uh huh, honey

Оказывается, трейлер Санеми стоит прямо напротив его. Они разошлись в разные стороны, и Гию махнул рукой, а Санеми сказал: «Увидимся». Как ни старался, Гию не мог подавить предвкушение, расцветшее между ребрами. И Гию надеялся, что не он один. Гию быстро принял душ, но не торопился с остальным. Почти машинально он растянул свой зад до четырех пальцев и прочистил небольшой клизмой. После тщательного мытья рук, одетый в тонкий халат, он написал Шинобу, как она и просила: «я готов». Через пять минут она уже входила к нему с Мицури. Они не беспокоились о формальностях; в течение следующих десяти секунд Мицури посадила Гию перед туалетным столиком и начала раздувать ему волосы феном, чтобы придать им больше объема. Шинобу бросилась прямо к дивану и с угрюмым фырканьем плюхнулась на него. — Можете ли вы поверить, что этот человек настолько сумасшедший? — ворчала она достаточно громко, чтобы ее можно было услышать за шумом фена, и агрессивно листала один из журналов на столе Гию. — Забронировать весь парк, нанять команду каскадеров, заказать нестандартный реквизит и костюмы — просто чтобы все происходило без сценария! Шинобу иногда бывает такой — взрыв внезапного гнева, который означал не только ее раздражение, но и разочарование из-за того, что она не может понять и исправить то, из-за чего она злится. Однако такие вспышки редки, и она, как всегда, быстро успокоилась. С тяжелым вздохом бросив журнал обратно, Шинобу встала с дивана, остановившись с другой стороны от стула Гию, наблюдая, как Мицури собирает его волосы в низкий хвост. — Мне жаль; я знаю, что говорила все это раньше, — сказала она снова мягким голосом. — Но разве ты не согласна, что это безумие, Мицури? Мицури пискнула, запинаясь: — Ну, Шинобу, твои опасения обоснованны! Но — и я думаю, что Узуй тоже так это видит — у них явно есть большой потенциал. И если мы избавим их от оков сценария, это даст им свободу творчества! Шинобу цокнула языком, все еще не убежденная. — Гию не работает без сценария. Я бы солгала, если бы сказала, что не беспокоюсь о том, как он будет смотреться в кадре. — Я здесь, — напомнил Гию. — Я знаю, милый, — рассеянно ответила Шинобу, поглаживая его по макушке. Мицури скрыла смешок за ладонью. — Самая хорошо принятая часть их видео не была в сценарии, и Узуй это знает. И мы все знаем, что это было бы не так хорошо, если бы Санеми не сделал то, что сделал. Я думаю, ты поймешь, когда увидишь их в действии, Шинобу, — уверенно заявила Мицури. — Слышишь, Томиока-сан? — Шинобу наклонилась, слегка постучав кончиком тонкого пальца по носу Гию. — Я возлагаю большие надежды на тебя и Шинадзугаву-сана. Не подведите меня. — Хорошо, — ответил Гию, моргая. Больше они не поднимали эту тему. Шинобу и Мицури перешли к светской беседе под звуки щёлкающих друг о друга и возящих по лицу Гию кисточек, предоставляя его самому себе на некоторое время. Он ровно сидел в своем кресле, двигая головой только тогда, когда Мицури просила его, и слушал, как они болтали: что-то о последнем актере, с которым Мицури работала, о новом торговом центре, открывающемся в городе, а также стратегический расспрос Шинобу об Игуро — на самом деле неосознанный. И так далее. — Ты готов! — восклицает Мицури, ее энтузиазм проникает сквозь стены. — Такая красопетка, Томиока-сан! — Это его бренд, — сказал Шинобу, улыбаясь Гию через зеркало. Он ответил на ее улыбку пустым взглядом, а затем встал со стула. Быстро вскочив на ноги, Мицури бросилась к стойке для костюмов, чтобы снять вешалку с рейки, разглаживая ткань пальцами. Кажется, это какая-то униформа, учитывая, что Гию играет персонажа из вымышленной организации истребителей демонов. Пиджак черного цвета, чуть расширяющийся книзу, с белым воротником и ремнем. Что больше привлекало внимания, так это внешний слой: длинная одежда, наполовину узорчатая, с широкими рукавами. Одна сторона винного красного цвета, а другая — жёлто-зеленая, с геометрическим орнаментом. — Эта расцветка просто безнадёжна, — сказала Шинобу. — Я не думаю, что когда-либо видела более уродливое хаори. О чем думал Узуй? Так вот как это называется — хаори. Гию решил не обращать внимания на прилагательное, выбранное Шинобу. — Ткань приятная, — отметила Мицури, передавая вешалку Гию. — Сейчас мы оставим тебя, Гию, так что надевай свою амуницию и отправляйся на съемочную площадку! Я скоро приведу к тебе Санеми-сана! Затем, подхватив под ручку Шинобу, Мицури вытащила ее за собой из трейлера. Когда дверь за ними со щелчком закрылась, Гию положил униформу на подлокотник дивана и сбосил мантию с плеч. Он осторожно