Месть и Закон

Было около семи утра, когда неизвестный гость позвонил в дверь дома на 18-ой улице, где жил Коннор и его пушистый питомец. К удивлению андроида за порогом стоял никто иной, как лейтенант Андерсон с весьма и весьма обеспокоенным видом. — Как ты? — с нотками вчерашней отцовской тревоги спросил он, проходя в прихожую. — Я и не заметил, как ты ушёл вчера, хрена с два я ещё раз припрусь в департамент в такую рань, ей-Богу, лучше проспать полдня и мучиться от головной боли, чем отключаться на кресле, как какой-нибудь дефектный андик, без обид, Коннор. — В меня не запрограммировали обиду, лейтенант, — ответил восьмисотый, у него иногда были проблемы с распознованием обычных человеческих высказываний, крылатых фраз и образных выражений, поэтому он отвечал на них серьёзно. — Со мной всё в порядке, утром я был в башне Киберлайф. Мой куратор провёл диагностику, но не выявил ошибок, как и полная проверка в башне. — Так что же это за сбой такой тогда был? Валентайн сказала, что ты совсем потерялся в пространстве. Из-за чего это произошло? — Я не уверен в природе этого сбоя, а в Киберлайф мне ничего не объясняли. Но, если вас интересует моя вменяемость и мой функционал, то можете быть спокойны, ничего не повреждёно, — андроид мог бы добавить, что всё наооборот стало куда лучше, но решил пока смолчать. — Ладно, вы оба меня очень напугали... Я рад, что всё хорошо, — Хэнк занял место за барной стойкой, что своеобразной бетонной складкой выступала из пола; он выглядел несколько взбудораженным и напряжённым. — Сделай мне кофе, сынок, ты не представляешь, чего мне стоило подняться в такую рань. Коннор тут же исполнил просьбу напарника. — Могу предположить, лейтенант, что вам это далось тяжело, — заметил восьмисотый, усаживаясь на высокий стул напротив напарника. — А что, собственно, стало причиной? Хэнк жадно осушил большую кружку с кофе и махнул на андроида рукой. — Позвонил Фаулер, сказал, что Рид навел справки по старым каналам и откопал какого-то умника, который знает не только Гонзалес, но и Руперта. Этот умник, видите ли, работал с ними на «Парней Блэкуотера», ну, знаешь, они на западе орудуют, так сказать, составляют конкуренцию Рубиновому королю. Оказывается, Руперт частенько ездил с ними к Большому Доусену – это их химик. По слухам Гонзалес собиралась скопить денег, чтобы поехать в Канаду за «счастливой жизнью». Восьмисотый поджал губы и задумался. Как лейтенант Андерсон и ожидал, спустя пару минут он уже держал в руках записную книжонку и записывал показания напарника, расспрашивая его о незначительных деталях этого сообщения. — Что только не сделаешь, чтобы сохранить отношения с девиантом, — небрежно бросил Коннор и поморщился. — Ты хоть иногда приходишь к мысли, что не все девианты – зло? — устало пробормотал Хэнк, подперев голову рукой. — Что не все они связываются с преступными элементами и убивают своих хозяев? Некоторые просто сбегают и живут мирной жизнью. Коннор поднял на него глаза, полные скепсиса. — Да, прихожу к такой мысли, а затем думаю о людях, чьи рабочие места эти девианты отнимают, поскольку обладают нечеловеческой силой, выносливостью, умом, реакцией и общими способностями, неподвластными человеку. Ведь им нужны деньги, чтобы существовать в людском обществе. Кроме того, они создают выбор, которого у людей быть не должно, они являются идеальными партнёрами для людей. Но вы знаете, что это неправильно, верно? — Да почему же неправильно? Взрослые люди сами решат, с кем им... — Так вы вымрите, — не дожидаясь продолжения, просто отметил Коннор. — А прежде станете свидетелями полного разложения общества, когда люди разучатся общаться, взаимодействовать, сотрудничать и строить отношения друг с другом, а их чувства и навыки атрофируются, так как андроиды создадут «удобный» мир вокруг них. Вот, к какой мысли я прихожу, когда думаю о девиантах. Хэнк, несколько сбитый с толку и загнанный в угол убедительными аргументами, замолк и тяжело вздохнул. — И что теперь? — спросил Коннор, дописав последнюю свою мысль. К нему на колени, несмотря на высоту стула и вес самого кота, запрыгнул Дизель, издавший своё гулкое и громкое «мяу». — А то, что Фаулер задумал операцию захвата парней из Блэкуотера, представь себе. Они с Алленом уже продумывают план и снаряжают отряд S.W.A.T. Это будет большой заслугой департамента, если полиция разберётся с одной из самых опасных банд западного Детройта, ну и хрень...       