Волчья шкура

Драко просыпался, уже сожалея о том, что в нём нашлись силы открыть глаза. Тело ужасно ныло и ощущалось свинцовым. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, когда он в последний раз ел, ведь он буквально чувствовал, как свернулся в трубочку желудок. Он предпринял попытку привстать, но это оказалось невозможным — поперёк живота его удерживала чёрная когтистая лапа. Сердце в ужасе сжалось, а взгляд метнулся к изголовью кровати. Оказалось, что волосатая конечность принадлежала никому иному, как ушастому Поттеру. Драко завопил, сминая ногами покрывало, опрокидываясь на пол и больно стукаясь локтем и левым бедром. — Какого чёрта, Малфой? — То ли в ужасе, то ли в злости рыкнул Поттер, а Драко имел счастье лицезреть, как прижались к голове его черные острые уши. Он шумно сглотнул, когда понял, что ни руки, ни ноги гриффиндорца не были человеческими. Они больше походили на лапы. — Что ты такое, мать твою, Поттер?! — взовопил Драко, отползая по полу дальше от кровати и прикрываясь сдернутым с неё же одеялом. Поттер непонимающе таращился на него, а его зрачки кровавыми светлячками блестели в сумраке. Минутку...красные глаза?! Драко попытался встать и дать деру, убегая как можно дальше и быстрее, но ноги дрожали, как у новорожденного оленёнка, поэтому подогнулись, и он грузно рухнул на каменный пол, сдирая в кровь колени. Поттер прошипел на парселтанге (Драко несильно тряхнуло), очевидно, какое-то ругательство и тут же оказался рядом с ним. Золотой мальчик протянул свои лохматые руки к нему, но тут же остановился, озадаченно уставившись на них, будто впервые видел. Его лицо сделалось ужасно напуганным и виноватым, когда он со своих страшных лап перевел взгляд на, несомненно, искаженное в ужасе бледное лицо Драко. — Малфой, я... — Прохрипел он, пряча когти за спину, виновато опуская уши и поджимая хвост. Хвост?! Поттер сделался до сердечной боли похожим на побитого щенка (Драко мог поклясться, что услышал его тихий скулеж). — Да, ты, Поттер! Что ты такое?! И что вообще произошло?! Что ты со мной вытворял все эти... — Драко замолчал, пытаясь восстановить в памяти минувшие события, чтобы высчитать проведенное вместе время и понять, что это бесполезно — в голове была каша. — дни! А, может, и неделю?! — Вообще-то, Малфой, именно ты предложил зайти дальше. — Пробурчал Поттер, опуская взгляд в пол. Драко вдруг с ужасом понял, что Золотой мальчик стоял перед ним абсолютно нагим, не считая лохматых конечностей, и стремительно покрылся краской, когда память «услужливо» подбросила воспоминания о том, что с ним вытворяло это нагое подтянутое тело. — Я ж не знал, что ты, похоже, в буквальном смысле чудовище! Ты от меня живого места не оставил! — Драко скинул с плеч одеяло и развел руки, чтобы Поттер полюбовался на результат своей работы. Блондин прекрасно помнил большое количество укусов и засов, оставляемых на его бренной тушке. — На тебе ничего нет. — Тихо проговорил Гарри, исподлобья осматривая Драко, который в неверии оглядел себя. Его кожа была девственно чиста! Но это ведь было невозможно. Он с вызовом уставился на Поттера, ожидая объяснений, которые тот неохотно предоставил. — Я забирал твою боль, пока ты спал. Однако исцелился ты, похоже, сам. Я ещё так не умею... — В смысле не умеешь?! О чём ты? — Слушай, — Уже твёрже заговорил Поттер, зачесывая назад волосы, — я расскажу, если пообещаешь не психовать и не орать. — предложил он, садясь на колено и становясь одного с Драко роста. — Ничего я не буду обещать, дебил! Говори уже! — Ну, началось