* * *
В заливчике, открывшемся за мысом, «Маха» легла в дрейф. Оказалось, мэтр Кай, вопреки своим недавним словам, не так уж и плохо разбирался в морском деле. Во всяком случае, он смог довольно подробно и при этом вполне понятно объяснить Таньке, каким образом яхта, не бросая якоря, только за счет парусов, сумела замереть на месте, несмотря на ощутимый ветер. Он даже знал название каждого паруса – а их у «Махи», несмотря на ее обманчиво небольшие размеры и всего одну мачту, оказалось не так и мало. Стаксель, грота-трисель, топсель, кливер – от непривычных, загадочных названий так и веяло... нет, не волшебством, а дальними странствиями, неведомыми землями и великими открытиями. Самым же удивительным было то, что и саму конструкцию яхты, и все эти названия, звучавшие совсем не по-бриттски, не по-гаэльски и даже не по-латински, мама каким-то непостижимым образом сумела извлечь из «чужой памяти», доставшейся от Учителя, вовсе не бывшего ни моряком, ни мастером-корабелом, – чуть ли не увидев их во сне! Увы, поделиться своими размышлениями Танька сейчас не могла ни с кем: Ладди вроде бы задремал, леди Эмлин вернулась на «Дон», а больше никому об Учителе знать не полагалось – даже мэтру Каю! А затем к «Махе» подошла шлюпка с «Дон» – за Ладди. Разумеется, в ней нашлось место и Таньке, и мэтру Каю. И спустя совсем немного времени Танька уже шла по палубе «Дон» – мимо громадины грот-мачты, мимо черной дымовой трубы, мимо так полюбившихся ей перил, едва поспевая за двумя моряками, несшими носилки с ее братом. И с каждым шагом всё острее ощущалась ею грусть от предстоящего расставания с этим замечательным, сделавшимся совсем родным кораблем – хотя, казалось бы, не так уж много времени она на нем и провела. Потом, правда, Танька спохватилась – вспомнила о скорой разлуке с братом. Да и немало новых добрых знакомых тоже оставалось на «Дон»: чудесный врачеватель телесных и душевных недугов мэтр Кай, незадачливый, но несомненно талантливый бард Барах О’Гнив, а еще капитан Гарван О'Блойд, а еще славный моряк Лиах... Да разве возможно перечислить всех замечательных людей, с которыми свела ее судьба на этом корабле! И стоило Таньке вспомнить о Барахе, как тот немедленно повстречался ей на пути – вооруженный веревочной шваброй, он старательно драил палубные доски. Конечно, Барах заметил ее первым – и сразу же радостно воскликнул: – Добрый вечер, беан ши! – Добрый вечер, славный Барах О’Гнив! – приветливо откликнулась Танька – и, хотя она очень спешила, все-таки поинтересовалась – просто не смогла поступить иначе: – Сложил ли ты новые песни, бард? – О да, беан ши! – широко улыбнувшись, воскликнул тот. – Если хочешь, то я... – Чуть погодя, – остановила Бараха Танька – и, заметив огорчение на его лице, поспешно добавила: – Но я непременно послушаю их. Сегодня же! Барах поклонился ей – и вновь взялся за швабру. А возле двери ее, как оказалось, уже поджидала Серен. С удивлением Танька поймала себя на том, что за полдня пребывания на «Махе» успела соскучиться по своей соседке – а ведь, казалось бы, совсем недавно не знала, как от нее отделаться! – Привет, Стелла! – радостно воскликнула она. И вдруг осеклась. Серен стояла, печально опустив голову, и тихонько всхлипывала. – Серен, что случилось? – Родри... – жалобно посмотрев на Таньку заплаканными глазами, пролепетала та и, шмыгнув носом, простонала: – Пропа-а-ал! В первый миг Танька даже не поверила своим ушам. – Как это – пропал? – спросила она в недоумении. – А