Он хочет, чтобы я собрал группу из наших ребят, и мы все вместе произвели арест некоторых лиц, когда операция будет завершена, и взяли нашего девианта на месте, если он вернулся туда. По уверениям Фаулера, это единственная возможность отвязаться от ФБР и вернуть доверие прокурора... Но у меня очень дурное предчувствие... — Мне положено исходить исключительно из положений закона и логики, но прямо сейчас я куда больше расположен «верить» вашему предчувствию, — вдумчиво произнес Коннор. — Это ведь совершенно не безопасно. Почему бы капитану Фаулеру не собрать группу из полицейских андроидов, вроде линейки последних PL? Зачем рисковать жизнью рядовых сотрудников и детективов? — Эх, Коннор, если бы наверху были такие рассудительные люд... — он улыбнулся. — такие рассудительные и ценящие человеческие жизни, как ты, мир был бы лучше, — лейтенант тяжело вздохнул, тоскливо поглядев в пустую чашку (Коннор уловил его взгляд и сделал ещё кофе). — Но увы, — продолжил мужчина, — нашими жизнями управляют люди вроде Фаулера. Но не беспокойся, я не дам ему так просто распоряжаться нашими ребятами, хрена с два мы поедем на запад, когда там происходят события, вроде взрыва целой девятиэтажки... — О да, мисс Валентайн участвовала в том деле, она говорила, что «это было поистине ужасающее событие», от которого у неё до сих пор стынет кровь в жилах, — с каким-то оживлением при упоминании сотрудницы ФБР заговорил андроид. Хэнк отпил кофе и медленно поставил кружку на глянцевую поверхность стойки. — И часто ты с ней беседуешь, Коннор? — Почти каждый вечер, после работы. Я нахожу её состояние излишне тревожным, полагаю, что это из-за плохого сна, в котором она мне призналась на днях. Но она кажется мне очень занимательной личностью, с особенным взглядом на разные вещи, о которых я редко решаюсь думать. Хэнк нахмурил густые брови и задумался. — Ваши беседы... никогда не затрагивают её саму? Ты что-нибудь узнал о ней? — Нет, увы, она скрытна в той же степени, сколько и тревожна, и печальна, и закрыта. Она совсем не говорит о себе, — говорил Коннор, почёсывая живот рыжего зверя на своих коленях и доводя его до высшей степени кошачьего удовольствия, сопровождаемого гулким фырканьем. — Знаешь... — поучающе начал Хэнк, — у скрытных людей всегда есть причины, чтобы молчать, и зачастую эти причины не самые достойные. Коннор накренил голову вбок и снисходительно улыбнулся. — У вас какое-то предубеждение против агента Валентайн, она сделала вам что-то плохое? Или, может, вы знаете о ней больше, чем я? — Нет, это опять моё предчувствие. Она мне не нравится. Я бы не доверял ей, вот и всё. Она не похожа на честного и доброго человека. — Добро относительно, а в мисс Валентайн очень много недоверия к людям, потому она и кажется такой мрачной и подозрительной. Пожалуй, да, подозрительной, но, наверное, у неё есть на то веские причины. Кроме того я уверен, что она достаточно порядочна и достаточна предана своему делу, чтобы исполнить долг в точности, как он того подразумевает. Она обладает превосходными способностями детектива, наделена внимательностью и сдержанностью, она наблюдательна и просчитывает много шагов наперёд. Разве это не хорошие признаки? — Меня всегда пугали люди, способные оставаться сдержанными в любой ситуации, как пугали люди, способные продумывать всё наперёд и забывать о всякой усталости... Ведь... она не всегда ночует дома, ты говорил? — Верно, но это из-за плохого сна. — Совесть мучает, видимо. — Вы опять за своё, — Коннор хлопнул страницами записной книжки и убрал её в карман пиджака. — Вечно вы её в чём-то подозреваете, но я не понимаю, на каких основаниях? — Ладно уж, не горячись, чего так встрепенулся? — Хэнк допил кофе. — Помяни моё слово, ты ещё успеешь убедиться, что она из себя представляет на самом деле... Такие люди всегда хорошо скрываются под масками «сдержанности» и «аккуратности», но я тебе скажу так: никакой нормальный человек в здравом уме и с чистой совестью не способен сдерживать свои эмоции всегда, даже если он при исполнении, всегда контролировать себя и свою речь, думать о том, что будет потом, в общем... быть как ты. Коннор