***
На улице гроза. И не абы-какая, а очень сильная, начавшаяся настолько внезапно, что не все люди успели забежать в укрытие сухими. Каждые пару минут гремит гром, молнии освещают мерцанием затянувшееся небо и огромные куски теретории, а по стеклу, навесу и подоконнику гремят капли ливня, громко разбиваясь о поверхность и разлетаясь брызгами во все стороны. Стекла окон залиты беспросветной пеленой из воды, всё в разводах, и дождь стекает по ним будто водопад. В школьном холле раздаётся гул голосов, абсолютно разный: и рассерженый, и незаинтересованый, и расстроенный. Полный спектр эмоций в голове и на лицах выпускников. Рядом с детьми крутятся взрослые: преподаватели, высшие школьные органы, родители и близкие, братья и сёстры, которые пришли проводить своих детей в последний путь. Сегодня двадцать седьмое мая. Линейка и последний школьный звонок. Сейчас тут собраны все, от первоклашек, которые ещё под впечатлением от хорошо пройденного года в новом месте, до одиннадцатиклассников, у которых сегодня должен был быть по настоящему последний звонок. Всё, сюда они больше не вернутся в образе учеников, и этот день хотелось бы закончить приятно. И, несмотря на намерение присутствующих людей хорошо провести традицию, погода не совсем с ними солидарна. Именно поэтому все прячутся в здании школы, большинство в тесном коридоре у окон, и наблюдают за изменением погоды. Дождь льёт уже часа полтора, и не успокаивался за это время ни на минуту. Один из таких выпускников прямо сейчас сидит на подоконнике у окна, на третьем этаже в самой дальней части школы, отгородившись от балагана на первых двух и лениво выводя узоры пальцем на законденсировавшемся от резкой смены температуры окне. Светловолосый парень прижался щекой к холодной оконной раме, копна намокших волос мерзко прилипает ко лбу и скулам вместе с вымокшей одеждой, которая уже клеится к телу. Он легко одет, в совсем тонкие чёрные брюки и белую рубашку, с рукавами до локтя, поверх которой через плечо гордо перевешена красная лента выпускников. Собственно, её парень мнёт во второй руке в течении последней пары минут. Через водяной занавес не видно абсолютно ничего, и сидеть здесь так уже надоедает. Его родители не пришли на празденство, были слишком заняты работой и в последнее время вообще не замечали сына, поэтому сидеть тут одному он вообще не видел смысла. Хотел подняться на ноги, но из-за своего внушаешего роста ударился головой о верх вырезки под окно и злобно зашипел ругательства. Всё же слез с теплого насиженного места и медленно направился в сторону лестниц. Из школы было три выхода: один — главный, второй — для детей начальной школы, третий — для средней и старшей. Вся шумиха сейчас расположилась у главного входа, это было очевидно. Скорее всего, у выхода для начальной школы скопилась куча мамашек со своими орущими зверятами, которые переодевались после выступления из костюмов в удобную одежду. А вот третьим выходом пользовались очень редко, что всегда казалось странным. Вроде ничего в нём нет необычного, и так же кабинеты расположены совсем рядом с ним, но ученики выходили с него крайне редко. Иногда можно было увидеть учителей, выходящих оттуда, но и большая часть педагогического состава предпочитала обходить этот выход. Проведя такой несложный мозговой штурм, выпускник направился по коридору, минуя кучки людей и направляясь к заветному выходу. Не волнуясь за своё исчезновение в глазах учителей он приоткрыл лёгкую пластиковую дверь, из-за которой в помещение тут же ворвался раздражительный стук капель и морозный холодок, что было не характерно концу мая, тридцатиградусному теплу и жарко палящему солнцу. Поежившись, он всё же раскрыл дверь шире и шагнул на улицу под козырек. По телу пробежала ещё одна волна мурашек от прохладного воздуха, разбавленого душнотой от теплой, ещё не остывшей земли, с которой испарялась влага. «Неплохо было бы иметь с собой хотя бы кепку» — подумал парень, понимая, как отобьют голову капли, которые падали на землю, кажется, весом не менее пяти киллограм. Проснув руки в карманы брюк, он вышагнул из своего укрытия в виде навеса и, прибавив шаг, пошёл прочь из школы. Он шёл, отплевываясь от дождя и воды, которая так и норовила залить глаза, нос и рот, топя бедного парня в себе полностью, не давая выхода из своих распростертых объятий. В очередной раз он чуть не увязает в болоте, но хватается за мокрое ограждение рядом и не подскальзывается на столь слизкой поверхности только благодаря везению, которое сопровождало его не часто, но всегда в нужный момент. Опять раскат грома закладывает уши, а вспышка света ослепляет в сумерках, которые создали собой наплывшие тучи. И в этот момент он замечает через пелену противного ливня серый силуэт, кружащий над землей на пустой поляне. Парня охватывает сразу и паника и неподдельный интерес. Никто из людей не стал бы высовываться из дома в такую погоду, а фигура явно не была похожа на животное. Она парила темно-серой дымкой невысоко от земли из стороны в сторону, но не уплывала далеко, будто для неё там был барьер. Пересилив страх, интерес к новому и неизведанному всё же победил, отправляя волнение глубоко нахуй. Он медленно направился в сторону заинтересовавшего его явления. Что б дойти, туда надо было пройти этот квартал, перейти обычно шумный перекрёсток, по которому сейчас передвигались лишь редкие машины, и