Тетрадь с фотографиями

Серёже исполнилось тринадцать, когда детдом собрались эвакуировать. Об этом говорили очень часто в последнее время, но никто не воспринимал эти разговоры всерьёз. В самом деле, не позволят же вражеской армии подойти к Москве. Как говорила нянечка, работавшая в младшей группе: «Куда из Москвы бежать? Только на Урал, а кто нас там ждет? Столько голодных ртов». Серёжа подслушал её причитания краем уха, когда пробирался в свою группу окольными путями. Недавно Олег сильно расшиб колено и теперь не выходил на прогулки, то есть, Серёжа лишился своего главного и единственного защитника. На разговоры взрослых, на их беспокойство, ребятам было наплевать. Вернее, не так, общая напряженность витала в воздухе, подростки становились агрессивнее и слабым доставалось больше обычного. — Думаешь, нас правда могут увезти? Серёжа сидел в спальне, у Олега на кровати, умостившись на самом краю, чтобы не потревожить больную ногу друга. Олег только пожал плечами. — Нас очень много. — Но ведь и заводы эвакуируют, а там побольше людей. Олег явно колебался. — На заводах рабочие, — осторожно начал он, — нужные люди. А у нас даже профессий нет. Серёжа поджал губы, посмотрел за окно. Там ветер путался в зелёной листве, высоко пищали стрижи, играя друг с другом в догонялки, сияло солнце. Серёжа больше не увидит ничего этого, потому что детдом не уедет в эвакуацию? — Ты думаешь, мы тут погибнем? — робко спросил он. Олег снова дернул плечами. Сейчас Серёжа как будто впервые увидел его: резко похудевший, бледный, с темными кругами под глазами. Неужели на него так сильно повлияла травма? Они не разговаривали на эту тему, Серёжа и предположить не мог. В последнее время он вообще старался обходить неудобные вопросы, которые могли как-то задеть Олега. А это был, пожалуй, самый неудобный вопрос. Впервые Олегу требовалась помощь, а не наоборот, но он упрямо её отвергал. — Знаешь, на следующую прогулку я тебя вытащу, — решительно сказал Серёжа. — Сколько ты уже киснешь тут? Две недели? — Две с половиной, — выдохнул Олег. — О! — Серёжа подвинулся ближе, опасливо оглянулся на дверь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. — Поэтому ты такой кислый. А воздухом свежим подышишь, посидишь на природе и сразу повеселее будет. Он ободряюще улыбнулся, сжал ладонь Олега и переплел их пальцы. Вывести Олега на прогулку так и не удалось. Рано утром всех согнали в актовый зал, буквально всех. Серёжа сонно моргал, оглядываясь и понимая, что в зале собрались все, от малышей до выпускников. Места не хватало, кто-то сидел на подоконниках, кто-то прямо на полу. Олег садиться отказался, аргументировав тем, что не встанет, поэтому Серёжа позволил ему облокотиться на себя. Со сцены директриса детского дома объявила, что сегодня все уезжают в Двинск. — Что это ещё за город такой? — недоумевал Серёжа, быстро собирая постельное бельё. Было сказано забирать всё, что можно было унести, на сборы выделили десять минут. — Я о таком ни разу не слышал. — Где-то возле Свердловска, — откликнулся сосед справа, белобрысый Митька. — На географии еще в начале года проходили. — Вот тебе и Урал, — пробормотал Серёжа. Нянечка оказалась почти права, только от этого было не легче. Дорогу до вокзала Серёжа помнил плохо. Единственное, что ему запомнилось — то, что их с Олегом всё время подгоняли. Он не мог идти быстро, Серёжа пытался всячески ему помочь, но что он, щуплый и хилый, мог противопоставить Олегу, который по части спорта обходил даже старшаков? А ведь ещё приходилось тащить весь скраб, и