Я пишу тебе письмо

Дальнейшие три дня прошли удивительно спокойно. Евгений Станиславович ходил на работу практически каждый день, Алёне хотелось видеть его как можно чаще, но этого не случалось. Когда звенел звонок на перемену, она предлагала Ане пройтись вдоль кабинета математики, ибо именно там, возле подоконника, чаще всего с кем-то разговаривал Станиславович. Но Алена пыталась делать это аккуратно, чтобы он не подумал, что она его «преследует» или что-то такое. Аня на такие предложения соглашалась через силу, через свое «успокойся ты уже» и «а говорила, что не влюбилась», но все равно всегда шла рядом с Аленой в такие моменты, чтобы прикрывать ее. За эти три дня Алена видела Станиславовича всего лишь один раз. На уроке биологии, на который он пришел грустный и уставший. И, наверное, это можно было понять — это был его первый опыт работы в школе, причем сразу же в не очень благополучной. За эту неделю уже можно было успеть вымотаться. Алена очень старалась, из ниоткуда появилась мотивация к учебе, особенно к биологии. И, несмотря на то, что несколько дней назад идея поступать в мед казалась ей бредом, сейчас она находилась в полной заинтересованности. То, что произошло с тобой случайно, потом станет для тебя очень важным. А ещё родителей как обычно не было дома сегодня, и Евгений Станиславович так и не прислал обещанный номер кабинета и необходимые вещи для дополнительного занятия, которое должно было пройти уже через час. — Забыл уже про меня, пидор. — Алена понимала, что время идёт, совсем скоро она уже должна быть в школе, а куда идти — она так и не знает. — Говорил же, все напишу… Она заварила себе кофе, с пятью ложками сахара — у Алены была зависимость от углеводов, и она понимала, насколько это было плохо. Она не могла пить чай без сахара, она добавляла в него столько ложек, что он становился похожим на компот. И несмотря на это она оставалась самой щуплой в классе. И даже сейчас, видя свое отражение в зеркале, она недоумевала, почему в отличие от сверстниц, да той же Аньки, она выглядит как какой-то несформировавшийся подросток. Острые скулы, идеально чистая кожа, слегка вздёрнутый нос, глубокие, бирюзовые глаза. Бирюзовыми они были только сейчас, а так они постоянно меняли цвет. Глаза-хамелеоны, вроде они назывались именно так. У нее было блондинисто-русое каре. Алена всегда хотела экспериментировать с волосами, но какой-то страх ей не давал этого делать. А ещё она совсем никогда не красилась. И не потому, что не было времени или что-то такое, а она просто не видела в этом смысла. Зачем, если по ее мнению, несмотря на общую некую неказистость, ее внешность была яркая? И ресницы свои, длинные, тень от которых постоянно падала на скулы, и губы цвета черешни, да и румянец у нее всегда был. Она смотрела на свою фигуру. Да и фигура у нее нормальная была. Худоватая для 17-ти лет, но зато жопа классная. Алена, усмехнувшись своему отражению в зеркалу, накинула на себя уже такую привычную кожанку. Ту самую, со значками рок-групп из 90-х. На ней были только чёрные штаны-клеш, красные кеды и футболка со странным животным. Похожим то ли на капибару, то ли на какого-то суслика. Насчёт одежды Алена тоже никогда особо не заморачивалась, только она любила все то, что было «не девчачье», как ей говорила ее бабушка. Кожанки, футболки с черепами, браслеты с шипами, массивные ботинки. И у нее было полностью забито проколами правое ухо. На нем было около десяти круглых серёжек, которые обрамляли всю ушную раковину, а на мочке висела такая же, как и все, только чуть побольше. Забила ухо она нелегальным путем — в 15-ти, найдя у хорошего знакомого из параллели подружку-мастера. По татушкам, пирсингу и прочему. И Алена до безумия хотела тату. Но все ещё боялась, и не знала, какое именно. Раздался вибрирующий звонок в телефоне. «1 непрочитанное сообщение в Telegram-chat» — Блять, ну наконец-то. «Ален, приходите в 301. С собой обязательно возьми тетрадь по практическим, ручку и учебник. Я уже там» — Интересно, а ещё кто-то записался? — подумала Алена, но в глубине души ей почему-то хотелось, чтобы ответом на этот вопрос было простое «нет». Она, с того самого момента с Шуриком, когда они совсем случайно встретились с Евгением Станиславовичем в том дворе будто почувствовала, что увидела в нем что-то такое личное и непедагогическое, что после такого она просто больше не смогла смотреть на него как на наставника или старшее лицо. И эта какая-то личная связь, что-ли, крепла с каждым днём. А особенно тогда, когда он дал ей свой телеграмм и защитил перед Железом. И ей так не хотелось эту связь сейчас растерять. А Алена была собственницей по натуре, если ни ей — то никому. И ей казалось, что если, не дай Бог, случится такое, что Евгений Станиславович ненароком сблизится с кем-то так, как с ней, даст кому-нибудь из учеников свой этот гребаный телеграмм, то эту связь растопчут, она исчезнет, будто ее и не было. И Алена сама не понимала, зачем ей это. Ведь «дружить» с учителем это сущий бред, по крайней мере она так считала, но и все это забывать, приравнивать к «ничего такого не было» не хотелось ещё больше. И она не понимала, взаимны ли ее ощущения. Возможно, в глазах Евгения Станиславовича она такая же простая ученица, как и Аня. Но об этом сейчас совершенно не хотелось думать.