только непонимающе качнул головой в ответ на отнюдь не лестное сравнение лейтенанта. — А я участвую в операции? — с обычным своим любопытством поинтересовался он, проходя вслед за напарником в прихожую. — Да куда ж мы без тебя? А то возьмём девианта, а ему никто лекцию о нравственности среди андроидов прочитать не сможет, да ещё и я пожалею его... Возмутительно, правда? — смеялся Хэнк, подталкивая андроида к выходу. Коннор взглянул на него с прежним непониманием. — Возможно, «Киберлайф» чистят мою память, но я действительно не помню дня, когда бы прочитал девианту лекцию... — Я шучу, Коннор, — Хэнк снисходительно поглядел на него и тепло улыбнулся – это забавное свойство андроидов не воспринимать юмор порой вызывало в нём мягкое сочувствие. — У вас очень шутливое настроение сегодня, — заметил восьмисотый, садясь в старое Шевроле на соседнее с водительским. — Чувствую себя довольно бодро... — О, это влияние моего распорядка дня, который вы не одобрили. Я говорил, что вставать рано – полезно. — Ага, может, мне сразу, как Валентайн, начать в пять утра подниматься? А лучше не ложиться, как она... Коннор вдруг сделался чрезвычайно серьёзным. — Лейтенант, бессонница – болезнь, очень изматывающая и вредная для организма, она медленно ослабляет его, забирает у человека всякое желание, забирает жизнерадостность, эмоциональность, а самое страшное – это причины бессонницы. К сожалению, агент Валентайн ничего мне не говорила о причинах, но я уверен, что у такого человека, как она, эти причины самые что ни на есть фундаментальные.       Я подозреваю в ней склонность к меланхолии и к довольно пессимистичным взглядам, хотя у неё прекрасная речь. Вы когда-нибудь слышали, как она высказывается о самых простых вещах, вроде выпавшего в начале марта снега? — с увлечением рассуждал восьмисотый. Порой лейтенанту Андерсону казалось, что андроид часами мог рассказывать о сотруднице ФБР, начиная с пересказов их ночных бесед и заканчивая детальнейшим анализом её личности. Хэнку просто не могло это не надоесть, но он, на удивление, терпел. — Нет, Коннор, не слышал, — устало пробормотал он, готовясь к ещё одной лекции длиною в жизнь...

* * *

С агентом Валентайн Коннор пересекся взглядом в центральном зале департамента. Мысленно он заметил, что в цветном изображении, которое теперь ласкало его взгляд, она выглядит куда приятнее. Кроме того, он стал замечать гораздо больше деталей, которые не замечал раньше или о которых в ту же секунду забывал, а теперь помнил, будто они произошли только что. И каждая деталь теперь сообщалась с особенной эмоциональной окраской, что ранее было совершенно невообразимо для него. Его не могло не пугать это внезапное изменение его системных способностей, но он был в таком восторге, что противиться всем новшествами казалось абсурдом. Валентайн подошла к нему и долго о чём-то рассуждала, но он потерялся в своих мыслях и ничего не понял. Зато он понял, что волосы её забавно пушатся, так, словно она пропустила через себя несколько разрядов тока, и что они напоминают медные дорожки на платах (такие, но гораздо более совершенные, есть и в устройстве его системы). Он понял, что её тёмные брови необыкновенно подчеркивают ясный и умный взгляд, что взгляд у неё без капли женской слабости и кокетливости, которую он так часто наблюдал в обращении Рейчел Рид. Глаза – прекрасного морского цвета и в них таится нечто очень сложное и такое невероятно запутанное, что дух захватывает. Он понял, что её овальное вытянутое лицо напоминает правильный эллипс на системе координат, а форма губ – линию графика, и что в ней было нечто из совсем другого времени, из совсем другой эпохи... Впрочем, потом он подумал, что подобное изучение уж слишком наполнено эмоциями и свёл всё до самых простых и понятных ему геометрических форм – в его голове вновь водворился порядок, что был им так любим. И он снова осознал, насколько обожает порядок, чистоту, идеальность формы, прямоту линии, если так можно выразиться. Валентайн же удивилась этой странной мечтательности, что она различила во взгляде карих глаз, не отрывающихся от неё, и, немного постояв в молчании, вернулась за свой стол. Что на него нашло? Кто бы мог ответить на этот вопрос! Вероятно, это последствия вчерашнего сбоя. Так она объяснила его странное