Особенности детской дипломатии

      Вне всяких сомнений, жизнь была прекрасна! Ночная свежесть, чернично-синий бархат неба в лохмотьях туч и мелькающие то тут, то там звёздочки – всё это требовало немедленного написания сонета, а лучше – двух, но поэзией он займётся после. Присоединиться к бледному диску луны и не хуже Котика перескакивать вместе с ним из лужи в лужу Марсель позволить себе пока тоже не мог – пытался приноровиться к твёрдому, но необычно осторожному и медленному шагу Первого маршала Талига. Странная болезнь давала о себе знать, поэтому вдоль кладбищенской ограды приходилось тащиться, впрочем, прогулка от этого совсем не теряла очарование. Увы, к радости (Он наконец-то нашёл друга!) примешивалась тревога. По этой причине пела только душа – шли же они в полной тишине, а между восторженными запрокидываниями головы к звёздам Марсель не менее пристально вглядывался в тени под деревьями и в тёмных закоулках. Они всё ещё не дошли до относительно безопасного посольства, поэтому терять бдительность было совершенно непозволительно, и виконт внимательно следил за тем, чтобы она не потерялась.       Но, закатные кошки, какой момент! Упускать его было самым настоящим преступлением. Настроение не омрачал даже тот скромный факт, что с лёгкой подачи графа Ченизу Фердинанд Оллар встретил смерть немного раньше и чуть более трагически, чем мог. Но что значит жизнь короля по сравнению с задумчивым взглядом сверкающих глаз, оживлявших мраморно-белую маску, в которой с трудом узнавались черты друга? Печально, что блеск – признак лихорадки, а с другой стороны, когда было легко? Марсель что-нибудь придумает, обязан придумать! И лекарства, какие нужно, найдёт, должны же быть у морисков свои секретные травы...       – Холодно.       Марсель вздохнул. И вот что ответить? Не говорить же о том, что и сквозь плотную ткань камзола чувствуешь дрожь, и она, как ни горько признавать, следствие озноба, а не последождевой прохлады. Ворон и сам всё понимает...       – Марсель, будьте так любезны, ослабьте хватку. Поверьте, сбегать от вас я не намерен.       Ызаргу ясно, что не намерен. Тут быстрая ходьба – проблема, о беге и мечтать не приходится. Что грустно. От Марселя Рокэ в любом случае никуда не денется, а вот кого они могут встретить на пустынных и только с виду не обитаемых улочках и как от предполагаемой погони быстро и незаметно уходить в случае чего – большой вопрос. Однако, он и вправду вцепился в его руку, как какой-нибудь клещ, нужно быть поаккуратней.       – Простите за временные неудобства, – Марсель осторожно перехватил локоть Ворона, – Но отпустить не могу.       – Ваша забота, виконт, становится навязчивой. Напомните, где в моих словах «Если упаду, вы меня поднимете» хотя бы намёк на то, что меня нужно держать мёртвой хваткой?       Намёков, действительно, не было, но после того как на очередном повороте Рокэ заметно повело в сторону, Марсель плюнул на приличия и, подхватив под руку, притянул к себе и уже не отпускал.       – А это, знаете ли, моё особое поручение. Я их последние месяца четыре сам себе придумываю.       – Должен признать, в этом плане вы добились определённых успехов.       Марсель счастливо улыбнулся, глядя на звёзды, но тут же пожалел об этом: чуть не свалился вместе с главным свидетельством своего успеха в лужу. Воистину, зазнайство – страшный порок, и Марсель, не дожидаясь очередного тычка судьбы, перевёл тему на менее приятные и приземлённые вещи:       – О да. Заодно познакомился с одним очаровательным призраком. Кстати, как он вам?       А в ответ тишина. Уснул он там, что ли? Марсель, как он думал, скрыл обиду в голосе и предложил:       – Если хотите, можем просто помолчать.       – Пожалуй, откажусь. Я и так слишком долго имел удовольствие наслаждаться тишиной, – в словах Маршала сквозила неподдельная горечь, – Не обращайте внимания, задумался. Так на чём мы остановились? Да, Валтазар. До этой ночи я видел его пару раз, желания узнавать его ближе не было. А вот вы, виконт, удивительно быстро нашли общий язык с нечистью.       – Это оскорбление? – Марсель припомнил ему пожелание здоровья.       – Напротив, скорее интересное замечание. И всё же, как вам удалось провернуть сделку?       – Ничего сверхъестественного – у меня просто было достаточно времени на переговоры. Одна дама великодушно согласилась развлечь настоятеля храма рассказами о своих прегрешениях, выиграв мне пару часов.       – При встрече не забудьте выразить ей мою признательность. Вдруг мне не удастся. Но два часа... Неужели в Талиге есть кто-то грешней меня?       – Вряд ли. Хотя, у этой женщины тоже не так много пороков, как может показаться на первый взгляд. Впрочем, для дела и я бы нашёл у себя десяток-другой злодеяний – на парочку пропусков в Закат хватило бы точно.       – В Закат нам ещё рано, – отрешённо протянул Рокэ, высматривая что-то наверху.       В лунном свете контраст угольно-чёрных волос и болезненно-бледной кожи был ещё очевидней, черты лица казались более заострёнными и угловатыми – тени их ни капли не смягчали, а из тёмных провалов болотными огоньками горели глаза...       Созерцание жуткой и завораживающей картины прервал хриплый голос Ворона:       – Виконт, вы не находите, что луна несколько поменяла оттенок?       Марсель перевёл взгляд на небо и... Что значит «несколько поменяла оттенок»? Да она сочилась тошнотворно-зелёной жижей, а небо заволакивало какой-то бурой мутью. Марсель судорожно сглотнул.       – Забавно, вы наблюдаете то же, что и я, – Рокэ чему-то усмехнулся, хотя поводов для радости, по скромному мнению Марселя, сейчас не было от слова совсем, – Не могу не спросить, виконт, как вы относитесь к выходцам?       – Никак. Я в них не верю, – буркнул упомянутый виконт.       По стенам и шторам пляшут тени, сплетаясь в причудливые узоры, за окном трещит какую-то песенку сверчок, в спокойных глазах папеньки мелькают огоньки свечного пламени. И такой родной, убаюкивающий голос: «В этой комнате, виконт Валме, есть только два выходца, и они ведут сейчас спор о возможности их существования». Марсель улыбнулся неожиданному воспоминанию. Шутка, может, и несмешная, зато успокаивающая. Однако рассказывать её Марсель не стал: Рокэ, и вправду, очень походил на выходца, как раз настолько, чтобы не напоминать ему об этом лишний раз.       – Не верите... И это мне говорит человек, сумевший договориться с призраком.       – Удача, не более того. А Валтазара я уже видел, чего не могу сказать о выходцах, – Марсель прочистил горло и почти в точности скопировал голос папеньки, – Не стоит бояться того, в чьём существовании не уверен.       – Как бы то ни было, сейчас вам представится замечательная возможность встретиться со своими детскими страхами лицом к лицу.       Интересное заявление. На всякий случай Марсель переспросил:       – Простите?       Рокэ не очень вежливо ответил вопросом на вопрос:       – Марсель, что вы видите?       Он видит, как его друг медленно, но верно сходит с ума. Какие, к кошкам, выходцы? Ворон же, слегка наклонив голову и проигнорировав многозначительный взгляд своего офицера для особых поручений, продолжал:       – Судя по всему, они уже близко, я их только слышу, но видеть их кто-то должен. Следовательно, они скорее к вам, чем ко мне.       Логику Марсель не очень понял, но всё же посмотрел туда, куда указывал Маршал. На них надвигалась – теперь и он слышал цокот копыт – обычная серая кобыла и ... Девочка в ночной сорочке? Она-то что тут забыла?       – Там ребёнок и лошадь, ничего особенного. Зря вы так боитесь, – сказал Марсель, ускоряя шаг. Рокэ закатил глаза и, видимо, хотел что-то насмешливо возразить, но он успел раньше, примирительно заметив, – Я забыл, Первому маршалу Талига страх не ведом. Но, пожалуй, отойти куда-нибудь в тень стоит, лучше будет, если нас никто не увидит. Тут как раз есть поблизости замечательный раскидистый каштан...       – У меня точно не получится уйти, – как показалось Марселю, обречённо ответил Ворон, – Вы можете попробовать, но, думаю, у вас вряд ли что-то выйдет.       Что ни говори, любит Рокэ нагнетать обстановку. Кто спорит, погодка не из приятных, и ещё этот выползающий из подворотен туман...       Внезапная тянущая вниз тяжесть, Марсель не сразу понимает в чём дело, но подхватить Маршала всё же успевает. Проклятье! Разумеется, он предполагал, что Рокэ может упасть, и готовился его ловить, но умудриться потерять сознание в самый неподходящий момент – это надо уметь! Марсель с тоской взглянул на друга: лицо снова застыло гальтарской маской, о жизни свидетельствовали лишь пульсирующая у виска жилка и слабое дыхание. Сердце бьётся, и на том спасибо. Марсель изо всех сил старался не думать о плохом, но сложно о нём не думать, когда оно выплывает на тебя из тумана, будто вражеский корабль. Сначала это просто тень, но с каждой минутой она неумолимо растёт, проступающие из белой дымки линии складываются в ещё не чёткие, но уже хорошо различимые очертания, и вот узнаются мачты, бушприт и, как вишенка на торте, чужих цветов флаг – уходить поздно... Нет, Марсель, конечно, сделал попытку, а именно – несколько противно хлюпающих и вязнущих, как в трясине, шагов. Но она, видимо, была изначально обречена на провал, даже если не брать в расчёт Рокэ, лежавшего на руках Марселя с безвольно запрокинутой головой. Позеленевшая луна, казалось, издевательски смеялась над его жалкими усилиями, а в ближайшей луже заплесневевшим куском сыра качалось её отражение. Как же тошно...       Тем временем вышедший из детских сказок ужас приближался. Теперь Марсель был уверен, что это необычная девочка: тени у неё, как и полагалось выходцам, не было. Зато была замызганная и чем-то перепачканная (Виконт надеялся, что не кровью) ночная сорочка и нелепый, в рюшечках, чепчик. Марсель всегда полагал, что улыбка красит детей и даже у отъявленного мерзавца может вызвать что-то, напоминающее умиление, но щербатая улыбочка на лице девчонки легко опровергала эту казавшуюся непреложной истину. Она не внушала ничего кроме липкого ужаса и желания удрать от неё куда подальше. Но пойти на поводу у него Марсель не мог: во-первых, он уже давно не был ребёнком, во-вторых – с ним был вновь обретённый друг, в-третьих – пути к отступлению и так были отрезаны. Вывод был неутешителен, но очевиден – оставалось только принять бой. Он уже собрался поставить Рокэ на ноги и по-другому перехватить, чтобы добраться свободной рукой до пистолета, но вовремя одёрнул себя. Ну какое оружие, Марсель? Вспомни сказки, их же нельзя так просто убить, только зря разозлишь. И что тогда делать? Стоять и таращиться на незваных гостей из потустороннего мира? И ведь знал, что не может всё пройти как по маслу, обрадовался... Идиот!       «Не бывает безнадёжных дел, бывают безнадёжные защитники». По всему выходит, он – безнадёжный защитник. Но кто-же так сказал? Точно, мэтр Инголс, это ведь его любимая присказка: Марсель её слышал от него, когда тот был в гостях у дядюшки Шантери... Закатные твари! Пусть у него и нет сейчас накладного живота, дипломатом меньше он не стал. Его главным оружием всегда был острый язык, а не шпага, так, каких кошек, он про него напрочь забыл?!! Да, он сейчас в первую очередь – друг Рокэ, во вторую – офицер для особых поручений при нём же, но в третью-то – дипломат! Марсель злорадно улыбнулся, уже представляя, какая горючая смесь получится из его ролей, и даже немного жалея тихо приближающуюся и пока ничего не подозревающую жертву.