Чхве Чанхи — наследник престола государства M. В свои девятнадцать умён, опытен, здраво и мудро размышляет, может придумывать военные стратегии, как его отец, он человек гуманности и великодушия, достойный короны. Единственный ребёнок в королевской семье, поэтому его долго опекают, чтобы вырастить благородного правителя.
Чанхи его жизнь не особо радует. Начнём с того, что у него особо не было детства: его сразу учили управлять оружием, вести коня, скучному этикету, запрещали сладости и игрушки, предназначенные для детей его возраста. В этом плане Чхве завидовал одногодкам, которые были в обычных семьях, пусть даже в бедных. Вторым пунктом было постоянное нахождение слуг поблизости, что чрезмерно раздражало подрастающего наследника. Контролировался каждый шаг. Буквально. Также любой элемент туалета, вплоть до грамма бриллианта на платье, будет одет на будущего короля не его рукой. Но при этом с младенчества его обучали самостоятельности, что в случае покушения на его родителей, он без промедлений приступит к своим обязанностям, заменяя отца в эту же секунду, но здесь произошёл диссонанс. Сбой и непонимание. К счастью, второй пункт постепенно растворялся, начал терять силу, и Чхве это заметил, как только смог без труда пробраться в комнаты слуг, чтобы позаимствовать некоторую одежду, а, переодевшись, пойти погулять.
Местное население не знает личность их будущего правителя, только слышит, какой замечательный он и красивый, честный, но эти понятия такие размытые, что точного портрета в голове не представить. Парню это было только на руку. Он застёгивает молочного оттенка рубашку в каких-то неглубоких пятнах, надевает широкие штаны, старую обувь, взлохмачет волосы на всякий и пойдёт в ночь в ближайшую деревню. А люди иногда праздники устраивают, на пустом месте, если честно, чтобы выпить было будто по причине. Чхве знает об этом, но не приближается в пабы или таверны, потому что не пьёт алкоголь и беспокоится о своей жизни. Вдруг после весёлого запоя начнётся потасовка с большими мужиками, а Чанхи, каким бы сильным не был, всё-таки оставался худым, и остановить мужицкий порыв такому трудновато.
Затем он решает рискнуть и пойти в деревню как-нибудь днём. Он догадывается, что перед ней есть поля, которые будут богаты их пшеницей. В их государстве самый потрясающий хлеб. А ещё — яблоки. Сочные, яркие и невероятно сладкие. Чхве сама эта мысль манит поскорее пойти, чтобы вкусить хрустящий плод. Он скоро собирается и выбегает через чёрный выход, который не охраняется. Все считают, что он спит, и в это время его не будут беспокоить, поэтому это потрясающий шанс.
Вот так стоять у полузаброшенного участка было странно: в сердце поселяется некая печаль, которая съедает его до тех пор, пока взор не утыкается в плоды на деревьях. Чхве смотрит на них, и улыбка сама налезает, он радуется совсем искренне, что хоть что-то остаётся неизменным — богатство их урожая.
— Привет! — Чхве удивлённо поворачивает голову и видит привлекательного парня. Тот крепко держит корзину с собранными яблоками у себя на голове, сам он брюнет, в непримечательной, как и на Чанхи, одежде, с сильными плечами и глуповатой улыбкой. — Я тебя здесь раньше не видел. Ты новенький?
Чхве сказать было нечего особо, к нему никогда ещё не обращались так
по-простому, по-человечески. Наследник дружелюбно кивает и жмурит глаза от хорошего знакомства. Потому что этот парень не кажется опасным или плохим, от него веет чем-то светлым, правдивым, ему хочется верить. И доверять.
— Ох, ты умеешь говорить или ты немой? — Чхве прокашливается, прикрывая рот ребром ладони.
— Нет-нет, я умею говорить. Прости, что не сразу сказал.
Незнакомец, придерживая корзину одной рукой, другой машет, что это всё неважно, а потом, будто опомнившись, вытаскивает самое вкусное яблоко и протягивает наследнику.
