Не воздавая почестей

       Она закурила, нервно смахивая с сигареты пепел. Силуэт в дальнем углу, скрытом тенью, впервые за долгое время изменился в позе. Девушка ощутила немой вопрос, выраженный в этом жесте, но лишь грустно улыбнулась своим мыслям. Верно, в этот раз извинений не будет. Действие легально. - Прошу прощения за эту неловкую паузу, месье. Вы напомнили мне одного моего знакомого.       Мужчина лишь глухо пристукнул тростью. Но для Одри это было вполне ожидаемым ответом.

***

- Вы выглядите несколько раздражённо.. поссорились с Джоном?       Теодора решила всё-таки озвучить то, что так волновало ее с того момента, как она увидела Хайнса, явившегося для скорых объяснений и столь же скорого ухода.       Мужчина, видно, ожидающий окончания разговора, показался ей слегка раздосадованным его продолжением. Но вопреки ее ожиданиям никак не проявил своего недовольства, лишь поднял на нее глаза, застыв в немой паузе.       Томас Хайнс всегда представал перед людьми исключительным джентльменом, но в его темных, как ночное море глазах так же постоянно читался несравнимый холод. Такой выдержке и беспристрастию к происходящему мог позавидовать даже Джон Робертс. Мужчина никогда не проявлял и толики чувств и эмоций, за исключением раздражения к некоторым действиям окружающих его людей, которое могла выдать только пассивная агрессия, хотя и ту было довольно нелегко распознать.       Он смотрел на Теодору тяжёлым напористым взглядом, от которого той стало весьма не по себе, впрочем, как и все те разы, когда ей приходилось контактировать с этим человеком. Хайнсу даже не приходилось использовать мимику, лицо мужчины всегда было абсолютно расслабленным, но взгляд будто центнером ложился на плечи любого, кто посмотрит ему в глаза.       - Если мой вопрос слишком личный, то я прошу за него прощения.. - Теодора отвела глаза в сторону, не выдержав проницательного взгляда своего собеседника.       - Мисс Эйвери. Девушка подняла взгляд, не ожидая что мужчина ей вообще ответит, но тот даже не дал ей договорить.       - Я знаком с Джоном достаточно долго, чтобы прекратить впечатляться его поступками. И всегда считал, что вряд-ли какое-либо его действие или отношение может меня обидеть.       - А теперь?       Журналистка слишком поздно опомнилась. Дурной, глупый, длинный язык! Однако Теодора уже давно смирилась с тем, что какой бы вопрос она не задала этому человеку, она все равно чувствовала вину, будто провинилась перед ним тем, что увела у него друга, и теперь должна каждый раз быть наказана его холодным отношением. Но жгучий интерес писателя к персоне всегда брал вверх, и сила тяготения ее ума рушила любые опасения, снова и снова бросая вызов опоненту.       После некоторой паузы мужчина выровнялся, прекратив опираться на трость, ловко подкинув ее в воздух и схватив чуть выше середины. Смерив свою собеседницу тяжёлым взглядом, он устало повернулся к дивану. Сев на него и закинув одну ногу на другую, он облокотился головой об руку и продолжил.       - Это допрос?       Девушка мысленно прокляла себя за излишнее любопытство, но заманчивая напускная вежливость Томаса дала ей надежду на продолжение разговора. Казалось, что тот готов на любые пытки, будто воспитание и собственная репутация джентльмена просто не давали ему право послать девушку куда подальше и проигнорировать любой ее интерес к его личности и отношениям с людьми.       И все же, Теодора почему-то боялась доставить ему дискомфорт. Однако и такое отношение к себе она не могла долго игнорировать.       - Если я обидела вас чем-то, просто скажите мне об этом.       - С чего вы решили, что я обижен?       Его тон оставался все таким же холодным и безразличным, но с каждой репликой в нем будто появлялась нотка раздражения (или усталости?). И всё же Томас Хайнс умел держать себя достойно, будто настоящий дипломат. Однако и Теодора не собиралась сдаваться. Не на ту напал.       - Только дурак не заметит вашего отношения. Однако, как мне кажется, только ко мне вы такое отношение и проявляете, ведь в отличии от Джона, я не имею ни капли ценности в ваших глазах. Хотя никакого вреда вам не причинила, - девушка нервно посмотрела в сторону, не выдержав и выпалив то, что в ней накопилось, впрочем, за весьма короткий период общения с несколько эксцентричным другом Джона.       Однако весьма интереснейший диалог совсем не собирался сбавлять обороты, будто Томаса только раззадорил такой, в некотором роде, конфликт.       - Так в итоге получается что это я вас обидел? - Мужчина слегка приподнял брови в колком вопросе, с интересом наклонив голову и заглянув в глаза журналистки. Немного помедлив, он продолжил. - Этим вызван ваш интерес к моим отношением с доктором Робертсом? Или вы просто хотите быть особенной?       Лицо Теодоры вспыхнуло румянцем от негодования и гнева, охватившего ее. Она резко подняла глаза на уже поднявшегося с места и подошедшего к ней мужчину, в немом вопросе открыв рот и сдвинув брови к переносице. Томас не дал ей успеть возмутиться.       - Прошу прощения, мисс Эйвери, - азарт покинул его лицо так же быстро, как и появился на нём. Теперь же его мимика изображала такое же безразличие, как и раньше. - Я не хотел вас оскорбить. Однако, спешу вас обрадовать, моё отношение к людям неизмеримо равноценно. Все, что я испытываю к Джону - это чувство долга - я ему обязан. Его сердце свободно, если вас так беспокоит этот вопрос. И если оно, конечно, у него есть.       Мужчина плавно повернулся к двери, пройдя мимо Теодоры и явно собираясь уходить, покинув эту бессмысленную полемику.       - Меня больше беспокоит вопрос наличия его у вас, мистер Хайнс, - съязвив, Теодора вновь отвела взгляд куда-то в стену, не желая видеть реакции мужчины.       Но реакции не последовало. Лишь спустя некоторую немую паузу вдруг послышались размеренные шаги и скрип входной двери, оповещающий об окончании затянувшегося прощания.