Неизбежное / Inevitable

Неловкость повисла в воздухе между ними, когда Гай закрыл дверь. Ли бросил взгляд на своего учителя. Каким-то образом одиночество казалось… другим. Раньше он никогда не думал о том, чтобы остаться наедине с Гаем, но теперь… Гай прочистил горло и попытался придумать, что сказать. Тишина становилась невыносимой. Они оба думали об этом; это было очевидно. Может быть, было лучше просто выставить это напоказ. — Садись, — велел Гай, кивнув в сторону дивана. Ли не было никакой нужды напрягать ноги так скоро после выписки из больницы. Ли сел, выглядя напряженным и неуверенным. Гай встал лицом к нему и глубоко вздохнул. — Ли… то, о чем мы говорили перед твоей операцией… ты все еще так думаешь? Глаза Ли расширились, затем он посмотрел вниз, колеблясь. Он не знал, что сказать. Правда заключалась в том, что да, он все еще чувствовал это. Он знал, что любит Гая с уверенностью, которая его искренне пугала. Но правильно ли было говорить правду? Это напряжение между ними было невыносимым. Он не сказал Гаю, потому что хотел чего-то от него — скорее, это была последняя попытка удержать своего любимого учителя от того, чтобы он посвятил свою жизнь кому-то вроде Ли. Может быть, если он притворится, все вернется на круги своя. Может быть, Гай-сенсей, не колеблясь, обнял бы его… может быть, между ними не было бы этого неправильного, гнетущего напряжения. — Думаю, что вы были правы, когда сказали, что это стресс, Гай-сенсей, — ответил Ли, избегая смотреть на своего учителя. Даже для его собственных ушей это оправдание звучало заведомо жалко и неубедительно. На мгновение Гай задумался, может ли он просто притвориться, что верит Ли, и остановиться на этом. Это сделало бы все намного проще. Но мог ли он так жить? Мог ли он продолжать притворяться каждый день, пытаясь вести себя так, будто все было нормально, когда они оба знали, что это не так? — Посмотри на меня, Ли. — Гай подошел ближе. — Мне нужно, чтобы ты был честен со мной. Мне нужно знать… ты все еще так думаешь? Медленно, робко Ли поднял взгляд. Строгая линия челюсти Гая заставила его заколебаться, и он сглотнул. — Да, — наконец прошептал он. — Я... Да. Странное чувство беспомощности охватило Гая. Если бы это был любой другой студент, ситуация, возможно, не была бы такой сложной. Но это был Ли, его самый важный человек. Гай был не просто его учителем, он был в некотором роде опекуном Ли — мальчик зависел от него. Что он должен был делать? Гай на мгновение закрыл глаза, пытаясь очистить разум. Ему нужно было с кем-нибудь поговорить об этом; он нуждался в совете со стороны. До тех пор он не будет принимать никаких решений. Возможно, ему и не придется ничего с этим делать. Возможно, это была просто влюбленность, и чувства Ли со временем угаснут сами по себе. Но почему-то он чувствовал, что этого не произойдет. Он снова встретился взглядом с Ли и выдавил из себя улыбку. — Мы можем поговорить об этом позже. Ты через многое прошел. А сейчас тебе нужно просто отдохнуть. Вид этой натянутой улыбки заставил что-то в груди Ли сжаться. Он кивнул, вставая. После секундной неловкости он склонил голову, прошептал "спокойной ночи" и направился в уединение своей спальни. Он должен был легко заснуть. Он был измучен как операцией, так и дракой с Кимимаро. Он осознавал, что в тот день прикоснулся к смерти. Тем не менее, несмотря на летаргию в конечностях, его разум метался. Он не мог избавиться от ощущения, что Гай-сенсей разочаровался в нем, и эта мысль приносила стыд. Он не должен был ничего говорить. Более того, он не должен был так себя чувствовать. Что с ним не так? Гай-сенсей не... он не должен... Сакура-сан. Это был тот человек, к которому Ли должен был испытывать такие чувства. Красивая, идеальная Сакура-сан, с большими зелеными глазами и розовыми волосами. Или, по крайней мере, если он был… таким … то разве он не должен испытывать эти чувства по отношению к Неджи? Ли закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Может быть, если бы он просто хорошенько подумал об этом, то перестал бы так относиться к Гай-сенсею. Он перестанет думать о том, как хорошо, когда руки Гай-сенсея обнимают его. У него не будет трепета в сердце, когда Гай произнесет его имя. Ему и не снилось… Ли быстро отвлекся от этих мыслей, потому что эти мысли были неправильными. Даже мысли о том, что Гай-сенсей знал, что он думал об этих вещах, было достаточно, чтобы заставить его сжаться в комок стыда. Погружаясь в беспокойный сон, Ли желал быть нормальным с пылом, которого не ощущал со времен учебы в Академии, безуспешно пытаясь снова и снова выполнить простейшее ниндзюцу, в то время как его сверстники смотрели и насмехались.