***

— И мы знаем, что так было всегда, Что судьбою больше любим, Кто живет по законам другим И кому умирать молодым. Из 301 доносилась какая-то песня. Совсем тихо, но Алена ее услышала. — Здравствуйте. Евгений Станиславович дернулся, чуть не выронив из пальцев сигарету. — Вы что, курите? — ахнула Алена, закрывая за собой дверь. — Да, Алена, учителям иногда тоже хочется закурить. — он к ней не поворачивался, продолжая пилить взглядом окно. — И способен дотянуться до звезд, Не считая, что это сон, И упасть, опаленным Звездой По имени Солнце… — А что это играет?.. — спросила Алена. Пиздец, магнитофон, серьезно? Ему всего лишь 22 года, откуда такие дедовские замашки… Небось здесь ещё и кроссворды решал в ожидании. Евгений Станиславович, потушив сигарету, подошёл к магнитофону, выключив его. — Цой. Звезда по имени солнце. Послушайте, Алена. — А как Вам разрешили здесь что-то включать? Петрович же бешеный, он вообще никого даже без пропуска не пропускает, а на третьем этаже музыка хуяри… Евгений Станиславович укоризненно посмотрел на нее. — Играет. Алена кивнула. — Исправляетесь. — он улыбнулся, но улыбка получилась какой-то грустной. — И не так, как Вы сказали. Она совсем тихо играет. А Петрович… Я ему водку принес, после этого он разрешил мне магнитофон пронести. Людей очень легко купить. Алена дернула щекой. Евгений Станиславович выглядел уставшим. — Больше никто не придет? — В том то и дело, — вена на его руке немного взлулась, и Алена сразу это заметила. — Сдаете биологию из Вашего класса, получается, только Вы. Алена пыталась не улыбаться. Победа. Но Станиславович не выглядел радостным. Он был каким-то холодным и равнодушным. — Перед тем, как Вас окончательно записать на факультатив, я посмотрел Ваши оценки за прошлый год, почему же Вы сразу не сказали, что Вы практически медалист… — У Железа 4 у меня было. — У Алексея Валентиновича, Алена. — Станиславович листал журнал. — Не душните, будто Вы его так в своем близком кругу не называете. — Может быть. — он снова посмотрел в окно. — Но я — Ваш учитель. Должен сдерживать Ваши порывы. Да почему он постоянно это так подчеркивает, блять? — Я уже поняла, что Вы мой учитель. Он проигнорировал. — Так вот, по факультативу… Сегодня мы разберем только базовые задания, начинаем с малого. — Евгений Станиславович протянул ей распечатанные задания с экзаменов прошлого года, и Алена вновь впилась взглядом в его длинные, бледные руки, которые были полностью покрыты венами. — Возьмите. — Это только базовые задания?.. — у Алены полезли глаза на лоб только от первого задания. — Маленькими шажками к большему. Алёне было неудобно его слушать и видеть со своей первой парты, несмотря на то, что он сидел достаточно близко. Почему он просто не может сесть с ней за одну парту, разве это так сложно? Зачем он так сильно держит дистанцию? Алена, вздохнув, под полное указание Евгения Станиславовича перешла к решению заданий.

