Волчья шкура

Гарри бросило в холодный пот, и лицо его сделалось мертвенно бледным совсем как у покойника. Видимо, его состояние не осталось не замеченным, потому что белесые глаза Драко тоже испуганно округлились и он рвано произнес: — В чём дело, Поттер? И что она сделала? — Эм...как бы... — неэстетично мямлил Гарри, перетаптываясь с ноги на ногу и пытаясь подобрать слова. — Думаю, тебе лучше присесть. Девушка послушно поднялась и позволила Гарри увести Драко к коряге, на которую тот опасливо опустился. Брюнет глубоко вздохнул и заговорил. — Панси говорила, что ты все ещё страдаешь утренней тошнотой? — Издалека начал Гарри, получая утвердительный кивок, — и устаешь ты тоже в последние месяц-полтора быстрее, да? — Драко снова кивнул, но прервал его. — Но ведь это не что-то смертельное? Я просто устаю от лежащей на мне ответственности старосты, члена клуба Слизней, ловца и отличника. Это, знаешь ли, немного выматывает. Я работаю над этим, и мадам Помфри... — Дело в другом! — Встрял Гарри и взлохматил волосы на затылке, — это и правда не болезнь, но и не норма. Понимаешь, Фир не ошибается. Она только что кое-что узнала, и боюсь, это может тебя немного шокировать... — У меня, что, паразиты?! — взвизгнул Малфой, делаясь ещё бледнее. Гарри подавил рвущийся наружу смешок. — Не думал, что ты такого мнения о детях, — слова слетели с уст прежде, чем Гарри успел подумать и прикусить язык. Драко тупо моргал и мучительно долго молчал. — А? — Единственное, что у него получилось выдавить из себя. Гарри испытывающе смотрел на блондина, ожидая увидеть понимание и полное осознание на его лице, однако он только криво усмехнулся. — Очень смешно, Поттер. — Слушай, я знаю, что это звучит как бред, но правда есть правда. Обещаю взять ответственность. Я вас не брошу, клянусь. Пока Драко, судя по его лицу пытался услышать в поттеровском голосе намек на шутку или розыгрыш, Гарри всерьез задумался о действительности. И, если верить Фир (а ей можно было верить), Драко был на втором месяце. Второй месяц. Само собой, Гарри, как и многие другие, задумывался о будущем. И во всех его фантазиях он приходил домой, где его ждала красавица-жена и четверо-пятеро ребят. И много собак. Однако после укуса его жизнь разделилась на «до» и «после». Он уже не мог позволить себе мечтать о подобном, и с появлением в его жизни Драко пришло только большее убеждение в невозможности создания полноценной семьи. Гарри смирился, да и толком даже не задумывался о детях будучи в связи с Малфоем. И сейчас ему говорят, что он в свои шестнадцать-семнадцать станет отцом. Гарри мысленно прикинул все «за» и «против». Понятное дело, что в его гриффиндорской голове больше было «за». Драко нравился ему, очень. И, похоже, это было вполне взаимно. Пускай Гарри и было боязно, но он не собирался бросать своего парня на растерзание его чистокровной семейке. Как он и сказал слизеринцу, он обязательно возьмёт ответственность и позаботится о благополучи и Драко и ребенка. Ресурсов ему хватит, даже более чем. Зная Малфоя-старшего, Гарри предполагал, что за «предательство» идеи чистой крови Драко могут и выжечь с фамильного гобелена, как когда-то Вальбурга выжгла Сириуса. Гриффиндорская честь не могла позволить бросить своего избранника в самый сложный момент его жизни. Гарри готов был встать рядом и подставить свое плечо. Пока Гарри мысленно уже выбирал кольцо для помолвки, потому что порядочность (и внутренний волк) того требовала, Драко уже готов был разреветься. Вот только не совсем понятно от чего: от абсурдности происходящего или от захлестнувшего его с головой жгучего позора. Поттер, похоже, не шутил, ибо с чувством юмора у него всегда было туговато. Он никогда в полной мере не мог оценить выходок Драко. Если же всё происходящее было правдой, оставался один открытый вопрос: — Это, конечно, возможно, но даже особое зелье и соблюдение всех ритуалов не гарантирует выживаемость и зачатие плода. Мы же ничего подобного не проводили...