оделся, изо всех сил стараясь не смазать макияж и не спутать волосы. Бросив последний взгляд на себя в зеркало в полный рост, Гию вышел из трейлера, вернулся на солнце и пошел на съемочную площадку. Санеми присоединился к нему раньше, чем ожидалось, в униформе как у Гию, только в белом хаори. Его глаза были густо очерчены подводкой, возможно, чтобы казались более резкими, с длинными стрелками в уголках глаз. Как только он оказался в пределах слышимости, Санеми выдохнул: — О Господи. — Что? — Твоя куртка, или что это там на тебе — пиздец уродливая. — Не знаю, — мычит Гию, теребя «куртку» за край. — Мне нравится. — Конечно тебе нравится такое. — Кроме того, это называется хаори, — добавил Гию, просто чтобы подразнить. Санеми ухмыльнулся ему. — Конечно, оно так и называется. — Эй… эй! — На другом конце поля Узуй махал рукой в воздухе, словно пытаясь привлечь чье-то внимание. Сбитый с толку, Гию указал на себя и крикнул в ответ: — Я? Узуй покачал головой и крикнул снова: — Эй, Шина! Голова Санеми резко поднялась. — А? — Шинадзугава! Расстегни все это, — приказал Узуй, жестикулируя вверх и вниз по своему туловищу. — Что? — В панике Санеми обращается за помощью к Гию. Рассеянно, он пожал плечами в ответ. — Расстегнись, — повторил Узуи, объясняя, а затем вернулся к своему разговору с кем-то из команды. — Э-э, ладно, — медленно протянул Санеми. Он начал расстегивать пуговицы своей униформы, начиная с той, что скрепляет его воротник. — Он это сказал? Гию снова пожал плечами. — Бесполезный лох, — бормочет себе под нос Санеми, расстегивая верх костюма, пока его торс не показался целиком, обнажая неровные шрамы, пересекающие мышцы груди и живот по диагонали. Гию поймал себя на том, что пялится слишком поздно. Санеми странно посмотрел на него, и Гию покраснел от смущения. Что, блять, с ним не так? Он так часто видел обнаженные тела всех типов, что вообще не должен реагировать на такое. Не говоря уже о том, что однажды он уже видел Санеми голым. И все же всего лишь кусочек его кожи заставил Гию вести себя будто он девственник, только что вышедший из пансиона. К счастью, удача улыбнулась ему, и Санеми предпочел не комментировать откровенный взгляд Гию. — Какой мудак носит такую форму, — вместо этого ворчит он. — у меня все сиськи наружу. Гию прикусил губу и отвел глаза. Мимо них пронесся оператор, поднимая ветер, поднявший хаори Гию от его бедер. — Эй. Гию. Нерешительный, Гию позволил своему взгляду вернуться к Санеми. Он задержал его, внимательно, как только увидел серьезное выражение лица Санеми. — Я знаю, что это должна быть импровизация и все такое, но если я сделаю что-то, что тебе не нравится, просто останови меня. Хорошо? В глубине горла у Гию перехватило дыхание. Чуть-чуть. Учитывая все, через что он прошел, мало что мог сделать Санеми, что действительно оттолкнуло бы его. Тем не менее, его слова делают что-то забавное с грудью Гию, сжимая ее, переворачивая вверх дном. Он попытался погасить это, но безрезультатно. — И ты тоже, — сказал он. Санеми поднял подбородок, возвращаясь к своему враждебному «я». — Долбоеб? Это тебе нужно, а не мне. Я надеру тебе жопу до Плутона, прежде чем ты успеешь… — Мы наконец готовы? — Узуй рычит, оглядывая сет. Обнаружив, что все в порядке, он дважды хлопнул в ладоши, заставляя замолчать команду и прерывая тираду Санеми. — Каскадеры, Санеми, Гию — вы в деле. Их дублеры того же телосложения и роста, одеты в ту же одежду, в париках под их персонажей. Они опытнее, чем Санеми и Гию, легко проделывают то, что они не могут. Благодаря успокаивающему руководству Канаэ и их репетиции, которая все еще свежа в их памяти, потребовалось всего несколько дублей, чтобы запечатлеть всю сцену. И, как она и предсказывала, на съемку ушло меньше часа. После последнего дубля они сделали небольшой перерыв. Мицури поправляла их грим, дублеры ушли, а Гию изо всех сил старался набраться сил перед тем, что будет дальше. Предыдущая сцена закончилась тем, что Санеми прижал Гию к земле, так что с этого они и начали снова. — Ты сейчас поддался, Гию? Это не похоже на тебя. Импровизация не его сильная сторона, поэтому какое-то неловкое мгновение Гию просто молча смотрел на Санеми. К счастью, отсутствие речи характерно для его роли. Он должен был быть тихим и холодным — странно похоже на его настоящую личность, если подумать об этом. А Санеми должен быть грубым, вспыльчивым животным. Опять же, не так уж далеко от реальности. Прежде чем Гию успел погрузиться в размышления глубже, Санеми схватил его за воротник, поднимая с земли. Он сжал его шею, и Гию схватился за запястье Санеми, широко раскрыв