Волчья шкура

Сириус, падающий в Арку Смерти, прочно отпечатался в сознании, не желая оставлять мысли Поттера ни на секунду. Гарри снова и снова переживал то ужасное мгновение, чувствовал ту боль, боль от потери чего-то близкого, незаменимого и бесконечно родного. Пусть он знал Сириуса не так долго, как бы ему того хотелось, но Блэк всё же смог стать отцом, по крайней мере, парень видел в нём авторитет. Он видел сильного, уверенного в себе мужчину, не знающего страха, но превозносящего дружбу и любовь. Он видел человека, готового слепо броситься на защиту нуждающимся. Даже заточение в Азкабане не смогло сломить внутренний стержень Сириуса. Гарри был бесконечно рад, когда узнал о существовании любящего его крестного. Сириус обещал, что они будут вместе, обещал, что они станут семьёй, но в одну секунду все мечты парня о будущей жизни с Сириусом под одной крышей канули в небытие. Поттер плохо помнил, как победил Тёмного лорда: глаза тогда заволокла белая пелена ярости, граничащей с животным отчаянием. И всё же, он победил. Он был готов к победе, но не к цене, которую пришлось за неё отдать. К такому нельзя приготовиться заранее. Нельзя. После того как адреналин отпустил горячую голову и сердце, пришла апатия. Гарри казалось, что его грудную клетку жестко распахнули и положили туда что-то, что звонко пусто. В нём больше ничего не было, даже слезы быстро закончились, и первые ночи последних учебных дней он давился беззвучными рыданиями, захлебываясь собственным бессилием. Друзья продолжали наседать и говорить, что жизнь продолжается, что он ещё всего добьётся, что память о его подвиге навечно останется в истории. Как же ему было плевать! Плевать на славу и почёт, плевать на все фальшивые улыбки, плевать на весь этот чертовый несправедливый мир! Ему просто хотелось отдохнуть, побыть одному и разобраться в своих чувствах и со своей жизнью. Однако ни Рон, ни Гермиона не слушали его или просто не хотели этого делать. Его друзья не могли понять его чувств и, судя по всему, даже не пытались. Гермиона толкала красивые речи, а Рон всё время норовил вытащить Поттера на какую-нибудь гулянку. Это не то, чего бы хотелось парню. В глубине души Гарри мечтал, чтобы кто-то дорогой подошёл к нему и просто молча обнял. Искренне, любяще, крепко прижимая к себе и шепча разные глупости, а он бы уткнулся этому некто в грудь и тихо плакал, освобождаясь от забот и проблем, на миг теряя статус героя, представая тем, кто он есть на самом деле, не боясь осуждения. Последней каплей в котле стал указ Дамблдора вернуться к Дурслям. Гарри был не в том состоянии, чтобы снова работать аки домовой эльф. Да и отчитываться и распинаться перед родственничками желания также не было, поэтому он просто посетил банк, взял добрую горку галлеонов (странно, ему казалось, что их было больше) и рванул в норвежскую глушь, к живописным фьордам подальше от шума и гомона. Дурсли его точно искать не будут, а одноэтажный скромный домик, который он приобрёл за оставшиеся на руках деньги, был оснащён примитивным камином, не закрытым для писем. *** Несмотря на начало июля погода не особо радовала страну: солнце, если и выглядывало из-за облаков, почти не грело, а ветер частенько разгуливался. Однако Гарри ни разу за всю неделю его пребывания в Норвегии не пожалел о своём решении. Его деревянный домик одиноко стоял близ величественного фьорда. В двадцати минутах ходьбы к северу от его временного жилища располагалась небольшая англоговорящая деревушка: народ там был общительный и весьма гостеприимный. В местном банке по прибытии Гарри обменял галлеоны на местную валюту, поэтому без труда мог закупаться продуктами первой необходимости в деревне, поход в которую был едва ли не единственной причиной оторваться от самобичевания. Писем от друзей он не получал и в любое другое время наверняка обиделся бы, но сейчас ему было всё равно на них. Он просто старался прийти в себя и понять, что делать дальше. Потрясающая природа и местная атмосфера помогали не погрузиться в полную беспросветную апатию. Одиночество стало хорошим другом, оно не гложило, а наоборот, предоставляло простор для мыслей и воспоминаний. Днём Гарри рисовал, учился вырезать из дерева и познавал тонкости кулинарии. Он отвлекался от страшных событий, отпуская