та-ак... – протянула Серен. – Я мимо его комнаты проходила – а там дверь настежь, и всё вверх дном. А посреди всего этого какой-то моряк стоит – веселый такой, дово-о-ольный... – Закрыв лицо ладонями, она тихо разрыдалась. – Подожди... – торопливо проговорила она. – Может, его просто переселили в другую каюту? Серен медленно подняла голову, затем так же медленно покачала ею. – Я спрашивала, – прошептала она. – Самого сэра Эвина не постыдилась. – Ну и? – Танька уже примерно понимала, что́ именно услышала Серен в ответ, – но не могла поверить своей догадке. – Сэр Эвин... – Серен громко хлюпнула носом. – Он сказал... что... Не договорив, она вновь расплакалась – теперь уже громко, не сдерживаясь. А Танька замерла в нерешительности. Первым ее порывом было броситься к несчастной, обнять ее, прижать к себе, как ребенка, погладить по голове, утешить... Вот только воображение тут же нарисовало ей, что́ было бы дальше: сначала долгий совместный плач, потом забытье, а потом... А потом она, размякшая, как сухарь в кипятке, оказалась бы не в состоянии поговорить напоследок с Ладди – даже проститься как полагается! Тем временем плач Серен сделался потише, а затем превратился в частые, прерывистые всхлипывания. И тогда Танька решилась. – Серен... – осторожно позвала она, оставаясь на расстоянии. – Объясни толком, что ты узнала. На миг та затихла. Затем громко хлюпнула ярко-красным носом и сбивчиво пробормотала сквозь слезы: – Сэр Эвин сказал мне... что... что он сбежал... Родри – он с корабля сбежал, понимаешь? Тут только Танька по-настоящему осознала новость – и не на шутку встревожилась. Неужели Родри и правда сбежал с корабля? Но как он это сделал, куда подался, а главное – зачем? Нет, определенно здесь было что-то не то! – Иди пока в каюту, – распорядилась она наконец. – А я навещу капитана. Серен еще пару раз шмыгнула носом, однако плакать перестала. Затем на ее раскрасневшемся мокром лице появилось подобие улыбки. – Танни... – робко прошептала она. – Ты правда сходишь к сэру Гарвану? – Конечно, – стараясь не выдать волнения, кивнула Танька. – Родри ведь у меня на службе. Должна же я понять, куда он запропастился! Серен торопливо кивнула – и тут же устремилась к двери. А еще через мгновение метнулась обратно. – Спасибо тебе, великолепная, – пролепетала она, запинаясь, – и вдруг склонилась в низком поклоне. Не сдержавшись, Танька громко вздохнула. И не только из-за нелепого поклона Серен. Со странной новостью о Родри и в самом деле следовало разобраться как можно скорее – но не такой же ценой! Вот когда еще ей удастся увидеться с Ладди? Да и он, поди, ждет ее сейчас! – Знаешь, Серен... – решилась она наконец. – Я к сэру Гарвану чуть погодя сбегаю. А сейчас мне надо к брату! На миг Серен недовольно сморщилась. Но тут же изобразила на лице вымученную улыбку и часто-часто закивала. – Да-да, Танни... Иди, конечно... Мгновение поколебавшись, Танька кивнула в ответ. – Я быстро, – зачем-то сказала она и тотчас же ощутила острый укол совести, словно напомнил о себе давно оставивший ее «цензор» – странное проявление ее бессознательного, внутренний мучитель, годами беспощадно каравший за малейшую ложь. Нет, не пришли ни сверлящая боль в висках, ни свинцовая тяжесть в руках и ногах – просто сделалось мерзко, тошнехонько на душе. «Я и правда ненадолго. Или, может быть, поговорю с Ладди, потом сбегаю к сэру Гарвану, а потом вернусь», – попыталась Танька себя успокоить, но так и не убедила себя в правильности принятого решения. И все-таки отправилась она не в капитанскую каюту, а в лазарет: как ей казалось, Ладди должны были поместить именно туда.* * *
