да пошел ты сам, - в бешенстве рявкаешь ты, поднимаясь, отшвыривая стул в стену, - пошел ты… - Стремительно несешься в прихожую и, распахнув входную дверь, напоследок мощно грохаешь ею о косяк так, что этот грохот ещё долго эхом долбит тебе виски. Долбит, пока ты возвращаешься домой. Пока мечешься по квартире, лихорадочно соображая, а затем действуя. Пока поднимаешь все свои связи, знакомства, друзей, приятелей, приятелей друзей, знакомых приятелей друзей, знакомых друзей знакомых приятелей, неприятелей и незнакомых тоже. Долбит, пока ты созваниваешься с бесчисленным количеством людей, городов, стран. Пока договариваешься с клиникой сначала через десятые руки, а потом и напрямую, пока бронируешь билеты на максимально ближайшее, пока решаешь сразу собраться и бросаешь в сумку минимум необходимых вещей на первое время. Пока вызываешь такси и снова едешь к нему, входишь в подъезд, поднимаешься по лестнице, звонишь, а потом молотишь в дверь, пока он тебе не открывает. Долбит, пока путаясь и заговариваясь, рассказываешь ему все, что сделал, решил, добился. Пока носишься по непривычной, незнакомой тебе комнате, пытаясь помочь ему собрать вещи и отчаянно допытываясь где его медкарта с обследованиями, потому что до вылета нужно сбросить данные врачу из Хоспитал-Коламбиа, чтобы не терять времени. А потом эта долбежка резко обрывается, сменяясь звенящей тишиной после его слов: - Я никуда не поеду. - Что? - ты роняешь какие-то его вещи и будто тебе разом вышибли весь воздух ударом поддых, сгибаешься, шаря рукой сзади себя, находя опору и медленно опускаясь на диван. - В смысле, не поедешь? Я везде договорился, я все решил… - Я же сказал тебе: нет. Ты не понимаешь значения слова «нет»? Не надо за меня решать. - Послушай, - ты отчаянно подбираешь слова. Не находишь их. У тебя просто разом отшибает способность соображать. И чертов запах в этой квартире способствует твоему состоянию, парализуя мозг. - Ты… Ты вот совсем долбоеб или как? Нет, я все могу понять, но это… Сознательно лишать себя хотя бы возможности, - он молчит. Тишина такая плотная, вязкая, забивающая легкие вместе с чертовым озоном, не оставляющая хотя бы шанса. - Ты подумай, а? Время есть ещё. Две недели до вылета. Это самая лучшая клиника в Штатах. Это один из их лучших врачей. Это… - Мне это не нужно, - обрывает он. - Я же сказал тебе: «Забудь». - А если я не могу забыть? - Взрываешься ты. - Если, блядь, я не могу? - Не хочешь, - он дергает плечом. - Все всё могут. И ты можешь. Но не хочешь. Но это твои проблемы. Мне ровно на твои хотелки. И да, - он бросает беспокойный взгляд на часы. - Тебе пора. - Угу, пора мне. Как же. Да я тебя сейчас просто скручу и вывезу насильно, - ты поднимаешься и движешься в его сторону. - А чтоб не орал, вырублю. Понял меня? - Не смей, - он сжимает кулаки и принимает защитную стойку. - Даже не думай. - Ну-ну, - ты криво ухмыляешься и продолжаешь сокращать расстояние. В голове шумит, все ощущения обострены до предела, кажется, что чувствуешь даже движение эритроцитов по сосудам, слышишь каждый шорох, каждый скрип половицы… - Ты уже дома? А то я ключом, а дверь открыта. В общем, смотри, билеты купить успела и даже ещё забежать на работу… Ой, ты не сам? /WTF?/ - Здравствуйте, - миловидная темноволосая девушка в наполовину стянутом с плеч пальто стоит на входе в комнату в полной растерянности. - А вы?.. - она замолкает, явно имея в виду своим вопросом, кто ты такой и какого чёрта здесь делаешь. - Это мой знакомый, из другого города, - он мгновенно меняет позу и опирается о спинку кресла. - Был проездом, заскочил на секунду по работе. - Очень приятно, - она открыто улыбается. - Может быть, чаю? - Он уже уходит. Очень торопится, - он тоже очень торопится сказать это, а ты ухмыляешься. - Очень тороплюсь, - подтверждаешь ты, - но, похоже, уже опоздал. На целую жизнь, - она недоуменно хлопает ресницами, а он… На него ты не смотришь, ретируясь к выходу. Останавливаешься у двери, она сторонится, пропуская тебя. По привычке ты улыбаешься ей той самой своей особой улыбкой, которая всегда производила на женщин впечатление. По привычке, потому что именно ты уводил у него всех его телок, которые иногда случались за тот полуторагодовой период ваших отношений. Уводил и бросал, нисколько не заботясь о их моральном состоянии после. К нему они тоже не возвращались, он быстро терял интерес. Особенно, когда случайно натыкался на заботливо подоброшенные тобой ролики в сети, на которых те самые девушки внезапно оказывались в главной порнороли. - Как-то дымно, даже голова чуток кружится. Это что, марихуана? - неожиданно спрашивает она, потянув носом. - Или кальян какой-то? Вы… - Почти, - вполоборота останавливаешься ты. - А что? - Но, - она хмурится и оглядывается на него. - Это… это как-то слишком. - Слишком - это то, чем пахнет в этой квартире, - отбиваешь подачу