• • • ₪ • • •

Гай некоторое время ходил по гостиной. Наконец он прокрался в спальню и приоткрыл дверь. Ли лежал в постели и спал. Только его мягкое, ритмичное дыхание нарушало тишину. Гай смотрел на него, и в его сердце роились спутанные чувства. Ли издал тихий стон, словно его тревожили темные сны. Гаю хотелось обнять своего ученика, крепко обнять и утешить, но он не осмелился. Он осторожно закрыл дверь и вышел из квартиры. Какаши, подумал он. Ему нужно было поговорить с Какаши — единственным человеком, которому он доверял такое деликатное личное дело. Гай подошел к дому своего друга — маршрут, который он знал наизусть, — и постучал в дверь, надеясь, что тот свободен. Дверь открылась, и джоунин заполнил проем своим телом, расслабившись и сгорбившись. На его обнаженном бицепсе отчетливо виднелся завиток татуировки АНБУ, а его серебристые волосы были еще более непослушными, чем обычно. В руке без перчатки висела затертая копия "Приди, приди, рай". — Ааа, Гай, это не может подождать до утра… — начал Какаши. Затем его единственный глаз прищурился, устремившись на лицо Гая. Выглядел он... дерьмово. Волосы у него были взлохмачены, а не идеально уложены под горшок, а в глазах было что-то безумное. Не обычная бесшабашность Гая, которая была полна такого энтузиазма, что Какаши хотелось свернуться калачиком и вздремнуть, а почти дикая паника загнанного в угол животного. Гай не должен так выглядеть. Без лишних слов Какаши повернулся и пошел в свою квартиру, ожидая, что Гай последует за ним. Он кивнул на маленькую тесную кушетку и принялся рыться в шкафах в поисках бутылки саке. Гай и серьезные разговоры требовали алкоголя, по мнению Какаши. Если не для Гая, то для него самого. Он вернулся с двумя чашками саке, наполнил одну и осушил ее через маску, прежде чем устроиться на диване рядом с Гаем. У него не было компании достаточно часто, чтобы обзаводиться еще одним стулом — у него, честно говоря, была бы только одна чашка, если бы Цунаде не подарила ему полный набор на какой-то день рождения — но, может быть, Гаю было бы так легче. Он взглянул на Гая, позволяя тишине растянуться между ними. Если бы другой мужчина хотел поговорить, он бы это сделал. — Извини, что навязываюсь, — пробормотал Гай, глядя на свои руки. — Я знаю, что, возможно, сейчас не самое подходящее время, но мне нужно с кем-то поговорить. —Он принял полную чашку от Какаши и сделал глоток. Он нечасто пил, и саке обжигало горло. Но ему нужно было что-то, чтобы успокоить нервы. Сделав еще несколько глотков, он поставил чашку. Он уже чувствовал, как тепло алкоголя растекается по его желудку, и румянец залил его щеки. — Какаши… — он прочистил горло. — А что если бы был какой-то человек, который тебе очень дорог, и ты бы узнал, что этот человек испытывает к тебе определенные чувства? И что если бы он рассказал тебе об этих определенных чувствах... а ты бы ничего не сделал, потому что было бы неправильно, очень неправильно, если бы ты так себя чувствовал, ты ничего не мог с этим поделать, но тогда, даже если бы ты ничего не сделал, все было бы неловко и странно между тобой и этим человеком, и… Он увидел растерянное выражение лица Какаши и остановился. Рассказывать в полупьяном состоянии было плохой идеей. — Все это было очень сумбурно, не так ли? Может, мне стоит начать сначала, — он попытался улыбнуться. Любовный совет. Майто Гай пришел к нему среди ночи за любовным советом. Какаши некоторое время смотрел на него, а потом покачал головой. — Да. Начать сначала, наверное, было бы хорошо. Попробуй с самого начала. Гай уставился в свою чашку саке, пытаясь проветрить голову. Должен был быть более простой способ подвести к этому, но почему-то он не мог заставить себя просто рассказать Какаши о том, что произошло. Через минуту или две он встретился взглядом с Какаши и сказал: — Что бы ты сделал, если бы один из твоих учеников подошел к тебе и сказал, что он — или она — влюблен в тебя? Какаши моргнул. Затем, на всякий случай, он снова моргнул. Мысль о том, что кто-либо из его учеников будет выражать к нему такие чувства, была просто абсурдной. Однако