– А, это вы, великолепная! Мэтр Кай встретил ее на пороге лазарета – как будто ждал специально. – Да, – зачем-то подтвердила Танька, словно тот мог бы ее с кем-нибудь спутать. Смутившись, она тут же сбивчиво продолжила: – Я брата навестить. А то ведь потом я на «Маху» – и до Карфагена... – Дремлет он, – улыбнулся мэтр Кай. – Я ему дал препарат желтой кувшинки с валерианой – пусть поспит хоть немножко после приступа. Не будите его пока, ладно? – Но я... – начала было Танька, однако тут же опомнилась. Будить Ладди, пожалуй, и правда не следовало. А проститься – что ж, авось она еще успеет до отплытия! – Вы еще наговоритесь с ним, великолепная, – угадав ее мысли, тихо произнес мэтр Кай. – До сумерек на «Маху» хорошо если успеют перевезти груз, а уж студентов заберут только завтра. – Завтра?.. – удивленно переспросила Танька. Сама она уже настроилась на скорое переселение – и сейчас растерялась. Мэтр Кай кивнул. – Да. Так распорядился сэр Эвин. Тут Танька удивилась еще больше. Она же задержалась совсем ненадолго – а мэтр Кай за это время успел узнать такую важную новость! – Сэр Эвин... – повторила она задумчиво. Мэтр Кай снова кивнул. Затем пояснил: – Он как раз спускался со шканцев. Танька замерла. Что-то настораживало в словах мэтра Кая. Может быть, его странное спокойствие – в то время как с корабля пропал человек! – Простите, почтенный мэтр Кай... – осторожно произнесла она наконец. – А пока нас не было, тут ничего не случилось? Тот пожал плечами. В глазах его мелькнуло искреннее недоумение. – Да нет вроде, – откликнулся он. – По крайней мере, никто не заболел и не ушибся – а то бы меня непременно позвали. В тот же миг в надстройке что-то громыхнуло. Затем из-за двери донесся негромкий женский вскрик. – Так... – задумчиво произнес мэтр Кай. – Вот стоило только вспомнить об ушибах... Кажется, скоро меня и правда позовут. – Что это было? – встревоженно спросила Танька. Мэтр Кай тихо вздохнул. – А это «инженерные девушки» собирают свои вещи. С такой начальницей, как их гречанка, не побездельничаешь. И стоило мэтру Каю упомянуть «гречанку», как Таньку тотчас же осенило. Да ни к какому не к сэру Гарвану надо ей сейчас идти – и уж тем более не к сэру Эвину! Леди Эмлин – вот же кто наверняка сможет разрешить эту загадку!* * *
Дверь в каюту Родри оказалась и в самом деле распахнутой настежь. И не она одна. У «инженерных девушек» дверь тоже была открыта. И за нею бурно кипела жизнь. Танька застала работу в самом разгаре. Раскрасневшиеся Ллио и Дэл, пыхтя от натуги, упихивали целую гору разноцветных платьев в большой дорожный сундук – видимо, общий у двух сестер. Фи тоже старательно упаковывала свои пожитки, явно куда более скромные. Брид с понурым видом собирала на полу цветные черепки. Илет стояла возле окна и с царственным видом наблюдала за происходившим: сама она, судя по всему, вещи уже собрала. А вот леди Эмлин, вопреки Танькиным ожиданиям, в каюте не оказалось. Стоило Таньке переступить порог, как Илет величественно вскинула руку. – Приветствую, великолепная! – Привет, – быстро кивнула Танька. – А госпожа Зои где? – Ушла куда-то, – вместо Илет откликнулась Брид и, спохватившись, поспешно добавила: – Здравствуй! – Госпожа Зои только что с Эвином ругалась, – вмешалась Фи. – А о чем – не знаю. Может, она и сейчас... Илет грозно зыркнула на Фи, и та