***

— Да откуда я знаю, за что этот Дарвин боролся? — после получаса занятия Алена начинала уже психовать. Евгений Станиславович практически не давал подсказок, просто мучал до последнего, успокаивая ее своим «ты это знаешь, вспомни». И Алена знала. И вспоминала. Но это стоило ей слишком больших нервов. — Не боролся, Алена, а что считал наиболее напряжённой формой борьбы… Это разные вещи, считать и бороться. — Уж я то не знаю. — огрызнулась Алена. — Скажите, а как там Шурик? — Решите — скажу. Это всего лишь 2 балла. — он откинулся на стул, обнажив длинную шею с выделяющимися кадыком и ключицы, которые украшали родинки. Алена опустила глаза, покрывшись краской. — Вы помните. — сказал он. — Ну… Внутривидовую? — карандаш Алёны застыл над вариантом ответа под буквой «б». — Я ж говорю, что помните. — Станиславович вздохнул. — Нормально Шурик. Правда тяжело с ним бывает, что хочет слишком много внимания, а я весь день в школе практически. И Станиславович снова стал улыбаться, когда начинал разговор о Шурике. — …А он все бесится, я только прихожу, он запрыгивает и ползет ко мне. А он не котенок, сами понимаете, да и знаете, тяжёлый уже. Но все свое свободное время я стараюсь уделять ему. — Он очень любит, когда с ним играются шерстяной мышкой. Попробуйте ее купить, она есть в нашем ближайшем зоомагазине, на Колпино. Мы когда с батей на карьер ездили, я упросила его и туда заехать, за игрушкой. Шурик потом ее порвал, правда, но радости много было. — На карьер? Который за универом? — Угу. Там вообще красиво. — Алена наконец-таки будто «ожила», она очень устала сидеть за тестом. — Знаете, когда лето, каникулы, а Вы со своими корешами, у меня это лагерь был, там на берегу сидите, кто-то купается, кто-то ест… И ещё когда на сам карьер смотрите, когда пьете чай с пятью ложками сахара. Ну невероятно, короче. — Чай со сколькими ложками сахара? — Станиславович удивился, и будто тоже оживился. Было видно, что общения не по учебной тематике ему не хватает. — Пятью. Меньше не добавляю. — Ну это конечно… Я просто всегда пью только кофе, чай не люблю, вообще сахара не добавляю. — А я не понимаю, как так можно. — Алена улыбнулась, и Евгений Станиславович увидел эту улыбку. Она была уверена в этом. — А Вы на этом карьере были? — Один раз только, в детстве. Там ещё мужики всякие с гитарами приходили, пели Земфиру, Кристи, ДДТ. Вот это больше всего запомнилось. — А Вы каких животных вообще любите, только котов? — спросила Алена, подтолкнув голову рукой. Евгений Станиславович задумался. — Тюленей ещё люблю, нерп… Они милые. — О, тюленей. У Этери Георгиевны в кабинете фигурка деревянная стоит, кстати. Я б ее для Вас спиздила, если честно. — Ален, не надо ничего красть. — но Станиславович впервые усмехнулся в ответ на ее мат, а не начал агрессировать. А ещё у него оказывается ямочки есть. — А как Вы вообще к нам в район переехали? Я Вас раньше никогда здесь не видела. — Это допрос? — он прыснул, слегка опустив голову. Тень бархатных ресниц упала на персиковую кожу щек, осветив заметную родинку на одной из них. — Да мне интересно просто. И не делайте вид, что Вы б предпочли таким обычным разговорам сейчас сидеть и это решать. — Алена кивком указала на