— Это мой подарок. В честь знакомства и добродушия нашего правителя. Это он нам позволяет садить деревья, чтобы торговать на местном и внешнем рынках. Всё благодаря ему, — парень мило щурится и оставляет плод в ладонях Чхве.
А он слишком впечатлён. Поражён такой открытостью человека к нему, незнакомцу.
— С-спасибо, — он смущается и тянет плод ко рту, чтобы вкусить его, но Джи отбирает его. И Чхве кажется раздражённым этим поступком. — Эй, зачем ты забрал свой же подарок?
В ответ он слышит лучистый смех. Очень громкий и заразительный, что Чхве забывает про недавнюю обиду и сам бездумно уже посмеивается.
— Оно же грязное, дурень, — Чанмин ставит корзину с плодами на землю, вытаскивает оттуда полотенце и бережно вытирает яблоко, только потом возвращая подарок. — Теперь можешь есть. Обещаю, это вкусно.
Он прощает ему оскорбление в сторону будущего короля, несоответствующее поведение и некую гордость, пусть и за урожай Его Правителя. Нет мыслей об отравлении, когда это стоит учитывать.
Чхве бесстрастно кусает плод, а потом меняется в лице: черты его смягчаются, глаза смотрят очень цепко, будто в этом приторном вкусе есть что-то необъяснимое, но впечатляющее.
— Это самое вкусное яблоко, которое я когда-либо ел, — и он не врёт, честно говорит. В замке такой радости не было, а может ему нравится, потому что он ест на свободе. Вдруг эта местность влияет на него иначе царских стен.
— Я очень за тебя рад! — они улыбаются друг другу, Чхве продолжает есть яблоко, пока Джи поднимает корзину, погружая её на голову. — Что ж, мне нужно идти. С тобой было здорово пообщаться. До встречи! — он кивает в знак прощания и уходит дальше, оставляя Чанхи у яблоневого дерева.
До Чхве поздно доходит, что он не узнал его имени.
***
Возможная новость о побеге не преследует его, значит всё обошлось.
Чхве любит рисковать и вновь собирается пойти на ту дорогу, чтобы увидеть замечательного человека. Одной мысли хватает, чтобы засиять.
— Здравствуй, — они встречаются у того самого дерева. В этот раз Джи без груза, с пустыми руками, и теперь Чанхи может разглядеть его ладони. Шероховатые, грубые из-за тяжёлой работы, с небольшими царапинами. Чанмин видит беспокойство на лице уже знакомого и быстро уверяет, что он в порядке.
— Но надо же обработать!
— Это пустяки, — крестьянин неловко улыбается, когда Чхве хватает его ладони. — На мне всё, как на собаке, заживает. Не волнуйся.
Чанхи тяжело вздыхает от мысли о непомощи, а потом они оба отпрыгивают в разные стороны, расцепляя руки. И смотрят. Джи с чистым любопытством, а Чхве — с нескрываемой стеснительностью.
— Ты очень красивый, — старший вспыхивает и прячет лицо в ладонях, опуская голову, а Чанмин приближается, накрывает чужие руки своими и медленно убирает их. И снова взор во взор. Чхве с этим человеком весь рассудок теряет, и тянет его к нему неимоверно. И другого — тоже, также тянет. Чанхи ладонь на чужой шее оставляет, а сам, склонив в бок голову, наклоняется, синхронно с Джи, который в ответ, с пониманием касается его губ. Нежных, мягких, пухлых, сладких. Всё-всё изумительно в этом человеке.
Они целуются медленно, осторожно, привыкая к друг другу, пытаясь понять, насколько они близки. Языки скользят, танцуют изящно, проходятся по ряду зубов и щекочат нëбо, вызывая тихий смех Чхве. Они оба счастливы вот так вот стоять вечером в яблоневом саду и целоваться. Отрываясь, они соприкасаются лбами и дышат глубоко — от любвеобильных чувств.
— Мне нужно идти, — Джи кивает и отстраняется, но чужие руки не отпускает.
— Как мне тебя звать?
— Чанхи.