глаза. — Кайфуешь, ублюдок? — Санеми слегка встряхнул его, не настолько, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы у него закружилась голова. — Нравится, когда над тобой мужик? Что это сказал о тебе, а? Ты латентная шлюха или что-то в этом роде? — Нет, — приглушенно сказал Гию. — Я не… — А кто тогда? О, вот теперь он играет. Вопреки самому себе, Гию слышал, как его сердце забилось громче, а мышцы задрожали под кожей. — …Шлюха. — Он сказал это тихо, колеблясь, надеясь, что этого достаточно для микрофона. Санеми посмотрел на него так, что Гию весь стал красным. Либо он лучший актер, чем Гию думал, либо он действительно погрузился в это. И если последнее, то Гию не может его винить. Что-то в яростной напряженности в глазах Санеми и в этих грубых, унизительных словах уже вызвало в нем знакомый жар, сгущаясь в его животе. — Значит, шлюха. Вздох сорвался с губ Гию, никем не замеченный. Он пытался запихнуть его обратно еще долго после того, как тот вылетел на свободу, пронзая воздух так, чтобы все его услышали. Ухмылка Санеми стала шире. — Нет, я… — Отрицаешь? — Санеми резко перебил его. — Тогда скажи мне. Почему ты поддался? Гию с тревогой почувствовал, как у него встаёт. Только из-за близости Санеми, его давления сверху. Что это сказал о нем? И, бля. Он не знает, сколько раз его называли шлюхой, шалавой, блядиной. Он знал — некоторые люди получают удовольствие от такого говна. Он никогда не думал, что станет одним из них. Санеми опасен. Гию боится, что, что бы Санеми ни сделал с ним — что угодно, буквально что угодно — ему это понравится. Он полюбит это. Будет желать этого. Просто потому, что это Санеми. — Нечего ответить? Я так и думал, блядина, — выплюнул Санеми в лицо Гию, приподняв его, прежде чем бросить обратно в грязь. Гию извивался под ним, разгоряченный. Это движение прижало его член к бедру Санеми, и они оба замерли. — Идиот, у тебя что, встал? — В глазах Санеми был маниакальный блеск, который Гию мог чувствовать и в своих собственных. — Если ты настолько отчаялся, сейчас, блять, получишь, что хотел. Он потянулся к пуговицам на униформе Гию, дернув их с такой силой, что они оторвались. Едва поспевая, Гию выгнулся над землей, чтобы помочь Санеми содрать с себя верх вместе со своим жалким хаори. Когда униформа была снята, руки Санеми неуклюже очертили путь вниз по его туловищу, поразительно холодные, по ключицам, груди, животу, а затем целомудренно скользнули по его рту. К тому моменту, когда пальцы Санеми добрались до штанов Гию, они горели, как и вся его кожа. Остальная одежда Гию исчезла в мгновение ока. Прежде чем он успел привыкнуть к колючему ощущению травы на спине, Санеми поцеловал выступ его подвздошной косточки, а затем заглотил его член. Гию резко дернулся всем телом, опуская руки вниз и ероша волосы Санеми. Он стонал отрывисто, Раскрывая глаза от обжигающего давления рта Санеми. Сначала он сосал медленно, почти лениво, постепенно ускоряясь, пока Гию не пришлось вонзать зубы в собственную губу, чтобы заткнуть себе рот. — Н-н-н-н, — все равно заскулил он, вцепившись пальцами в волосы Санеми, обхватив бедрами его голову. Санеми снова заставил их разойтись, давая себе возможность протолкнуть еще один дюйм члена Гию в свое горло. Вакуум рта Санеми непростителен, ослепляющ, и Гию почти подумал, что он собирается заставить его кончить. Но это неразумно — независимо от того, что Узуй говорил им о том, что они «делают то, что кажется естественным», для создания видео им все равно нужно определенное количество кадров. Санеми подталкивал его прямо к пику, игнорируя то, как разгоряченный Гию резко дернул его несколько раз за волосы, предупреждая, прежде чем отступить. — ох, бля, — выдохнул Гию, облизывая пересохшие губы. Пока он переводил дух, Санеми провел языком по головке члена, медленно, плавно. Гию впитывал нежное удовольствие от этого, глаза закрылись, сердцебиение успокоилось. Он подскочил, когда два пальца нажали на кожу под его яйцами, посылая мурашки. «Смазка!» — крикнул Узуй, и ассистентка выбежала вперед, чтобы передать Санеми тюбик. Со знанием дела он, приоткрыв крышку, выдавил немного на ладонь и вернул ей Со смазкой и предварительной подготовкой Гию пальцы Санеми скользят по краям его ануса до смешного легко. Гию приподнялся на локтях, чтобы посмотреть, кусая губу при виде руки Санеми, работающей между его ног, сгибающей запястье. Он раздвигал пальцы, скрещивал их, вытягивал обратно — карательный цикл, от которого Гию таял, пальцы ног подгибались. Это больше ради камеры, чем для чего-то еще, чтобы камера поймала, насколько раскован Гию, как