поведение. Вообще, находясь рядом с Коннором, она не чувствовала того, что чувствовала в компании людей, своих коллег или сотрудников департамента. Он был чем-то средним между... человеком и собственными мыслями. Он никогда не проявлял интереса, если то не было обусловлено его программой. Он не пытался стать ближе самой Валентайн, и ее, как довольно скрытного и привыкшего жить в одиночестве человека, это более чем устраивало. Он был крайне интересным собеседником, хотя и обделённым чувствами. Именно потому мечтательность андроида хоть и показалась ей чем-то странным, однако не испугала и не вызвала подозрений в девиации или в чём-то опасном. А спустя пару минут она уже смотрела в те привычно холодные и равнодушные ко всему тёмные глаза, что то и дело возвращались к кабинету капитана Фаулера, где уже как четверть часа распинался лейтенант Андерсон. В департаменте все были возбуждены новостью о предстоящем деле. Капитан Аллен, возглавляющий отряд S.W.A.T., с видом чрезвычайно важным и в чём-то даже напыщенным мерил шагами протяженность восточного коридора ДПД. Его высокие ботинки отстукивали грубый ритм по глянцевому полу, он озабоченно беседовал о стратегии захвата с кем-то по телефону. На не понимающего смысла происходящего и скучающе закатывавшего глаза Рида возложили довольно важную роль: его отправили к местному оружейнику Джо (его так и звали), чтобы Рид передал оружейнику все требования капитана по снаряжению отряда и самостоятельно проконтролировал процесс сборки. Возможно даже, внёс корректировки (Рид метил в лейтенанты, и по части баллистики ему всегда доверяли, потому что тут ему равных не было, да и стрелял он отлично). Разговор между капитаном Джеффри Фаулером и лейтенантом Андерсоном обстоял так: — Джеффри, к чему это? — начал лейтенант. — Почему бы не послать вместо нас отряд истуканов, зачем рисковать нашими ребятами? — Да брось, Хэнк, нет никакого риска. Отряд Аллена поедет вперёд на захват и проведёт операцию, если те окажут сопротивление. А вы позже подъедете, проведёте обыск, заберёте девианта. Хэнк, ты пойми, верхушке нужна статистика, нужны заслуги, громкие дела. Это ведь не только для моего блага и блага департамента, это напрямую сказывается на зарплатах и премиях ребят. Это тебе всё равно, работаешь лейтенантом с 29 года и рад тому, а парни хотят добиваться новых заслуг, хотят повышений, новых практик... Ты просто прими мысль, что мир движется вперёд, даже если тебе это уже не интересно, и ты решил отдыхать оставшиеся дни до пенсии. Лейтенант Андерсон медленно покачал головой и хмуро взглянул на Фаулера. — Доиграешься ты, Джеффри, с этими выслугами перед верхушкой... Говорю тебе по старой дружбе – отправь на место истуканов, пусть сами привезут девианта, а ребят не трогай, пусть работают себе, делами занимаются, честно зарабатывают себе на хлеб. Капитан Фаулер махнул на товарища рукой и снисходительно улыбнулся. — Вот в тебе и просыпается старческая зависть, Хэнк. Нет, чтоб дорогу молодым уступить, стоишь... распинаешься. Ну полегче они заработают свои должности, чем ты, ну пускай не такие талантливые, не так им с делом повезло, ну что же теперь, до конца жизни их в детективах держать? — Зависть? Джеффри, ты серьёзно? Зависть? — Ну а что? В лейтенантах ты засиделся, мог бы уже и до капитана добраться, а то, гляди, и до инспектора, а ты... — Ты знаешь, что меня подкосило, Джеффри, — гулко произнёс Хэнк и скрестил руки на груди. — Нет смысла говорить с тобой, ты упёрся, как баран, а я тебе говорю, что у меня дурное предчувствие... — Да ну тебя, Хэнк! Иди вон у Коннора спроси про предчувствие, он тебе научную лекцию прочтёт о надуманности подобных понятий. Всё, свободен, иди, — уже в более приказной манере заключил Фаулер и опустил глаза к монитору своего компьютера. Хэнк раздражённо передернул плечами. — Ты настоящий баран, — он не дал ответить начальнику, спустился по трём ступенькам с возвышения капитанского кабинета и уселся за свой стол, нахмурив брови. — Не получилось? — спокойно спросил Коннор, сочувствующие глядя на напарника. — Они все помешались с этой верхушкой... Прокурор, говорят, очень заинтересован в скорейшем уничтожении сформировавшихся крупных банд наркодилеров... А кто не заинтересован? Ему, поди, ещё и голову Рубинового короля