ты. - Кстати, чем? - Да это диффузор для ароматизации помещения. Запах свежести и чистоты, - зачем-то поясняет она, пожимая плечами . - Аромат невинности. Нежности. Был. Пока его не забило этим… Что вообще здесь происходит? - Смерть пахнет нежностью, ну надо же, - негромко бормочешь ты. - Что? - не расслышав, она поворачивает голову. По твоим рецепторам простреливает металлическим шлейфом минералами «Ганимеда». Как банально. - Что вы сказали? - Я провожу, - вклинивается он, оттесняя ее в комнату. - Сам дорогу найду, - скалишься ты. - Было приятно пообщаться. До свидания. - До свидания, - кивает она. - Вы ведь коллеги, я правильно поняла? - и снова ее внезапный вопрос вдогонку. - Да. Нет, - его и твой ответы звучат одновременно. - Так нет или да? - она снова улыбается, будто мгновенно расслабившись. У нее красивая улыбка. Теплая. Такая, что даже согревает эту арктическую «нежность» вокруг. Да что там, даже ледяной космос «Ганимеда» согревает. Очень хочется разбить ей лицо, стерев эту улыбку. А лучше ему. Она ведь здесь совсем не при чем. - Какие-то тайны? - Никаких, - он заметно, отчетливо нервничает, чтобы тебя вдруг не потянуло на откровения. - Никаких, - подтверждаешь ты, продолжая улыбаться. Ты ведь не станешь ломать людям счастье только потому, что тебе предпочли кого-то другого, вышвырнув из своей жизни настолько легко, что ты и сам этого не понял. А может и вовсе не впуская в свою жизнь изначально, создав всего лишь иллюзию. Конечно же ты не станешь. Это некрасиво, не по-мужски, попахивает истерикой и базарными разборками. Это грязно, неэтично, в конце концов. И ты этого конечно же не сделаешь. Ты же не какая-то конченная тварь и последняя скотина. - Абсолютно никаких тайн. Я просто с ним сплю. - Что? - её реакция стоила того, что ты таки опускаешься до грязи и всё же являешься и тварью, и последней скотиной. - Заткнись, - зловеще шипит он тебе. - Вечно ты всё портишь. Заткнись, сука. - Я пошутил, - ты вскидываешь вверх руки вперёд ладонями, ослепительно улыбаешься во все тридцать два и покидаешь квартиру, оставляя за порогом свою зависимость. По крайней мере, тебе так кажется. *** - А ты чего, не улетел? - тебя обволакивает ароматом смолистого можжевельника и уютностью кедра, разбавленных имбирем и будто бы пузырьками шампанского. Те самые пузырьки - знаменитый альдегидный шанелевский эффект. Ты узнаешь этот аромат из сотни других. Его носит твой давний приятель, и сейчас он с удивлением заглядывает в твою кухню, где ты в одиночку надираешься палёным вискарём. Ты не слышал, как он вошёл, у него есть комплект запасных ключей от твоей квартиры, который ты оставил ему, в спешке пристраивая своего кота. - А я пришёл твоего кошака проведать. Так чего не улетел? Или это я во времени потерялся? - Не, это я потерялся, по ходу. Не улетел, передумал, - ты киваешь на соседний стул, - падай, компанию составишь, - наливаешь и приятелю тоже, пододвигая стакан в его сторону. - Гадость какая, - он опрокидывает свою порцию и, содрогаясь, морщится. - Как это можно пить вообще? - Нормально. Просто четвертый день из норы не выползаю, - ты обновляешь стаканы. - Приходится пить то, что осталось. - Понятно, - приятель осматривается. - Кота хоть не пропил? Где он? - Не, - мотнув головой, ты снова закидываешься дерьмовым пойлом. - Где-то нычится. Вот скажи мне, почему все, когда у них жизнь по пизде идет, надираются в адовые дрова? - Не все, - он смотрит на тебя как-то странно, а может, тебе это просто кажется спьяну. - Так что произошло, что ты так резко поменял планы? Что-то случилось? У тебя? Что у тебя случилось? - Всё и сразу, - ты неопределенно отмахиваешься. - А по сути, ничего. Хуево мне, - а это уже алкоголь говорит за тебя. - Болит, сука, внутри всё. Как кислотой выжгло. - Неудивительно, от такой-то гадости, - он кивает на почти опустошенную бутылку. - И в таких количествах. Хочешь, я за нормальным алкоголем схожу? - Да ну, - ты снова отмахиваешься. - Хотя… Запасов мало, а сам я выйти точно не в состоянии. Счас я денег тебе скину. - Не нужно, - он поднимается. - Я скоро. - Угу, - ты киваешь, а когда за ним захлопывается дверь, буквально сразу забываешь о нем. - Я купил еды, - он снова появляется неожиданно, окутывая легкими волнами кашемирово-сандалового покоя, и с невозмутимым видом выгружает на стол пакеты. - А бухла нормального не было. - Пиздишь, - ты почти не злишься на него, ведь где-то точно должна быть ещё одна бутылка. И он сейчас странным образом успокаивает тебя. - А это че? - киваешь на коробку, перемотанную желтым скотчем. - А это твоё. Курьерская доставка, - он пододвигает коробку по столу в твою сторону. - Что-то ты заказывал, а курьер меня у двери перехватил. Ну я и забрал. - Понабирают долбоебов, - ворчишь ты, раздирая упаковку. - Мало ли, что там заказано, отдают лишь бы кому… - Блядь. - Что там? Что такое? - он наклоняется к тебе