свой, и Олегов. Везли в теплушках, при этом забивая их под завязку. На одной наре ютилось по семь-десять детей. Олег устроился на самом краю, аккуратно вытянув больную ногу. Серёжа пристроился рядом, пытаясь отдышаться. Путь от Москвы до Двинска тоже не запомнился. От грохота колёс, плача младших ребят и их же воплей, которыми их награждали старшие, болела голова. В какой-то момент Серёжу даже укачало и он с трудом пережил несколько приступов тошноты. К сожалению, некоторые из ребят не были такими же терпеливыми. Под конец дня дышать в вагоне было уже нечем, а поезд так ни разу и не остановился, продолжая убегать всё дальше и дальше. Измученный, Серёжа задремал, как и Олег, которого уже давно сморил сон. Серёжа очнулся только тогда, когда вагон ощутимо тряхнуло. Разлепив глаза, он увидел, как тяжёлая дверь открывается, впуская свежий воздух и шум перрона, а ещё нетерпеливые окрики воспитательниц. Растолкав Олега, Серёжа протиснулся к выходу, оказавшись на воле одним из первых. Двинск, если можно было судить по городу только по железнодорожной станции, казался совершенно обыкновенным. Он был похож на окраину Москвы, как будто Серёжа и не уезжал оттуда. После, когда всех погнали куда-то, Олег тоже это заметил. — Мы что, сделали круг и вернулись обратно? — слабо усмехнулся он. — Я чувствую обман. Впрочем, никакого обмана не было и это было легко понять: местные смотрели на детдомовцев, как на диковинных зверушек, как всегда смотрят в маленьком городке на приезжих. Всех разместили в каком-то здании, больше напоминающем казармы: мальчиков отдельно от девочек, в большие комнаты с ровными рядами двухъярусных кроватей. Если раньше Серёжа думал, что не может быть хуже, чем в детском доме, то сейчас понял, что ошибся. Несколько кроватей сломались, как только на них попытались влезть ребята. Скоро большинство перешли спать на пол, на тоненькие матрасы, набитые чем-то твёрдым. Хорошо ещё, что взяли постельное бельё, тут его совсем не было. Кормили тоже намного хуже, бульоном, болше смахивающим на обычную кипяченую воду, пусть и подсоленную. Когда голод доконал, стали уходить в город, пытались своровать, просили милостыню. И Серёжа решил пойти, когда в кишках такие петухи запели, что глаза на лоб полезли. — Я должен, Олег, а то мы так с тобой с голода сдохнем, — убеждал друга Серёжа. — Воровать это подло, — протестовал Олег, глядя на него серьёзным грустным взглядом. — От тебя одни глаза остались. Скоро вообще исчезнешь. Надо хоть буханку хлеба съесть. — Тогда я с тобой. Только вот ребята не учли одного: местные были отнюдь не рады сиротам. Серёжу с Олегом без труда вычисляли, сторонились, а продавщица в булочной даже запустила в них метлой. На закате они, выбившиеся из сил, приплелись на речной вокзал. Солнце, красное-красное, медленно скрывалось в водах реки. Серёжа наблюдал за ним, не щурясь. — Кажется, у меня желудок онемел, — пробормотал он. –. — И у меня, — вздохнул Олег. — Но, может, это и неплохо? Голода не будем чувствовать. Серёжа прислушался к своим ощущениям. — Нет, всё-таки мне хочется есть. Олег грустно вздохнул, опустил голову, но тут же встрепенулся. Он увидела, как из-под берега выпорхнула чёрная птичка. — Эй, гляди, ласточка! — обрадованно воскликнул он. — И что? — недоверчиво спросил Серёжа. Вместо ответа Олег поднялся, куда резвее, чем прежде, подошёл к небольшому обрыву, которым заканчивался берег. Нагнувшись, он посмотрел вниз, а после сделал Серёже знак рукой. — Смотри, — Олег отчего-то понизил голос, — тут куча ласточкиных гнёзд. И правда, берег