на блюдечке подавай, ну и бред... Сами их выпускают, вон Рид сколько бился с этим дерьмом, нет, ну сами же выпускают их «за неимение улик», а мы потом должны как цепные псы их по всему городу отлавливать! Он слишком сильно повысил голос и так громко ударил кулаком по столу, что маленькое кривое деревце на его столе подпрыгнуло на месте, а весь департамент на секунду замолк, и все взгляды сосредоточились на мужчине. Коннор неловко улыбнулся. — Всё хорошо, коллеги, обсуждаем насущные проблемы, — гневно пробормотал Хэнк и скрестил руки на груди, откидываясь на спинку кресла. Делать было нечего, все покорились должному. В четыре часа вечера вся «кавалькада» выехала на двух машинах: сотрудники полиции, коим светили заслуги и награды, Рид и Валентайн – все сидели в чёрном микроавтобусе, в самом, что ни на есть простом, а за ними ехал лейтенант Андерсон на своей старой чертовски выносливой машине, Коннор сидел рядом и высказывал своё удивление. Удивлялся он, собственно, по поводу мисс Валентайн, что было крайне ожидаемо. Он говорил лейтенанту, что женщина недоверчиво отнеслась к заверениям капитана Фаулера насчёт безопасности операции, и вместо простого табельного оружия запаслась дробовиком и метательными ножами. Последнее вообще изумило андроида, в его голове никак не укладывалось соседство этого чисто английского стиля, что частенько прослеживался в её одежде, и метательных ножей. Впрочем, чему не учат в академии ФБР? А если к этому прибавить таинственность Валентайн... — И что она думает по поводу нашего плана действий? — в этот раз без поддельного интереса спрашивал лейтенант. — Считает, что ехать в западные кварталы – самая наиглупейшая идея, она высказала предположение, что мы и до места не доедем, потому что район не спокойный в последнее время, и на каждом шагу – соглядатай. — Ну хоть в чём-то я с ней согласен, — хмуро посматривая на опускающееся медленно солнце, пробормотал лейтенант. — Но её тревожность переходит все границы, как с подобной подозрительностью она смогла устроиться в федеральное бюро? — вслух рассуждал Коннор. — Да хрен её знает... Может, легла под кого, сколько мы таких историй... — слова Андерсона пресёк леденящий душу взгляд андроида. Никогда ещё восьмисотый не выглядел таким возмущённым и строгим. — То что вы сказали, одно из самых ужасных предположений, которые вы позволяли себе высказывать в адрес мисс Валентайн, и я должен... — взгляд Коннора вдруг переменился, глаза его прищурились, весь он напрягся, диод на виске замерцал красным. Он вцепился в руль машины и выкрутил его так, что старушка Шевроле заскользила по мокрой дороге и закрутилась так, что той стороной, где сидел андроид, оказалась направлена на возвышающуюся среди жилых и заброшенных домов кирпичную фабрику. Трубы этого страшного умирающего здания запыхтели чёрным дымом, покрывшиеся желтизной и пылью окна второго этажа распахнулись. В этот момент раздалась длительная автоматная очередь. Она прошла по полицейскому внедорожнику, а затем и по стёклам автомобиля лейтенанта, но по той стороне, где располагалось пассажирское сиденье. Восьмисотый успел пригнуться. На улице раздались человеческие крики, слившиеся с шумом выстрелов, что градом посыпались из окон старой кирпичной фабрики, к которой приблизились полицейские. Ушные гарнитуры разом зашумели. Надвигающаяся темнота устрашала. Тучи на небе сгущались. Большая угрюмая тень охватила будущее поле битвы... — Твою мать! — крикнул Хэнк, хватая с торпедо свой пистолет. Восьмисотый указал взглядом напарнику на дверь. Мужчина мгновенно выскочил из салона, тут же прислоняясь спиной к дверям машины. Коннор выбрался вслед за ним. — Какого хрена Фаулер не предупредил, что они заняли и фабрику тоже! Они будто знали, что мы придём, — громко произнёс лейтенант, глядя на напарника. — Знали, — коротко ответил Коннор, бросив тревожный взгляд в сторону микроавтобуса, где были его коллеги. Он тут же подключился к линии раций. — Модель RK800. Сейчас мы с лейтенантом прикроем вас, услышите выстрелы, выбирайтесь из машины как можно быстрее, — скомандовал Коннор, надеясь, что полицейские в микроавтобусе живы. Хэнк кивнул андроиду и они, словно читая мысли друг друга, оперлись на капот и багажник автомобиля, открыв ответный огонь по окнам. Стрелки, предвидев