испуганно замолчала. – Госпожа Зои повстречала в коридоре сэра Эвина, – ровным, сдержанным голосом пояснила Илет. – Поговорила с ним немного, потом они куда-то ушли. – Спасибо большое, – торопливо произнесла Танька. – Ты даже не представляешь себе, как это может быть важно! Правда-правда! Илет удивленно посмотрела на нее и недоуменно пожала плечами. А Танька стремглав бросилась в коридор. «Сэр Эвин? Леди Эмлин? – вертелось в ее голове. – Неужели они ругались друг с другом из-за Родри?» Сначала Танька метнулась к выходу. Приоткрыла дверь, выглянула наружу. Не увидев ни леди Эмлин, ни сэра Эвина, вернулась в коридор. Снова побежала – теперь уже к трапу, ведущему на нижнюю палубу. Добежала до ступенек, остановилась. Отдышалась. Откинула волосы с висков, насторожила уши. И прислушалась. Корабельные звуки были привычные, давно знакомые. Плескалась вода, тихо поскрипывали мачты. Кто-то громко топал, кто-то однообразно стучал чем-то металлически звонким – или по чему-то металлически звонкому. Заквохтала в дальнем закутке одна из последних, еще не съеденных куриц. Затем сверху донесся пронзительный звук боцманской дудки – теперь Танька уже знала, что именно так назывались медные свистки, висевшие на шеях у некоторых моряков. И только го́лоса леди Эмлин слышно не было. Ниоткуда. Закусив губу от досады, Танька прислонилась к переборке. Угораздило же ее сотворить такую глупость! Ведь собиралась сама пойти к капитану – так нет же, решила переложить всё на леди Эмлин – прямо как дитя беспомощное! И вот итог: время потеряно, Ладди скоро проснется, Серен по-прежнему изводит себя, а о Родри так ничего и не известно... – Куда вы его дели? Ну! – донеслось вдруг снизу. – Отвечай живо! Голос был мужской, рокочущий – и подозрительно знакомый. Самое странное, мужчина почему-то пользовался сейчас латынью – языком поэм и трактатов, молитв и псалмов – но не допросов и грубых угроз. При этом звучала его латынь на Танькин слух непривычно, не так, как говорили на Придайне. – Охолони, гот, – сдавленно откликнулся другой мужской голос. – Ничего ему не сделали. Кому охота навлекать на себя гнев сиды! Ухо Таньки непроизвольно дрогнуло: речь шла явно о ней. Еще через миг она сообразила: мужчина с рокочущим голосом, которого только что назвали готом, – конечно же, Гундульф! Кто же тогда второй – да уж не сэр Эвин ли? – Тогда где он? – послышался третий голос, уже женский. Тут уж сомнений быть не могло: леди Эмлин Танька не перепутала бы ни с кем! – Его высадили на берег и отпустили, – хмуро буркнул предполагаемый сэр Эвин. – По крайней мере я распорядился именно так. Как обошлись с ним матросы – ума не приложу, но моя совесть чиста. И опять у Таньки не возникло ни малейшего сомнения: «он» – конечно же, Родри! В сущности, на этом ей можно было бы и прекратить свои поиски. Но... Не раздумывая, она ступила на трап. А уже через пару мгновений – стояла в нижнем коридоре. И с смешанным чувством изумления и испуга наблюдала совершенно немыслимую, невероятную картину. Посреди коридора, примерно на полпути между кормовым трапом и кубриком Олафа, расставив ноги и устремив взгляд вдаль, неподвижно стоял Гундульф. Лицо у него было пунцовым, глаза налились кровью, а растрепанная борода больше всего походила на «ведьмину метлу», однажды найденную Олафом на ветке дуба в городском парке. Подле Гундульфа, скорчившись на полу, валялся человек в яркой куртке морского офицера – вполне вероятно, что это и в самом деле был сэр Эвин. А рядом с