все ещё летом, когда я отправился в Норвегию. — Издалека начал Поттер, натягивая на плечи Драко одеяло, от чего тот зашуганно дернулся. — Зачем? — Нужно было много всего обдумать и переосмыслить, но там, в лесу, меня укусили и... — Так ты оборотень! — Заголосил Драко, покрываясь холодным потом, — Ты же и меня покусал! Значит, я теперь тоже...?! — он почувствовал, как защипало от слёз глаза, а дыхание сбилось, словно невидимый кулак ударил в поддых. — Да нет же! Нет! — Прикрикнул Поттер, немного его встряхивая. — Я не оборотень! Да, я тебя кусал, но не обращал! Клыки не выпускал, держа их в узде! — Ну и что за монстр ты тогда?! — Ульфхеднар. — Оборонил Поттер с гордостью. — И я не монстр. Хотя, признаться честно, сперва таковым себя и считал. — И в чём же разница? Между тобой и оборотнями? Поттер пустился в длинный рассказ, где подобно описал свои приключения в Норвегии и новые возможности. Драко изредка его перебивал, уточняя какие-то нюансы. Гриффиндорец послушно отвечал, что бы тот не спросил. Под конец рассказа слизеринец всё же не удержался от терзающего его вопроса и выпалил: — И почему же после всего случившегося, включая и меня, ты всё ещё считаешь себя не монстром и не чудовищем? — Драко издевательски приподнял бровь, но глубоко внутри ждал искреннего ответа. Он и сам не мог сказать, почему, хотел его услышать. — Укус — это подарок. Сейчас я это понял. Сперва мне было страшно, ведь я не знал, что со мной будет и как дальше следует жить, но потом... — Поттер вдруг замолчал, что-то обдумывая, — Потом я понял, что такое свобода, что такое быть частью чего-то большего, какого это быть собой: простым парнем без бремени Героя. Я, наконец, стал собой. — он искренне улыбнулся и поднял на Драко счастливые, немного шальные уже привычно зелёные глаза. — Ты можешь принять нормальный вид? — Насупившись поинтересовался Драко, отводя глаза, — А то напрягаешь не на шутку. — буркнул он, подтягивая к себе колени. — Извини, скоро отпустит. Похоже, что мы «развлекались» в ночь полнолуния. — Хмыкнул Поттер, усаживаясь на зад. — И в полнолуние ты...? — Да, награждён ушами и хвостом. — Невесело усмехнулся Поттер. — И красными глазами. — Недовольно добавил Драко. — Что? — Лицо Героя удивлённо вытянулось, и блондин вдруг понял, что сказал что-то не то. — Глаза, — Осторожно повторил он, косясь на Поттера, — у тебя глаза были ярко-красными. Я это заметил, ещё когда мы... — и замолчал, смутившись. — Это невозможно. — Твердо отрезал Поттер. — Я ведь не Альфа, я Дельта...был ей, пока не покинул стаю. — он уже не говорил, а бормотал себе под нос. — Да о чём ты, чёртов гриффиндурок?! — Вскипел Драко. — Забей, это неважно. Я сам разберусь, тебя это не касается. — Прочеканил гриффиндорец, заставив парня разозлиться. — Прекрасно! Что ж, большое спасибо за эту душещипательную историю, Поттер. — Драко чувствовал, что в нём закипает нешуточный гнев в отношении Золотого мальчика. Он и сам толком не мог сказать, на что злился: на Поттера, свалившего на него гору непонятной информации, которая больно давила на ничего не соображающий от голода мозг, на Поттера, который почти превратил его в отбивную (пусть и не против воли), или на странно уязвимого и открытого Поттера. — Думаю, что «Ежедневный пророк» будет рад услышать эту новость. Поттер резко изменился в лице, и у Драко в груди что-то звонко лопнуло. Ну вот зачем он это сказал? Кто его за язык тянул? Было видно, насколько сильно гриффиндорец сжал челюсть, отчего на висках заиграли желваки. — Ты этого не сделаешь... — Не то спросил, не