ближе , чтобы рассмотреть посылку. - Хм, парфюм? Не видел раньше такой. А почему два? - Больше не было, - ты скрипишь зубами, настолько неуместен сейчас этот чертов заказ, хотя ты и ждал его почти месяц. Тот самый, его парфюм, сводящий тебя с ума и вызывающий магическую зависимость. Купленный за бешеные деньги у каких-то продуманных типов, кто затарился им заранее, а теперь, когда его сняли с производства, делает икс десять, бизнесмены хуевы. - Было бы больше, купил бы больше. - Настолько крутой? - он рассматривает флакон. - Можно? - Ты киваешь. Осторожно, будто драгоценность, он берёт флакон и подносит к носу. - Интересный. А на кожу можно? - Ты снова киваешь, разрешая, хотя раньше посчитал бы кощунством. Он нажимает на пульверизатор, распыляя эту амброзию на своё запястье и заодно ошпаривая твои рецепторы новой порцией кислоты. Конечно же этот дурман сразу и полностью перекрывает его мягкий «Аллюр», не оставляя ни единого шанса. - Интересный, - повторяет он, держа запястье недалеко от лица и глубоко вдыхая с чуть прикрытыми глазами. - Необычный. Такой… тянущий. Но это же не твой. Ты иначе пахнешь. - Не мой, - подтверждаешь ты и вдруг резко дергаешь его за руку к себе, вжимаешься носом в запястье, шумно и глубоко вдыхаешь, закрываешь глаза, ловя ярко-алые блики под веками, и выдыхаешь длинно, со стоном. - Ебаный пиздец. Как же… с-с-сука. И в этот момент тебе полностью сносит крышу. В одно мгновение. Ты груб и настойчив, заваливая его на столе своей кухни, но он сопротивления не оказывает. Наоборот. Он принимает непосредственное участие. И он хорош. Очень хорош. Он техничнее, он знает что, как и когда нужно делать, чтобы тебя максимально протащило. И он тащится сам. Хотя ему и должно было быть немного больно. По крайней мере, ты дискомфорт от проникновения почти насухую прочувствовал. Но при этом вы оба довольно быстро кончили. Ты, даже не смотря на убитость алкоголем. А он - даже быстрее тебя и, кажется, почти без стимуляции. И теперь это все надо как-то разруливать. - Пиздец, - ты слезаешь с него, стараясь избегать смотреть в глаза. - Ты это, бля, сорян, короче. Я хз, как так вышло… - Нормально всё, - обрывает твои неуклюжие извинения он. - Я сам хотел. Давно уже. - Новости, - ты даже слегка трезвеешь, услышав его заявление. Приводишь в порядок одежду, одним глотком добиваешь остатки вискаря прямо из горла. - В любом случае, вот так я не должен был. Это не повторится. - Зря, - он тоже одевается и поднимает на тебя взгляд. Смотрит в упор. Что ли аромат этого дьявольского наркотика ему решительности прибавил? - Очень зря. Я бы повторил. - Это ничего не значит. Это просто, - ты ищешь слова, чтобы объяснить, но не находишь. В последнее время у тебя вообще потрясающая косноязычность. - Мы просто переспали, ок? Это никого ни к чему не обязывает. - Не обязывает, - кивает он, убирая с лица слегка подрагивающими пальцами спутанную синюю челку. - Я могу просто быть рядом. Без обязанностей. Пойдет? И ты киваешь. Чертов ебаный наркотик парализует тебя и лишает воли. У тебя нет сил ни спорить, ни объяснять что-то дальше. Ты просто соглашаешься с ним. Почему нет, в конце концов. - Возьмешь? - ты толкаешь к нему распечатанный парфюм. - Тебе идет. Он улыбается, кивает, не подозревая, что это, в какой-то степени, твоя личная виагра. Забирает коробку, а после спешно собирается, будто что-то вспомнив. Или почувствовав, что тебе сейчас нужно побыть одному. После его ухода ты заталкиваешь второй оставшийся у тебя флакон подальше на полку. И отрубаешься. Чтобы на утро ничего не вспомнить. Но он тебе забыть не позволяет. Он всегда рядом с тобой. Он заботится о тебе. Он приезжает к тебе каждый день с другого конца города. А после и переезжает. Ну в самом деле, какой смысл мотаться, убивая на дорогу кучу времени. А у тебя места достаточно. И так проще обоим. И ты уже где-то даже привыкаешь к его присутствию. - Единственная причина, по которой ты не можешь отпустить то, что огорчает тебя сейчас, в том, что это было единственным, что делало тебя счастливым раньше, - задумчиво говорит он, лежа с тобой в постели после того, как во время секса ты снова назвал его чужим именем. - Далеко не единственным было, - горько ухмыляешься ты. - Леваки, случайные перепихоны от скуки или по пьяни, много всякого. Просто, чтоб сноровку не терять. - Это разве делало тебя счастливым? - Нет. Это - нет. - Ну и всё. - И как мне смочь отпустить? - Найти другой источник счастья, - пожимает плечами он. - Наш мозг примитивно устроен на самом деле. - Найти другой, ага. Чего-то за полтора года не нашелся, а тут прям по щелчку пальцев - бац - и нарисуется? И потом, ебал я все эти отношения. - Это не обязательно отношения, - он садится на кровати, упираясь подбородком в твои колени и заглядывая тебе в глаза. - Найди внутри себя радость, и это исцелит боль. - Внутри себя я разве что