такой шаг, спрятались за толстыми кирпичными стенами. Только стекла бились у их плеч, летя на пол с рассекающим воздух скрежетом. — Второй этаж, два стрелка, карабин и автомат, — чётко доложил восьмисотый, вновь прячась за машиной Андерсона. Хэнк за считанные секунды поменял магазин, тяжело выдохнув. — Я даже не стану спрашивать, откуда у тебя пистолет, Коннор, — проговорил он, глядя на дымящееся оружие в руках андроида. Двери микроавтобуса распахнулись. Семеро человек выскочили поочерёдно и спрятались за ближайшими припаркованными машинами. Лейтенант Андерсон испуганно поглядел на восьмисотого, тот получил ранение в плечо, но оставался к этому совершенно равнодушен. Его обычно мягкий и в чём-то даже детский любопытный взгляд сменился на холодное выражение, выражение, не поддающееся никакому описанию – таким он становился на поле битвы, где задача – изничтожить врага. Коннор бегло оглядел оставшийся отряд. Гэвин спрятался за красным ржавым пикапом, держа в руках два P229. Валентайн сжимала в руках пистолет, дробовик висел у неё через плечо, она быстро оглядела улицу: повсюду тела невинных гражданских, залитых багровой кровью; стоны, крики, плач, взгляды, полные неописуемой мольбы и жажды жизни. Она вдохнула воздух, этот омерзительный запах крови и пороха, и глаза её наполнились ещё большим мраком. — Стрелок в левом верхнем окне, снимаю, — проговорила она в гарнитур и переглянулась с Коннором. Почему-то инстинктивно она возлагала на него большую ответственность, ждала, что он прикроет, что поможет, и в этом она не ошиблась. — Стрелок в верхнем правом окне, снимаю, — уверенно произнёс он в ответ. Это было чрезвычайно странное и по-своему жуткое мгновение. Над ними клубился чёрный густой дым, полный омерзительной вони от химикатов, с каждой секундой становилось всё темнее, всё громче раздавались автоматные очереди, всё страшнее звучали крики раненых, но они как никогда раньше уловили мысли друг друга. Они поймали то самое мгновение, когда оба стрелка перезаряжались, время замедлилось... Коннор положил руки на капот старой Шевроле и произвёл несколько точных выстрелов прямо в тело автоматчика. Издав душераздирающий крик, последний свой крик, тот рухнул из окна второго этажа на мокрую землю, распластавшись кровавой массой. Валентайн в тот же самый миг выстрелила. Один точный выстрел. И прямо в голову. Ни криков, ни падений. — Янг и Долорес, давайте ко входу, остальные, прикрываем, — скомандовал Хэнк, видя, что путь расчищен. Двое полицейских скользнули к дверям фабрики. Двери распахнулись. Раздался звук взрыва, и обоих поразили осколочные гранаты, брошенные кем-то из членов банды. По земле прошла дрожь. В ушах полицейских стоял душераздирающий крик ещё живого коллеги, чьи ноги превратились в бесформенные обрубки. Всё пространство затянул густой белый дым и запах пороха. На земле лежало множество человеческих тел. Некоторые из гражданских, кто ещё был жив или ранен с ужасом на лице прижались к мокрому асфальту. — Черт! Вот черт! — прокричал Рид, бросившись к машине Андерсона. Пули пролетели в миллиметрах от его ног, он тут же прижался к двери, заняв позицию рядом с Коннором. В окне второго этажа, выбросив тело бывшего напарника на улицу, возник новый стрелок. — Прикрой, я сниму этого гада, — проговорил в гарнитуру Рид, бросая взгляд к андроиду. Коннор исполнил его поручение. Гэвин рванул к дверям. С блэкуотерцем, караулившим у входа, и с тем, что показался в окне, было покончено. С сожалением взглянув на уже мертвого товарища, что потерял много крови и скончался от страшной боли, Рид скрылся в дверях фабрики. Вновь послышались звуки ожесточенной стрельбы. — Ну всё! Пошли! — прокричал Хэнк, направляясь в сторону здания ещё с тремя полицейскими, вооруженными карабином и глоками. Восьмисотый перезарядил оружие, бросив признательный взгляд на сотрудницу ФБР, что тревожно озиралась, приблизившись к андроиду. Она смотрела на его рассеченное плечо продолжительное время. За белым пластиковым слоем виднелось тёмное пространство и металлические нити тугих, движущихся мышц, что-то искрилось синеватым свечением. Она хотела спросить, всё ли в порядке, но разве сейчас было время? Кроме того, он был непоколебим в своей решительности действовать, она сразу поняла это. — Держи, — она протянула