жадно он проглатывал пальцы Санеми. Это не помешало Санеми найти его простату, время от времени давя на нее, чтобы срывать встревоженный звук с губ Гию. Бесчисленное количество раз ему отсасывали, трахали его пальцами, а также и то, и другое одновременно. У него были хорошие партнеры, плохие партнеры, иногда хардкорные. То, что делал с ним Санеми, должно было его утомить. Он не имел права разжигать огонь в венах Гию, заставляя его сердце биться быстрее. — Блять, — выдохнул Гию, снова падая, расслабившись под прикосновением Санеми. Санеми сильнее прижался к нему, потирая простату, пока Гию не начал трястись и у него не начало двоиться в глазах. Инстинктивно он сжал челюсть, подавив приближение оргазма. И он знает, он помнит, что Узуй сказал им вести себя как можно более естественно. Это было его единственное нахрен указание. Но притворяться всегда получалось — всегда было безопаснее. Даже когда секс казался приятным, симулировать стоны, которые не принадлежат ему, и двигаться не так, как он двигается бы без камеры, всегда было безопаснее. Форма защиты. Безопасность. На слабую попытку Гию заткнуться Санеми потянулся вверх вдоль его тела, все еще растягивая его пальцами, и прижался губами к его уху. — Отпусти себя, Гию, — сказал он тихо, настолько лично, насколько это возможно в момент, когда они трахаются на улице перед съемочной группой. Каким-то образом это все еще достаточно интимно, чтобы заставить Гию покраснеть, вызвать это странное ощущение, как то, что было до этого, возвращающее сердцебиение в его грудную клетку. Гию стоял на границе неизведанной территории, и Санеми втягивал его прямо в нее. И может быть… может быть, все не так плохо, как он думал. Он отпустил себя. Шлюзы подняты, и Гию застонал по-настоящему, кладя руки на плечи Санеми, и словно груз всего мира упал с его собственных. Он почувствовал, как раскрылся, расслабился там, где даже не подозревал, что напряжен. Санеми вознаградил его, согнув пальцы под правильным углом и обхватив пальцами другой руки член Гию. И он, конечно, не сделает это привычкой — отпускать себя. Только единственный раз, и только потому, что это особые обстоятельства. И снова Санеми почти довел его до оргазма, играя на нем, как на ебаной скрипке. И снова он не позволил ему кончить, несмотря на жалобные стоны Гию. Остатки смазки он растер по члену Гию. Затем он откинулся назад, чтобы снять с себя одежду, выбросил ее из кадра и поменял их местами так, что Гию оказался сверху. Гию моргнул, не понимая, чего от него хотел Санеми, и открыл рот, чтобы задать вопрос. — Остановитесь, вы двое, — окликнул их Узуй.— Мы настроим камеры. Остыньте на секунду. — Почему ты выглядишь таким потерянным? — спросил Санеми, не обращая внимания на действия съёмочной группы. Он действительно был настолько очевиден? Смутившись, Гию попытался вернуть свое выражение лица в нормальное состояние. — Не знал, чего ожидать сегодня, поэтому приготовился. И хуёво будет, если зря. Ты меня трахнешь, — небрежно бросил Санеми. Затем он ухмыльнулся, добавив: — Или ты не знаешь, как это делается? — Я знаю, как, — оскорбленно парировал Гию. И да, он знает как. Он может быть на принимающей стороне чаще, чем нет (и, по правде говоря, он не против), но он так же хорош и в этом. — Как скажешь. Гию берет смазку, которую ему предлагает ассистентка, добавляя еще немного на свой член. Когда она выбежала из кадра, оставляя их одних, Санеми нахально ущипнул кожу на бедре Гию. — Эй… — Гию хотел ударить его по руке, но Санеми уже отдернул руку. — Не волнуйся, — сказал он, понизив голос, — я тебя тоже трахну. Это звучало как обещание, и Гию вздрогнул, осознав это. Ухмылка Санеми становилась шире и шире, пока не стала почти хищной. — Ладно, все готово, — сказал Узуй, щелкая пальцами. — Вперед, мальчики. По сигналу Узуя Санеми обхватил ногами бедра Гию, давая ему свободу действий, чтобы выбрать угол между ними. Когда Гию было приступил к этому, его отвлекло движение камеры справа от них. Сделав паузу, Гию подумал о съемочной группе, чтобы занять лучшую позицию. Может быть, если бы он немного приподнялся, повернул их к свету… Затем каблуки Санеми уперлись в его поясницу, дергая его назад, и Гию сразу погрузился внутрь. Он горел огнем, сжимая Гию, словно рукав, выхватывая воздух из легких. На мгновение Гию остановился, как вкопанный. Не дольше нескольких секунд, но из-за нетерпения для Санеми это показалось часом. — Двигайся, сука, — резко бросил он. — Или здесь мне снова надо делать все самому? Гию прикусил внутреннюю часть щеки и подчинился, щеки пылали не только от возбуждения. Он вел себя