глистов найти могу. И те наверняка окочурились от того количества спирта и прочей дряни, что вовнутрь меня было залито, - ты закуриваешь, выпуская дым в потолок и наблюдая за его причудливыми зигзагами. - Смешно, - он улыбается, а затем резко становится серьезным. - И да, я больше не стану носить этот парфюм. Ни просто по жизни, ни в постели. И даже ради тебя не стану. - Бунт? - ты приподнимаешься на локте. - Нет, - он встает с кровати. - Просто как факт. Ставлю в известность. Я в душ. Он уходит, а ты отчетливо ощущаешь себя последним подонком и мудаком, что, собственно, не мешает тебе ничего не менять и в дальнейшем. Но его резкий отказ от твоего личного наркотика что-то, всё же, изменил в тебе. Нет, тебя не отпустило полностью, но где-то, наверное, притупилось. Или затаилось. *** - Смотри, какая красотища, - он показывает тебе на своём телефоне изображение культового Софийского собора в Стамбуле. - А вот ещё, - свайпает на следующее фото. - Это михраб, потрясающие арочные анфилады. А какие там мозаики. - Полетели? - улыбаешься ты. - В смысле? - он слегка растерян. - Как это? - Да молча, - ты уже загорелся идеей. - Направление не перегруженное, сезон ещё не закончился, но уже не так жарко. Я почти два года никуда не выбирался. Закис тут совсем. Полетели. - В Стамбул? - он спрашивает это шепотом, с придыханием. - Ну, вообще-то я предпочёл бы Мармарис, - усмехаешься ты. - Но если тебе так хочется именно в Стамбул… - Да, - он даже вскакивает с места на эмоциях. - Да-да, именно Стамбул. Я давно хотел. Очень хотел. Именно туда. Это мечта, понимаешь? - Он смущается и замолкает. - Мечты должны сбываться, - ты широко улыбаешься. - Летим в Стамбул. *** - Я уже жалею, что мы сюда поперлись, - после часа блуждания по торговым рядам «Гранд-базара», жалуется он. - Слишком много людей, слишком шумно, всё слишком. И в Софию не попали, там тоже от заката до рассвета. Откуда берутся все эти люди? - Ну это твоя идея была: ещё на этот рынок попасть. Мне хватило и египетского. Поехали в отель? - Выбраться бы ещё отсюда, - он вздыхает. - Я так вымотался. - Выберемся, - ты крепко хватаешь его за руку и тащишь за собой к выходу, ловко пробираясь между толпами. - София твоя, конечно, хороша, но если хочешь, я тебе покажу другую девчонку. - В смысле? - он торопится за тобой, чтобы не отстать и не потеряться в толпе. - Какая ещё девчонка? - Ну святые эти, именами которых эти храмы названы: София, Ирина. Вот на Ирину такого спроса туристического нет. А по красоте не уступает. Просто не все знают. А ещё дворец Бейлербей. Не менее красивый, чем другие распиаренные. А на обратном заглянем ещё в один прикольный райончик без толкучек. Ну вот и выбрались. В отеле он моментально вырубается, а ты, чтобы не разбудить, спускаешься в холл. Рассчитываешь выпить кофе и просто пофлексить в лаунж-зоне. Но в холле настоящее столпотворение: то ли выселяется, то ли заселяется какая-то делегация. Ты осматриваешься в поисках свободного места. И внезапно чувствуешь на своей спине чей-то пристальный взгляд. Оборачиваешься, и твое сердце останавливается, пропуская несколько ударов. *** «Не может быть. Не может быть. Не может быть, - отстукивает пульсом в твои виски, пока ты пробираешься сквозь толпу, порезавшись о мимолетный, знакомый взгляд, от которого внутри все затрепыхалось, обожгло, заныло. - Не может быть…» Может. Это действительно он, хотя находиться именно здесь он мог бы с вероятностью всего лишь в каких-то жалких пол процента. А то и в одну десятую процента. Но он здесь. На расстоянии вытянутой руки. - Новый парфюм? - ты останавливаешься в полуметре, чуть потянув носом в его сторону. - Раньше был другой. - Какой лучше? - прищурившись, он впивается взглядом прямо в твои глаза. - Тот, который был раньше, - ты не отводишь свой взгляд, приняв внезапный вызов. - И я сейчас совсем не о парфюме. А что ты ему можешь сказать? Что у тебя шиза в башке, которая намертво связывает парфюм с его обладателем? Так он, за те полтора года вашего дурмана, сам это давно наверняка понял. Или, может, что тот его чертов «Готье 2», на шлейф которого ты и запал, вычленив среди массы смешавшихся запахов разгоряченной толпы наркотично затягивающее сочетание специево-коричной амбры, абсолютно негурманской ванили, мускусного яда и разврата, навсегда отпечатался в твоей ДНК? Так он и это прекрасно о тебе знает. Что ты вообще можешь ему сказать, когда он с улыбкой и точностью хирурга заново идеально вскрывает стерильным, остро заточенным скальпелем твою практически зажившую рану? И хотя у вас было много совместных моментов, сейчас ты почему-то переносишься именно в тот, когда его ядовитый шлейф, как и, собственно, его обладатель, излучал дичайшую, зашкаливающую сексуальность. Этот мощный ольфакторный взрыв среди уже подкисшего свежачка потных тел танцпола заставил тебя тогда принять мгновенную стойку. В