как же... — судорожно бормотал себе под нос Драко, игнорируя бежавший по телу озноб. Если задуматься, то симптомы, которыми он мучился последний месяц соответствовали его положению. Как по учебнику. Драко после экзаменов ЖАБА хотел стать колдомедиком, последовав совету крёстного, которого он бесконечно уважал, поэтому читал много целебно-магической литературы, но списать происходящее с ним на беременность, он даже не подумал бы. Да никто бы не подумал, ведь это невозможно было представить. — Фир считает, что в роду твоих предков были ульфхеднары, — Поттер опустился на колени и сжал холодную бледную ладонь Драко, — в отличие от ликантропии гены ульфхеднаров могут передаваться следующим поколениям. Они могли дремать в крови Малфоев на протяжении веков, но в тебе внезапно проснулись. — Бред, у меня же не светятся глаза, да и в волка я не обращаюсь. — Нервно икнул Драко, шумно сглотнув. — Но ты ведь чувствуешь что-то, когда я рядом? — искоса глядя на Драко, задал вопрос Поттер. — Может, какой-то запах; или испытаваешь необычные для себя ощущения. — Это не объясняет моего положения! Как такое возможно? — Омеги могут забеременеть независимо от пола, — Гарри сильнее стиснул в пальцах чужие, подрагивающие. — Я поговорю с твоим отцом и объясню ему ситуацию. Я смогу позаботиться о вас. — О нас? — Криво усмехнулся Драко, опуская голову и пряча лицо за белокурыми, чуть неаккуратными прядями. — О тебе и малыше. — С чего ты взял, что я его оставлю? — Бесцветно спросил Драко, шумно сглатывая. У Гарри внутри что-то звонко оборвалось и умерло, а живот скрутило страхом. — Р-разве нет? Ты хочешь избавиться от...? — Нам шестнадцать, Поттер! — Повысил голос Драко, едва не плача, — я только в июне стану совершеннолетним. Нам ещё два года учиться, а после учебы я хотел посвятить себя практике и постройке карьеры в больнице Святого Мунго. Я не готов! Мы не готовы, Гарри... Гарри чувствовал, как его тело наливалось свинцом и скребло под ложечкой. Руки дрожали. Тело не слушалось. Он бессильно уткнулся в колени Драко лицом. Ему хотелось реветь диким зверем и выть волком от переполнявшей его боли и чувства несправедливости. Гарри всю свою жизнь мечтал о собственной семье, которую он построит и сохранит с любимым человеком. Он грезил о совместных ужинах и разговорах, о детях, для которых он будет примером для подражания. Желание быть любимым и нужным горело в нём вечным огнем. Однако он мог понять чувства Драко и, к своему ужасу, он также осознавал его правоту. Они и сами по сути были детьми. Ребёнок — это не собачка и не домашняя зверушка, которую можно взять в школу в качестве питомца или фамильяра. Гарри понимал, что согласись Драко оставить ребенка, можно было бы распрощаться с желанием стать мракоборцем на пару-тройку лет, а то и больше. Голова твердила ему просто вверить судьбу ещё не родившегося малыша, его малыша, в руки Драко, отчасти оказавшегося в таком положении из-за него, Гарри; но сердце упрямо кричало о любви к этому несчастному ребёнку. Гарри чувствовал, что его разорвет от противоречий. Язык прилип к небу. Он не знал, что и как ему говорить. Он и сам был в шаге от того, чтобы в слезах умолять Драко не прерывать беременность. — Мне жаль... — всхлипывая Драко, — правда жаль...мои родители...