андроиду P229, Коннор беспрекословно принял оружие – да, андроидам было не положено иметь при себе оружие, но главные законы всего его существования, а именно защита человеческих жизней, были куда важнее глупой условности. — Теперь давай за лейтенантом, — добавила Валентайн, направляясь в сторону фабрики. С выходящего на улицу переулка, словно пуля, вылетела машина. Окно её вмиг открылось, оттуда показался ствол автомата, и в то же мгновение послышалась стрельба. Валентайн рухнула на землю. Коннор в секунду проехался по капоту, спрятавшись по другую сторону машины лейтенанта. Его рубашка окрасилась темно-голубым цветом, рука была пробита проскользнувшей через множество проводков пулей. Андроид сел на корточки. Как только его рука коснулась мокрой земли, сильные ноги толкнули его вперёд. Восьмисотый проскользил по земле, выпустив несколько пуль точно в стрелка, бессильно выпустившего автомат из рук. Коннор оказался за полицейским микроавтобусом. В чёрном автомобиле ещё оставался водитель. Он выхватил пистолет и выскочил на улицу, направляясь к андроиду. Патроны в одном из пистолетов закончились, Коннор вытащил второй, готовясь к столкновению. Разъярённый блэкуотерец снял со своего пояса гранату, но получил нож прямо в горло. Коннор оглянулся: сотрудница ФБР прищурив один глаз, с земли кинула метательный нож в водителя машины. Тот, испустив крик, упал на землю, заполненную лужей крови. Восьмисотый подошёл к женщине и присел рядом с ней на корточки. — Я не ранена, — проговорила она, поднимаясь с земли. — Я знаю, — Коннор ещё раз осмотрел женщину, но не обнаружив сильных повреждений, вбежал в двери фабрики. — Это Агент Валентайн, нужно подкрепление на Таддеус-стрит, у старой угольной электростанции ждала засада, трое сотрудников мертвы, есть жертвы среди гражданских, пришлите скорую, срочно, — доложила по рации Валентайн, после чего последовала за андроидом. Скорыми перебежками от старых ржавых баллонов и станков оба продвинулись по первому этажу. Пол был залит кровью, и тут и там лежали тела блэкуотерских. Один раненый полицейский на глазах своих коллег испустил дух, держась руками за окровавленный живот, затем, как и прочие, пал к земле. Взгляд его погас, а на губах высохла кровавая пена. В здании было темно, только тусклый свет старых ламп под потолком освещал стены и старую побившуюся плитку. Коннор с тревогой оглядел все тела, боясь наткнуться на своего напарника. Вот, что испытывают люди, когда боятся. Утрата, неизвестность, странное ощущение пустоты глубоко в груди. Но осмотрев каждого, он убедился, что Хэнк жив, но, быть может, ранен, и сейчас ждёт его помощи на втором этаже. Потому восьмисотый почти вбежал по лестнице, слыша обрывки чьих-то голосов, всё более усилившиеся по мере приближения к ним. Среди кричавших восьмисотый разобрал ругательства – “Чёрт побери” и “Твою мать” – из чего сделал вывод, что и детектив Рид, и лейтенант Андерсон выжили и до сих пор ведут перестрелку с оставшимися наркодилерами. Андроид прижался к стене и тихими шагами – насколько это было возможно, ибо под ногами мешались осколки стекла, обломки стен и пули – продвинулся по коридору к ближайшей комнате. Подобно призраку он выглянул из-за угла и, будучи не замеченным никем, сам разглядел абсолютно всё. За уставленным всяческими колбами и химическими принадлежностями столом прятался какой-то неизвестный с дробовиком. За тумбой у противоположной стены занял позицию Хэнк, выжидая подходящего момента для выстрела. Восьмисотый прицелился. Два выстрела точно в цель. Грузное тело обрушило деревянные ящики и шумно сползло на пол. Коннор взглянул на мертвеца, убедился, что пули достигли цели, после чего подбежал к напарнику и оглядел его. — Кто ещё остался в живых? — уточнил Коннор, взгляд его стал тем более беспокойным, когда он заметил кровоточащую рану на ноге мужчины. — Джосайя мертв, Уилсон – ранен. Харрис ушёл в восточное крыло вместе с Ридом, но они давно ведут перестрелку, не знаю, живы ли оба, — прохрипел Хэнк, прижимая рукой рану. — Ладно, будьте здесь, не выходите из-за укрытия, — строго произнёс восьмисотый, направляясь дальше по коридору. — А я хотел посмертную чечётку тут станцевать, — иронично заметил Андерсон, тут же застонав от боли, словно стрелой поразившей ногу. В это же время