том обычном блядско-торчковом клубе он ощущался настолько чужеродным, насколько может выглядеть породистый мустанг посреди стада мулов. Или тот же «Мустанг» на дороге среди чопорно-привычного «Фордо-Фольксвагено-Тойотного» наполнения трафика. Яркий, мощный, поджарый, порыкивающий и рвущийся в бой - именно таким он тебе запомнился. Впечатался в память несводимым клеймом. Намертво. - Не о парфюме? - Хотя он и задаёт вопрос, но удивления на его лице нет. - О чем же? - О тебе, - ты всегда был прямым в своих высказываниях; да, иногда до отвращения. - О как, - если он и озадачен, то внешне это никак не проявляется. - Вот так, - ты улыбаешься сверкнувшей молнией улыбкой и тут же меняешь тему. - Какими судьбами? - По работе, - он отводит глаза. - По работе, значит, - ты окидываешь его взглядом и приближаешься ещё на пару шагов. - Да, - он встречается своими глазами с твоими. И сразу же всё снова летит к ебеням. И тебе уже даже все равно, что где-то там - через пару дверей от его номера - твой, в котором спит сейчас тот, с кем ты сюда прилетел. *** Домой вы улетаете, естественно, порознь. Ты со своим спутником, он - со своей семьей и намного раньше. Собственно, в том отеле он занимался своей туристической группой, а номер для менеджеров всегда оставляют вне зависимости от того, нужен он им или нет. Поэтому и времени у него в обрез было, но тот час, на который за ним ещё числился его номер, вы оба провели по максимуму. И после возвращения такие часы стали повторяться. Чаще часы. Но иногда и дни, когда ему удавалось сбежать от семьи. Тебя не устраивала сложившаяся ситуация, но ты без него не мог, как не может наркоман без своей дозы. Вы несколько раз пытались расстаться, но обоих тянуло обратно с немыслимой силой. Муки совести обоих сдавали позиции перед муками абстиненции в отсутствие друг друга. *** - «Саваж»? Серьезно? - ты в очередной раз, в очередной съемной обнимаешь его, улавливая новый аромат. - Не, ну что тот свой идиотский свежак сменил - грасиас. Но почему на это? - А что с ним не так? - Он уже почти раздет, но твои объятия не позволяют продолжить избавляться от одежды. - Да все с ним не так, - кривишься ты. - Нет в нем души, нет изюминки, огня нет. Он обычный, понимаешь. Стандартный. Плоский. Обычный он. А ты - нет. К чему ты так упорно не хочешь вернуться к Готье? Ну идеально же было. - Что-то новое должно же быть, - он прижимается к тебе, потираясь носом о шею. - Зато ты не меняешься, - втягивает твой аромат, - всё та же наркота ебучая. - Это ты моя наркота, - ты заваливаешь его на постель. - Хер слезешь с тебя и всегда мало. - Так и до передоза недалеко,- его хриплый шепот окончательно сводит тебя с ума. Ты уже давным давно в передозе. И в ломках. Причем, не только, когда его долго нет. Но и когда возвращаешься домой и видишь встречный взгляд. Тебя дико ломает. И ты наверняка мог бы с этим что-то сделать. Хотя бы поговорить. Объяснить. Но не делаешь. И он точно так же ничего не делает с этим. Вы оба надеетесь, что как-то само всё решится. Или не надеетесь, живя от встречи до встречи. Пока… *** - Мне придется принять участие в выборах, - он не смотрит на тебя, говоря об этом, потому что прекрасно понимает, что под этим подразумевается. - Отлично, - зло смеешься ты, - просто ахуенно, сука. Ты уверен, что придется?- Он молча кивает. - Обойти это никак? Зачем тебе это вообще нужно? - Статус, - он пожимает плечами. - Семья, опять же… - Семья, - прерываешь ты. Да, его семья всячески стремилась толкать его к статусу, который считали для себя достойным. И его небольшой бизнес в виде турфирмы воспринимали всего лишь несерьёзным увлечением. Добились, выходит. - Кто твоя семья? Те, кто выжимает из тебя последние соки ради своего статуса и достатка? Ради тупого обывательского китча? - Не надо так. - Не надо? А как надо? Как ещё мне относиться к людям, которым похуй даже на то, что у тебя этот пиздец со здоровьем? - В смысле? - он отшатывается от тебя, будто от удара. - В смысле: «в смысле»? Хочешь сказать, они не в курсе? Или ты вдруг резко вылечился? - Я думал, ты понял… - он ломает пальцы и снова отводит взгляд, - я думал… Черт. - Неважно, - ты тянешься к нему, закрывая этот вопрос. - Я всё равно не могу без тебя. - Не могу без тебя, - он отвечает, мерцая медово-ореховым взглядом. Прижимается к тебе, пропитывает тебя собой насквозь. - Не могу без тебя. *** - Я не могу без тебя, - он смотрит на тебя прозрачно-серыми глазами, вызывая острое, режущее, каленым железом прожигающее чувство вины. - Я не могу, но кто-то ведь должен. Так не может больше продолжаться. - Я все решу, - хрипло, вымучено произносишь ты. - Я разберусь… Ты отвлекаешься буквально на секунды на входящее сообщение с номера, который помнишь наизусть, как за ним уже захлопывается дверь. Ты не останавливаешь его и не догоняешь. Не маленький мальчик, знал, на что шел. Ты