Чёртик из табакерки

      Времени оставалось все меньше. Не дожидаясь ночи, а как только удалось сбежать от вожатых, Бекля направился к дому Серпа, надеясь застать его там.       Дойдя до дверей, он сначала не решался постучать. «Так, сейчас же день, значит, я могу и сам зайти*.» — решил парень и открыл дверь       Дом Иеронова — место удивительное. Во-первых, у него есть телевизор — такой Бекля видел только у председателя колхоза: они там с другой стошкинской ребятней смотрели документальный фильм про Великую Отечественную войну на 9е мая к Юбилею победы. А тут — Олимпиада в Москве. До чего дошёл прогресс — ты вроде и не в Москве находишься, а Олимпиаду в прямом эфире через экран наблюдаешь! Ну это ещё ладно, телевизор и так все видели, но у Серпа Иваныча была ещё одна комната, в которую заходить было нельзя. Ну как нельзя: дверь была не заперта, просто все боялись этой комнаты — страшилки всякие про неё ходят, будто там рука отрубленная бегает на своих костлявых пальцах. Враки это все, конечно, но все равно как-то боязно туда соваться. Но Бекля не из робкого десятка, поэтому первым делом он пошёл именно в эту комнату.       Серпа тут не было, зато было много чего интересного. Не стоило здесь задерживаться, но Сашкино любопытство взяло верх, и он решил поискать ту самую руку, если ли она вообще. На нижней полке шкафа действительно была какая-то законсервированная отрубленная кисть руки. Чья, интересно? Может немца-фашиста? Или белого? Надо спросить.       Как только Сашка озвучил этот вопрос у себя в голове, к двери неслышно подкрался Серп Иваныч — даже будучи пиявцам парень не услышал и не учуял его.       —Ой, здравствуйте, Серп Иваныч. — Бекля положил руку на место.       —Хочешь знать, чья это рука? — Беклемишева не удивил вопрос на опережение, ведь он знал, что Стратилат может читать мысли. — Это моего покойного брата. Вместе против белых воевали.       Бекля промолчал. Серп снова спросил:       —Ты что-то хотел?       —Да, я поговорить пришёл.       —Вот как? Ну рассказывай.       Они направились к кабинету Иеронова — комнате с большим деревянным столом и советским флагом. Эту комнату Беклемишев знал хорошо, не раз ему приходилось здесь бывать.       —Серп Иваныч, а можно Вам вопрос задать? — парень старался держаться спокойно. Тот кивнул, и Сашка продолжил. — А можно, чтобы Альберт умер потом? Не так сразу?       Стратилат сначала посмотрел на него недоумевающе, но потом усмехнулся:       —Думаешь, просто так я его выбрал? Как бы не так. Знаешь, кровь взаимно влюблённого человека опьяняет и пахнет цветами. — говорил он беззлобно, но и не стараясь утешить. — Нет, все же Стаховский — лучший из всех вас, и ты со мной, вероятно, согласишься. Но вот ты… — он сделал паузу и окинул взглядом хулигана. — о тебе я и вполовину так сказать не могу. Посуди сам: ты куришь, и от тебя воняет никотином; ты хулиган с испорченной репутацией; ты, в конце концов, даже форму не носишь, как все приличные пиявцы. Ты — самый худший из всех. Возможно, один из из худших пиявцев за всю мою жизнь. И тебя я точно оставлю напоследок.       Он откинулся на спинку стула и засмеялся, но в этом смехе не было ничего доброго. К Бекле будто вернулась необходимость дышать, но воздуха в комнате не хватало. Его начало трясти. К горлу подступал ком. Он встал так резко, что стул упал в сторону. Иеронов перестал смеяться и недоуменно посмотрел на Сашу.       Тот несколько секунд молча таращился на него со страхом, а потом упал на колени:       —Умоляю, пожалуйста! Хотите — делайте со мной, что угодно! Хоть на части рвите! — кричал Бекля, и любому от этого крика стало бы жутко. — Я все сделаю, но пожалуйста, дайте нам немного времени, пожалуйста, не отнимайте у меня его! Он — все, что у меня есть. Я умру без него сам! — он перешёл на шёпот.       Серп Иваныч смотрел на него с отвращением. Когда Бекля закончил, он лишь презрительно усмехнулся. А потом его снова пробрал смех:       —Ты? Умрешь? Так это же твоя работа! — сквозь хохот проговорил Стратилат. — Думаешь, все твои «чувства» — настоящие? Ты не испытываешь того, о чем говоришь, сам же понимаешь! Да если бы я тебе приказал, ты бы сам его убил!       Взгляд Беклемишева помутился. Он замер и снова перестал дышать. Серп тоже успокоился. Наступила тишина. В наступившем безмолвии Иеронов услышал:       —Чтоб ты сдох.       Бекля с ненавистью смотрел на своего Хозяина. Он встал с колен и направился к нему. Теперь со страхом смотрел уже Серп.       —Быть такого не может!.. нет, как это?.. — шептал он, отходя от грозно приближающегося пиявца. — Уходи! Прочь отсюда! — закричал Стратилат.       —Сдохни! Сдохни, тварь! — снова и снова повторял Саша, игнорируя команды Хозяина, уже бывшего.       