то приказал Поттер, шумно втягивая воздух носом. Уши снова прижались к голове, но в этот раз причина была другой. — Почему же? То, что мы переспали, ничего между нами не меняет! Ты ненавидишь меня, а я — тебя. Всё осталось неизменным, Поттер. — Драко и сам понимал, что сейчас его несло совсем не в ту сторону, но он уже просто не мог остановиться. Слишком много всего на него свалилось за последние дни. Он просто устал, ужасно устал. И усталость эта была не только физическая (он едва мог пошевелиться), но и ментальная. — Думаешь, я тебя ненавижу? — Шипяще спросил Поттер, а Драко почему-то поймал себя на мысли, что хочет услышать от гриффиндорца: «Нет, не ненавижу». Он больно прикусил язык, а Поттер продолжил. — Что ж ты прав! — Ядовито рявкнул он, и Драко пропустил несколько ударов сердца. В груди все сжалось и перевернулось, вдруг захотелось зло разреветься, но вместо этого Драко фальшиво рассмеялся. Поттер, покраснев продолжил причитать: — Я надеялся, что ты изменился или хотя бы попытался; думал — ты услышал меня. Как же я ошибся, поверив в тебя, Малфой! Как ты был дрянью, так и остался! — Поттер пропитывал желчью каждое слово, которое снова и снова ножом таранило сердце. Драко не понимал, отчего же ему было так тяжело всё это слушать. Поттер ведь и раньше огрызался. — Или, может, я тебе не по вкусу пришелся? — Что? — Неверяще переспросил Драко, надеясь не услышать ответа. — Скольким ещё ты позволял подобное? Поэтому так легко отталкиваешь меня?! — Да пошёл ты, придурок! — И Драко не выдержал. Слёзы потекли по щекам. Он спрятал лицо в одеяле и поднялся, превознемогая боль и быстро находя палочку. Никогда в жизни Драко так быстро ни от куда не убегал, как из Выручай-комнаты, в смятой и не до конца застегнутой мантии. Краем уха, он слышал, что Поттер говорил что-то ещё, но слизеринец и не пытался его услышать, вырывая из его когтистой руки свое запястье, за которое тот успел схватиться. Руку обожгло острой режущей болью. Было слишком плохо. Он доверил Поттеру самое сокровенное, что у него было: гордость чистокровного наследника. Он подарил этому кретину свою невинность, можно сказать, обрекая себя на позор в случае вскрытия их совместных похождений. На дрожащих ногах он чудом добежал до своей комнаты старосты и заперся там, утопая в обиде. Он чувствовал себя брошенным и бесконечно преданным, проклиная хвалебную гриффиндорскую честь и гордость. Разве честно пользоваться, а потом вот так выбрасывать? Поттер мог бы свести всё это в шутку, и тогда бы они забыли об этом недоразумении, но нет. Этот придурок упёрся бараном, и теперь, как результат — полностью разбитый Драко ревёт, уткнувшись в подушку, совсем как девчонка, совершенно позабыв о кровоточащем запястье. Он и сам не понял, когда силы стали покидать его, отправляя в объятья Морфея. *** Гарри уже начинал нешуточно волноваться: Малфой не появлялся в поле зрения почти неделю. Блейз и Панси говорили, что тому нездоровится, но что-то подсказывало, что главной причиной отсутствия Малфоя на уроках и вне их был, непостредственно он, Гарри Поттер. Он всё ещё чувствовал себя паршиво от тех слов, которые он импульсивно вывалил на Малфоя. Увидев его белесые блестящие от слёз глаза и плотно стиснутые губы, какая-то струнка в его душе лопнула. В груди поселилось чудовищной силы желание извиниться и затискать этого глупого хорька. Как позже выяснилось, они провели почти четыре дня бесконечно совокупляясь. Гарри было трудно в это поверить, но ещё труднее придумать достойное оправдание в школе. Он сказал, что они