бланки вопросов. — Но учить же Вас мне надо. Алена принципиально замолчала. — Ну, на самом деле… Я раньше в Пушкино жил, ну и произошли некоторые обстоятельства, которые вынудили меня здесь однокомнатую квартиру снимать. — он будто погрузился в прошлое, и взгляд словно потерялся. — А какие обстоятельства? — блять, а вот это было лишнее. Алена сама это почувствовала, но отмотать назад никак нельзя было. — Ален, я итак много Вам рассказываю. В конце концов я Ваш учитель. Опять он за свое. — Ладно, извините. — Алена виновато опустила взгляд. — Ничего страшного. — и он продолжил диалог. Чтобы Алена не чувствовала себя виновато? Вау. — Вообще у вас не так уж и плохо, как я в отзывах на микрорайон читал. Ну шумок вечером бывает, но я его пережидаю просто. — У нас шумок начинается в часов 12 вечера. И продолжается до двух ночи. — заметила Алена. — Так я засыпаю в пять утра. — Вы спите два часа? — у Алены снова полезли глаза на лоб. — Ну почему два, бывает и три. — Евгений Станиславович, так нельзя! — она вновь оживилась. — Это ж вредно. Для сердца, и для всего… И у Вас синяки ещё под глазами такие, Вы не подумайте, Вы и с ними красивый очень, но… — Ален… — Нужно высыпаться! Я понимаю, учитель работа такое себе, не отдохнуть толком, но это ж не значит, что нужно вообще от отдыха отказываться. Как минимум спать нужно 7 часов. Пофиг на этих соседей неадекватных, я не знаю, в наушниках спите, только паралич не схватите. Евгений Станиславович засмеялся. — Что смешного? — Вы смешно за меня волнуетесь просто. — и его щёки слегка порозовели. То ли от смеха, то ли от чего-то другого. — Я сплю по выходным нормально. 10 часов. В эти дни соседи шумок не устраивают. И вообще, у меня проблемы со сном со средней школы. Алена моментально вспомнила рассказы Этери Георгиевны о том, сколько времени Евгений Станиславович тратил на учебу. Оно и понятно. — Встаю в 12 часов, работаю, ем нормально, засыпаю в час. Так нормально? — он улыбнулся, заглянув Алене в глаза. Сердце Косторной забилось чаще от взгляда этих теплых, тускло-зеленых глаз, которые сейчас казались будто родными. И то, как изменилось его настроение с самого начала разговора, когда он был холодным, слишком серьезным, и какой он сейчас. Какой Евгений Станиславович, когда не боится близко подпускать к себе. Будто они не были знакомы всего лишь несколько недель, а давно. — Да. Нормально. Они оба покраснели и отвернулись друг от друга. — Вернёмся к заданиям…

***

— Евгения Станиславовича заменит Наталья Владимировна, он уезжает на курсы. Утро 26 сентября началось отвратительно, ибо оно наступило с этих слов Этери Георгиевны. Ну пиздец блять, так душевно поговорили, и сейчас он куда-то съебывает. И что Алёне делать вообще все это время? Может уже наконец-таки прогулять первый урок в этой четверти? Ибо из-за какого-то внутреннего ребенка в себе она не хотела воспринимать биологию, которую проводил кто-то, кто не Евгений Станиславович. Кто не Татьяна Николаевна, конечно. Она исключение во всех смыслах. — Ты кстати видела? — Аня протянула Алёне телефон, на котором был открыт инстаграм. Фото Евгения Станиславовича с какой-то девушкой. Москва, подпись «с моим». И блядское сердечко. Конечно, на курсах.