был усыпан норками, которые вырыли береговые ласточки, чтобы устроить в них свои дома. — Вдруг там есть яйца? — всё ещё тихо, но возбужденно спросил Олег. Серёжа неосознанно облизнулся. — Предлагаешь их съесть? Но разве у них не крошечные яйца? — Мы можем их продать. — Как будто кто-то купит яйца ласточки, — фыркнул Серёжа. — На кой они сдались людям? Олег легонько стукнул его в плечо. — Дурак. Мы их перекрасим и скажем, что это куриные. — Куриные в сто раз больше, — запротестовал Серёжа. — Ну, тогда., — Олег почесал затылок, — тогда скажем, что перепелиные! От этого обсуждения у Серёжи чуть слюни не потекли. За него говорил пустой желудок, а не разум, и говорил, что план отличный и сработает чудесно. На следующее утро, сразу после завтрака, они отыскали ящик на заднем дворе своего «дома», постелили на дно травы и отправились на речной вокзал. Пока Олег отгонял ласточек, пытающихся защитить потомство, Серёжа просовывал узкую руку в гнездо и доставал оттуда яйца. Улов был хорошим, редко удавалось заполучить меньше пяти яиц. Прошло меньше часа, а дно ящика уже было наполнено яйцами, да так, что не было видно травы. — Ты в норме? — спросил Серёжа, оглядывая расцарапанные руки и лицо Олега. — Порядок, — отозвался он. — Пойдём скорее продавать. И они пошли на рынок. Местные продавцы, конечно, не пустили их в начало рядов, вытеснив ближе к концу, да и покупатели не спешили подходить. Шли мимо, бросая презрительные взгляды, но Серёжа с Олегом умели терпеть. Ближе к обеду, правда, начали уставать, жара была страшная, головы напекло, а тенька вокруг не было. — Может, ну его? — Серёжа покосился на Олега. — Съедим сами уж. А то будем ждать и они у нас ещё вылупятся. Олег упрямо помотал головой. — Съедим, а потом опять лапу сосать будем. Нет уж, пусть купят. Зря мы, что ли, всё это затевали? Серёжа замолк, а через минут дцать к ним подошёл старичок, высокий, сухой, с выцветшими глазами под белыми бровями. — Здравствуйте, мальчики. — Здравствуйте, дедушка! — хором протянули мальчишки. — Чего продаёте? — Яйца перепелиные, — без запинки выпалил Олег, а Серёжа промолчал. Ему было совестно обманывать старика, он даже ткнул Олега локтем под рёбра, но тот, казалось, не заметил. — А почём? — приценился старичок. Олег глянул на Серёжу. Вот про цену они и не подумали. — Ну, допустим, денег у меня хватит, — продолжил старик, — но вы мне ответьте, мальчики, где же вы в Двинске нашли перепёлок? Серёжа тяжело сглотнул и опустил голову, чтобы не было видно его горящих щёк. — Это ласточкины яйца, — выпалил он, часто моргая. Почему-то глаза защипало, так противно, как будто в них сыпанули песка. — Вот оно, что, — усмехнулся старик. — Чего это вы ласточкины гнезда разрушаете? — Есть хотим, — честно ответил Олег. Серёжа не поднимал головы и не мог сказать ни слова. Старичок покачал головой. — Беда. Ну, положим, денег я вам дам сегодня. А завтра приходите сюда, найду уж занятие. И, действительно, старик дал им денег, хватило аж на две буханки хлеба, а воды мальчишки налакались из колонки. Только неясно было, куда девать яйца. — Надо уж съесть, — сказал Олег, хотя ему теперь есть не хотелось. — Может, вернём на место? — спросил Серёжа, с необъяснимой тоской глядя на яйца. — Не знаю. Мы их столько таскали, их ласточки и не примут, наверное. И всё-таки Серёжа пошел и отнес ящик к берегу реки. Разумеется, Олег последовал за ним, хотя ссадины всё еще напоминали о себе неприятным зудом. Кое-как они распихали яйца обратно по норам и ушли. Вечером ласточки вернулись к своим потомкам.