я не могу так с ними поступить... — Дело в них? — Уцепился за эту мысль Гарри. Драко кивнул. — В таком случае я всё улажу! Обещаю, Драко, я объяснюсь! Если у меня получится, ты согласишься оставить его? — У тебя не выйдет... — тихо бросил Драко. — Ты ж меня знаешь! Я не принимаю отказов! — Гарри поцеловал острое, облаченное в черные брюки колено. — Дай нам шанс! Это же наш ребёнок, Драко! Драко глубоко вздохнул, капитулируя. *** Фир покинула Запретный лес утром следующего дня. Она была преисполнена радостью и благоговением от произошедшего. Ей не терпелось рассказать Альфе о случившемся и подтвердить их общие догадки. Гарри не сказал девушке, что Драко пока находился в подвешенном состоянии и не был уверен в решении оставить ребенка или же нет. Для ульфхеднаров щенки были верхом неприкосновенности. Убийство щенка каралось страшно и мучительно, потому даже вражеские волчата никогда не убивались на поле боя. Между тем стремительно приближались рождественские каникулы. Горы и холмы надели снежные шапки, ровно как и крыши замка. Домашнего задания становилось меньше, а преподаватели — лояльнее. Снейп, разумеется, был единственным исключением. Ничто в этом мире не могло заставить его изменить его отношения к львиному факультету и, в особенности, к Гарри. Драко ходил как в воду опущенный, и Гарри мог его понять. Как сказать своей чистокровной, свято чтящей закон неприкосновенности и предвзято настороенной к избраннику семье о, казалось, невозможной беременности? Гарри не любил Люциуса, и это было абсолютно взаимно, однако Нарциссу он совершенно не знал как человека, но одно ему было понятно: она любящая мать, по словам Драко. Следовательно, Гарри надеялся давить именно на неё и её любовь к сыну, которая просто обязана была пересилить силу дурацких чистокровных законов. На каникулах Драко и Гарри предстояло расстаться на пару дней. Драко сказал, что откроет камин двадцать седьмого декабря в шесть часов после полудня и подготовит семейство к сложному, действительно непростому, разговору, исход которого решит судьбу их ребёнка. Дни до рождества Гарри провел в Поттер-мэноре, знакомясь с портретами и парой домовиков. Его дед, Флимонт, проникся своим внуком до глубины души. Похоже, что непослушная темная шевелюра была семейным проклятием Поттеров: статный колдун в довольно преклонном возрасте, одетый в дорогие и аккуратные вещи с кошмарным вороньим гнездом на голове, где изредка блестела седина, был тому ярким доказательством. Джеймс был очень похож на своего отца, только Поттер-младший мог похвастаться более острыми чертами лица, доставшимися от матери, Юфимии, которая в девичестве носила благородную фамилию Блэков. Она очень напомнила Гарри Нарциссу Малфой, также урожденную Блэк. Даже в старости его бабушку можно было без зазрения совести назвать красивой женщиной. Темные прямые волосы, собранные в высокую прическу, спадали на покатые худые плечи, скрытые под шелком дорогого бордового платья, и черные омуты умных глаз светились даже с портрета. Юфимия долго не могла на него налюбоваться, а когда узнала, что он стал ещё и наследником её фамилии, счастливо расплакалась. Флимонт надолго покинул свой портрет, утешая супругу. Самое большое потрясение Гарри испытал в библиотеке мэнора, где его встретил портрет Иоланты Певерелл, внучки Игнотуса Певерелла, хозяина мантии-невидимки, которую тот передал своему единственному потомку. Иоланта рассказала Гарри про устройство и механизм работы библиотеки, посоветовала лучшие фолианты и древние книги (включая Тёмную магию). Гарри давно не был настолько преисполнен духом: у него была настоящая семья с древнейшей историей, богатством и реликвиями. Да, его мама была маглорожденной, что делало его самого полукровкой, но он всё равно планировал упираться в свою историю в предстоящем споре с Люциусом Малфоем, жадным до богатства и власти. Гарри с облегчением