так, будто это его первый раз на съемочной площадке, как будто он не делал этого уже тысячу раз. Это не он. Он гораздо сильнее возбужден, чем должен был быть. И так быстро, это не очень хороший знак. Во время их первой сцены ему удалось продержаться до последних нескольких минут, но на этот раз… Гию сказал себе, что это из-за прелюдии, приказа Узуя вести себя естественно, или даже разговора, который у них был до сцены. В глубине души, в местечке, которое он не хотел признавать, он знал, что это из-за Санеми. Даже если бы все остальное было по-другому, он все равно был бы в таком же беспорядке. Боже, что с ним делает Санеми. Во-первых, выебать из него все актерские навыки, пока он не кончит насухую. А теперь подводя его к пику на середине кадра. — Ты отрубиться на моем члене решил, долбоеб? — Санеми выдернул Гию из его мыслей, как и всегда — грубо, дерзко и не вовремя. Он отстранялся от неглубоких заземленных, толчков Гию, словно пытаясь сбросить его, в то же время наклоняясь, чтобы сблизить их тела. Пока Санеми держал его в своей хватке, Гию изо всех сил пытался контролировать темп. Санеми вел его, контролировал все вокруг, даже находясь под ним. — Сильнее, ублюдок, — прошипел Санеми, хотя это ослаблял его фрикции. Он дернул Гию за волосы так сильно, что его голова потянулась следом в сторону. Гию скулил, боль пронзила его череп, бедра рефлекторно подпрыгивали. Это заставило его толкнуться глубже, и Санеми удовлетворенно зарычал, его черные зрачки расширились. — Так хорошо? — вздохнул Гию, пряди волос, выбившиеся из его хвоста, рассыпались по его плечу, удерживая тепло. Санеми ответил только удушающим сжатием вокруг члена Гию, выбивая его из ритма. Он быстро восстановил его, адаптируясь так, как только мог, благодаря исключительному многолетнему опыту. Даже когда он начал заикаться, дерьмо Санеми все время сказал с Гию. Он называет его сукой, шлюхой, бесполезным ублюдком; сказал ему ускориться, замедлиться, снова ускориться. С каждой колкой фразочкой, каждым оскорблением в Гию нарастает раздражение. — Это все, что ты… — Молчи, — ворчит Гию. Санеми усмехается ему, сверкая глазами. «Заставь меня.» Не отводя взгляда, Гию удлинил свои толчки, вкладывая в них больше силы. Он положил одну руку на талию Санеми, ощупывая там гладкие мышцы, а другую на землю, ища опору. Санеми, кажется, замолк, прядь седых волос коснулась его лба, когда он повернул шею в сторону. Он посмотрел на Гию сквозь щелочки глаз, отказываясь их закрывать. Санеми принимал его член так же, как брал его самого. Жестокий, ветреный, дерзкий, сопротивляющийся всему подряд. Каждый раз, когда Гию чуть менял угол входа, он реагировал в десять раз сильнее, царапая плечи Гию и давя его коленями. Он никогда не позволит Гию зайти слишком далеко вперед, возвращая его в ритм, стоит Гию чуть с него сбиться. Неконтролируемый, бушующий шторм. Так что Гию повысил ставку, наклоняя бедра именно так и наслаждаясь громким стоном, который вырвался изо рта Санеми. Подстроившись под его реакцию, Гию удерживал этот угол, упивался им, пока Санеми, наконец, не сломался. — А, черт, это хорошо, -ю, — выдохнул он, немного невнятно произнося имя Гию, хватка на плече Гию ослабела, а затем снова сжалась. Когда Гию попытался коснуться его члена, упругой дугой раскрасневшегося у его пупка, Санеми шлепнул его по руке. Гию посмотрел на него в замешательстве, но Санеми отрицательно покачал головой, дернув ртом. Доверившись ему, Гию опустил руку обратно в траву, пачкая пальцы зеленью. Сосредоточившись на темпе, позволяя низким звукам Санеми манить его, позволяя своим собственным заполнить пространство между ними. Благодаря усилиям Санеми в начале оргазм Гию подкрался к нему смущающе быстро. Он лижет его пах, угрожая захлестнуть его волной. Он согнулся вперед, мышцы напряглись, отчаянно пытаясь задержать его. У него не вышло. — Я… собираюсь… Но прежде чем успевает закончить свое предупреждение, Гию подходит к пику, настойчиво и неохотно. Это, верно, отразилось на его лице, потому что Санеми рефлекторно отреагировал быстрее, чем успевает его запутанный разум. Одним движением он уперся ногой в грудь Гию, оттолкнул его, пока тот не выскользнул, и отклонил его вертикально над своим телом. Вздрагивая, Гию кончил рывками на член Санеми, его живот, грудь, забрызгав края его серебристых шрамов. Картинка перед глазами стала пятнистой, выцвела по углам, звук собственного стона перекрыл уши. — Ох, блять, ох бляяя… Со следующим вздохом Санеми двинулся вперед, роняя Гию в грязь, на спину, с коленями, поднятыми к груди. Воздух вырвался из его легких, Гию задыхался с