себя. Ночами же парень вскакивал с постели в холодном поту от очередного кошмара, главным героем которого всегда был Сириус, падающий в Арку, и тогда он снова погружался в самоистязание. Круг замыкался. Поттер не знал, сколько это могло бы продолжаться, если бы одна ночь не изменила всё. Мгла укрыла холмы в свои объятья, погружая природу в сладкий сон под звёздным одеялом. Было слышно, как журчала вода из залива, как ухал филин и стрекотали сверчки. Яркие светлячки, так похожие на жёлтые звёздочки, поднимались из высокой травы. Редкие деревья, что к северо-западу густели, нежно шелестели листвой, сливаясь в общий лесной шёпот. Где-то неслышно пробегала лисичка или убегающий от неё заяц. Маленький домик уютно убаюкивал своего хозяина потрескиванием тлеющего камина и тихим скрежетом деревянных брусьев. Сладкий запах смолы и древесины пропитал стены и пол. Гарри метался по мягкой постели и закусывал губы, вновь переживая свой кошмар. В этот раз парень открыл глаза прежде, чем крестный исчез за Аркой. Причиной тому было чувство чужого взгляда. Поттер быстро зашарил по тумбочке рукой, сразу же находя очки и надевая их на нос. Света в комнате не было, но силуэт, стоящий в углу комнаты, он всё же различил. Сердце упало в пятки и перестало биться. Рука сама собой потянулась к палочке под подушкой. Неизвестный осторожно сделал небольшой шаг вперёд, выходя к окну, освещающему часть комнаты лунным светом. Гарри забыл, как дышать. Сириус. Это точно был он! Его улыбающееся лицо Поттер помнил прекрасно. Эти яркие голубые глаза, чуть вьющиеся тёмные волосы, обрамляющие мраморное аристократичное лицо, бледные губы, растянутые в нежной улыбке, создающей на щеках заметные ямочки, и аккуратный ровный нос. Это Сириус, его крестный! Гарри подорвался с кровати, но подойти так и не рискнул: он всё боялся, что это сон, и мужчина перед ним в любую секунду рассеется, словно туман, поэтому парень пытался запомнить представший перед ним образ получше. Сердце билось где-то в горле, а неизвестно откуда взявшиеся слезы сами выступили на глазах. — Сириус... — прошептал Гарри, делая осторожный шаг навстречу крестному и роняя из рук палочку, которая покатилась по деревянному полу под кровать. Сириус улыбнулся ещё шире, повернулся и вышел из комнаты. Парень рванул следом. В кухне-гостиной его не оказалось, тогда Поттер выскочил на крыльцо. Сириус неспешно шёл к лесу. Ни о чем больше не думая и напрочь забывая про палочку, Гарри побежал за мужчиной, оставляя дверь открытой. Лес встретил парня пронзительной тишиной. Даже шелеста листвы не было слышно. Животные как будто вымерли. Его собственные шаги набатом отдавались в ушах. Тьма поглощала всё пространство: деревья бросали на траву уродливые монстроподобные тени, хруст веток и сухой травы под ногами походил на звук ломающихся костей. По позвоночнику прошёлся рой липких холодных мурашек. Гарри нервно оглядывался по сторонам. Необъяснимый ужас затопил сердце. Лесной ковёр больно впивался в голые ступни. Тело пробивала дрожь, но почему-то парень продолжал идти вперёд, ведомый непонятно чем. — Сириус! — из горла вырвался жалкий хрип: Гарри уже давно не говорил, не то что кричал. Слева хрустнула кора и Гарри резко обернулся на звук, невольно пятясь. Сириус водил своими пальцами по коре ольхи, вырисовывая невидимые замысловатые узоры, и под нос бормотал странную песню, всё так же улыбаясь. Парень боялся пошевелиться. Слишком поздно в его голову пришло осознание, что здесь что-то не так. Песня, которую напевал Сириус, исполнялась не на английском. Тонкая ниточка надежды оборвалась, когда «Сириус» повернулся к нему, и в его пустых безумных глазах не было ни намёка на узнавание, вместо него в них плескалась жажда. Страх проник в каждую клеточку тела и обернулся липкими щупальцами вокруг горла. «Сириус» истошно завопил, и этот крик парализовал ноги. Тело мужчины металось из стороны в сторону, изредка ударяясь о ствол дерева: Гарри казалось, что он слышал, как трещали его кости. Внезапно он согнулся пополам и голодно уставился на парня. Он поднёс ладони с удлиннившимися ногтями к лицу и впился ими в кожу под глазами, прорывая её и стаскивая с лица. Из открытых ран водопадом хлынула кровь. «Бежать! Бежать! Бежать!», — кричал внутренний голос, но Гарри ничего не