ними, прислонившись к стенке, замерла леди Эмлин – бледная, напряженная, с закушенной губой. Некоторое время – как ей потом казалось, совсем недолго – Танька стояла, оцепенев. Затем, не помня себя, она сорвалась с места. – Госпожа Зои... – торопливо заговорила она, подбежав к леди Эмлин. – Это всё из-за Род... Смутившись, Танька испуганно замолчала на полуслове. Похоже, сейчас всем было совсем не до Родри и уж тем более не до нее. – Да что же здесь такое? – с трудом вымолвила она упавшим голосом. Леди Эмлин покосилась на распростертого на полу мужчину, но ничего не ответила. Чуть подождав и немного собравшись с мыслями, Танька спросила на латыни: – Что здесь случилось? – Он поднял на нее руку, – хмуро откликнулся Гундульф. И тут Танька почувствовала, как у нее задрожали колени. Жуткая картина нарисовалась у нее перед глазами: толпа моряков волочит Гундульфа по палубе, а потом дружно набрасывается на него, раздирая его тело в кровавые клочья. Не удержавшись, Танька издала тихий стон. И, словно в ответ на это, лежавший возле ее ног человек шевельнулся. – Аннонское дерьмо... – пробормотал он и стал медленно подниматься на четвереньки. Теперь Танька увидела наконец его лицо – это действительно оказался сэр Эвин. Леди Эмлин вздохнула – как показалось Таньке, с облегчением – и тут же брезгливо поморщилась. – Готский ублюдок, – процедил между тем сэр Эвин. – Тебе не жить... Поединок! Гундульф вопросительно посмотрел на леди Эмлин. Та ответила ему тревожным взглядом, не проронив ни слова. Тогда он перевел взгляд на Таньку. – Он вызвал вас на поединок, – чуть дрогнувшим голосом произнесла она на латыни. И тут же поймала на себе взгляд леди Эмлин – напряженный, осуждающий, недовольный. – Да будет так, – пожал плечами Гундульф. – Деремся мечами – у тебя ведь меч вроде бы есть, нобиль? – Казалось, сэр Эвин постарался выказать и словами, и самим тоном как можно больше презрения к приблудному готу. Произнес он это всё на понятном Гундульфу языке – латыни – с сильным, резавшим Таньке слух акцентом. В ответ Гундульф кивнул. Затем с чуть заметной усмешкой произнес: – Есть, не сомневайся. Так что я к твоим услугам, моряк. А Танька, вновь оцепенев, наблюдала за происходившим. Сердце у нее замерло от страха – не за себя, за Гундульфа. Как истинный бритт, сэр Эвин вряд ли удовлетворился бы схваткой до первой крови или даже до серьезного ранения. Что бритты, что гаэлы – все они испокон веков признавали лишь один род поединков – до смерти проигравшего. Плохо помогал даже недавний королевский указ, воспретивший драться без согласия короля или королевы. Теперь умирали не только проигравшие: выжившие в схватке победители сплошь и рядом подвергались суровым наказаниям вплоть до смертной казни. Однако многих это все равно не останавливало. И, похоже, сейчас вот-вот должен был начаться как раз такой поединок – запретный и беспощадный, суливший смерть обоим участникам. Танька, уже успевшая за свою недолгую жизнь предотвратить несколько схваток, сейчас ощущала полное бессилие. Обуянные гневом и ненавистью, оба противника не услышали бы, пожалуй, не то что ее – даже гласа Божия, раздайся тот вдруг с небес. «Может быть, окликнуть леди Эмлин? Вдруг она как-нибудь сможет их остановить?» – внезапно пришло ей на ум. Но она не успела вымолвить и слова. – А потом, достопочтенный сэр Эвин, тебе придется драться еще и со мной, – раздался твердый и на удивление спокойный голос леди Эмлин. Сэр Эвин удивленно воззрился на нее. Затем