Ненависть

Без сил упав на кровать, Гарри закрыл глаза, позволяя слабости поглотить каждую частичку тела, а лени не дать ему ни возможности, ни желания идти куда-то и что-то делать. В конце концов он достаточно сделал за сегодняшний вечер. Узнал слишком много и похоже слишком рано. Необузданный порыв любопытства сделал свое дело и он как маленький побежал узнавать правда ли это или нет. Что ж узнал и теперь не рад. Лучше же сладкая ложь, чем горькая правда? Бок, неожиданно заболевший после аппарации, перестал так болеть, только ядро сжало, сдавило в груди, вызывая дискомфорт. Улегшись в самую удобную позу, Гарри представил будущий сон, веря, что он заберет всю боль и воспоминания потеряют свою былую значимость, став лишь неприятным отголоском памяти. * Джинни устало следила за тем как загонщики летают по полю, придумывая новые уловки против противников. После ухода Гарри и Фреда из команды резко все печали и невзгоды перешли на неё. Лавина проблем обрушилась на хрупкие женские плечи, заставляя её серьезно относится к новым обязанностям капитана команды. Роль ловца тоже перешла к ней, ведь кроме неё не было никого, кто был хотя бы так близок к таланту Гарри Поттера. К счастью или нет команда не ополчилась на Гарри, не стала гнобить или как-то издеваться. Спокойно это приняла, посчитав, что в этом году он слишком занят экзаменами, отвлекать героя не стоит. Пусть учится, в следующем году отвертеться не получится. Этот год лишь маленький отгул. Попытки разубедить их не возымели успеха, она просто смирилась. Пусть сами разбираются. — Скучаешь, Уизли? Обернувшись на знакомый голос, она видит надменного в своей манере Драко Малфоя. Как всегда в идеально выглаженной белой рубашке, темной жилетке, отутюженных брюках, блестящих лакированных туфлях из не пойми какой дорогущей кожи. А носки? Чистейшие белые носки были по щиколотку. Заметив, как рыжая его рассматривает, довольно улыбается, не скрывая своей насмешки над завистью бедноты. — Что такое, Уизли? — подавшись к ней, он смотрит на её лоб. — Завидуешь? Да, она завидовала, настолько, что готова сама поменяться родителями, жить в достатке и роскоши, поверить в превосходство чистокровных, высокомерно насмехаться над другими, лишь бы не быть в тени братьев, не чувствовать давления ожиданий и надежд матери. — Пришёл развеять мою скуку? — улыбнувшись краешком губ, Джинни так же наклонилась к нему. Зеленый галстук свободно висящей на шее изысканно смотрелся на нём, подчеркивая стать и силу. А значок старосты прибавлял власти к и так знаменитому принцу Слизерина. Драко Малфой определенно рекламировал свой факультет с самой лучшей стороны. Поганые аристократы. — Много на себя берешь. — раздраженно выдохнул он, поглаживая пуговицу на рубашке у запястья. — Тогда зачем ты здесь, Малфой? — Есть предложение, которое определенно тебя заинтерисует. — Кричать, что чистокровные крутые не буду. Подняв светлую бровь вверх, он перестал скалиться. Усмешка сменилась мягкой улыбкой. Драко с хитринкой глянул на неё без формальностей этикета. — Как насчёт избавиться от судьбы нищенки из многодетной семьи? — Много ты знаешь! — вскочив с лавочки, девушка направила на него палочку. — Убирайся, пока не прокляла тебя. — Надеюсь не бомбардой? — отодвинувшись от острого кончика, Драко испытующе на неё посмотрел, ожидая дальнейших действия. — Я не такая как вы! — Неужели? Не такая добрая, понимающая и защищающая как мы? А как же седьмой курс Перси Уизли? Не ты ли прокляла его обидчиков? Тихо опустившись на лавку, Джинни спрятала палочку и медленно кивнула. Бросив мимолетный взгляд на стадион, убеждаясь, что не привлекла внимание своим выпадом и что никто не услышал их занимателтный разговор. Загонщики продолжали резвиться по полю, не обращая никакого внимания на землю. Дети неба, что с них взять. Обратив всё внимание на заговорщика, приготовилась слушать. — И что, я показала себя с выдающейся стороны? — С превосходной, Уизли. Такой талант нельзя зарывать, — расстегнув ту самую пуговицу, он осторожно закатил рукав, показывая чернильный рисунок черепа. — Надеюсь, ты понимаешь. — Не боишься, что пойду доносить Дамблдору? — аккуратно коснувшись пальцем тату, она сглотнула. — Он явно будет доволен. — Покончив со мной, сама же наложишь на себя руки. Твоя семья не обрадуется темной, затесавшийся среди них. С тобой просто поступят более гуманнее, чем со мной. Джинни прекрасно понимала о чём он. Конечно, помешанные на светлости магов, не поймут, а главное не примут такое чудовище, посмевшее осквернить их род. Молли с удовольствием избавится от такого изъяна, если уже не планирует. Чувствует, что отличается, слишком чужая, неукротимая. — Допустим, мне стало интересно. Драко хмыкнул на невозмутимость рыжей, читая по лицу настоящие переживания. — Милод любит смелых. * — Привет, маленький лорд! — радостно пропели сверху. Яркая улыбка прекрасной незнакомки ослепила моргающего паренька, пытающегося отчаянно разлепить