Ненависть

Просыпаться от нехватки воздуха никогда не было хорошим знаком для прекрасного доброго утра, обещающего кучу положительных эмоций, впечатлений, новых встреч, знакомств. Так вроде звучало из приемника, включаемого Петуньей каждое утро. Женщина явно испытывала тоску по временам молодости, детства. По-другому её любовь к антиквариату, понять было трудно, тем более тогда, когда вещички обходились в копеечку Вернону, но тетя ничего слушать не хотела и пополняла свои коллекции, обещая, что это последняя. Открыв глаза, Гарри в который раз увидел яростные алые глаза, чей обладатель ненавидит так ярко и импульсивно его, что можно усомниться в холодности и бесчувственности чудовища, именуемого Темным Лордом. Злиться и ненавидь он мог прекрасно, эти чувства не атрофировались. А как насчет любви? Бледный как полотно, почти потерявший свою осязаемость Риддл, сильно сжимал шею мальчишки. Растрепанные волосы, вспотевший от беспокойства, злости. Он потратил последнюю энергию, свои ресурсы на то, чтобы задушить своего врага. Но даже используя всю свою силу, которую по мнению Гарри немало, он забывал, что уже давно не являлся человеком. Жалко цепляясь за остатки человечного, обычных возможностей человека, осколок осознал. Оно сильно ударило по нему. На лбу появилась складка от усиленного сжатых бровей. Две эмоции боролись в нём и никак не могли решить какой именно отобразиться на лице. Боль, негодование или же стыд? В алых глазах отобразилась боль от осознания, понимания. Гарри завороженно смотрел в драгоценные алые камни, видя их красоту. Ни одни увиденные глаза, так не сверкали, так не блестели от сдерживаемых слёз. Пугающие своей дымкой вечной ненависти ко всем, равнодушием к боли других. Они показались ему обычными глазами потерянного человека, давно запутавшегося, потерявшегося в бесчисленных масках. — Тебе, кто-нибудь говорил, что твои глаза прекрасны? Гарри спрашивает, не ждя ответа, лишь для того, чтобы увидеть смену эмоций. Внутренние убеждения и самопереживания перестают держать в крепких тисках. Он свободно без задней мысли задает вопросы, не боясь последующей реакции. Сумашедствие огнем горит в венах, вынуждая обоих выплёскивать накопившиеся эмоции через непринятые другими способами. Ридл привык держать их под железным самоконтролем, избавляясь от избытков через пытки, причинение другим боли и страданий. От людей, пробуждающих в нём зверя, либо избавлялся, либо игнорировал, предпочитая больше никогда не сталкиваться. Гарри не обладал ни самоконтролем, ни равнодушием, взрывался, давал понять всем о своей боли, радости, горе. Невольно окружающие разделяли его чувство. Но самым верным способом, которым пользовался он — это опасность, желание помочь другим, влезть в самую гущу событий, чтобы адреналин защкаливал. Эмоции сами выходили в процессе, когда он суматошно думал как выйти из ситуации с наименьшими потерями. Тогда чересчур возбужденный, с большущими яркими зелеными глазами, ненормальный, хохочущий грифф внутренне тикал как часы, давился от грусти и радости, злости и удовлетворения. Готов был пойти на самый экстремальный риск, чтобы утонуть в море эмоций, задохнуться в них. Том сам того не ведая стал одним из самых смертоносных, будоражущих опасностей. Гарри как мотылёк потянулся к этому смертельному огню, зная что последует ещё большая боль и разочарование. Темный волшебник с удовольствием вырежет ему сердце и растопчет, громко смеясь. — П-поттер… Ты. Коснувшись рукой спавшей челки, Гарри нежно поглаживал чужую кожу. Риддл отпрянул, убрал руки с шеи. Поджал бледные губы, сдерживая себя. По замершему взгляду, остановившемуся на лице гриффиндорца, нельзя точно определить, что испытывал обладатель рубиновых глаз, в первые потерявший контроль настолько неожиданным образом. Непонятное смятение захватило его. Решительно действовать жестоко и безжалостно не получалось. Ни одной мысли не было как это сделать. Как спасти летящую к Мордреду выдержку, когда жертва милостливо сдается, принимая свою участь и чувствуя облегчение? Поттер, расслабившийся, закинул руки назад, сгибая их в локтях, и прикрывая ими глаза. В отдельных щелочках сверкали зеленые незаинтересованные глаза. Безмятежно думая о своем, он скучающе вздохнул. — Так твой план был меня задушить? А что потом? — ведя монолог, Гарри задавал интерисующие его вопросы. — Так хотелось исполнить пророчество? Моя смерть бы изменила твою жизнь и ты как и хотел захватил власть в Британии, ввёл свою пропаганду о тёмной магии, убивал маглорожденных и магглов. И . ? — Убил волшебников, поддерживающих Дамблдора. — Точно! Какая важная деталь! — восторженно