с Малфоем работали над одним независимым проектом, закончившимся неудачно и уничтожившим всю их работу, попутно стирая память о произошедшем. Гарри порылся в учебнике Принца-полукровки и нашел там одно любопытное заклинание. Он решил в случае неверия, выдать его за своё. Так как Малфой не выползал из своей спальни, никто не мог подтвердить правдивость слов Гарри, который всё ещё надеялся на благоразумие слизеринца. Как ни странно в «Ежедневном пророке» о нём не было ни слова. От этого Гарри почувствовал себя ещё большим ублюдком. Он уже который день караулил слизеринскую гостиную, ожидая увидеть Малфоя, убедиться в его относительно хорошем состоянии. Блейз и Панси тоже начинали нервничать. Малфой даже их не подпускал. После очередной промывки мозгов у Дамблдора, убеждающего Гарри в неправильности выбранного им нового пути, на котором его сопровождали слизеринцы, гриффиндорец получил письмо из Гринготтса. Гоблины прислали ему список претендентов на выбранные им должности для запуска своих предприятий и просили ознакомиться с их анкетами и интервью. Гарри остановил свой выбор на четырех людях и послал каждому из них сов с предложением встретиться с глазу на глаз под конец рождественских каникул. На восьмой день гробового молчания Малфоя, у Гарри уже начали сдавать нервы. Он практически на коленях молил Блейза провести его в их гостиную, чтобы от туда попасть к хорьку и, если придется, выдернуть его из постели за шкирку. Однако Забини наотрез отказался это делать, убедив Героя немного подождать, пока Панси с ним не поговорит, ибо сегодня утром он открыл ей дверь, за которой она бесследно пропала, послав Блейзу записку с просьбой отпросить её от занятий на сегодня. *** Панси украдкой сидела на самом краю большой кровати и с болью смотрела на одеяловый неподвижный кокон. Пусть Драко и открыл ей дверь, разговор он начать не пытался. — Драко, — осторожно позвала Панси, придвигаясь ближе к концу, — ты хотя бы кушал? — парень неопределенно заворчал. Панси плюнула слюнями на приличия, скидывая обувь и забираясь в кровать с ногами и в школьной мантии. Она дернула одеяло, но в ответ Драко обсыпал девушку таким ворохом ругательств, что та даже замерла на мгновение. — Ну-ка живо поднимай свою задницу с постели, придурок! Мы с ума уже сходим! Профессоры тоже справляются о тебе! Ты же староста в конце концов, возьми уже себя в руки! — ругалась Панси. — Завались, Паркинсон! — надрывно рявкнул Драко, и девушка пристыженно прикусила язык. — Ты понятия не имеешь, как я себя сейчас чувствую! Он всхлипнул, сильнее кутаясь в одеяло. Панси нежно положила руку на него и мягко погладила, пытаясь заглянуть внутрь кокона и выловить взгляд Драко. Тот упрямо не пускал девушку. — Как же ты себя сейчас чувствуешь? — с материнской заботой спросила Панси, продолжая гладить одеяло, под которым, вероятно, было плечо. — Как драконье дерьмо. — Что случилось между тобой и Поттером? — тихонько поинтересовалась Панси. — Откуда ты знаешь, что дело в нём? — Мы с пелёнок дружим, Драко. Я тебя как облупленного знаю. И если дело в «шрамоголовом гриффиндурке», я первая об этом узнаю. — ласково улыбнулась Панси, наконец, находя белобрысую голову. — Меня отымели и выкинули. — быстро прохрипел Драко и снова замолчал. Панси какое-то время поддерживала молчание, а потом заговорила: — Что именно произошло? — Не могу сказать, — буркнул Драко, громко кашлянув, — не хочу, чтобы он ещё больше меня ненавидел, — едва слышно прошелестел парень. — Вы поругались после того, как... — Да! — воскликнул Драко, не желая