глаза. Смутное лицо девушки нависло сверху, создавая маленькую тень, падающую на него, но лучше от этого не становилось. Сам свет исходил от неё, ослепляя. Закрыв ладонями лицо, Гарри открыл глаза, наслаждаясь отсутствием ненавистного света. Огорченно простонав из-за нарушенного прекрасного сна какой-то мадам, он уверенно убрал ладони. — Послушайте, мисс…- уважительно обращался к ней он. Дальнейшие слова застряли в горле от увиденного зрелища. Таинственная Немезида, обманчиво производящая впечатление прекрасной дамы, показала свою суть. Яркие, будто горящие изнутри желтые, даже золотые глаза немигающе смотрели в его собственные, поглощая своей глубиной. Словно стеклянные, они жутко мертво смотрелись на человеке. Неподвижные, не блестящие от влаги, хуже всего — не моргающие. Отсутствие зрачка отдаляла её от обычной смертной. Знакомая ухмылка, удерживаемая одними губами, готова в любой момент стать чем-то устрашающим, опасным. — Узнал? Гарри успел среагировать когда тонкая слабая ручка потянулась к его шее. Схватив за запястье, он мельком заметил абсолютно белую кожу, сливающуюся с одеждой. Аккуратные белые коготки успели лишь царапнуть. — Такое забыть я не смогу никогда. — Приятно слышать. — тише ответила она, неожиданно быстро приблизившись к нему слишком близко, касаясь белыми волосами его лица. — Но ты не должен забывать про уважение, сопляк. — Рыча, закончила она. Мягкое касание нежной руки его шеи было поспешно принято за ошибку. Гарри позволил себе расслабиться и упустил тот момент, когда пальцы обхватили шею и стали сильно сжимать, стараясь раздавить. Неведомой силой незнакомка подняла вверх дергавшегося на весу мальчишку, давя крепкой хваткой горло, не давая шанса на нормальный вздох, она безумно улыбалась. — Стал сильнее физически, но так же морально слаб. Какой позор. — Кха-к-ха. — Ох, не можешь дышать? — обеспокоено спросила она, погладив пальцем выступающую жилку. — Стоит быть нежнее? — С-сука — прохрипел он, держась руками за её. — Что ты сказал? Гарри надавил руками на пальцы, желая переломать все хрящи в этих женских ручках, переломать фаланги, чтобы больше не смела душить, прикасаться к нему. Отбросив жалость, он смог с громким хрустом отодвинуть большие пальцы давящие на основание шеи. Громко вдохнув с хрипом желанный воздух, Гарри смело посмотрел на чудовище, не чувствуя как слезы стекают с глаз. — Я сказал, что ты — конченная сука. Я убью тебя жалкий червяк. Уничтожу. Размелчю твои кости. Вырву твое жалкое ядро из тела. Моли о пощаде, проси, поклонись мне. Поклонись самой Магии смертный. Оторопевши слыша злой голос исходящий из глубин её сознания, не знал смеяться или плакать от этой ситуации. Сама Магия — безжалостная сука, любящая карать своих детей. Чертова психопатка. — Мне отвратительно иметь магию. — пальцы дрогнули на шеи, она неверяще взглянула на него. — Магия ненавидит собственных детей, которые так сильно ей поклоняются и любят её. — Сопляк.- притянув его к себе, девушка устанавила с ним прямой зрительный контакт, давя своей силой на его ментальные щиты. — Дитя Смерти? Сестра выбрала тебя спасти этот прогнивший мир? Разжав ладонь, она не обратила внимание на болезненное падение другого, слишком увлеченно думала о своём, бросая колкий взгляд на него. Гарри же с облегчением трогал шею пульсирующую от боли. Она горела. Прикосновения болезненно отзывались мурашками по коже. — Какая глупость. Надежда этих смертных букашек ребенок отмеченный ею. — От чего я должен спасти мир? — От их вседозволенности. Маги забыли, что все дети одаренные мной, в независимости от крови, имеют равные права и силу, — сжав руку в кулак, она продолжила. — Близкородственные браки, вырождение сквибов, изобилие маглорожденных, уничтожение темных магов, нарушение баланса, инквизиции — они сами рыли себе магилу. Я больше не могу поддерживать магию в этом мире. Скоро она исчезнет навсегда. — П-подождите, а как же все магические существа? — Разве большую часть не истрибили волшебники, считая их мерзостью и падалью мира? — Это вызванно их опасениями. Они боялись. — Ты спросил меня, почему я ненавижу своих детей. Как же я могу любить их, когда они убивают друг друга, предают семью, используют детей. Скажи мне спаситель стоят ли они спасения? — Каждая жизнь важна. Даже если человек последняя мразь. Их убийство не принесёт тебе нужного результата, появятся другие и всё повториться вновь. — Хм, если так отчаянно хочешь спасти, почему бы тебе не попытаться? — насмешливо улыбнувшись, она коснулась пальцем мягкой щеки. — Это будет нашим маленьким обещанием. Моим невзрачным благословением. Гарри, схватив нахалку за руку, открыл рот, чтобы сказать ей пару ласковых, но не смог произнести и слова. Голос пропал. Магия начала меркнуть перед глазами. — Развлеки меня, сопляк. Кромешная тьма поглотила всё, Гарри упал в пугающую черную неизвестность, чтобы с чувством падения очнуться в своей тесной кровати, в комнатах Гриффиндора.