открытым ртом, потеряв равновесие, его пальцы судорожно хватали землю под собой. Затем Санеми вошел в него грубым, дерзким движением, толкающим его по земле, натирающим кожу. Гию закричал, выгибая спину над грязью, заламывая локти, не в силах дышать. Чувствуя, как он сжался вокруг члена Санеми, глубоко погруженного в него, пульсируя горячей лавой. Сжался так сильно, что он уверен, что Санеми не сможет двигаться, но Санеми все же начал, втрахивая Гию в землю, трахая его, пока он не расслабился и не заскулил от каждого сильного, мощного толчка. — С-са… ааа… Санеми, — стонал Гию, потому что не мог сдерживаться, все еще дергаясь от толчков своего оргазма, отчаянно пытаясь сомкнуть ноги под натиском болезненного удовольствия. Санеми не позволил ему, в наказание раздвинул его бедра шире, и он понял, что Санеми использует его сперму в качестве смазки. «О Боже-» Сквозь туман пробился голос Узуя. — Ёб твою, Гию? Эй, тебе нужна передышка? Или же- Санеми уже покачал головой, сосредоточенно нахмурив лицо. — Хорошо, эм. Гию? Ответь мне. — Я… ох, блять, блять… я, эээ, я х… э… хорошо, — выдохнул Гию, и каждый толчок Санеми выбивал из его горла унизительный звук. Наступила ненормально долгая пауза, как будто Узуй потерял способность сказал. Тем временем Гию запрокинул голову и закричал, позволяя Санеми, команде и небесам понять, как хорошо он себя чувствует. — Думаешь, сможешь кончить снова без перерыва? — наконец спросил Узуй, не веря своим глазам. На одну благословенную минуту Гию забывает, о чем идет речь, не замечая ничего, кроме того, как член Санеми разрывал его. Санеми без обиняков напомнил ему. — Он задал тебе вопрос, Гию, — сказал Санеми низким и раздражающим тоном, — или я плохо тебя выебал? Гию застонал, стыдясь, высоко и отчаянно. Он чувствовал себя пьяным, уже наполовину твердый, его бедра слепо касались Санеми. — Я… я смогу, я думаю, — запнулся Гию. И он не лгал — он чувствовал, как медленно, но верно нарастает этот знакомый жар, копящийся в пространстве под животом. Он просто не уверен, что доживет до этого момента, тем более выживет после него. Санеми громко рассмеялся. — Думаешь? — Я… — Продолжай, — сказал Узуй. —Пиздец. Я думаю, он сможет. Господи, эти двое. Невероятно. Этого слишком, слишком, слишком много, и когда слезы подступили к уголкам его глаз, Гию не смог заставить себя их сдержать. — Разок кончил, а ты уже такой разбитый, — рявкнул Санеми, злобный тон его голоса прошил Гию вдоль позвоночника. — Бесполезный маленький пидор, а? Слова разрушительны. Они открыли его рот, вырывая стон — и еще, и еще — из самой глубины его тела. Глаза Санеми расширились, почти в благоговении, как будто он не мог поверить, что Гию настоящий. В необъяснимом порыве силы Санеми оторвал поясницу Гию от земли, затащил его себе на колени и трахал его так. Гию задохнулся от нового стона, его бедра горели, когда Санеми отталкивал их назад, к его груди. Таким образом, он, кажется, вошел еще глубже, достаточно глубоко, чтобы застолбить для себя место в теле Гию навсегда. Он никогда раньше не звучал так громко. Так по-настоящему, такой грубо, безудержно. Ошеломленный, растерянный, бредящий Гию поднял дрожащую руку с травы, чтобы прикрыть рот. Глаза Санеми потемнели; он отпустил левую ногу Гию, чтобы оттащить дрожащую руку за запястье. Пальцы мокрые, блестящие от слюны. — Нет, — грубо сказал ему Санеми, прижимая запястья Гию над головой одной рукой. Он удерживал их там, даже когда Гию начал извиваться под давлением. — Я хочу слышать тебя. — Ах, — выдохнул Гию, резко и коротко. Не потому, что хотел, а потому, что больше не мог. — Ах, Санеми… — Хорошо, — бормочет Санеми. — Хорошо, блять, Гию. Прекрасно. — Он снова положил руку под колено Гию, оставляя запястья свободными. Сам не зная почему, Гию держал их там, даже когда ему не терпелось прикоснуться к себе и к Санеми. — Нет, пожалуйста, остановись, я не могу… не могу… э-э, о боже, да, да, да, прямо здесь, не останавливайтесь, пожалуйста, — качает головой, не обращая внимания на грязь, в которую упали его волосы. — Подожди, подожди, нет, это слишком… ах, блять… о, о, о, еще, пожалуйста, сильнее, сильнее… — Боже, послушай тебя, — выдохнул Санеми, заикаясь бедрами от каждого непроизвольного сжатия ануса Гию. —Ты же создан, чтобы трахаться. Ты должен быть все время на моем члене. «Ох.» Гию, кажется, не больше не мог закрыть свой сраный рот. Он, в отличие от Санеми, изо всех сил старается держать глаза достаточно открытыми, чтобы видеть лицо Санеми, трахающего его. Зрелище это Гию нашел стоящим усилий. Обжигающий Санеми, обрамленный солнцем, пот, струящийся по