сказал Гарри, хихикая. — Это не должно вызывать смех. — Уж, прости. Кроме смеха вся эта дерьмовая ситуация других эмоций не вызывает. Вот докажи мне, что твоя идеология не лишена смысла и принесет только благополучие магическому миру. — Я не обязан этим заниматься. Тем более с тобой Поттер. — Трусливо откажешься? — Какая мне с этого выгода, Поттер? — Ммм… Я позволю тебе подпитаться моей магией? — удивляясь собственной глупости, не то спросил, не то говорил на полном серьезе. — Не твоя ли это давняя мечта? Риддл молчал. Сделку, которую предлагал герой, можно использовать намного интереснее, чем скудно мог подумать гриффиндорец. Вытянуть из неё невозможное, выходящее за рамки, оставить юного манипулятора с носом. На простых сделках Риддл сделал себе имя, вознесшее за допустимые рамки для полукровки. — Раз ты так настаиваешь, дорогой. — чарующе начал говорить он, держа в руках диадему. — Я буду очень убедительным в своих амбициях. ******* Эта долгожданная вечеринка, организованная близнецами Уизли должна несомненна остаться в памяти у каждого присутствующего, отпечататься в корке головы, напоминая о себя каждый раз. Такое не должно быть блеклым воспоминанием, оно должно остаться ярким и насыщенным. Одним из вечеров, наполненных весельем и беззаботностью. Когда проблемы уходят на задний план, все расслабляются, скидывают маски и показывают частичку себя настоящего, ту самую, что не страшно показать, но потерять не так страшно, опять можно затерять в множестве масок. Гарри на этом вечере показал свою самую безобидную, детскую, беззаботную сторону. Выпив немного горячительного, притащенного из тайников близнецами, брюнет слегка покраснел. Щеки зарумянились, придавая здоровый оттенок бледности, шея покрылась красными пятнами. Температура тела начала медленно подыматься. Не обратив должного внимание на реакцию организма на слабую дозу алкоголя, он продолжил пить, увеличивая количество пустующих рюмочек возле себя. С каждым глотком и стуком рюмки о стол становилось легче, легкий дурман охватывал сознание, воздушность наполняла тело, посылая приятные разряды возбуждения к кончикам пальцев. Они сами начали отбивать мотив песни, голова в такт качалась. Хотелось танцевать? Близнецы ехидно улыбались, переглядываясь между собой. У каждого в голове были разные мысли касательно героя. Джордж грозно смотрел в сторону брату, махал рукой перед лицом брата, беззвучно шевеля губами пока никто не видит. Фред сменял беззаботные взгляды на лукавые, отмахиваясь от брата. Показывал ему язык и продолжал наблюдать за тем как постепенно развозит героя. Рон, выпивший больше чем следовало давно плавал. Он сдался раньше непьющего героя. Валялся безобразной пьяницей возле Невилла, долго смотрящего в одну точку и думающего о своём. Крепко держа бутылку в руке, он пил из неё маленькими глоточками, уходя в себя все сильней даже иногда всхлипывал, вспоминая что-то болезненное. Симус, получивший больше пинков за свой длинный язык, чем настоящего веселья, спал без задних ног, привалившись к стеночке. Колин, пробравшийся сюда тайно был так же быстро раскрыт, как и сразу послан со своим фотоаппаратом. Попав под тяжелую руку героя, он налакавшийся в зюзю, пускал слюни на рубашку, мечтая о том, что напишет самую невероятную статью в Пророке. Гарри отодвинув от себя любителя новостей, горестно вздохнул, помня как самолично сломал линзу фотоаппарата после неожиданного щелканья и яркого света. Колин слезно его заверил, что фотоаппарат был под заклинанием от поломок. Гарри скромно с ним согласился, не желая расстраивать человека ещё сильней. ***** Гарри, пошатываясь, с трудом доковылял до своей кровати, которая принимала всегда его любым. Для нее он был прекрасным всегда, даже будучи в невменяемом состоянии, способным пускать слюни на подушку и громко храпеть. Плюхнувшись на неё, развалился во всю ширь, расставив руки в разные стороны. Коснувшись случайно чего-то, он медленно повернул голову. Этим чем-то оказался холодный Риддл, взирающий на него презрительным взглядом. — Мерзская свинья. — Уж каким, но мерзким я еще не был. — весело отозвался на грубость Гарри, поднимаясь на локтях. — Не припоминаю, что мы с тобой стали так близки, Риддл. — продолжал говорить он. — Неужели ты хочешь стать ближе? — игриво поиграв бровями, герой вытянул губы в уточку. — Я достоин вашего поцелуя, мой Лорд? — Уймись, Поттер. — не выдержал Том, хватая мальчишку за щеки. — Раз нажрался, так имей приличие и веди себя достойно. Гарри болезненно поморщился, ведь осколок с садистским удовольствием тянул его за щеки, пока тот не успокоился и не начал слезно умолять.