— А меня — Чанмин. Чанхи, ты безумно красивый, знай это.
А Чхве хихикает на это и игриво ударяет Джи в плечо. С ним так хорошо и легко. Он машет на прощание ладонью и убегает в замок, пока совсем не стемнело.
Этот день они слишком хорошо запомнят.
Как самый счастливый.
***
— Где ты был, где тебя, чëрт возьми, носило? — Чхве дёргается под грозным голосом короля, падает на колени, обнимая чужие ноги. — Отвечай, где! Почему ты одет, как крестьянин?
— Отец, смилуйся надо мной. Я почти совершеннолетний и хочу жить, как все подростки: сумасшедше, что есть мочи веселиться.
— Тогда почему на тебе эта ужасная одежда. Где ты был? — громкий глас волнует мальчишеское сердце, и Чхве плачет, ужасно утирая слëзы о дорогие платья короля.
— В яблоневом саду. Мне так нравятся сочные плоды, которые нам дарят эти щедрые поля. Отец, мне кажется, я уже когда-то видел того человека, — парень поднимает голову и смотрит с заплаканными глазами на мужчину, со слабым прозрением.
— Какого человека? О ком ты вообще говоришь?
— О Чанмине, отец! Я его знаю будто всю жизнь, хотя мы знакомы второй день…
— Второй? Ты не раз покидал замок, притворяясь спящим и больным?! — эти слова злят настоящего правителя, и он в ярости ужасно зверский и жестокий, и Чхве дрожит от ужаса. Как он мог расколоться на подобном? — Ты будешь наказан. Больше никогда не увидишь своего простолюдина, — он отпихивает сына большими руками, отходя, а Чанхи тянется, протягивает ладони к полам одежды, рыдает.
— Нет, отец, ты не можешь не позволить нам не встречаться? Я люблю его.
— Любишь? — перед глазами всё мутнет, и Чанхи кажется, будто отец становится дьяволом, а погода бушует, посылает острые молнии, пугая. — Ты ненормальный! Как можно любить мужчину? Ты ведь сам… — у короля слов не хватает, он возмущëн словами ребёнка. Чхве сидит на полу, глядит снизу-вверх на папу и трëт лицо. — Чтобы у тебя не было соблазна снова с ним увидеться, я прикажу казнить его.
— Нет, отец! — но мужчина уже покидает комнату, с жёстким намерением совершить задуманное. Он зовёт слуг и жарко приказывает найти ему крестьянина с таким-то именем и срочно наточить ножи. Казнь свершится завтра рано утром.
***
Чхве не спит остаток ночи, он всё думает, как там Чанмин, нашли ли его или нет, и что он ощутит, когда узнаёт, что таков Чанхи.
Трус и идиот, подвергший их обоих опасности со стороны его отца.
Парень со своего балкона наблюдает за оживлённой толпой внизу. Люди, народ, зеваки собираются, чтобы посмотреть на ужасную смерть их человека.
— Хороший парень был, трудолюбивый. И всегда помогал мне.
— Да, ещё он очень заботливый. Вот мне детей нянчил, пока я торговала на рынке. Прекрасный юноша. Как жаль, что ему предназначена такая Судьба.
Бабы громко плачут, когда парня ведут на эшафот, а Чанмин бесстрастно спокоен, глядит на всех с пустым взором, утратившим тот счастливый блеск. Чхве больно за этим наблюдать, но он иначе не может. Не может не попрощаться со своим любимым, не увидеть его, пока он жив.
— Джи Чанмин, сын купца Джи, вы приговорены к смертной казни за покушение на наследника престола. Вам есть что сказать?
— Я не знаю никакого наследника, о чëм вы? — он дëргается, прижатый к деревянному столу сильными стражами, пока палач по-садистски играется с топором.
Только тогда, когда Чанмин поднимает голову, он видит
его. Чхве Чанхи. В богатом одеянии, с ценной короной на голове и до ужаса печальным лицом. По губам читает пропитанное горем слово:
Прости.
И лезвие топора опускается.