его лицу, вдоль подбородка, капающий на шею Гию. Глаза дикие, брови нахмурены, рот рычит, Гию понимает точку зрения Шинобу — он действительно выглядит сумасшедшим. Это заставляет член Гию пульсировать, пуская влагу на его живот. Он хотел, чтобы Санеми трахнул его. Он хотел, чтобы Санеми сломал его, чтобы от него ничего не осталось. Он хотел, чтобы Санеми удержал его и наполнил до отказа. Он хотел, и хотел, и хотел. И Санеми дал ему это. Он трахал так, будто это его последний день на Земле, скользя рукой по раскрасневшейся нижней стороне бедра Гию, вдавливая синяки в нежную кожу. Гию понятия не имеет, как он еще не кончил. Он, должно быть, держался изо всех сил, демонстрируя самообладание, непонятное Гию. С уязвленным звуком Санеми пригнулся к телу Гию, едва держась прямо. Так близко, что Гию не мог не сосредоточиться на очаровательном взмахе ресниц в уголках глаз, длиннее остальных, на корнях его волос, потемневших от пота. Рот выгнул соблазнительной дугой, губы приоткрылись, чтобы украсть немного воздуха, ещё оставшегося между ними. Гию не против, даже когда Санеми прижал их бедра, сильнее вталкивая свой член. Он смотрел на рот, на губы и смутно заметил, как открывается его собственный рот. Будто за невидимой нитью, он начал вытягиваться вверх, не зная, зачем. Только для того, чтобы снова упасть, задыхаясь, когда Санеми толкнул свой член в него так красиво и так глубоко, что Гию бы поклялся, что чувствует его в своем горле. Шепот его голоса скользил по губам Гию, ужасно манкий. — Ты должен кончить первым, — сказал Санеми натянуто, тяжело дыша. — Гию. Тебе нужно кончить первым. Давай. Наклонив голову набок, Гию приглушает всхлипы бицепсом и склоняется под медленным вращением бедер Санеми. «О, это-» Он уже не знает, сможет ли. Он может умереть до того, как это произойдет, до того, как лопнет нить. — Я не могу, — жалобно скулит он. — Блять, я не могу, я не могу… — Ты можешь. — И словно в доказательство этого Санеми наклонился, чтобы обхватить кулаком член Гию, проводя по всей длине одним грубым рывком. Сверхчувствительный Гию отскочил от прикосновения и прямо на следующий толчок члена Санеми. Больно. — Бляяааааааа — Ты можешь, дорогой, — подгонял Санеми, дроча ему всё быстрее, безжалостнее, и от грязного влажного звука лицо Гию горело. Горячие слезы катились из-под его век, впитываясь в волосы на висках. Он не мог бы пошевелиться, даже если бы захотел, даже если бы от этого зависела его жизнь, зажатый между бедрами Санеми и крепкой хваткой его ладони. Жар в животе нарастает, подходя к высшей точке, вот-вот перельется через край. — Для меня, Гию, — рычит Санеми, опуская самый кончик большого пальца на щель члена Гию. — Кончи для меня. Прямо сейчас. Для Гию будто разверзся ад. Или небеса. Разрубая его насквозь, с головы до ног, натянутой плетью. Он открыл рот для стона, который вырывался из его горла, но его голос подвел его на полпути, так что вышел жалобный хрип. Он бился, но это была заведомо проигрышная партия, и Санеми прижал его к земле. Он будто прошибал его насквозь, беспорядочно, поддаваясь спазмам Гию вокруг его члена. Гию думал, что потерял сознание. Неизвестно, на какое время, но когда он вернулся к реальности, Санеми вырвался из него с прерывистым вздохом, согнувшись в три погибели над его телом. Он сжал свой член так, что костяшки пальцев побелели, голова запрокинута, глаза зажмурены. Гию наблюдал за ним, завороженный, вздрогнув от ощущения горячей спермы, попавшей на его кожу. Невесомая тишина, неподвижные облака, неизменное солнце. Отстранившись, Санеми посмотрел на тело Гию полуприкрытыми глазами, опустив пальцы в лужицу спермы на животе Гию. Непроизвольно Гию взял Санеми за запястье, чтобы поднести его пальцы к своим губам. Подняв открытый взгляд, он увидел, как расширились глаза Санеми. Санеми воткнул пальцы в рот Гию, вплоть до последней фаланги, едва не задевая горло. Гию провел языком по ним, между ними, подаваясь вперед, как будто он на члене Санеми. Невкусно, конечно, но это необходимо. Только ради камеры и того, как учащается дыхание Санеми. Он снова отвлекся на цвет губ Санеми; их форму на выдохе. На этот раз, наконец, понял, что не так: Санеми ни разу не поцеловал его в губы. А Гию этого хотел. Отчаянно. Все ещё погруженный в затянувшиеся последствия своего оргазма, он легко это признал. (Он хотел. И хотел. И…) На этот раз Санеми понял его и пошел навстречу. Вытащив пальцы из его рта, он наклонился, уткнувшись носом в Гию, прежде чем поцеловать его дрожащие губы. Он слизал стон с языка, скользя рукой под челюсть, чтобы поднять ее. Гию вцепился в