Гай, похоже, не шутил. Он задумался на минуту, затем пожал плечами. — Скажу им, что мне это неинтересно, и отстану, пока они не успокоятся. Дети нередко влюбляются. — Он сделал паузу, затем мысленно пробежался по запутанным попыткам Гая. — Подожди, а кто-то из твоих студентов… Это то, о чем идет речь? Гай кивнул, его взгляд был опущен. — А что бы ты сделал, если бы это была не просто влюбленность? — тихо спросил он. Его пальцы сжались на чашке саке. — Я имею в виду… если бы это не было чем-то, что они собирались бы просто преодолеть. Что тогда? Какаши задумчиво посмотрел на него. — Я бы перевел их в другую команду, — сказал он наконец, — но сомневаюсь, что это что-то большее, чем влюбленность. Гай зарылся пальцами в свои волосы. Вот что он боялся услышать. Он знал, что Какаши, вероятно, прав; самым мудрым и безопасным было бы дистанцироваться от своего ученика. Но как он мог сделать это с Ли? — Может быть, это просто влюбленность, — сказал он хриплым голосом. — Может быть, это пройдет. Я надеюсь, что это так. Но… —Его голос сорвался. — Я не могу просто оттолкнуть его. Мы слишком близки. Если я переведу его в другую команду, если я перестану быть частью его жизни, это уничтожит его. — Подожди, мы говорим о Ли? — спросил Какаши. Проблеск боли на лице Гая был достаточным ответом. Какаши моргнул. — …Ну. Это все усложняет. Долгая пауза, затем… — Он теперь живет с тобой, верно? — Да, — тихо сказал Гай. Он хотел сделать еще один глоток саке, но вдруг понял, что его чашка пуста. Он даже не помнил, как прикончил ее. Вздохнув, он поставил чашку. — Я никогда не думал, что он может испытывать ко мне такие чувства. Я имею в виду… он всегда смотрел на меня снизу вверх, но я никогда не думал… и теперь я не знаю, что делать, стоит ли мне пытаться делать вид, что между нами все в порядке, и просто надеяться, что это пройдет само по себе, или мне стоит попытаться дистанцироваться от него, но если я это сделаю, он воспримет это как полный отказ. Я первый человек, который когда-либо верил в него, кто признал его ценность. Если я отвернусь от него сейчас, это причинит ему глубокую боль. Какаши провел рукой по лицу, пытаясь придумать, что сказать. Ли. И Гай. Ли был влюблен в… Какаши налил себе еще одну чашку и осушил большую ее часть одним глотком. Приятной расслабленности, согревавшей его кости, было достаточно, чтобы смягчить остроту странной ситуации. Он посмотрел на Гая и вздохнул. — Если ты этого не сделаешь, это может причинить ему еще большую боль. Учитывая, насколько вы близки и сколько времени проводите вместе, у него не будет шанса просто смириться с этим. Гай закрыл лицо руками. Он знал, что означают эти слова. Он и Ли не могли больше жить вместе. Ради Ли Гаю придется вытолкнуть его из единственного дома, который он когда-либо знал, и свести к минимуму контакты с ним. Это разобьет сердце Ли... и Гая. Но все же он знал, что Какаши был прав. Чувства Ли к Гаю не могли быть здоровыми; они были рождены эмоциональной зависимостью и идолопоклонством. Ему нужен был шанс наладить отношения с кем-то своего возраста, наладить связи с другими людьми. Этого бы никогда не случилось, если бы они не были все время вместе. Гай просто занимал слишком много места в жизни и в сердце Ли: с ним там не было места ни для кого другого. — Мне нужно идти, — пробормотал он и встал. — Спасибо, что поговорил со мной. Гай глубоко вздохнул. Он должен был сделать это сейчас, пока саке все еще было в его организме, иначе он никогда бы не набрался смелости. Разбить сердце Ли было самой болезненной вещью, которую он когда-либо делал... но это было на благо Ли, твердо сказал он себе. Это было необходимо. Единственный серый глаз Какаши задержался на Гае. Он хотел бы сказать ему что-то еще, но если бы Гаю был нужен другой ответ, он бы пошел к кому-то другому. Истина ситуации была очевидна. Гай не мог делать вид, будто ничего не произошло. — Если тебе когда-нибудь понадобится поговорить... — сказал Какаши и кивнул, молча подразумевая все остальное. Гай кивнул в ответ, не в силах произнести ни слова. Комок подступил к горлу, срывая голос.