обнаружил не одно упоминание об однополых магических браках в результате которых в такой семье чистокровных волшебников или ведьм появлялись наследники. Гарри практически не покидал библиотеки, углубляясь в историю своей семьи и прерываясь только на короткие перекусы. Он понимал, что знание некоторых секретов, возможно, спасет жизнь его малышу, поэтому изучал всё с кропотливой дотошностью. Флимонт и Юфимия не могли нарадоваться на своего дорогого внука. Перед встречей с Малфоями и он обошёл не одно ателье, прежде чем подобрал для себя подобающий костюм и мантию, которую он с художественной небрежностью накинул на плечо. Затем он посетил парикмахерскую, где голову тоже привели в порядок, насколько это было возможно с его непослушными жёсткими волосами. Вернувшись в мэнор он посоветовался с Флимонтом и Юфимией относительно подарка для семьи предполагаемой невесты, ибо появляться в доме Малфоев с пустыми руками он бы побоялся. Юфимия снова едва не расплакалась и предложила Гарри открыть шкаф из черного дуба в их когда-то общей с Флимонтом спальне и дважды стукнуть по внутренней стенке, думая о своей невесте. Это предложение можно было назвать абсурдным, но Гарри все равно поплелся на второй этаж. Всё-таки интерес переборол всё остальное. Он дошел до спальни и сделал всё в точности так, как и говорила бабушка. Из головы никак не выходил Драко. Гарри вспоминал всё, что их связывало, начиная от его отказа в дружбе в Хогвартс-экспрессе и заканчивая плачущем на его плече Драко в Запретном лесу. Перед его глазами твердая чёрная стена шкафа вдруг колыхнулась, превращаясь в густой смог. Гарри осторожно протянул руку, которая тут же пропала в чёрном облаке. Он сглотнул и быстро шагнул в неизвестность, едва не спотыкаясь на винтовой лестнице, освещенной красными факелами. Гарри глянул вниз, отмечая приличную высоту. Он шел, придерживаясь за холодные камни стен. С каждым его шагом вспыхивал новый факел, указывая путь и освещая влажные ступени. Ступив с последней ступеньки и сделав шаг вперёд, он услышал за спиной шорох, заставивший обернуться. Лестница пропала, как и факелы. Вместо них в противоположной стороне в темноте вспыхнула тропа из рубинов, указывая путь. Гарри пошел по волшебному следу, не забывая оглядываться по сторонам. Волчье зрение позволяло ему увидеть вытолканные пластинки из красного мрамора, где были выбиты даты и имена. Гарри понял, что оказался в гробнице своего рода. Он гулко сглотнул и выдохнул облачко пара. После обращения мороз его практически не заботил, поэтому он списал пробежавший по позвоночнику холодок на нервную реакцию. Кое-что всё же было очень странно: он не чувствовал запаха разложения или праха. Тут вообще ничем не пахло. Совсем. Даже сырость и камни здесь совершенно не пахли. На повороте его взгляд невольно зацепился за табличку. Флимонт Гиперион Поттер. Гарри уже знал это имя. На четвертом курсе Грейнджер говорила о нём, да и гоблин в Гринготтсе не раз его упоминал. Парень протянул руку и коснулся плитки ладонью, которую тут же обожгло холодом, а перед глазами одна за другой замелькали картинки. Вот темноволосый мальчик прижимает к груди щенка шишиги, едва не плача от радости и слёзно благодаря отца за нового друга. Мальчик сидит на табурете в большом зале и шляпа громко произносит: «Когтевран!», — и бронзово-синий стол заходится в аплодисментах. Он стоит в коридоре, направив палочку на своего недруга, и громко, но четко произносит: «Экспелиармус». Со стола Слизерина на него грустными глазами смотрит темноволосая девочка с холодными и острыми чертами и милой мушкой под левым глазом, а он от чего-то краснеет и утыкается в тарелку. В ушах громом звенят свадебные колокола, и перед глазами