изначально заявил намерения - просто проводим время вместе, с удовольствием. Это удобно обоим, это ни к чему не обязывает, а для него - какое-то подобие «вместе». Только подобием это было для тебя. Для него же - всё серьезно. Очень серьезно. Более, чем серьёзно. Тебе так не нужно. С ним - не нужно. Но так сложилось. Почему-то. И ощущения сейчас гнетущие, давящие. И совесть грызёт. Хотя ты и не при делах. Ну не при делах же?.. *** - Я без тебя с ума схожу, - он появляется внезапно, обычно после ваших встреч проходит больше времени, а тут буквально через день. И пахнет он как прежде. Тем самым Готье, от которого ты просто сатанеешь. - Ломает без тебя. Ни дышать, ни спать, ни жить, ничего не могу без тебя. - Не могу без тебя, - повторяешь ты, набрасываясь на него изголодавшимся хищником. - Не могу, как наркоман без дозы. Ты моя мания, моя зависимость. Ты ни капли не лжешь - именно так и ощущая, как говоришь. Тебе он нужен, чтобы выжить. Чтобы открыть глаза завтра. Он необходим тебе, чтобы не сломаться и не начать творить дичь. Он часть тебя. Без него тебя просто нет. Без него нет ничего… И ты безумно счастлив, купаясь в кайфе и его отзывчивости, обильно сдобренных диким, звериным, сумасшедшим, невыносимо притягивающим ядом дьявольского творения Куркджана. Ты счастлив. Каждый день. Каждую ночь. Был. Все две недели, пока он снова не исчезает. Как всегда без каких-либо объяснений. Оставляя после себя только медленно и красиво убивающие твоё сознание тягучие отголоски шлейфа. *** - Ненавижу тебя, - ты сидишь на полу ванной, крепко сжимая в ладони ни в чем неповинный флакон парфюма. - Ненавижу, - поднимаешь взгляд к зеркалу, глядя себе в глаза. Тебя корчит и почти выворачивает от бессилия и ощущения собственной слабости. - Ненавижу, - пальцы до боли впиваются в толстое гладкое стекло флакона. - Ненавижу, - ты медленно раскачиваешься, ударяясь затылком о кафельную стену. Сначала легче, затем сильнее, ещё сильнее. - Ненавижу! - Твой крик разбивается о плитку, обсыпаясь осколками, разрезающими внутренности. Болит так, что ты натурально, по-звериному воешь, впервые не сдерживая слёз. Кажется, что кожа от горла к солнечному сплетению вспорота, и кости раздроблены, и хлещет из этой сквозной раны, заливая всё вокруг тьмой… *** - Надо шевелиться, - ты тяжело поднимаешься, удивляясь целости флакона, который до сих пор сжимаешь в ладони. Ставишь его обратно на полку, подальше. Откручиваешь на всю смеситель с горячей водой. - Надо… - Становишься под душ, - надо… - Ты мог бы написать ему, позвонить, приехать. Мог бы, но не делаешь этого. Потому что знаешь, что когда ты был так безумно счастлив с ним, он прощался с тобой. И сейчас для него же лучше быть без тебя. - Не протягивай к нему свои липкие лапы, - уговариваешь сам себя, уплывая куда-то вместе с паром от льющейся воды. - Не марай его репутацию своими грязными мыслями, не делай больнее своей болью, отпусти его. Отпусти. И стоило бы закрыть ещё один вопрос с другим человеком, перед которым ты в очень конкретном долгу. *** - Что? - ты недоуменно смотришь на дисплей телефона, проверяя, правильно ли набрал номер, тому ли человеку звонишь, потому что никак не ожидаешь, что ответит тебе вовсе не он. А ещё больше не ожидаешь того, что именно ответят. - Как это нет? В смысле? Я не понимаю… Я сейчас приеду. - Проходи, - она прижимается к стене прихожей, открыв тебе дверь. Маленькая, худенькая, вся какая-то прозрачная, с опухшими покрасневшими глазами. - Чай будешь? - Когда это случилось? Как? Почему? - Ты смотришь, как она готовит чай, хотя ты и отказался от него. Ставит чашки на стол, садится напротив. Хрустит суставами пальцев, сдерживаясь, чтобы снова не заплакать. - Почему мне никто не сказал? - Я звонила, - она смотрит куда-то сквозь тебя. - Но ты был не в сети. Это две недели назад случилось, во вторник, - она говорит, а ты ощущаешь, как задыхаешься под бетонными перекрытиями обрушившегося на тебя потолка. Внутри жжет, будто ты кислоты хлебнул. И эта кислота сейчас плавит всё то, что уродливыми ошметками ещё каким-то чудом в тебе держится. Вторник. Тот самый вторник, когда он ушел от тебя. - Я не знаю, почему он пошел пешком, - продолжает она. - Мог такси вызвать. Мог не через тот дурацкий парк пойти, - она вздыхает и беззвучно плачет. - Почему он? За что? Он не обидел никого никогда. Он очень добрый, отзывчивый, не подлый, искренний. За что? - Кто? - с трудом выдавливаешь из себя ты. - И что полиция? - Да что полиция, - она шмыгает носом. - Говорят, что ищут. Только никого они не найдут. Это залётные какие-то. Гопники. Не первый случай уже, следователь говорил. До этого день назад парня избили сильно. Он в больнице, в коме был, потом очнулся, но к нему пока не пускают - врачи запрещают общаться. И там с ним ещё запись вроде какая-то была, я не знаю. Я не помню толком, всё как в тумане было. Но мне