пренебрежительно хмыкнул: – С тобой, гречанка? Леди Эмлин кивнула. – Да. Со мной, Эвин. Сэром она его не назвала – словно тот не был рыцарем. – Что ж... – Сэр Эвин зловеще усмехнулся. – Ты сама это выбрала. Танька тихо простонала. Это было всё, на что она оказалась способна: ни вымолвить хотя бы слово, ни шевельнуться у нее по-прежнему не получалось. Как завороженная она неотрывно смотрела на сэра Эвина. Вид у того сейчас был поистине ужасный: один глаз у него стремительно заплывал, а нос раздулся, и от него до самого подбородка, запекшись на усах, тянулась кровавая полоса. – Тебе не придется с ним драться, Зои, – словно издалека долетел до Танькиного сознания голос Гундульфа. – Я убью его раньше. Должно быть, именно прозвучавшее наконец слово «убью» оказалось решающим. А может быть, как раз сейчас ей удачно вспомнилось, что не кто-нибудь, а именно леди Эмлин совсем недавно останавливала поединок между Брид и Барахом. Но так или иначе, а Танька все-таки сумела себя превозмочь. – Не надо никого убивать, – с трудом ворочая языком, тихо пробормотала она. И для верности добавила: – Ну пожалуйста! Во взгляде Гундульфа мелькнуло недоумение. «Опять я по-бриттски говорю», – запоздало спохватилась Танька. А леди Эмлин предостерегающе подняла руку. – Великолепная!.. С какой же надеждой Танька посмотрела на нее! Да и на кого еще оставалось ей сейчас рассчитывать? Леди Эмлин быстро отвела взгляд. На ее обычно бледных щеках вспыхнул алый румянец. – Я попробовать... что-нибудь... сделать, – чуть слышно произнесла она по-русски – с сильным акцентом, путаясь в спряжении глаголов, но все же вполне понятно. – Но я думать... я бояться... уже поздно. И Гундульф, и сэр Эвин – оба разом изумленно уставились на нее. Удивилась и Танька, хотя и не очень сильно: о том, что леди Эмлин немного владеет языком Учителя, она давно догадывалась. Однако этого удивления ей хватило, чтобы окончательно выйти из оцепенения. – Главное – не препятствуйте мне, леди... – Запнувшись, Танька на миг замолчала, а затем быстро, торопливо договорила: – Я к капитану. И, пошатываясь, она побрела к трапу.* * *
На шканцы Танька взобралась с трудом: голова у нее сильно кружилась, словно «Дон» не стояла сейчас на рейде в тихом заливчике, а шла по штормовому морю, раскачиваясь на высоких волнах. К ее облегчению, сэр Гарван оказался на месте: он неподвижно стоял вполоборота к ней и сосредоточенно рассматривал берег в подзорную трубу. – Сэр Гарван! – позвала Танька. Тот опустил трубу, удивленно повернулся. – А, это вы, великолепная?.. В следующий миг он переменился в лице. – Что с вами? Вам нездоровится? – Сейчас... внизу... будет поединок, – с трудом пролепетала Танька. – Помогите его остановить! Сэр Гарван недоуменно посмотрел на нее. – Какой еще поединок? Этого еще не хватало! – пробормотал он себе под нос. Затем, не успела Танька вымолвить и слово в ответ, сэр Гарван шагнул к перилам и, наклонившись над ними, громко выкрикнул: – Эй, Барах! Сбегай за сэром Эвином! – Но, сэр Гарван... – робко вмешалась Танька. – Сэр Эвин – он сам участвует... Сэр Гарван стремительно обернулся. – Что-о?! – взревел он. – Они там что, все с ума посходили? От неожиданности Танька отшатнулась, непроизвольно сделала шаг назад. Тотчас же ее нога угодила мимо ступеньки трапа. Потеряв равновесие, Танька беспомощно взмахнула руками и стала заваливаться. В мгновение ока сэр Гарван очутился рядом, подхватил ее за талию – и тут же поставил на ноги, прислонив к перилам. – Ох... – произнес он и сокрушенно покачал головой. – Всё в порядке, капитан... Спасибо... – через силу улыбнувшись, пробормотала Танька. Сердце у нее сейчас так и норовило выпрыгнуть из груди. Еще пару мгновений сэр Гарван задумчиво смотрел на нее. А затем решительно произнес: – Так, вот что! Ведите, великолепная! Я им покажу поединок!* * *