красивый мужчина нежно целует свою прекрасную жену в приталенном свадебном платье, а под ногами у новоиспечённых супругов радостно тявкает старая шишига. Гарри словно вынурнул из омута памяти, когда закрылась крышка гроба его бабушки. Он вдруг понял, что едва сдерживает слёзы. Он только что увидел жизнь своего деда. Это была очень хорошая жизнь. Не самая долгая, но счастливая. Гарри прикусил изнутри щеку. Было в этом что-то забавное: похоже, интерес к представителям чистокровных змей ему достался от деда. Гарри улыбнулся, нежно гладя мраморную плиту. Слева от него что-то блеснуло. Он обернулся и заметил круглую ручку. Незаметная дверь неожиданно легко поддалась. Это было хранилище. Но здесь было не так много золота и драгоценностей, как в сейфе Поттеров в Гринготтсе. Гарри неспешно шел между рядами из сокровищ и разных изобретений, пока не услышал шепот. Тихий, его едва можно было отличить от дуновения ветра. Однако тут не было сквозняков. Кто-то звал его, или что-то. Он пошел за голосом. И тут Гарри заметил маленькую коробочку. Неприметную на первый взгляд. Она была потёртая и далеко не красивая. Он осторожно открыл её, забывая как дышать. На него смотрели два обручальных кольца, но таких красивых и утонченных он никогда прежде не видел. Они не были вычурными с большим количеством драгоценных камней, но они также не были обеднены ими. Они были идеальны. От них веяло приятной родной магией и домашним теплом. Гарри осторожно забрал коробочку и спрятал её во внутренний карман жилета, ближе к сердцу. Как только он поднялся по лестнице обратно наверх, чёрное облако за его спиной разгладилось и снова стало обычной стеной шкафа. Гарри сломя голову побежал по коридорам поместья к портрету бабушки. — Госпожа Юфимия! — Крикнул он, и в раму её портрета вошла она сама, лукаво улыбаясь. — Милый, я же говорила звать меня бабушкой. — Она покачала головой. — Смотрю ты что-то нашел, — как бы между прочим заметила женщина, поправляя и без того идеальную прическу. — Спасибо вам! За всё! — Гарри сквозь жилет сжал коробочку с кольцами. — Это сильная магия, милый, — ласково ворковала Юфимия, — а эти кольца передаются в нашей семье уже не одно столетие. Они были созданы Бузинной палочкой как подарок для Игнотуса и его супруги. С тех пор они только напитывались магией своих хозяев. Кольца — не простые артефакты. Они сами захотели, чтобы ты их нашёл. Иначе они бы не позвали. — Вы тоже там есть, бабушка? — тихо спросил Гарри, внимательно глядя на портрет и надеясь, что его правильно поняли. — Да, — грустно улыбаясь, ответила Юфимия, — рядом со своим мужем. — В её портрете вдруг появился Флимонт, который приобнял жену за плечи и поцеловал в висок. — Надеюсь, что и твоя любовь будет такой, как у нас. А, может, ещё лучше, — сказал он, поправляя пенсне на правом глазу. — Мой отец, он...? — Не знал о нашей гробнице. Надеялись, что в библиотеке он найдет нашу летопись, но был убит слишком рано. Он даже толком не появлялся дома, милый. — Юфимия стиснула зубы пытаясь удержать лицо. Было видно что ей тяжело говорить о сыне. — Есть ли где-нибудь его портрет? — Поттеры покачали головами. — Большое спасибо. Обещаю, что буду достойным наследником. *** Гарри вышел из столба зелёного огня и оказался в громадной изумрудной гостиной Малфой-мэнора. Перед ним с хлопком появился зашуганный домовой эльф, который быстро поклонился ему в пол и попросил следовать за ним в столовую, где его ожидали господа и госпожа Малфои. Цокот его лакированных туфель эхом отдавался от высоких стен и мраморного пола. Гарри дышал медленно и глубоко, успокаиваясь и настраивая себя на положительный лад. Как только он зашёл в комнату, и эльф объявил о приходе молодого господина