следователь сказал, что маловероятно, что их найдут, если они ещё где-то не засветятся, если залётные. Мол, что ему очень жаль, что с моим братом такое произошло, что они приложат максимум усилий и всё такое… - Она начинает громче всхлипывать, всхлипы переходят в рыдания, а ты сидишь дурак дураком, не зная, как её успокоить, и тупо смотришь в точку перед собой. - Почему? - она поднимает на тебя заплаканное лицо, её губы дрожат и кривятся, а по впалым щекам стекают крупные слезы. - За что? За длинные волосы? За их синий цвет? За то, что он не быдло, как они? - Тссс, - ты поднимаешься, обходишь стол и неуклюже обнимаешь её, поглаживая по содрогающейся спине. - Тише-тише, дыши. Дыши, вот так. Молодец, умница, - сжимаешь крепче объятия, всхлипы становятся реже, она понемногу успокаивается. - Прости, - она отодвигается от тебя. - Это сильнее меня. - Я понимаю, - ты отходишь на несколько шагов. - Это нормально. Я понимаю. Скажи, тебе, может, деньги надо? Помочь чем-то могу? - Она отрицательно мотает головой. - Ладно, я пойду тогда. Подумать надо. Ты звони мне, если что. Если что-то нужно. И просто так тоже, ладно? - Ладно, - она вытирает глаза и судорожно вздыхает. - Хорошо. Домой ты возвращаешься тоже пешком, проходя его маршрут. Ты понимаешь, почему он пошел пешком. В том его состоянии ему нужно было побыть наедине с собой. Как и тебе сейчас. Ты идешь через тот же заброшенный парк, цепко вглядываясь в сумерки вокруг. Мысли о произошедшем вытесняют твою прежнюю боль, хоть и усугубляя её, но, по крайней мере, выйти в окно тебе уже не хочется. Потому что появился смысл, цель. И пока ты этой цели не достигнешь - не успокоишься. Что-то в её рассказе зацепило твое внимание, важные детали. Какое-то видео, она говорила. И ещё выжившая жертва. Надо поехать в больницу, может, удастся побеседовать с тем парнем. Выяснить подробнее. В полицию бесполезно, они тебе всё равно ничего не скажут, если даже ей, как родственнице, ничего не сказали. Надо в больницу. И выяснить. Но уже завтра, сегодня поздно. Кислота внутри тебя всё ещё шипит и плещется. Как же больно, сука. Вторник… тот самый вторник, когда он ушел от тебя в ночь, а ты его даже не попробовал удержать. Его убивали, когда ты переписывался с другим. Его хоронили, когда ты захлебывался счастьем. Он уже лежал в земле, пока ты ебался, а потом обматывался слезами и соплями. Чёрт, и ты даже не спросил у неё, где он похоронен… *** - Скажи, ты помнишь тех, кто напал на тебя? Знал их? - Ты сидишь у постели того выжившего парня, который наконец-то пришел в себя достаточно для того, чтобы смочь поговорить. Ты мотался в больницу каждый день, как на работу ещё около недели, пока наконец-то тебе удалось к нему прорваться. - Прости, что вынуждаю тебя снова возвращаться в те воспоминания, - ты заметил, как исказилось его лицо после твоих вопросов. - Прости, но мне очень нужна информация. Любая. Даже кажущаяся тебе мелочью. - Зачем? - он недоверчиво смотрит на тебя из-под повязки на голове. - Ты из полиции, что ли? - Нет, - ты отрицательно качаешь головой. - Но эти же твари убили близкого мне человека. И я не могу это так оставить. - Убьешь их? - он спрашивает так обыденно, как будто речь идёт о какой-то компьютерной игре. - Просто скажи: помнишь или нет? - Помню, - кивает он. - Одного даже знаю. Ну как, знаю: лично не знаком, но что из себя представляет и где обитает… Он не участвовал непосредственно. Но он точно их знает. - Где найти его? - Это ничего не изменит, - он слегка улыбается. Даже если ты положишь их всех. Найдутся другие. Такие же, как они, кто считает себя вправе распоряжаться чужими жизнями. Ты, отчасти, тоже ведь считаешь себя вправе. - То есть, ты хочешь сказать, что простил этих отморозков? - У тебя хороший парфюм, - он улыбается немного шире, насколько позволяют швы на лице. - И сам ты… хороший. - Нехороший, - ты сразу расставляешь точки, хотя и несколько сбит с толку его интересом к парфюму. - У меня есть свое мнение, - он пожимает плечами. - Ладно, дело твоё, - ты сворачиваешь разговор. - Так что, дашь контакты того типа? - Давай я скажу полиции лучше, ок? - Он очень пристально на тебя смотрит. Взгляд теплый, янтарный. - Не лезь в это. - У меня есть свое мнение, - ты возвращаешь ему его же фразу. - Да и потом, я все равно их найду. Не ты, так другие помогут. Тот же даркнет, вариантов масса. Просто если скажешь ты - так будет намного быстрее. И проще. - Ну да, есть же ещё чертов видос, - он мрачнеет. - Прославились, идиоты. - Я видел, - ты стараешься не думать о той жести, снятой на телефон и слитой в сеть под видом «освобождения человечества от недостойных его представителей». - Это нельзя оставлять просто так, потому что, если не последует ответки, то эти мрази так и будут считать себя «санитарами» и «освободителями», как они там орали. А творимый ими трешак - правым делом. - В тебе говорит