Снова Танька бежала со всех ног: вниз по крутому трапу, потом по палубе, потом опять вниз – только бы успеть, только бы они там не начали! Сэр Гарван, тяжело дыша и отдуваясь, едва поспевал за ней. Спустившись в узкий проход, Танька сразу же свернула налево, пробежала еще пару шагов. И, вылетев в большой коридор, растерянно остановилась. Впереди никого не было. Коридор просматривался до самого поворота – пустой, безлюдный. И только темно-красное пятно, расплывшееся на полу возле одной из дверей, доказывало, что недавние события не привидились ей, что они были на самом деле. «Леди Эмлин обещала что-нибудь предпринять, – вспыхнула вдруг в голове надежда. – Может быть, ей удалось их остановить?» Сэр Гарван стоял чуть позади Таньки, отчетливо было слышно его частое, шумное дыхание. И, казалось, никого, кроме них двоих, не было в этом коридоре... Или все-таки кто-то был? Тихие, крадущиеся шаги вдруг донеслись до ее слуха. Кто-то осторожно двигался за ее спиной, явно удаляясь. – Нет никого, – задумчиво пробормотал сэр Гарван возле самого ее уха. Танька вздрогнула, непроизвольно мотнула головой. – Есть. Кто-то идет позади. Шаги за спиной сразу затихли. – Танни? – тут же послышался удивленный знакомый голос, и Танька облегченно перевела дух. – Это ты, Олаф? – Я к капитану, – откликнулся тот. – Потом всё объясню. Сэр Гарван загадочно хмыкнул. Затем обернулся. – Эй! Тебе, пожалуй, как раз сюда, парень! – Сэр Гарван? – тут же откликнулся Олаф. – Я сейчас!* * *
В общем-то, ничего по-настоящему важного от Олафа Танька и сэр Гарван не узнали. История, которую они услышали, оказалась очень простой и совсем не интересной. Вернувшись после обеда к себе в кубрик, Олаф устроился в койке с томиком Диоскорида да и не заметил, как заснул. Разбудили его донесшиеся из-за переборки громкие голоса. Пока он протирал глаза и пытался понять, что происходит и где он вообще находится, из коридора долетели обрывки разговора об оружии и условиях поединка. Тут Олаф, конечно, насторожился – тем более что один из голосов явно принадлежал начальнице инженерной практики, да и два других показались ему очень знакомыми. Но вот выйти в коридор он самым позорным образом не решился. И только когда все трое наконец ушли, он отправился разыскивать капитана. Рассказывал всё это Олаф, явно смущаясь, словно считал себя в чем-то сильно провинившимся. А под конец и вовсе выдал странную фразу: – Такие вот дела. Отец бы меня наверняка за это из дому выставил – и поделом. Сэр Гарван удивленно хмыкнул. – За что, собственно? – Да за всё, – буркнул Олаф. – За то, что струсил. За то, что побежал доносить... – Так! – перебил его сэр Гарван. – Нечего самоедством заниматься! Лучше скажи, куда пошли эти... – на мгновение он замолчал, подбирая слово, а потом договорил: – Поединщики! Прозвучало в его устах это, правда, как отборнейшее ругательство. – Не знаю, – хмуро отозвался Олаф. Сэр Гарван задумчиво посмотрел сначала на него, потом на Таньку. – Вот что, – сказал он наконец. – Пошли-ка в матросскую кают-компанию! Сдается мне, что больше им деться некуда. Танька кивнула сразу же. Олаф немного подумал и кивнул тоже.