него, зажмурив глаза, и отвечал, как мог, приподнимая голову над землей. — Эй, Шинадзугава. Гию. Санеми поцеловал Гию еще раз, с медленным, ленивым давлением, которое заставило Гию вздрогнуть снова. Когда он отстранился, его губы были красные, яркие на солнце. — Мы поняли, — сказал Узуй. — Закругляемся, ребята. Гию был в шоке от того, насколько неровно его дыхание и сильно головокружение. Санеми ухмыльнулся ему, проведя большим пальцем по вялой линии нижней губы Гию. — Испачкался, — прокомментировал он свое действие, и Гию покраснел, как огонь. Вернувшись в свою гримерку, Гию выпил залпом целую бутылку воды с половинкой протеинового батончика, прежде чем шагнуть в душ, чувствуя боль во всем теле. Он подставил лицо к холодному потоку и глубоко дышал, закрыв глаза. Он неторопливо смывал пот, сперму и пятна травы с тела и зашипел, когда коснулся гениталий. Он не знал, сколько времени провел, сидя перед зеркалом, апатично глядя на свое отражение. Последние несколько часов напоминали лихорадочный сон: озеро, репетиция, секс. Ничто из этого не казалось реальным. Но это случилось. Все это. В какой-то момент Гию удалось взять себя в руки настолько, чтобы выйти из трейлера. Солнце уже начало опускаться за горизонт, касаясь деревьев, травы и его кожи сгоревшим золотом. К его удивлению, Санеми до сих пор не ушел; он стоял у ограждения, наблюдая, как съемочная группа упаковывает последнее оборудование. При приближении Гию он встал прямо, расправил плечи и сказал: — Эй. — Эй, — эхом повторяет Гию. Они стояли там, в своей альтернативной плоскости, пока парк избавлялся от всех следов их дня. — Думаешь, это будет еще один хит? — Ага, — уклончиво отвечает Гию. — Должно быть. — Бабок, конечно, было вбухано немерено. — Похоже на то. Взгляд Гию скользнул вправо. Санеми по-прежнему смотрел вперед, не сфокусированный на чем-то конкретно, но и не вдаль. Его профиль четко очерчен на фоне заката, линия подбородка остра над воротником рубашки. Он такой красивый, что даже больно. — Мне нужно идти, — сказал тогда Санеми, и в груди Гию наметилось разочарование, — но перед этим я хотел спросить — можно твой номер телефона? Вопрос сбил его с толку. — Просто быть на связи, понимаешь? Как коллеги. Или друзья, если хочешь. И на случай, если мы снова будем работать вместе. — О, — сказал Гию. В этом нет ничего плохого, верно? Хотя Гию не дает свой номер всем подряд, он не строг в этом отношении. Он есть у многих его коллег, как бывших, так и практикующих. Санеми вполне может быть одним из них. И у него есть желание поддерживать эти… отношения, или что бы это ни было. Есть шанс, что они никогда больше не будут сниматься вместе, и в этом случае будет сложно снова связаться. Возможно, после он снова захочет увидеть Санеми. Ему нравятся их разговоры, их препирательства. Санеми, взрывной дух новизны. Турбулентный. Постоянно удивляющий. Он заставляет Гию чувствовать себя другим — лучшей версией себя, той, которая ему нравится. Может быть, если он когда-нибудь выберется из этого бизнеса, они могли бы… Он слишком долго думает. Как только рот Санеми открылся, возможно, чтобы отказаться от своей просьбы, Гию принял решение. — Конечно. — В этом нет ничего такого. Санеми закрыл рот, глядя со скепсисом. Посомневавшись, он все же передал Гию свой телефон. Гию ввел свой номер под новым контактом, затем протянул свой телефон Санеми. — Теперь ты, — сказал он. Санеми взял телефон с усмешкой. — Твоя, э-э… Ты только что получил сообщение от Шинобу, — сказал ему Санеми, как только закончил вбивать номер. На самом деле целых три. Гию бегло просмотрел их, и когда добрался до последнего, у него перевернулся желудок. Шинобу [19:47]: Жду тебя у машины Шинобу [19:59]: Где ты? Шинобу [20:19]: Заканчивай флиртовать с Шинадзугавой и дуй ко мне. Я уеду без тебя Гию знает, что она этого не сделает, но сидеть в машине, за рулем которой находится разъяренная Шинобу, пожалуй, худшая участь. И он не… он не флиртует. — Я не могу заставлять ее ждать, — сказал Гию. Санеми закашлялся: — Ага. Вы, э-э, припарковались на северной стоянке? — На южной. — Ох. Ладно. Тогда прощаемся? — На данный момент. Взгляд Санеми ловит его. Зрительный контакт длился всего секунду, прежде чем он опустил глаза. «На данный момент.» Гию ушел, чувствуя себя легким, как воздух. Легкий, как ветер, скользящий по его волосам на прощание. Когда он наконец присоединился к Шинобу в машине, она бросила на него подозрительный взгляд. — Почему ты так улыбаешься? Он опустил затылок на подголовник, закрывая глаза. Положил руку на телефон, теплый и твердый в кармане. — Просто так, — ответил он.