мог сделать. Тёмная сила сковала его по рукам и ногам. Глаза жгло от слез, пока он смотрел, как существо стаскивает с себя бледную кожу Блэка. Хотелось кричать, подобно этому нечто, что стояло в кровавых подтеках и продолжало издавать парализующий тело вопль. Его непропорционально длинные, паукообразные руки изгибались, как при вывихах или переломах. Оно припало к жухлой, пропитавшейся кровью земле, пронзительно взвизгнуло и кинулось на Поттера. Парень успел понять, что спасение к нему не придёт. В то же время, пришло осознание, что смерть — это освобождение. Было отчего-то грустно, что последним в своей жизни он увидит пустые белые глаза и зубастую вонючую пасть уродливого чудовища. Как же глупо закончит свою жизнь Гарри Поттер. Вот Малфой бы посмеялся. Когда когтистая лапа уже была занесена для режущего удара, чёрная громадная тень снесла существо, ломая хлипкие стволы. Как только вопль прекратился, к Гарри вернулась способность двигаться. Словно ожив, он ломанулся прочь из леса. Помимо своего судорожного дыхания, он слышал мерзкий склизкий звук, разрывающегося на части тела. Он не мог позволить себе обернуться! Ни за что! Добежать до дома. Схватить палочку. Спастись. Нежелание расставаться с жизнью накатило на него чудовищной волной. Ему никогда не было так страшно, как несколько секунд назад. Ни на первом курсе, когда он оставался один на один с Волан-де-Мортом, ни на втором при поединке с Василиском, ни даже на четвертом году обучения. Парень пробивался через лес, игнорируя царапающие тело ветки и режущие босые пятки сучья и камни. Он уже видел просвет, полянку, где стоял его дом, но он вдруг отчётливо уловил тяжёлый бег позади себя. Страх навалился с удвоенной силой, и Поттер побежал ещё быстрее, но в темноте не заметил небольшой пенёк. Оступившись, парень кубарем покатился вперёд, обдирая спину и бока. Он звучно встретился затылком с небольшим камнем. Во рту появился отвратительный вкус крови, а в голове зазвенело. Очки спали, поэтому разглядеть что-либо перед собой в абсолютной тьме было невозможно. Парень перекатился на живот и, борясь со стучащей в голове болью, зашарил руками по траве в тщетной попытке нащупать очки. Он точно услышал гортанный рык, а в следующую секунду что-то большое укусило его за лодыжку. Гарри взвыл от боли, пиная нечто, предположительно в морду, здоровой ногой. Он явно попал, так как существо, явно не то, что пыталось его убить пару минут назад (то было лысое, а это же — лохматое), по-собачьи пискнуло. Гарри дёрнулся ещё раз, ярко чувствуя как по прокушенной ноге стекает липкая кровь и давясь раздирающим глотку криком. Его внезапно отпустили, он уже успел обрадоваться, но бок вдруг тоже прошило чудовищной болью, словно на нём сработал капкан. Вопль вырвался из горла, парень наотмашь рассёк воздух острым локтем, попадая точно в глаз существу. Его выпустили из тисков острых зубов. Гарри подорвался с земли, игнорируя раны, и побежал к дому. Погони за ним не было. Захлопнув дверь, парень влетел в спальню, падая на пол и нашаривая под кроватью палочку. Он зажёг свет и запер свою обитель заклинанием. Тело ломило от агонии. Даже Круциатус в исполнении лорда был более милостив. Адреналин сделал своё дело, и теперь нервные окончания ощутимо обожгло болью и усталостью. Кровь стекала на деревянный пол и пачкала пижамные штаны. Рубашка тоже постепенно окрашивалась в алый цвет. Кровавое пятно расцветало на нежно-голубой пижаме розовым уродливым бутоном. Гарри, волоча за собой больную ногу, ввалился в ванную, зажигая свет. Перед глазами всё плыло из-за отсутствия очков, а может вследствие пережитого шока. Поттер осторожно задрал рубашку, которая неприятно прилипла к телу. На всей правой половине живота виднелся след от клыков верхней челюсти, спина тоже ныла, что значило, что целая половина его тушки могла поместиться в пасти монстра, который без проблем мог бы откусить от него добрую половину, но почему-то этого не сделал. Думать не было сил. Ноги дрожали и болели. Всё тело кричало о прошивающих его болезненных импульсах. Гарри опирался слабыми руками о раковину, но долго свой вес держать не смог. Пульсирующая в голове боль и быстро поднимающийся лихорадочный жар заставили локти подогнуться. Парень звучно рухнул на пол, проваливаясь во тьму.