Парень искал, чем можно убить, но не находил подходящего предмета. Тут его взгляд выцепил ручку, лежащую на столе. «Ей можно заколоть» — пронеслось в его голове. Он подхватил ее и припер Иеронова к стенке. Тот, забыв о своём физическом превосходстве, не мог сопротивляться.       Чуть было Беклемишев не вонзил ручку в шею, в артерию, к горлу подступила тошнота. Все тело охватила боль, похожая на судорогу: он упал, скорчившись, а потом из его рта брызнула красная тёплая жидкость с запахом железа — кровь. Вкус крови, показавшийся пиявцу отвратительным, чувствовался, казалось, всем телом. Она продолжала выходить наружу. Будто вся кровь, которую он выпил, теперь отторгалась организмом. Саша почувствовал, будто умирает. Интересно, выблюет ли он сейчас внутренние органы?       Когда судорога закончилась, он бессильно упал на пол. Серпа в кабинете уже не было. С минуту он лежал в смертельной усталости, но потом все же нашёл силы встать. Кабинет выглядел как место преступления — все было залито кровью, стул был опрокинут, стол значительно сдвинут с привычного места. Сам Бекля тоже был весь в крови, непонятно, чьей.       Ещё одна странность, которую он заметил — он не мог не дышать. Вдох, выдох — это необходимость, а задержать дыхание надолго не получалось. Он выбежал на улицу. Солнце больше не причиняло боль. Надо уходить отсюда, надо смыть с себя кровь! Беклемишев побежал к реке, но, опасно приблизившись к берегу, остановился. Страх перед святой водой был, хоть и не инстинктивный, а по старой памяти.       «Что со мной? Это вообще я?» — различал членораздельные мысли в своей голове Саша. Он стал человеком? Тогда почему боится воды? Надо зайти в неё, чтобы проверить.       Он, не снимая обуви и не раздеваясь, зашёл в воду, но только на самую поверхность, даже подошву ботинок вода не до конца закрывала. Потом он сделал шаг, ещё — вода уже доходила до края носков, но кожи не касалась. Он сделал ещё шаг — вода не обожгла его, а только обволокла приятной прохладой, как бы приглашая отмыться от крови и от всего, что произошло раньше. Он, уже не боясь, забежал в воду и нырнул с головой, выплыл и засмеялся: значит, он больше не пиявец, значит, он не умрет!       Он вышел из воды. Получается, если он спасся, то может спасти и Альберта! Значит, есть ещё надежда! Но как спасся он сам? Что он сделал? «Пиявец, пожелавший своему Хозяину смерти, становится Гнилой Кровью» — пронзила его внезапная мысль.       Ему нужно увидеть Альберта. Но где он? Бекля больше не может чувствовать других пиявцев, ведь он больше не часть их системы — он скорее как отрубленная конечность, вроде пальца, в организме. И такое чувство, будто Стаховский специально прячется от него — его нигде нет.       Была ещё одна проблема — нужно было довести до ума убийство Серпа. Сейчас, когда адреналин отступил, сделать это уже невозможно. Нужен был план, и действовать необходимо быстро — до полнолуния оставалось чуть больше суток.       Валентин Сергеич написал в своём журнале «здоров» и отпустил, наконец, Беклемишева из медпункта. До завтрака оставалось несколько минут, значит, сейчас была зарядка. Спешить на нее необходимости не было, но там можно попытаться отомстить обидчику. Решено было направиться к стадиону.       Не доходя до него, хулиган увидел какого-то невысокого парня в очках, который что-то зарывал под деревом. Это был Валера Лагунов — «жертва» Бекли в киллере. Он не собирался участвовать в игре, но тут такая удача — они одни, рядом никого, «убить» проще простого. Боясь спугнуть «жертву», Беклемишев тихо подобрался к нему и спрятался за дерево. Валера услышал шелест листьев, и, заметив Беклю, бросился бежать. Тот пустился за ним.       Догнать этого очкарика оказалось не так-то просто, но хулиган почти справлялся с этим. Они добежали до берега реки, и Валера тут же запрыгнул в реку.       —Я знаю, кто ты! Не подходи ко мне, а то…! — Лагунов оглянулся и помедлил, подбирая слова, но пиявцу объяснять, что с ним будет, если он зайдёт в святую воду, не требовалось. — Я ещё выясню, откуда все это пошло! — уже весь мокрый, он вышел из воды.       —Да не буду я тебя трогать! Я просто убить тебя хотел, в киллере! — Бекля протянул ему бумажку, стараясь не коснуться его. Тот недоверчиво глянул на пиявца.       —Опоздал ты, прямо скажем. Игра вчера вечером закончилась. Но спасибо — я остался победителем, благодаря тебе. — он усмехнулся.       Бекля ушёл, оставив Валеру одного. Приближался завтрак, и уж там он не упустит шанс отомстить Стаховскому.       Точно, Валера! Он же что-то знал ещё тогда! По крайней мере, он знал о пиявцах и о том, что святая вода для них опасна. А может, этот случай с ожогами от воды — тоже на его совести*? В прочем, это уже не важно, главное — найти его. Может, вместе у них получится победить Серпа?