Валентайн шла в противоположную от андроида сторону, свернув налево сразу от лестницы. Она оказалась в просторном зале, пустом, как казалось. Однако стоило ей пройти вглубь, как где-то впереди, за большими деревянными ящиками показались трое человек. Она вооружилась дробовиком и убила двоих на месте. Послышался скрип старой оконной рамы, она заметила мужчину, слезавшего с окна на крышу небольшого навеса, прилегающего к зданию фабрики, затем шум металлического шифера. Сотрудница ФБР бегом устремилась к открытому окну, выглядывая на улицу. Трое вооружённых людей, что перестреляли бедных прохожих, охваченных страхом и оттого не успевших скрыться, бежали к машине, стоящей у фабрики и почти ревущей от нетерпения рвануть в соседние переулки. Валентайн передала по ушной гарнитуре: — Серый внедорожник «Ниссан» по направлению к северному переулку на Мелвил, трое вооружённых. Она вложила пистолет в кобуру, сбросила дробовик на землю, тяжело сглотнула и, ни раздумывая ни секунды, разбежалась, закрыв лицо руками, прыгнула в дальнее окно. Оно вело к кратчайшему пути до внедорожника наркоторговцев. Разбив стекло, ловко поджала ноги и мягко приземлилась на шифер, тут же скатившись с него на землю и, выхватив пистолет, открыла огонь по колёсам машины. Серый внедорожник слегка осел, таящие надежду скрыться преступники, в бешенстве схватились за оружие, наполняя всю округу адским грохотом. Женщина еле успела нырнуть за машину, как по той прошёлся шквал огня. Валентайн судорожно порыскала по собственным карманам, но патронов не было, последний глок дымился у неё в руках. Она отложила его на землю, прижавшись искалеченной спиной к холодной поверхности машины. Кости её ныли, ушибы становились всё более ощутимыми, дыхание обжигало пересохшее горло, губы походили на губы мертвого, до того они были бледны. Сейчас она очень жалела о том дробовике, что оставила в зале фабрики. «Двенадцать гражданских... что же вы здесь забыли, несчастные? Впрочем, кажется, у меня будет возможность узнать у них всё лично» — мысленно рассуждала она, подняв глаза к небу. Она слышала тяжёлые шаги позади себя, чувствовала, как страх сковывает всё тело, как всё её существо обращается в существо совсем маленькой девочки, совсем беспомощной, робкой и несмышлёной... Сознание её перенеслось в далёкое прошлое, где она была счастлива, где она жила. В ушах стояло хлопанье лёгких крыльев белых бабочек, что кружили над её маленькой головой, полной тёмных кудрей, в которые были мило вплетены цветы. Она слышала голос матери, ощущала прикосновение её руки, всегда немного шершавой от постоянной работы в саду... Рука её судорожно сжала рукоять керамбита и вытащила его из кожаного ботинка. Вдруг в окне фабрики показался силуэт восьмисотого с винтовкой в руках – один блестяще точный выстрел, и тело, так грозно наступающее на Валентайн, шумно рухнуло на землю. Коннор хотел было подстрелить и второго блэкуотерца, что кинулся бежать, но неизвестное нечто отвлекло его, и в зале, где он занимал удобную позицию, раздались выстрелы и звуки какой-то возни. Валентайн сама кинулась вслед за убегающим, он же услышал её позади себя и резко обернулся: Валентайн хотела повалить его на землю, но он сделал это первым, нанеся оглушительный удар по её лицу. Сотрудница ФБР, однако, от этого удара только более рассвирепела. Она ударила повалившего её на землю человека коленом в живот. Он чуть согнулся, и она смогла быстро перевернуться, занимая удобную позицию. Тогда-то наркодилера ждал настоящий ужас. Валентайн, словно в озверении наносила один удар в голову за другим, попадая и в челюсть, и в нос, и даже в висок, от чего в ушах у поверженного стоял дикий шум, а по лицу разливалась жгучая боль. Наверное, если бы сотрудница ФБР не заметила, что мужчина захлебывается собственной кровью, что брызжет и на неё саму, и на землю вокруг, она бы забила его до смерти. Но она всё же вовремя остановилась. Легко поднялась на ноги, перевернула полумёртвого преступника на живот и застегнула на его руках серебристые наручники. И как только всякая опасность была предупреждена, её, Валентайн, будто что-то придавило, какие-то тяжёлые размышления или чувства. И она бессильно опустилась на краешек открытого кузова микроавтобуса, за которым некоторое время назад пряталась.