ненависть и желание мести за смерть дорогого тебе человека, - он вздыхает. - Но это же не боевик какой-то. А ты, хоть и выглядишь как мачо, но тоже вряд ли бессмертный ниндзя. - Скажешь тоже: «мачо», - ты подавляешь смешок. Да уж, хорош мачо, особенно когда башкой о стены бился и хуйню творил. - Просто помоги мне. - Просто я хотел бы, чтобы ты ещё хотя бы раз навестил меня, - он снова улыбается и отводит взгляд. - Если тебе интересно, конечно. - Я приду, - ты поднимаешься со стула и тоже улыбаешься ему. - Почему бы и нет? - Я буду ждать, - он снова смотрит прямо тебе в глаза. - Я на самом деле буду ждать. - Договорились. Так что с контактами? - Ты все ещё не теряешь надежды. - Настойчивый, - он чуть хмыкает. - Ладно, записывай. *** - Так и не расскажешь? - он прогуливается с тобой по больничному скверу, ещё слегка прихрамывая. - Зачем? - ты идешь медленной, расслабленной походкой с ним рядом. - Там мало приятного. Но все получили по заслугам. - Тебе стало легче? - Он останавливается и заглядывает в твои глаза своим теплым, обволакивающим взглядом. - Опустим, - ты слегка приобнимаешь его. - Когда выписка? - Завтра к десяти, - он смотрит, не отводя взгляда. - Я приеду. Не против? - Приезжай, - он слегка тянет носом в твою сторону. - Балдею, - улыбается. - Но мне точно не подойдет твой запах. - Я знаю, что тебе подойдет, - ты постепенно погружаешься в расплавленный янтарь его глаз. - По крайней мере, можно попробовать. - Можно, - он пожимает плечами. - Почему нет? Я открыт для экспериментов. И давно хотел что-то новое, отдохнуть от своего. - Но это совсем другое направление, - ты вдыхаешь его запах, который до сих пор так и не смог разгадать. Он пахнет необычно. Аромат чуть солоноватый, плотный, терпкий. Он будто бы и свежак, но в то же время далеко не легкий. В нём точно есть что-то акватическое, но это, скорее, океан. Причем, древний, дикий, первозданный океан с Посейдоном, девятыми валами, Ктулху и всеми прочими морскими чудищами вместе взятыми. Это как самый край земли, обрыв, и ты стоишь на ломкой кромке. А дальше тот самый шторм. - Направление совсем другое, без этого твоего морского леденящего ужаса, хотя ужас этот и красив, и притягателен. Но мне кажется, что тебе пойдет что-то более теплое, специевое. В общем, нужно погорячее, - смеешься. - И послаще, да? - он тоже улыбается. - Ну не знаю. Я совсем не мальчик-баблгам. - Ну что ты, всяким масс-маркетом типа «Игрушки» и прочих «Ван миллионов» я тебя дешевить не хочу. Это штучный аромат, думаю, тебе понравится. - Может быть, - он продолжает улыбаться. - Когда у меня в жизни что-то меняется, обычно я меняю и парфюм тоже. Без учета сезонности, конечно. Основной, так сказать. Попробуем твое погорячее. - И все же, какой сейчас? Я ведь так и не угадал в отличие от тебя. Ты мой слёту узнал. - Может быть, потому что твой аромат создавал тот же маэстро, что и мой? - Его улыбка становится хитрее. - Ладно, не буду мучить. Это «Мегамаре». И я немного устал от морских скитаний. Хочу на сушу, к жаркому костру. Так что, до завтра? - До завтра, - тепло улыбаешься ты и ощущаешь, как где-то внутри слегка отпускает уже столько времени сжатую пружину. И тебе становится чуть легче дышать. И ты дышишь. Сначала тем самым мега- океаном, а после и удивительно подошедшим ему дьявольским зельем Готье - своим собственным наркотиком, зажигающим его глаза ещё ярче. И ты, наверное, можешь жить почти как раньше- не задыхаясь, не истекая кровью и не отплевываясь кислотой. Океаническим цунами тебя вынесло на берег, к спасительному кислороду. И ты снова дышишь, дышишь, дышишь… Пока… *** - Я сбил человека. - Что? - Я сбил человека, - звонок на твой номер в два ночи с неизвестного, но этот голос ты узнаешь из миллиардов. - И я нетрезв… А человек, которого я… человек точно всё. Это пиздец. - Твою мать, - ты шепотом материшься, выбираясь из постели, где буквально минуту назад ещё спокойно спал в плотном обволакивающем облаке из любимого аромата и объятий. - Твою же мать. Ты хочешь ему сказать: «Какого хера ты звонишь именно мне?». Ты хочешь ему сказать: «Вызывай полицию и скорую». Ты хочешь ему сказать: «Пусть теперь твоя семья и решает твои проблемы». Ты не хочешь ему ничего говорить. Ты хочешь тупо отключить телефон и выбросить симку. Но вместо этого: - Ты где? - На дороге… Объездной. На выезде из коттеджного. - Жди, - прижимая телефон плечом, ты натягиваешь штаны. - Сам в порядке? - Да. Нет. Не знаю. Блядь, как я могу быть в порядке, когда я убил человека? Блядь. Сука, ебучий, сука, пиздец. - Жди, - ты сбрасываешь вызов, быстро натягиваешь футболку, куртку, впрыгиваешь в кроссовки и выскакиваешь за дверь, прихватив ключи от машины. С визгом покрышек вылетая с дворовой парковки, ты не замечаешь ничего вокруг, кроме дороги. И конечно же не замечаешь из окна твоей квартиры тоскливого янтарного взгляда тебе вослед…