и бесследно испарился, на него сразу же обернулось все немногочисленное семейство Малфоев. Гарри отвесил традиционный поклон (Юфимия настояла на изучении нескольких пунктов этикета). Люциус смерил его высокомерным, но любопытным взглядом, чуть вскинув светлую бровь. Надменное лицо Нарциссы разгладилось, приобретая заинтересованное выражение. Драко был бледнее обычного, его почти трясло, но он так и не удостоил Гарри даже взглядом. Он сидел, уставившись в невидимую точку на своих светло-серых брюках. Люциус вышел ему навстречу. Гарри сглотнул, но виду не подал, что его напрягает атмосфера и ситуация. Малфой-старший оценивающе разглядывал его изысканное дорогое одеяние, уделив особое внимание драгоценному кулону на шее. — Мой сын говорил, что хочет познакомить меня и супругу со своим любимым человеком, хотя ни имени, ни фамилии, ни даже пола он не назвал. — Деланно произнес Люциус, поглаживая набалдашник на своей змееподобной трости. Гарри незаметно втянул воздух носом и едва удивлённо не приподнял брови: от Малфоя не пахло злобой или угрозой, только искренний интерес пропитал всё помещение. — Вы, судя по всему, молодой человек, выходец из волшебной семьи. Так почему же я узнаю о Вас только сейчас? — Мистер Малфой, прежде чем я назовусь, позвольте мне порадовать Вашу прекрасную жену, — Гарри неспеша двинулся к леди Малфой, доставая из-за пазухи небольшую старую книгу и протягивая её женщине, — Это семейная реликвия. Карманный фолиант о целебных травах и других растениях. Драко как-то упомянул, что Вы интересуетесь лечебной гербологией, леди. Нарцисса с благодарностью приняла подарок, открывая его на первой попавшейся странице и пробегаясь по строчкам и рисункам глазами. — Благодарю, но это же раритет. Не жалко было расставаться, как Вы сказали, с фамильной драгоценностью? — Она хитро прищурила голубые глаза. Гарри пожал плечами. — Я здесь, чтобы получить Ваше благословение. Скажу сразу, что настроен я серьёзно. — Драко за столом издал непонятный булькающий звук. Гарри затылком чувствовал сверлящий взгляд Люциуса. — Главным требованием является Ваша родословная, молодой человек, — нарочито звонко произнес лорд Малфой, подходя ближе и заглядывая ему в глаза. — Я надеюсь, Вы знаете, что Малфои гордятся своей историей. Что же Вы можете предложить? И я бы хотел услышать имена Ваших родителей. — Я сирота. Мне ещё нет семнадцати, но я уже сейчас являюсь представителем двух чистокровных родо́в. Наши отношения с Драко начались не так давно, но, как я уже говорил, я настроен серьёзно. Что же до моего богатства, Вам же это интересно, скажу только, что я не бедствую. В моём распоряжении несколько предприятий, которые возобновят работу с пятого января. Я выгодная партия для Вашего сына. Я смогу обеспечить ему красивую жизнь. — Закончив эту тираду, Гарри резко выдохнул, выдержав острый взгляд Люциуса. — Каких родо́в? — Я Поттер-Блэк. — Лицо Малфоя-старшего мгновенно изменилось. Он нехорошо сощурился, а на лбу залегла некрасивая складка. — Убирайтесь! — Люциус! — Отец! Драко и Нарцисса вскрикнули практически одновременно. Женщина тоже напряглась. Она подошла к мужу и успокаивающе погладила его по руке. Драко подскочил на стуле и, наконец, посмотрел на Гарри, в удивлении приоткрыв рот. — Люциус, милый, — нежно протянула Нарцисса, не переставая гладить тыльную сторону ладони супруга, — мистер Поттер ведь сказал о своих намерениях. — Могу поклясться в своей искренности под Сывороткой правды или дать Непреложный Обет, — встрял Гарри и словил возмущенный взгляд леди Малфой. — Драко, дорогой, — позвала она сына, — мистер Поттер ни к чему тебя не принуждал? Ты любишь его? — У Гарри сердце забилось в горле. Драко ещё не признавался ему в чувствах. Конечно, обстоятельства оставляли желать лучшего, но... — Сначала я испугался своих чувств и мыслей, которые возникали при виде Поттера, — дрожащим голосом сипел Драко, избегая взгляда отца, — но потом я...