слышать продолжение. Он уже неделю об этом вспоминал и не мог избавиться от всплывающих в голове образов и воспоминаний. — Тебе не понравилось? Было больно? — Не в этом дело! — Значит, понравилось? — непринужденно спрашивала Панси, ничуть не краснея и не смущаясь. — Это было здорово, но... — Во время слёзных послеоргазменных откровений ты всё испортил, а Поттер с присущей ему вспыльчивостью поддержал. О, Мерлин! Два идиота! Ты поэтому хандрил всё это время?! — начала беситься Панси. — Заткнись, Паркинсон! — Поттер тоже хорош, хандрил, только не отлеживаясь в спальне, а нагружая нас! Каждый день спрашивал о твоём самочувствии, а в последние три дня порывался проникнуть к нам в гостиную! И всё из-за тебя, идиота! — Панси всё же удалось сдернуть с Драко одеяло. Увиденное заставило ее сердце болезненно сжаться. Парень напротив неё едва ли походил на знакомого ей Драко Малфоя, сейчас перед ней была лишь его бледная тень. Большие мешки под глазами, потускневшие волосы и кожа, опухшие от слёз глаза и впалые щеки совершенно не красили Принца Слизерина. — С чего бы это? Он ведь меня ненавидит! И я его! — Да нравится он тебе, дурачок! — заголосила Панси, обращая лицо к потолку. — Совсем с ума сошла, Паркинсон? — замявшись, спросил Драко, отчего-то краснея. — С самого первого курса мне уши прожужжал своим Поттером! Думала, что когда-нибудь до тебя дойдет! Но нет, ты оказался совершенно безнадёжен! Хватит уже бегать! Просто извинись перед ним и предложи начать всё с начала. — пожала плечами девушка, ободряюще улыбаясь. — Кто знает, может он и есть твоё счастье? — Скорее головная боль. — отмахнулся Драко, мило насупившись. Панси прыснула в кулак и полезла к нему обниматься, уговаривая вылезти из кровати. Драко какое-то время капризничал, но потом согласился. Он пообещал показаться в классе на следующий день. Панси была на седьмом небе от счастья — ей не терпелось рассказать парням об этой прекрасной новости. Она согласилась провести с Драко весь день, обсуждая природу его чувств к Поттеру и её собственную личную жизнь. После перерыва на обед Драко скрутило, и он добрые десять минут провел в обнимку с унитазом, очищая желудок. К Панси он вернулся с зелёным лицом и дрожью во всем теле. Девушка всерьёз напряглась и настояла на визите больничного крыла. Драко отмахнулся, небрежно бросив, что его уже второй день наизнанку выворачивает. После услышанного Панси вошла в образ, не терпящий никаких препирательств, поэтому Драко не осталось ничего, кроме как согласиться посетить мадам Помфри. *** Люциус вальяжно потягивал дорогой виски, наслаждаясь игрой пламени в большом камине. В последнее время дела шли на удивление хорошо и просто. Недавно он снова сделал нехилое пожертвование в больницу Святого Мунго, в очередной раз надевая маску благодетеля. Каждый второй в Министерстве учтиво жал ему руку в благодарность на его щедрый жест. За этими мыслями он не заметил свою красавицу-жену, опустившуюся рядом с ним на кожаном диване. Люциус отстраненно улыбнулся и потянулся к ней за поцелуем, отставляя стакан на резной столик, однако Нарцисса вдруг серьёзно спросила: — Ты давно смотрел на наш гобелен? Вопрос застал сиятельного лорда врасплох. Давно, конечно. У него же не было причин обращать на него свое внимание. Драко — единственный наследник семейства, а может...? — Цисси, — радостно выдохнул Люциус, невольно расплываясь в улыбке, — неужели ты...? — но Нарцисса его резко оборвала. — Нет, не я. — отрезала женщина, заглядывая в глаза мужу. — однако на гобелене появилось три ростка.