обойти новостройку, рядом с которой и расположилась поляна. Из-за медленного шага этот путь дался выпускнику за шесть или семь минут. И вот он, остановившись в паре метров от аномалии, стоит и не решается перейти дорогу к ней. Только он подносит ногу над пешеходным переходом, как из водного занавеса раздаётся приглушённый, но явно слышный гудок автомобиля, и через секунду оттуда уже выныривают два фонаря света. Мимо проносится черная ауди на полной скорости, что очень опасно для такой погоды, слышится рычание двигателя. Когда машины уже и след простыл, дымка, так сильно заинтересовавшая парня, испарилась, будто её и не было. Выпускник проморгался от воды для того, что б понять: не показалось ли ему это всё? На ветру теперь только разсеивался тонкий тёмный туман. И тут парня ослепило на минуту, и теперь уже паника накрыла по новой. Из выветривающегося тумана показалась пара темно‐карих глаз, ярко блеснувшая в свете проявившегося из-за туч на пару секунд солнца, и испарилась вместе с дымом. Уже через пару секунд на небе начала вырисовыватся радуга, потому что тяжёлые густые тучи решили милостливо расступиться и дать солнцу вернуться. «Сходить бы тебе к психологу, или выспаться нормально…». Парень направился домой на чистом автопилоте, всю дорогу думая о произошедшем и щипая себя раз от раза, таким образом проверяя, не снится ли это всё ему.***
Зайдя в квартиру он молча разулся, оставив мокрую обувь на какое-то время в коридоре. Прошлепал сырыми носками в комнату, и скомкав парадную одежду в один мокрый ком грязи, бросил её на пол, переодеваясь в сухую и блаженно вдыхая аромат выстиранной и сухой футболки. Закинул промокшую на сквозь ткань в корзину для белья, очень надеясь, что мама не будет сильно ругать его: вдруг вещи запреют? Хотя, если она вообще заметит чьи это вещи и в каком они состоянии. Парень тяжело вздохнул и принес в ванную комнату грязную, почти полностью в болоте обувь. А ведь какими эти туфли были блестящими и дорогими при выходе из квартиры. Он принялся их оттирать, благо, болото на них ещё не успело засохнуть, и легко поддавалось чистке. Закончив с уборкой и приводом себя и вещей в божеский вид, он прикрыл тихо скрипнувшую дверь и направился в комнату, прозванную кабинетом, из которой в последние время его родители выходили только лишь для того, что б сходить в туалет или поесть, что б не умереть от голода. — Привет, — несмело начал он, приоткрыв дверь в кабинет. — Здравствуй, Алексей, — не подняв головы от разнообразных бумажек с отчётами и всем прочим, сухо отозвался отец. — Мам? — робко позвал он, когда блондинистая женщина в домашнем халате и, так же сидящая, только уже перед экраном компьютера, ничего не ответила. — Привет, — она отозвалась более тепло, чем сидящий напротив неё отец в очках и с падающей на глаза темной челкой, которую он периодически поправлял, но так же не удостоила его взглядом. — Как всегда, — прошептал разочаровано парень и щелкнув дверным замком, когда захлопнул за собой дверь, пошел на кухню. Еда в доме имелась, а это не могло не радовать Лёшу. «Хоть эти обязанности матери и домохозяйки она соблюдает» — подумал он про себя и хмыкнул на это, попутно накладывая в глубокую тарелку ещё горячий рис. Пообедал, и, так как делать уроки теперь не надо, пошёл в свою комнату бесполезно убивать своё время. И после сотого прослушивания новой полюбившейся ему песни, после какой-то там по счёту игре, он не помнил какая именно, и после пятой кружки любимого зелёного чая без сахара парня потянуло в сон. Он отложил гаджет, отнес все грязные чашки, имеющиеся в комнате, и завалился на кровать, закрывая глаза. По ощущениям заснул он раньше, чем прошло хотя бы минут пять. Или так только казалось.***
— Отдай мне свою душу! Отдай. Отдай! — слышалось эхом со всех сторон. Перепуганный Леша бесполезно закрывает ладонями уши и до боли зажмуривает глаза, лишь бы только не видеть и не слышать ничего. — Иди нахуй! Отстань от меня, блядь! Кто ты вообще?! — орал он в ответ, но слушать и слышать его никто не собирался. — Отдай. Отдай! — опять шёпот, который проехался по ушам будто бы громом из колонок. И тут Алексей совершает роковую ошибку: он открывает глаза. Тут же, прямо перед лицом, возникает образ статного темноволосого парня. И глаза. Те самые, ослепившие яркой вспышкой во время проливной завесы ливня под раскат грома, который был громче всех предыдущих. Он не успевает ни обдумать ничего, ни сказать что либо. Его подбрасывает на постели. Руки вытянуты перед собой. Они дрожат. Ранее широкая футболка теперь неприятно липнет к взмокшему в холодном поту телу. Щеки горят огнём. Леша провел по ним тыльной стороной запястья. Сухие. Даже слишком. По инерции резко схватил телефон с тумбочки, стоящей рядом с кроватью на ворсистом бежевом ковре. 03:47. Отличное пробуждение, не поспоришь. Уже прийдя в себя положил телефон на место и с злостью откинулся назад на подушку. Лег на один бок, на второй. На спину, на живот. Изъелозил всю кровать, выкинул покрывало, которым укрывался на пол и несколько раз переворачивал подушки. Сна не было ни в одном глазу. Парень мученически прорычал в подушку, чтоб заглушить этот звук, и перевернулся на спину, раскинувшись звездочкой и бездумно смотря в потолок. Заснуть так и не получалось. Лишь когда начало светать, Леша закрыл оконные жалюзи и смог заснуть, укутавшись в покрывало как в кокон.