понял, что хочу быть с ним. Я ведь столько раз срывался на него, кричал, ругал, иногда лупил, оскорблял его и его бывших дружков, но Пот... Гарри всё спускал мне с рук. Тогда я понял, что между нами всегда была какая-то связь, даже когда мы кидались друг в друга заклятьями... — Драко, — прошептал Гарри, готовый броситься обнимать это белобрысое чудо. — Я понял, что больше не смогу без него, — закончил Драко. Гарри кинулся к нему, опускаясь на одно колено и беря его ладони в свои, и беззвучно прошептал: — Люблю... Люциус наблюдал за развернувшейся перед ним сценой с видом, будто съел самый кислый в мире лимон. Нарцисса улыбалась краем губ, что-то щебеча на ухо мужу. Гарри достал из коробочки кольцо потоньше и незаметно для родителей надел его на безымянный палец Драко, который заметно вздрогнул и ошарашенно посмотрел в его счастливое лицо. — Драко Люциус Малфой, — негромко обратился он, — ты выйдешь за меня? Люциус захлебнулся воздухом и уже собрался наброситься на Гарри с кулаками, но был ненавязчиво удержан на месте своей супругой. — Я... — начал Драко, исподлобья взглянув на родителей. Мама ласково улыбалась и незаметно кивнула. Отец же метал молнии своими серыми, так похожими на его собственные, глазами. Решайся! Он быстро ответил. — Да, согласен. Гарри поднялся и обнял его, чувствуя как бешено стучит малфоевское сердце под тонкой белой рубашкой. — Однако последнее слово остаётся за мной, — грубо вбросил Люциус. — Поттеры — Предатели Крови. Стали ими, когда позволили Джеймсу Поттеру обручиться с грязнокровкой! — Вы обманываете сами себя, мистер Малфой! — несдержанно рявкнул Гарри, с вызом глядя на сиятельного лорда, — грязнокровки — потомки сквибов, которые рождались в абсолютно волшебных семьях. Моя мать была сильной колдуньей и хорошим человеком, поэтому попрошу Вас воздержаться от оскорблений в её адрес! И наш ребёнок будет очень сильным магом! — Ребёнок? — переспросил Малфой, и крылья его носа затрепетали. Нарцисса напряглась. Драко обречённо застонал, пряча лицо в ладонях. — Вы кичитесь своей чистокровностью, но, по сути, ваши предки имели связь с волшебными существами — ульфхеднарами. Из-за их крови Драко оказался в положении. — Гарри не разрывал зрительного контакта и глухо порыкивал, стараясь не выпустить когти. — Что, прости? — У нас с Драко будет малыш, — твёрдо бросил Гарри, а Люциус покрылся красными злыми пятнами. — Малыши, — тихо поправила леди Малфой, и на нее обратилось три пары удивлённых глаз. — Мам? — Цисси? — Я же тебе недавно говорила про гобелен, милый? — Обратилась она к мужу, — теперь всё встало на свои места. Детоубийство магия не прощает, к тому же, мистер Поттер-Блэк прав: он выгодная партия, да и Драко к нему привязан. — Леди Малфой, я... — От себя скажу, что обязательно помогу вам, молодые люди, с воспитанием наследников. — Люциус от шока не мог подобрать слова, а Нарцисса подошла к Гарри и зашептала ему на ухо, чтобы слышал только он. — Но если ты, малец, посмеешь обидеть моего сына, я самолично, голыми руками вырву твои глаза и запихну их тебе поглубже в глотку, чтобы ты от туда наблюдал, как я буду разрывать твою мерзкую душу на части. Она отстранилась с самой очаровательной улыбкой на тонких губах и похлопала его по плечу. Гарри стоял столбом и глупо моргал, боясь двинуться. — Добро пожаловать в семью, Гарри. — Елейно произнесла Нарцисса, обхватывая плечо мужа и поглаживая его. Гарри же в полной мере осознал, что бояться надо было и будет вовсе не Люциуса.