uh huh, honey

Электронное письмо на первый взгляд не вызывало подозрений. Санеми чистил зубы, когда получил его. Экран телефона мигнул, осветив ванную комнату. Он открыл его, как только мельком увидел адрес отправителя, оставляя зубную щетку торчать изо рта. Добрый день, Шина! Мы обращаемся к Вам от имени Hashira Co., крупнейшей в городе киностудии для взрослых. В соответствии с темой этого письма, мы связываемся с Вами, чтобы узнать о возможном сотрудничестве с нашей студией. После просмотра вашей недавней работы один из наших режиссеров выразил заинтересованность в подписании контракта с Вами для своей следующей съемки. Это стандартная сцена, в которой Вы будете работать с одним из наших опытных актеров. В прикреплённом ниже файле — наш оффер, а также подробности проекта. Дайте нам знать, если Вы согласны. Мы с нетерпением ждем ответа. Искренне Ваши, Hashira co. К счастью, Санеми успел отложить зубную щётку, прежде чем открыть приложенный файл. Потому что сумма денег, напечатанная жирным шрифтом внизу страницы, заставила его задохнуться. Ради такого предложения, подумал Санеми, он готов на все. Особенно сейчас, сразу после того, как он расплатился с горой счетов и долгов и пятый день подряд ест исключительно быстрорастворимый рамен. Порно. Это хорошие деньги, как только вы преодолеваете мысль «секс-с-незнакомцами-для-того-чтобы-куча-незнакомцев-подрочила». Плата за обучение — сука, от которой Санеми никак не может избавиться, и даже сомнительная подпольная работа звучит неплохо, если хорошо оплачивается. Поэтому он снимается в порно. Гетеросексуальное порно, гей-порно, любое порно — ничего, что он не смог бы переварить после получения зарплаты. Черт, он был подростком, которого оприходовали в бассейне; натуралом; не таким натуралом, как он думал; сомнительным доставщиком с распутными нравами — и все это за гораздо, гораздо меньшую цену. Так что теперь он не может позволить себе отказаться. И в довершение всего, «Хашира» — известная студия, настолько популярная, что даже он о ней слышал. Насколько ему известно, они хорошо относятся к своим актерам (что подтверждает и присланный Санеми контракт), а фильмы, которые они выпускают, совсем неплохие. После этого решение не требует долгих размышлений. Санеми набирает быстрое электронное письмо с подтверждением, сглатывая остатки ментола на зубах, и отправляет его. Это ради денег, говорит он себе. Что угодно ради денег. И вот он здесь. Стоя перед скромным зданием недалеко от города, достаточно обычным, чтобы проскочить мимо. Уставившись на него. Считая кирпичи. Не двигаясь. Понимая, что он медлит, Санеми ещё раз проверяет свой телефон, чтобы убедиться, что он в нужном месте. Осматривает улицу, не обращая внимания на странные взгляды прохожих, которые идут мимо него. «Нихрена себе», — думает он, подходя к стеклянной двери и открывая ее с чувством завершенности. Он уже здесь — было бы напрасно отступать сейчас. Для количества нулей в его контракте он слишком долго думал над этим предложением. В одном шаге от порога Санеми всем телом чувствует кондиционер, чрезмерный, как и всегда в таких местах высокого класса. На полу полированная плитка, мраморная на вид и такая чистая, что кажется мерцающей в свете ламп. На стенах висят плакаты с кадрами из различных фильмов и фотосессий, глянцевые журналы разбросаны по центру небольшого столика, окруженного тремя кожаными креслами. Это похоже на настоящую корпорацию: настолько шикарнее всех студий, в которых он когда-либо был, что Санеми подумал бы, что он зашёл не туда, если бы не перепроверял по пути адрес бесчисленное количество раз. Здесь… здесь даже чертова секретарша сидит на стойке регистрации с одним из этих причудливых Bluetooth-микрофонов за ухом. При звуке захлопывающейся двери она подняла глаза и добродушно улыбнулась.  — Добрый день, — говорит она, совершенно не обращая внимания на ошеломлённое выражение лица Санеми. — Чем я могу вам помочь?  — Я… я Шинадзугава Санеми. Пришёл на съёмку. Секретарша смотрит на свой компьютер, дважды стучит по клавиатуре, затем отталкивается от стола, чтобы встать. — А, рады вас видеть, Шинадзугава-сан. Следуйте за мной, пожалуйста. И вот Санеми идёт за ней. Вниз по коридору, мимо гладких черных дверей с именными нахрен табличками, за угол и ещё через один коридор. Секретарша — Каната, как написано на её бейджике, — останавливается примерно на полпути по коридору, прямо перед дверью, точно такой же, как и те, что позади них. С его собственной табличкой, приклеенной спереди. «Что это за порностудия такая нахрен?» — хочет спросить Санеми, но держит рот на замке. Может, лучше не спрашивать.  — Это ваша гримёрка, — говорит она. Он кивает, потянувшись к серебристой ручке, но, видимо, это еще не всё.  — Пожалуйста, не спешите, готовьтесь в своём темпе. Дайте мне знать, если вам нужно что-то ещё. Ванная комната находится в конце коридора, если она вам понадобится. Ассистент скоро придёт. Ассистент? Ну пиздец. Санеми просто снова кивнул, бормоча слова благодарности, когда Каната повернулась, чтобы уйти. Затем он крутанул ручку, открыл дверь и вошёл внутрь. И его челюсть упала на пол. Для одного человека это место огромное. А ещё очень чистое, с блестящими столешницами и блестящей собственной душевой в углу. Прямо перед ним двухместный диван, мини-холодильник и гладкий журнальный столик. Рядом со стеной справа стоит гребаный туалетный столик, заставленный косметикой, с кистями и салфетками, аккуратно сложенными в уголке. Рядом стоит вешалка с одеждой, которую Санеми должен надеть для этой сцены. Хотя, с ухмылкой думает Санеми, она, вероятно, долго на нём не задержится. Все ещё оглядывая комнату, Санеми падает на диван и недоверчиво вздыхает, когда погружается прямо в него. Это определённо на сотню голов выше тех грязных подсобок, где ему обычно приходилось готовиться. Он знал, что сорвал джек-пот с этой сделкой, и теперь выжмет из неё как можно больше. В свободное время Санеми моется в душе и переодевается в одежду с вешалки. Это не слишком отличается от того, что было на нём изначально, учитывая тот факт, что сегодня он играет самого себя — студента колледжа. Хотя образ, который он принимает, потребует некоторых усилий, Санеми уверен, что справится. Ассистентка оказывается лучезарной девушкой с густыми розовыми косами и мятными глазами. Она влетает в комнату, как только Санеми открывает дверь, протягивая ладонь для крепкого рукопожатия, и представляется как Мицури Канроджи, «визажистка и парикмахер». — Приятно познакомиться, Шинадзугава-сан! — Она тащит Санеми к туалетному столику за руку, которую всё ещё трясет, и толкает его на стул. — Приступим к работе! Не то чтобы ты недостаточно красив, но я сделаю из тебя конфетку! — Она подмигнула ему через зеркало. Санеми попытался вставить словечко, но она не прекращала говорить, даже когда взяла расчёску и ещё что-то из ближайшего ящика.  — Я так рада работать с вами, Шинадзугава-сан! Прошло много времени с тех пор… — Можешь звать меня Санеми, — хмыкает он, хмурясь из-за щекочущей кисточки на носу.  — Хорошо! Санеми, какое красивое имя! Так вот, прошла целая вечность с тех пор, как я чувствовала такое волнение перед съёмкой. Знаешь, будет круто, я это чувствую. Так что я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты выглядел очень аппетитно на съёмочной площадке. Не то, чтобы ты уже не вкусный. Звучит неплохо, правда? — Мицури улыбается ему, проводя расческой по колтуну в его волосах, в то время как Санеми пытается улыбнуться ей в ответ. В итоге это больше похоже на нервный тик, чем на что-либо еще.  — Ого, ты в порядке? Не нервничаешь? Санеми хочет сказать ей, что нет, я не нервничаю, ты только что оторвала к хренам кусок моего сраного скальпа, но она пресекает его попытки, продолжая говорить.  — О, не волнуйся, Узуй-сан — отличный режиссёр! Иногда валяет дурака, но он действительно хорош в том, что делает. Поверь, я работаю с ним уже много лет, и как-то до сих пор восхищаюсь каждый раз, когда вижу его в действии! Я уверена, все будет супер! Ладно, да, возможно, Санеми немного нервничает. Он уже слышал об этом парне Узуе, продюсере-фрилансере, который в последнее время сотрудничает с «Хаширой» чаще, чем с остальными ведущими студиями. Сам бывший актер, он быстро разочаровался в порноиндустрии и ушёл снимать собственные фильмы. Обаятельный, шумный нонконформист, по отзывам, обладающий собственным видением, которое принесло ему несколько громких хитов и один из лучших рейтингов в бизнесе. Но ему также трудно угодить, и он очень разборчив в своих актерах, поэтому Санеми полагает, что он должен быть польщен тем, что находится здесь прямо сейчас. Пока Санеми наблюдает за работой Мицури, на ум приходит еще одно имя.  — Эй, — говорит он, когда Мицури постукивает кистью по спинке стула. Она мычит в ответ. — Ты знаешь парня, с которым я должен сниматься сегодня? Его зовут-  — Гию? — Мицури не отрывается от своей задачи, но улыбается про себя, немного мечтательно. — Да, конечно! Здесь все его знают. Когда мы пойдём туда, я покажу его тебе. Теперь Мицури рассказывает ему о Гию. Санеми никогда не слышал о нём, но, видимо, есть что рассказать. Подающая надежды звезда, наделенная красивым телом и еще более красивым лицом, он заработал немало поклонников в мире порно. Мицури может сказать о нем только хорошее — он сосредоточен, проницателен и любит держаться на расстоянии, но она считает, что отчужденность добавляет ему привлекательности. Он один из фаворитов Узуя, который был очень увлечен Гию с тех пор, как они впервые были вместе в кадре. С тех самых пор он регулярно принимает участие в проектах Узуя. После этого они погружаются в комфортную тишину, Мицури что-то напевает себе под нос, работая. Санеми отключается, погруженный в свои мысли, переваривая все, что она ему только что сказала. Из раздумий его вытянули клацающие звуки инструментов Мицури, когда она уже убирала их в ящик, и глухой стук, с которым она его закрыла.  — Та-да! Всё готово, — торжественно заявляет она, жестикулируя Санеми в отражении зеркала. Глядя на свое отражение, Санеми обнаруживает, что выглядит неплохо. — Спасибо, детка. Мицури практически визжит, сцепив руки. — Конечно! Для тебя только самое лучшее! Теперь давай вытащим тебя отсюда на съемочную площадку. Пойдем со мной! Из его гримерки она ведет Санеми по коридору вглубь здания. Вскоре после того, как они прошли ванную, они прибыли к месту назначения — массивным двустворчатым дверям.  — Сегодня они немного отстают от графика, — говорит Мицури, прислоняясь к одной из дверей, заглядывая внутрь и кивая себе, прежде чем открыть ее полностью. — Однако не слишком много, так что ждать придётся недолго. Похоже, они только что начали последний дубль. Она на цыпочках вошла в зал, придержав дверь для Санеми и прижимая палец ко рту, как напоминание о том, что нужно молчать. После своей гримёрки Санеми решил, что его не должно удивлять великолепие местных декораций. Тем не менее, им удается шокировать его, снова действуя на нервы. Зал огромный, места достаточно для нескольких разных наборов. Те декорации, что используются в данный момент, освещены несколькими прожекторами, окружены персоналом и тремя разными камерами, которые движутся в такт действию. Другие наборы, покрытые тканью, неразличимы в темноте. Но Санеми заметил всё это намного позже. В первую очередь его внимание привлекают два человека посреди комнаты, один прижимает другого у края нетронутой барной стойки. Копна черных волос откинута на мускулистое плечо, красный рот открыт, задыхаясь. Звук соприкосновения кожи с кожей, стон, достаточно громкий, чтобы привлечь внимание, и достаточно тихий, чтобы манить. Санеми смутно замечает, как Мицури приподнимается на цыпочках и шепчет ему на ухо: «Это Гию». Но объяснения излишни — один взгляд, и Санеми понял, что это он.  — Я сейчас кончу, — скулит Гию сдавленно, его веки трепещут, когда мужчина позади него сильнее прижимает бедра к поверхности. — О, черт, я кончаю… Обычному зрителю это кажется реальным. Настоящим, как будто Гию действительно разваливается на куски на члене этого парня. Но Санеми, получивший немало опыта на съемочной площадке, знает, что это игра. Чертовски хорошая игра, однако — все в студии кажутся загипнотизированными, прикованными к глубокому изгибу позвоночника Гию, его сладким звукам. Даже режиссер наклонился вперед в своем кресле, подперев подбородок ладонью. Даже Мицури, затаив дыхание, сжала кулаки на груди. Даже Санеми. Бля, думает он про себя. Затем думает погромче: «Бля».  — Хорош, не правда ли, — зачарованно шепчет Мицури. Санеми не мог бы ответить, даже если захотел, потому что в этот момент Гию начинает кончать. Он поглаживает себя при этом, тихонько постанывая, оставляя на напряжённом животе влажные полосы. Через несколько мгновений его напарник вышел из него, достаточно медленно, чтобы камера успела это поймать, и спустил на задницу Гию. Часть его семени попала и на поясницу, и пятна спермы сливаются с белоснежной кожей. На несколько долгих-долгих секунд воцаряется тишина. Никто не двигается. Только тяжелое дыхание и гул крови Санеми в ушах. Затем Гию вздыхает, почти лениво моргая. Кажется, это разрушает заклинание.  — А-а-а, снято! — вмешивается режиссер — Узуи, как запоздало понимает Санеми. — Это было великолепно, вы двое. Блестящая работа! С этими словами съемочная группа зашевелилась, некоторые оторвались от края сцены, чтобы начать переставлять оборудование, другие бросились вперед, чтобы подать полотенца и халаты двум актерам.  — Спасибо, Узуй-сан! — громоподобный голос напарника Гию, высокого, хорошо сложенного мужчины с пылающими волосами и глазами, которые горят еще ярче. — Всегда приятно сниматься с вами! И Томиока-сан, который, как всегда, затмил всех. — Он поворачивает свою сияющую улыбку к Гию, в настоящее время завязывая пояс своего халата. Так это его фамилия. Томиока. Санеми знает, что он пялится, но есть что-то в Гию, что притягивает его. Это человек, с которым он будет сниматься — черт возьми — ближайший час, и он только что узнал его фамилию. Мицури, благослови её сердце, вытащила его из внутреннего кризиса. — Надеюсь, ты не слишком заскучал, Санеми-сан! — сказала она. — Гию быстрый, он будет готов к вашей съемке в мгновение ока. Ты всё ещё нервничаешь? Санеми покачал головой. — Нет, я думаю- И тут же прервался. Гию посмотрел своим тёмно-синим в его сторону, поймав взгляд Санеми. Глаза Гию чуть расширились, словно от удивления, и Санеми подумал, что это, вероятно, потому, что он сейчас единственное новое для Гию лицо на съемочной площадке. Это заводит его, поймать на себе этот взгляд и уставиться в ответ, что-то вроде вызова. Проклятье. Вскоре Гию разрывает зрительный контакт. Он что-то шепчет Узую, затем своему партнеру по фильму и исчезает за съемочной площадкой.  — …неми? Алло? Ты уверен, что с тобой все в порядке?  — Я… — Голос сорвался, Санеми прочистил горло и попытался снова. — Ага. Не получив ответа, Санеми оглянулся и увидел, что Мицури стоит на цыпочках, оглядывая всю комнату, её губы шевелятся. Через мгновение она разочарованно качнулась на каблуках. — О, кажется, менеджера Гию сегодня нет. Я хотела узнать, сможешь ли ты встретиться с ней до начала съемок. Ну, тогда в следующий раз! В следующий раз? Санеми думал, что это будет единственный раз, но если Хашира захочет, чтобы он вернулся позже, он не будет против. Такая зарплата ему и не снилась, оснащение студии граничит с роскошью, а люди…  — Ой! — Что-то — или, скорее, кто-то — привлекает внимание Мицури, и она быстро машет рукой невысокому худощавому парню с темными волосами до плеч. Он осторожно приближается к ним, слишком длинные рукава его черной рубашки сжимают его руки. Только когда он отходит на несколько шагов, Санеми понимает, что его глаза двух разных цветов.  — Привет, Мицури, — говорит он. У Мицури ярко-красные пятна на обеих щеках. Санеми переводит взгляд с них двоих, приподняв брови.  — Привет, Обанай! — Мицури здоровается через свой румянец. — Надеюсь, твой день проходит хорошо. Как сцена? Эти последние несколько минут показались мне потрясающими!  — Э-э, нормально, — говорит парень, пожимая плечами. — Один из прожекторов шатается, и новичок накосячил с углами, но я ему помог.  — Оу, ты как всегда великолепен! — восклицает Мицури. Затем она, кажется, вспоминает Санеми, неуклюже стоящего в стороне, и восторженно жестикулирует в его сторону. —О, точно! Это Санеми, наш гость на сегодня. Санеми, познакомься с Игуро Обанаем! Он много делает для съёмок. Игуро равнодушно оглядывает Санеми с ног до головы. — Верно, — ровно говорит он, начиная отворачиваться.  — Обанай! Не груби! — ругается Мицури. Вопреки ее неодобрению, ее румянец только усиливается, опускаясь на шею. Удивительно, но Игуро снова поворачивается лицом к Санеми. — Извиняюсь. Игуро, руководитель съёмочного процесса. Приятно познакомиться.  — Привет. Я Санеми.  — Да, я знаю, тупица.  — Обанай!  — Извиняюсь. Диалог был таким странным, что Санеми чуть не рассмеялся вслух.  — Не заставляй меня звать Узуй-сана, — угрожает Мицури.  — О боже, пожалуйста, нет. — Игуро вздрагивает. — Этот человек был в странно приподнятом настроении весь день. Мне это не нравится.  — Он просто любит свою работу! — настаивает Мицури. — Я восхищаюсь его страстью. Игуро только пожимает плечами.  — Послушай, было приятно познакомиться с тобой, Салями, но у меня сейчас важные дела. Типа моя работа. До встречи. — Он уходит, прежде чем Мицури успевает сделать ему еще один выговор, засунув руки в карманы. …и люди, мягко говоря, интересные. Мицури повернулась к Санеми, огорченная. — Пожалуйста, не обращай на него внимания, Санеми-сан! Обычно он не такой злой, правда.  — Кажется, ты ему достаточно нравишься, — небрежно говорит Санеми, улыбаясь про себя, когда Мицури снова краснеет, как свекла.  — Н-нет, это не!.. — заикается она, к большому удовольствию Санеми. Внезапно она издает униженный писк, прыгает ему за спину и толкает его вперед с силой, ужасно непропорциональной размеру её тела. Санеми шатается и спотыкается прямо перед никем иным, как своим боссом, который на это вопросительно моргает.  — У-Узуй-сан! Добрый день! — Мицури выглядывает из-за импровизированного щита, который она сделала из застывшего тела Санеми. Вот она, ваша звезда! Шинадзугава Санеми! Или просто Шина! Это его сценический псевдоним! Эй! Узуи моргает еще несколько раз, прежде чем его взгляд вспыхивает узнаванием.  — О, да! — Он делает шаг назад, чтобы быстро окинуть Санеми взглядом. После тщательного изучения Игуро, а теперь и Узуем, Санеми начинает чувствовать себя будто на скачках. И он лошадь.  — Хорошая работа над гримом, Канроджи. Очень ярко. Мицури приосанивается.  — Рад наконец познакомиться с тобой, Шинадзугава! — Узуй прячет бумаги, которые держит, под мышкой, чтобы крепко пожать руку Санеми. — Мы рады, что ты пришел. Я так понимаю, ты ознакомился со сценарием?  — Ага, — говорит Санеми.  — Хорошо, хорошо. Ничего не изменилось — мы придерживаемся того, что ты уже получил. Ты будешь сверху, но Гию тот, кто правит балом. Сначала орально, потом две позы во время самого секса, которые были намечены в сценарии. Но я скажу, когда и как двигаться, так что не переживай. Поскольку вы оба чисты, мы не пользуемся презервативами. Мы планируем около тридцати пяти минут отснятого материала — пять для вступления, десять для прелюдии, двадцать для проникновения. Это будет около часа съемок, плюс-минус. Какие-то проблемы? Санеми качает головой. У него есть некоторые проблемы с тем, чтобы поспевать за речью Узуя, но пока это похоже на то, чем он занимался раньше. На самом деле, это довольно простой сценарий: Санеми — неловкий девственник, которая хочет раскрепощения, а Гию — самоуверенный сопляк, с которым он сбросит листву . Они встречаются на безвкусной вечеринке, где Гию не может перестать смотреть на Санеми через всю толпу, а затем Санеми идёт за Гию в свободную комнату, и там все и происходит.  — Постарайся оставаться в образе, но не стесняйся что-то менять уже в процессе, ок? — Узуй подмигивает. — Мы тут ценим творческий подход.  — Понял, — говорит Санеми, кивая головой. Узуи со смехом хлопает его по плечу.  — С тобой легко работать, чувак! Готовься — твой партнёр, Гию, вернулся, начинаем. — С этими словами Узуй уходит, чтобы поговорить с одним из операторов камеры. Пока Гию принимал душ и готовился, Мицури указывала на других членов съёмочной группы и рассказывала, за что они несут ответственность, попутно добавляя свои быстрые комментарии. Она даже успела порассказывать истории — драму между двумя бывшими, работающими в одной студии, или как она вломилась к партнёрам по сцене, трахавшимся в одной из гримерок, или когда посреди сцены сломался стол. — Визажист, парикмахер, Томиока ждёт тебя! — кричит кто-то, прерывая подробное воспоминание Мицури о ее самом первом дне на съемочной площадке.  — Это я! — чирикает она, оживляясь. После второй и третьей проверки, что с Санеми все в порядке, она уходит к Гию. Оставшись один, Санеми наблюдает, как студия преображается: предыдущий набор декораций закрыт и отодвинут в сторону, чтобы освободить место для другого, ещё большего размера. Он устроен типичная студенческая вписка, с одной главной комнатой, соединенной с меньшей спальней, где будет сниматься основная часть фильма. Около дюжины статистов задержались в главной комнате, уже держа в руках красные чашки и разговаривая между собой. В который раз за этот день Санеми задается вопросом, что это за сверхсовременная порностудия. Вскоре после этого, в сопровождении Мицури, Гию входит в комнату в шелковистой красной рубашке и узких рваных черных джинсах. Как и у Санеми, его макияж минимален, но особое внимание уделяется глазам и скулам, которые слегка блестят, когда он поворачивает голову. Как только Мицури уходит, чтобы поболтать с Игуро (который без проблем находит время, несмотря на его более раннее заявление о том, что у него «важные дела»), Гию начинает осматривать комнату. Он легко находит Санеми и направляется прямо к нему, прервав его созерцание.  — Привет, — первое, что говорит Гию, протягивая руку. Санеми берет ее, отталкиваясь от стены, у которой он сгорбился, и тарахтит что-то подобное. — Шинадзугава, верно? Ладонь Гию гладко касается его. —Ага. Увидев его вблизи, Санеми наконец начинает понимать, почему Гию так популярен в порно. Мицури не лгала — он симпатичный, с темными опущенными ресницами, невинным ртом, четкой линией челюсти. Одежда, которую он носит, не оставляет ничего для воображения, но открытые части его кожи мягкие и светлые. Слишком легко Санеми может представить ее испещренной синяками в форме его пальцев. Санеми солгал бы, если сказал, что на него не произвело впечатление то, как он держался в кадре, источая секс, но то, как Гию ведет себя теперь, не соответствует этому впечатлению. Он держит руки скрещенными перед собой, будто стесняясь. Как будто он хочет слиться со стеной.  — Ты нервничаешь? — нерешительно спрашивает Санеми. Он никак не может понять Гию, и это нервирует его больше, чем следовало бы.  — Нет, — отвечает Гию. Санеми верит ему; он, вероятно, делал это чаще, чем Санеми может представить. — А ты?  — Нет, — лжет Санеми. Гию кивает, снова скрещивает руки и смотрит в сторону. Судя по всему, парень неразговорчив.  — Итак, — начинает Санеми и тут же сожалеет об этом. Что ты должен сказать тому, кого собираешься трахнуть перед более чем тридцатью людьми, чтобы тысячи смотрели онлайн? — Последний парень был хорош? Определённо не то. Дерьмо. Гию странно смотрит на него. — Хорош в чем? Видимо, он тоже немного туговат.  — Неважно, — с облегчением говорит Санеми. Между ними повисает густая тишина. Санеми смотрит на реквизит, катящийся по комнате, подчеркнуто избегая смотреть Гию в глаза. Затем: — Ты имеешь в виду половой акт? Если так- Санеми давится слюной.  — это было стандартно. Ничего особенного, — совершенно непринужденно говорит Гию. — Это просто работа. Одно и то же каждый день. Понимаешь?  — Я не…  — Ах, вот ты где, Гию! — Узуй машет им рукой с того места, где он сидит в режиссерском кресле, и его голос звенит в воздухе, как будто он находится рядом с ними. — Мы ждём вас, ребята. И на этом их разговор обрывается. Гию, невозмутимый, присоединяется к массовке на съемочной площадке, Санеми плетется за ним.  — Приготовились! Мицури выбегает вперед, чтобы подправить макияж Санеми, поправляя прядь его волос и твёрдо кивая самой себе. Она желает ему удачи, переходит к Гию, а затем следует за последними членами съемочной группы из кадра. Основной свет гаснет, сменяясь мигающими неоновыми огнями, ярко светящимися в темноте.  — Тишина на площадке! Все движения и болтовня прекращаются. Гию ускользает, чтобы занять свою позицию. Санеми глубоко вдыхает, концентрируясь.  — Поехали! Комната наполняется искусственным звуком, статисты плавно смешиваются и говорят ерунду, а соседние динамики проигрывают стандартный плейлист мейнстримовой поп-музыки. Следуя сценарию, Санеми натыкается на кого-то рядом с собой, быстро извиняясь.  — Эй, парень, расслабься! Выпей, — кричит статист, перекрывая музыку, передавая чашку Санеми.  — А… нет, — начинает Санеми, но уже уходит, не оглядываясь, оставляя Санеми стоять там с чашкой, болтающейся между его пальцами. Он прикладывает рот к ободу и делает неуверенный глоток. Это вода, прохладная на языке, но он бледнеет, как будто это его первый глоток. Затем он смотрит вверх, в сторону задней части комнаты. Как раз по сигналу Гию смотрит прямо на него, лицо освещается одним из прерывистых огней, обнажая его нижнюю губу, зажатую между зубами. В его взгляде есть напряженность, которая удивляет Санеми, полная противоположность его прежнему безразличию. В конце концов, это не обычный уровень порно. Это уровень Узуя Тенгена, где абсолютным минимумом является знание того, как играть и как играть хорошо. Гию, безусловно, соответствует этим критериям, и Санеми сделает все возможное, чтобы соответствовать тоже. Постепенно Санеми выходит из толпы, изо всех сил стараясь, чтобы это выглядело максимально естественно. Все ближе и ближе к скромной двери, ведущей в бутафорскую спальню, предвкушение переполняет его горло. Из ниоткуда чья-то рука вылетает вперед, чтобы схватить Санеми за воротник его рубашки. Он вскрикивает, спотыкаясь о ноги, когда Гию тащит его через дверь в соседнюю комнату. Камеры следуют за ними; Санеми чувствует, как одна висит прямо над плечом Гию, другая справа от него. Дверь захлопывается, Санеми врезается в нее с такой силой, что воздух выбивается из его легких, и Гию прижимает свои губы к его, чтобы вдохнуть. Музыка моментально становится тише, а затем полностью затихает. Гию весь на нём, холодные руки задирают ему рубашку. Санеми требуется время, чтобы догнать его, и когда он это делает, он чувствует удушающее давление тела Гию на себя и горячий язык, пытающийся проникнуть в складку его губ. Санеми позволено снова дышать только тогда, когда его рубашка начисто сдернута с тела и брошена на пол в беспорядке. Его волосы, спутанные, падают на лоб.  — Я заставлю тебя чувствовать себя хорошо, — почти мурлычет Гию. — Позволь мне. Санеми заикается, изображая панику, когда Гию соскальзывает на колени. Он тянется к ремню Санеми, начинает вытаскивать его из пряжки.  — Пауза! — Будучи профессионалом, Гию немедленно останавливается, убирает руки и садится на корточки. — Тебе нужно время, чтобы возбудиться, Шинадзугава? Санеми облизывает губы, оценивая. Он смотрит вниз, в большие глаза Гию, его маленький рот распух от их поцелуев. Гию молча смотрит на него в ответ. —Нет, — решает Санеми. Даже если в нём отсутствуют какие-либо эмоции, наличие этого красивого лица всего в нескольких дюймах от его промежности творит чудеса с его либидо.  — Ого, вы все слышали? Мне нравится этот парень. — смеется Узуй. — Ладно, ладно, продолжим. Мотор! На этот раз, когда Гию садится и проворными пальцами расстегивает штаны Санеми, никто не прерывается. Как Санеми и сказал, его член твердый и тяжелый, когда Гию вытаскивает его из-под резинки трусов.  — Блять, ты такой большой, — выдыхает Гию. Обычно, когда эта неизбежная фраза всплывает на съемочной площадке, Санеми испытывает невыносимое желание съежиться. Однако, когда Гию говорит это, слова направляются прямо в член.  — Ага, — говорит Санеми хриплым голосом. Глаза Гию вспыхивают, сверкая в темноте, а затем снова опускаются так быстро, что Санеми думает, что это могла быть игра света. Сначала он дразнит, сладко лизнув кончик члена Санеми. Помня о микрофоне, Санеми громко стонет и подталкивает бедра ближе ко рту Гию. Гию цокает, слизывая предэякулят, размазавшийся по нижней губе. Санеми, пойманный глянцевым блеском, оставшимся позади, ужасно не готов к тому моменту, когда Гию двигает ртом по всей длине его члена, утыкаясь носом в плоскость живота. Санеми почти задыхается, впиваясь ногтями в ладони. Чего бы он ни ждал от партнёра, глубокая глотка сходу не входила в его ожидания.  — Блять, — выплевывает Санеми, почти бьясь в конвульсиях, когда Гию сглатывает вокруг него. Каждый раз, когда Гию отрывается, он откидывает подбородок вверх, чтобы посмотреть Санеми в глаза, а круглая головка члена Санеми лежит на его языке. Затем он снова опускается вниз, до того, как Санеми успевает отдышаться. От этого грязного звука, а не ощущений, голова Санеми с треском разбивается о стену. О мой бог, это единственное, что у него на уме. О мой блядский боже. Похоже, Гию, как любят говорить представители индустрии, прирожденный членосос. То, как он берет член себе в глотку, мягче, чем что-либо, что Санеми когда-либо видел. Это чертовски впечатляет, даже для такого направления работы. Словно почувствовав его страдания, Гию немного сбавляет темп, ослабляя напряжение рта.  — У нас хорошо получается орально, Гию, — говорит Узуи, разрушая иллюзию минета. — А теперь отведи его в постель. Выпустив член Санеми с влажным хлопком, Гию встает и хватает его за руку. Санеми едва успевает пережить обжигающую хватку горла Гию, прежде чем оказывается на кровати, между его ног. Положив руку ему на затылок, Гию втягивает его в грязный поцелуй, с зубами и языком, его пальцы скользят вверх по затылку, чтобы запутаться в волосах. Отказываясь проигрывать, Санеми целует его в ответ с таким же укусом, отстраняясь только для того, чтобы помочь Гию снять узкие-узкие джинсы с его длинных-длинных ног.  — Ты тоже, — Гию с убедительной настойчивостью дёргает пояс штанов Санеми, и Санеми слушается, сбрасывая их с ног за секунду. Когда он снова наклоняется к губам Гию, его останавливает ладонь на груди. (Здесь они останавливаются, чтобы дать Санеми время смазать член. Через пару минут они возвращаются в исходное положение, регулируют освещение и возобновляют съемку.) — Скорее, трахни меня, — приказывает Гию ему. Санеми отвлекается на непристойный цвет его губ, почти синий от рта и члена Санеми. — Ты хочешь, не так ли?  — Д-да, — выдавливает Санеми. Гию ухмыляется, притягивает его ближе, обхватив Санеми за плечи руками. Как бы ни хотелось Санеми стереть это самодовольное выражение с его лица и разорвать его на куски — Блять, он хочет, чтобы Гию нахуй расплакался, — он сдерживается. Добавляя реализма, Санеми немного возится, подсовывая свой член к дырке Гию. Когда он продвигается вперед, она раскрывается перед ним так красиво, что Санеми не может не стонать при этом виде. Он остро осознает, что камера подкрадывается неловко близко, приближая место, где он дюйм за дюймом погружается в горячую хватку тела Гиюу.  — Мм, хорошо, — вздыхает Гию, откидывая голову назад. Санеми внимательно наблюдает за ним, когда он достигает нижней точки, прижавшись задницей к бёдрам Санеми. Он трахает Гию медленно, слегка неуверенно, сопротивляясь желанию двигаться быстрее. И действительно, примерно через минуту — Сильнее, давай. Только тогда Санеми ускоряет темп своих толчков, перебрасывая одну ногу Гию через плечо и отталкивая другую в сторону. Частично, чтобы дать камере лучший угол для работы. Частично потому, что он хочет увидеть, насколько гибок Гию на самом деле. Когда Санеми разводит его ноги все шире и шире, он с волнением обнаруживает, что может прижать бедро Гию так далеко, что он касается коленом плеча. Растянутый, Гию выгибается под ним, устраивая из этого шоу. И это всё, не так ли? Просто шоу. Они вдвоем здесь, чтобы устроить шоу. Ни больше ни меньше. К черту это, думает Санеми. Он позволит Гию исполнить всё, что тот захочет, но клянется к чертовой бабушке и обратно, что проломит эту каменную скорлупу. Но пока что он сохраняет умеренный темп и сдерживает своё нетерпение. С каждым толчком его члена туда и обратно, Гию делает что-то своим лицом или телом, чтобы продаться подороже. Санеми должен отдать ему должное — он выглядит как влажная мечта, когда вот так стонет и изгибается на простынях. Даже если большая часть из этого неправда. И, несмотря на все его попытки игнорировать это, Санеми не может не заметить, как Гию оглядывается через плечо, где Санеми держит пари, что одна из камер зависает, чтобы запечатлеть все выражения лица Гию. Санеми раздраженно хмурится. Он знает, что это хорошо — они должны составить достойную картину, трахаясь в этом тусклом окружающем свете, штаны Гию свисают с одной лодыжки, рубашка задрана до сосков, и он лежит перед ним как ебаный обед на тарелке, однако… (Глаза Гию снова метнулись в сторону. Секунду спустя он выгибает шею, его взгляд становится немного туманным.)  — Нет, ему это не идёт. Однако, прежде чем Санеми успевает что-либо сделать, вмешивается Узуй. — В этой позе всё, мальчики, — говорит он. Санеми хмыкает, замедляясь. Помимо крошечного перерыва в дыхании, Гию никак не реагирует. — Вы двое можете двигаться дальше. — Продолжаем снимать, — отвечает кто-то из команды, хотя Санеми не в состоянии обращать на это внимание. Гию не теряет времени даром. Он перебрасывает ноги выше вокруг талии Санеми, крепко сжимая колени, и Санеми позволяет ему легко перевернуть их обоих, приземляясь на спину с тихим хлопком.  — Что ты делаешь? — спрашивает он, притворяясь невежественным. Гию стаскивает с себя остатки одежды и не глядя бросает ее с кровати. Руки Санеми падают на его голые бедра, удерживая его сверху.  — А на что похоже? Я собираюсь оседлать тебя. — Гию смотрит на него сверху вниз, его ледяные глаза впиваются в глаза Санеми. — Думаешь, выдержишь?  — Но… — Санеми проглатывает собственные слова, когда Гию наклоняется вперед, протягивая руку назад и обхватывая тонкими пальцами член Санеми. Он несколько раз дергает его в свободном кольце кулака, прежде чем вдавить самый кончик обратно в свое тело. Когда бёдра Санеми дергаются, пытаясь втрахать всю длину внутрь, Гию быстро прижимает их к матрасу. Он мучительно медленно принимает член Санеми, опускаясь на него с самодовольным смешком. Затем он начинает двигаться, выстраивая быстрый и ровный темп, отчего голова Санеми откидывается назад, а лицо сморщивается от удовольствия. С трудом удается удержать глаза от полного закрытия, но ему удается продолжать смотреть, как Гию подпрыгивает у него на коленях так, будто он был рожден для этого. С каждым движением его бёдер член подпрыгивает в воздухе, трется о живот, и это грязный танец, который накапливает горячее возбуждение в ямке живота Санеми. Ему даже не нужно специально издавать звуки, когда Гию трахает себя на его члене, он низко и глубоко стонет между тихими вздохами Гию.  — О… н-н-х, так глубоко, — бормочет Гию, и в его голосе звучит распутство, от которого член Санеми дергается. Глаза Гию почти скрыты тенью его ресниц. — Ха-а-а, да, выеби меня… Но даже такой эксперт, как Гию, не может вечно поддерживать такое напряжение. Санеми ждет, пока он запнется — всего лишь малейшее нарушение в его ритме, — и когда он это делает, он кладет руки на оба бедра Гию и сильно тянет его вниз, нанося удары глубже, чем Гию мог бы в одиночку. На этот раз его стон отличается от остальных. Ненамного — тот же звук, но с более темным, хриплым оттенком. Как только он вылетает из его рта, Гию резко обрывает его, захлопывая челюсть практически со щелчком. Что-то, что Санеми не может расшифровать, мелькнуло на его лице, но это всё ещё вписывается в созданный им идеальный фасад. Потому что, несмотря на то, что Гию настоящий профессионал, Санеми сам имеет большой опыт, и, чёрт возьми, он собирается позволить Гию завладеть вниманием. Они собираются свести зрителей с ума вместе, и они сделают это в стиле Санеми. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного ни к одному из своих коллег по фильму. Всепоглощающая, жгучая потребность заставить потерять контроль. Это рискованно. Это вызывает зависимость. Санеми не может насытиться. Вопреки здравому смыслу, Санеми гонится за этим чувством, ослабляя контроль, направляя движения бедер Гию. Гию, должно быть, слишком устал, чтобы возражать, потому что он остается там, подвешенным над коленями Санеми, позволяя Санеми трахать его снизу. Кажется, ему это тоже нравится: его рот приоткрыт, а член течет по животу Санеми. Воспользовавшись случаем, Санеми меняет угол только для того, чтобы увидеть, как Гию извивается, как идёт кровь, когда он кусает губы. Этого сдвига достаточно, чтобы головка его члена скользила по простате Гию с каждым толчком, ощущение, которое становится слишком сильным и слишком быстрым. Гию издает сдавленный звук, глаза распахиваются. Его рука летит вниз, отчаянно, неаккуратно, стремится сжать пальцы вокруг основания его члена смертельно сильно. Узуи вздрагивает. — Стоп, снято! Это сложно, но Санеми замедляет темп, пока не останавливается, все еще крепко впиваясь пальцами в бедра Гию. Гию выдыхает, дрожа, зрачки расширены. — Гию? Что это было?  — Ничего, — выдавливает Гию. Его бедра дрожат на талии Санеми. — Извини, я… почти кончил. Было слишком рано, поэтому мне пришлось остановиться.  — Слишком рано, да? — шутит Санеми, ухмыляясь, когда Гию смотрит на него сквозь пальцы, закрывая лицо. — Думал, ты профессионал. Гию фыркает, но молчит.  — Ох, ладно. Что ж. Дайте нам знать, когда будете готовы начать снова, — говорит Узуи, немного сбитый с толку. Кивнув, Гию опускает обе руки по бокам, закрыв глаза. Он делает глубокий вдох, задерживает его, затем выпускает. Делает это снова. И опять. Пока Санеми не начинает ерзать от давления на член, твердо и неподвижно сидящий в заднице Гию. Вот когда его глаза, наконец, открываются — они снова ясного, чистого синего цвета. Санеми корчит гримасу. Что-то в уровне чистоты, который Гию поддерживает, заставляет Санеми хотеть все испортить.  — Хорошо. Я готов, — говорит Гию, упираясь в грудь Санеми.  — Ага? Блестяще. Камера! и… Мотор! Гию втягивает воздух, который дрожит в его груди, когда он двигается вверх, вверх. Санеми смотрит, как он отдаляется, что-то голодное скручивается у него в животе при виде Гию, едва удерживающего самообладание. Санеми позволяет Гию оседлать себя так — медленное, сводящее с ума движение вверх, тяжелое падение вниз, снова и снова. По крайней мере, до тех пор, пока он не начал издавать тихие скулящие звуки, хмурить брови, а на губах появляется. На следующем падении вниз Санеми поднимается, чтобы встретить его на полпути, и хлопанье их кожи резко стоит у него в ушах. Рот Гию открывается, из него вырывается стон, словно выстрел. Он выглядит, будто ему больно. Санеми наслаждается этим.  — Тебе хорошо, Гию? — говорит Санеми, немного сходя с ума. Он садится, скользя руками по талии, сжимая ее, чтобы почувствовать, как тот дрожит.  — О, да — приятно, — выдыхает Гию, почти ноя. Он запускает руки в свои волосы, полностью отыгрывая шлюху, которой он должен быть. — Так… о, блять, так хорошо. Санеми хочет, чтобы он прекратил играть. Преувеличенные реакции, свой твердый характер, упрямую сосредоточенность в его глазах — все это. Он хочет сбросить с Гию маску, стряхнуть с себя камеры и заставить Гию стонать его гребаное имя. Санеми, Санеми, Санеми — снова и снова, пока это не станет единственным, что он знает. Санеми не волнует, насколько это эгоистично и непрофессионально, и у него есть опасная мысль забрать Гию домой, туда, где он сможет содрать с него все слои и смотреть, как эти глаза застилает кровавой поволокой. Он подавляет мысль, прежде чем она завладеет им. Пока это не стало слишком заманчиво. Неважно, как сильно он хочет бросить эту дерьмовую ролевую игру и трахнуть Гию по-настоящему — это черта, которую он не может переступить в этой индустрии. Такой профессионал, как Гию, никогда не коснется этого и десятифутовым шестом. Итак, вместо того, чтобы забрать Гию домой, Санеми делает следующую лучшую вещь — переворачивает их. Гию смотрит на него с подушки, темные волосы рассыпаются веером за его спиной, и от шока приподнимаются углы его маски. «Это не часть сценария», — читает Санеми по его отвисшей челюсти. Ему все равно.  — Перевернись, — говорит он, грубость в голосе выдает его душевное состояние. Наклоняется, чтобы пригвоздить Гию суровым взглядом, выжидающим. Глаза Гию расширяются. Он колеблется долю секунды, затем переворачивается на живот, подставляя под себя колени.  — Хороший мальчик, сучка, — стонет Санеми, прижимая плечи Гию к кровати. Затем он наклоняется вперед, прижавшись грудью к спине Гию, впитывая ее тепло.  — Ты спросил меня, выдержу ли я, — говорит Санеми так тихо, что это едва ловит микрофон, — а ты? выдержишь? Позади них Санеми слышит вздох Узуя. Однако призыва к перерыву нет, поэтому Санеми воспринимает это как знак того, что ему нравится то, что происходит. Гию открывает рот: — Я… Санеми не позволил ему сказать больше ни слова. Он резко рванул вперед, удерживая Гию от удара о спинку кровати двумя руками, сцепленными вокруг бедер. Гию приглушает крик в подушку, так сильно сжимая член в себе, что это почти слишком. Санеми опускает лоб на затылок Гию, дыхание сбивается в лёгких.  — Бля, расслабься, — выдыхает Санеми, моргая от звезд в поле зрения. Дышать тяжело, но он не сдастся, нет. — Дай мне позаботиться о тебе.  — Угу, пожалуйста, — ноет Гию. Затем, тише, только для ушей Санеми: «Пожалуйста». Удовлетворенный, Санеми отстраняется, всю дорогу ухмыляясь. Это маленькая победа, но всё же победа. Санеми будет держаться на высоте столько, сколько сможет. Он жёстко трахает Гию, ломает его, как и хотел, с тех пор, как Гию пожал ему руку и поздоровался своим холодным, робким голосом. Бросает в него последние силы, прижимая Гию к матрасу, за исключением его бёдер, которые Санеми сжимает до синяков. Гию трещит по швам, дергаясь от каждого длинного грубого толчка Санеми. В этот момент смазка почти закончилась, добавив трение, которое раздражает от удовольствия, но Санеми скорее умрет, чем остановится сейчас. Гию, кажется, того же мнения, кусая тыльную сторону запястья, влажно дыша на кожу. Это заставляет Санеми чувствовать себя немного благоговейно. Он сделал это. Свел Гию к этому, он развалился беспорядочной, бессвязной кучей перед всеми людьми, с которыми он работает каждый день. «Ах, ах… я, ннх, блять…» Санеми переходит в грязный грохот, опуская голову и прижимаясь ртом к уху Гию. Прикосновение его языка заставляет Гию вздрогнуть, тело изгибается, чтобы сильнее прижаться к бедрам Санеми. Как будто ему стыдно хотеть этого, но он подчиняется желанию большего.  — Тупая блядина, — рычит Санеми, действительно выкладываясь на последнем отрезке. — Так хочешь хуя, что даже соображать не можешь, а? Прислонившись к кровати, Гию поворачивает голову ровно настолько, чтобы посмотреть на Санеми одним глазом. Туманным, невидящим, искрящимся непролитыми слезами. Санеми требуется вся сила воли, чтобы не кончить при виде этого развратного и умоляющего лица.  — Я скоро, — шепчет Гию почти беззвучным голосом. Чистое отчаяние, дрожь в голосе заставляют Санеми думать, что это предупреждение только для него. Не преувеличенные грязные разговоры для камеры — для него.  — Ты скоро? — усмехается Санеми, пьяный от того, как глаза Гию расплываются. — Ты кончишь для меня, Гию? Это вызывает у Гию стон, который обрывается на полпути, когда Санеми сжимает в кулаке пряди черных волос и тянет их. Голова Гию вздымается, рот беспомощно разинут, когда Санеми заставляет его встать, подальше от кровати. Назад, к груди, чтобы он мог ощутить румянец на шее Гиюу.  — Я… о, черт, я не могу… о, о, да, вот так, боже, не останавливайся… Слушая болтовню Гию, Санеми лихорадочно осознает, что без камер, микрофонов и сценария Гию шумный в сексе. Нет — тихий, но шумный в сексе. Когда ему хорошо, он издает непрерывный шум, но никогда не бывает слишком громким. Это сводит с ума Санеми, которая слышит каждое прерывистое дыхание, каждый тихий стон. Жарко. Чертовски горячо. Это почти несправедливо, как горячо звучит Гию, когда его трахают. Санеми так взбешен, что едва замечает кружащуюся перед ними камеру, настроенную на момент, когда Гию кончит. Гию вообще этого не замечает. Хотя Санеми не может его винить. Он стал жестче теперь, когда понял, что Гию доходит до предела. По его лбу стекает пот, а руки болят из-за этого положения. Он тоже близок к пику, подавляя свой оргазм чистой решимостью и порочной потребностью заставить Гию кончить первым. Когда это происходит, мышцы Гию сжимаются так сильно, что это больно. Весь шум, вырывающийся из его горла, обрывается так резко, что сбивает Санеми с ног. В тишине он произносит имя Санеми — его реальное имя. Так четко, что Санеми почти слышит, как оно отдается гулом в крови Гию и в его собственной. Затем он кончает, нетронутый, изливаясь на себя и простыни под ним. Он вздрагивает от силы оргазма, крепко прижавшись к груди Санеми, бесполезно раздвигая губы в молчании. Справа от них: — Ебаный рот. Меньше чем через минуту Санеми следует за Гию прямо через край, глубоко вжимаясь и кончая внутрь него с гортанным стоном, который сотрясает его до кончиков пальцев ног. Гию всхлипывает, слишком чувствительно, отбрасывая бедра. Санеми просто дергает его обратно на свой член, удерживая его прижатым, пока кончает. Но, как всегда, у него было мало времени, чтобы насладиться послевкусием. Приходится продираться сквозь кашу в голове, чтобы отлепить свою кожу от кожи Гию, скользя рукой по его заднице, чтобы раздвинуть его ноги, выходя из его тела. Смотрит, как камера перемещается туда, где он держит Гию открытым, сжимающимся вокруг него, как будто не хочет отпускать. Как только голова высвобождается, Гию издает тихий, икающий стон, изо всех сил пытаясь оставаться в вертикальном положении, пока не раздается сигнал «стоп!». Санеми чуть не присвистнул, когда его собственная сперма вытекает из дырки Гию, медленно стекая по его коже. Вместо этого он сосредотачивается на контроле своего дыхания до такой степени, будто борется за свою жизнь. Секунды тикают, медленные, вечные.  — …Снято, — наконец говорит Узуи, ошеломленный. Гию сразу же падает на четвереньки, задыхаясь. Когда Санеми впервые с начала съемок смотрит на съемочную группу, он находит их замершими в ошеломленной тишине. Среди толпы Мицури отсутствует, но Игуро смотрит на главный монитор широко раскрытыми глазами. Узуи, разумеется, двигается первым. Он вскакивает со своего места, начиная аплодисменты, которые персонал поспешно подхватывает. Санеми слегка смеется, наполовину недоверчиво, наполовину удивленно, беря халат, который ему передает статист. Рядом с ним Гию подползает к краю кровати, сжимая собственный халат вокруг себя, как броню. Тени от суетливого персонала скрывают выражение его лица.  — Мне понравилось то, что ты сделал в конце, Шинадзугава, — восторгается Узуй. — Перевернул игру? Яркий ход, как по мне.  — Нет, — смущенно говорит Санеми. Вы говорили про творческий подход, так что… — Хотя творчество было последним, о чем он думал, но Узую и не нужно об этом знать. Гию, с другой стороны… — я его и проявил. Затем Узуй поворачивается к Гию, практически светясь удовлетворением. — Гию, ты говорил мне, что не можешь испытать оргазм без прямой стимуляции, — говорит он, скорее поддразнивая, чем обвиняя. Гию краснеет, отворачиваясь от Санеми. — Действительно, не могу.  — Однако, ты только что это сделал, — восклицает Узуй, ухмыляясь так широко, что у него лопаются щеки, — и это было нахрен невероятно! Продолжайте в том же духе, и, возможно, вы даже перерастете эту маленькую студию. — Маленькую? — Санеми возражает, вспоминая свою личную гримерку и этот чудовищный размах. Гию только бормочет что-то отрицательное, сжимаясь в себе с каждой секундой.  — В любом случае, блестящая работа у вас обоих. Я ожидал многого, но нихрена себе! Мы, вероятно, загрузим это на сайт через пару недель, так что имейте в виду. В остальном вы свободны. — Узуй делает короткую паузу, чтобы подать сигнал кому-то позади них. Затем добродушно добавляет: — Особенно ты, Гию — иди отдыхай. Держу пари, тебе это необходимо сейчас, после двух сцен подряд. Санеми фыркает, но Гию остается пугающе неподвижным. Узуя, похоже, это не беспокоит; охватив всех распоряжениями, он оставляет их в свободном плавании, чтобы завершить рабочий день. В этот момент верхний свет снова включается, рассеивая тени, покрывающие лицо Гию. Результат не впечатляет — он выглядит смутно встревоженным, бледнее, чем Санеми его помнит.  — Эй, — начинает Санеми, ненавидя то, как неловко он звучит. Как и в случае их первого взаимодействия, он не знает, что сказать дальше. Чёрт, меньше десяти минут назад он совал свой член в задницу Гию. Прежде чем Санеми успевает что-то придумать, Гию выпаливает: — Было приятно сниматься с тобой, Шина. — Он встаёт слишком быстро, колени слегка подгибаются. — Ты очень талантлив. Что-то горькое подступает к горлу Санеми. Даже не его фамилия, а Шина.  — Я уверен, что конечный продукт получится отличным. Хорошего дня. — Не удостоив его прощальным взглядом, Гию уходит, оставив Санеми одного на кровати, где они только что трахались. Вот теперь реальность настигает его. Когда волнение от съемок проходит, Санеми понимает, насколько глупо он себя вел. Он просто работает, в конце концов. Точно так же Гию должен быть для него просто работой. Но дело в том, что Санеми так не думает. Уже нет. Не после того, что они сделали, после того, как Санеми узнал, что он был первым, кто заставил Гию нетронутым кончить перед камерой, после того, как он разломал его на части и почти потерял себя в процессе. Это должно что-то означать, не так ли? Не так ли? (Санеми проводит слишком много времени в душе, позволяя горячей воде бить себя до тех пор, пока она не станет холодной. Позже, в вестибюле, Каната говорит ему, что Гию давно ушел. По-видимому, выбежал в рекордно короткие сроки, поэтому Санеми уходит, так и не увидев его снова. Про себя он повторяет слова Гию: «Это просто работа, это просто работа», пока не начинает чувствовать оцепенение. Это не работает.)