while paulownia is blooming

— а я говорила, между прочим, что идти на эту реку не нужно было, — хиджин слышала только одни и те же возмущения своей бабушки, которая протирала ее горячее лицо измоченной в холодной воде марлей. хиджин и сама того не понимала, почему ее так угораздило заболеть. она, вроде бы, больше на берегу была, чем в воде, да и заходила туда только пару раз, сидела постоянно в полотенце и с кепариком суен на голове. чон было плохо. ужасно плохо. она даже не хотела знать температуру, которая у нее была. потому ей приходилось лежать с закрытыми глазами и пытаться уснуть. есть она не ела, сил не могла найти, а их остатки у нее уходили только на то, чтобы переворачиваться с одного бока на другой, морщиться и постанывать от боли в голове и спине. ластик несколько раз скребся в комнату, но хиджин его не пускала по простой причине — ей было тяжело подняться с кровати и даже спуститься вниз, чтобы открыть дверь и даже спуститься вниз, попить воды. в первый день болезни у нее всего лишь болела голова, она изредка шмыгала носом и не замечала странностей за собой и своим организмом. на второй день ей стало куда хуже: хиджин не по-детски трясло, знобило, нос был заложен и появился кашель, который не давал дышать через рот, чтобы хоть как-то компенсировать ее невозможность вдыхать воздух через ноздри. вот и на третий день она полностью слегла, уже не смогла с утра подняться с кровати и пойти делать свои любимые повседневные дела: не могла наколоть опять дров в баню, не могла сходить к деду в сарайчик, чтобы прихватить у него еще парочку самокруток в свой портсигар, не могла убраться в доме по настоянию бабушки. хеджу и суен сразу же поняли, что хиджин нездоровилось. ха предупреждала чон о том, что ей следовало бы за своим состоянием присматривать, иначе станет хуже. и хуже стало. стало хуже и чонын, ужасно переживающей как за свою младшую сестру, так и за хиджин. йерим, кстати говоря, уже на следующий день спокойно по улице бегала с еджин и запускала воздушного змея, которого еджин смастерила сама из подручных средств (какой-то материной ночнушки, нескольких палок, скрепленных вместе при помощи изоленты, а еще лески кристофера, которую он не мог найти уже две недели). конечно же, змей все никак не запускался в воздух, потому что был куда тяжелее, чем еджин себе представляла. но они находили и другие занятия, о которых чонын и понятия не имела. она же сидела у окна и грустно смотрела в него, надеясь, что хиджин выйдет, но она не выходила. с той самой прогулки на реку они больше не общались и не пересекались. чонын понимала, почему так, но пыталась отговаривать себя от таких мыслей. она давно хотела отблагодарить хиджин за то, что она спасла ее младшую сестру, подарить ей что-то или вообще признаться в любви, но ким слишком боялась чего-то. наверное, того, что хиджин ее неправильно бы поняла. они никогда не разговаривали на такие темы и держались в стороне от них. по крайней мере, так казалось чонын, которая хоть и была неопытной, но чувствовала огромную ответственность за свои чувства, пронизывающие ее по отношению к хиджин от макушки до кончиков пальцев на ногах, до ее стоп. хиджин чувствовала, можно сказать, то же самое, хотя почему-то боялась всего этого. боялась, что она сделает больно такой невинной и наивной чонын. чонын правда хотелось бы многого познать с хиджин. узнать ее полностью, погрузиться в нее с головой, утонуть в таком сильном человеке, с которым она чувствовала себя не только в безопасности, но еще и в комфорте, обволакивающим ее душу. им было уютно друг с другом в тишине, когда они молчали и ничего не говорили, не бросались словами, а только тяжелыми вздохами. хиджин же казалось, что чонын та, кто мог бы ее принимать такой, какой она была, какая она есть сейчас, со всеми своими изъянами и внутренними проблемами. сидя у окна, чонын совсем забывала о том, что ей нужно было работать над какими-то картинами, вышивать их. она просто забылась, потому что из головы не выпускала хиджин. не знала, куда деть себя, чтобы не чувствовать навязчивой тревоги внутри. дверь в ее комнату резко распахнулась, и внутрь вошла йерим, которую чонын попросила еще два часа назад принести набор с иглами и нитками. в руках его у девочки не было, но ким того и не заметила, только взгляд на нее свой перевела и губы поджала. — чони, — йерим встала напротив чонын и поставила руки в боки, сдерживая нервную улыбку, просящуюся наружу. — мне суен-онни сказала, что хиджин заболела. — а она откуда знает? — чонын прикусила нижнюю губу, йерим ей в ответ плечами повела, задумалась, держа у своих губ большой палец. — наверное, заходила к ней. почему ты спрашиваешь? чонын не могла принять того, что ей йерим только что сказала. она поднялась с места, взяла платок, лежащий на краю кровати, а затем подошла к зеркалу, напротив которого его повязала себе на голову. — ты собралась к ней? — йерим обиженно взглянула на чонын, и та кивнула ей в ответ. — а ты думаешь, я могу ее бросить в такой ситуации? — чонын покачала головой. — ах, да, у нее еще родители уезжают в город, — упомянула йерим, заставив чонын еще больше закипеть. не от злобы, а от бурлящего в крови адреналина. после всего того, что между ними и хиджин происходило, чонын чувствовала странный дискомфорт, а йерим нравилось издеваться над старшей сестрой. какие-то странные отношения двух сестер получались, не правда ли? любовь зла, ведь из-за нее люди готовы на многое: йерим на то, чтобы отбить хиджин у чонын, а чонын на то, чтобы хиджин уж точно не досталась йерим. чонын была настроена слишком решительно: она первым делом отправилась на кухню, где в ящиках стала искать маленькую баночку меда, которая была необходима для хиджин, там же она нашла миску с малиной (зная не понаслышке, как сильно хиджин ее любила), обнаружила в своей комнате любимое печенье чон, а после стала собираться к ней домой. они хоть и жили рядом, но для того, чтобы преодолеть эти три метра, чонын нужно было поправить несколько раз платок, посмотреть на себя в зеркало, чтобы убедиться, что она выглядела хорошо, и только после данного ритуала идти прямо на улицу. но для хиджин она всегда выглядела прекрасно. йерим взглядом проводила чонын, закрыла за ней калитку и еще долгое время наблюдала за тем, как ким открывала ее, ведущую на территорию дома хиджин, как она проходила медленно к двери и стучалась, прежде чем пройти внутрь под счастливые возгласы старушки, что была рада встретить чонын на пороге их дома. хиджин не было дела до того, кто там пришел: она чувствовала себя плохо и пыталась уснуть под шум вентилятора, который совсем медленно крутился из стороны в сторону, остужая горячую комнату. — как хорошо, что ты пришла, чонын, — старушка ласково улыбалась, глядя на чонын, которая вынимала из своей сумки маленькую баночку меда и малину, помещенную в маленький контейнер. — как хиджин себя чувствует? — ким обеспокоенно взглянула на бабушку, а та только отвела взгляд в сторону и развела руки в стороны. — не очень, честно говоря. мне кажется, она всю ночь не спала, потому что выглядит уставшей, — старушка хоть и была расстроена всей этой ситуацией, но сдерживалась и постоянно улыбалась. по просьбе чонын она поставила подогреваться чайник. вдвоем они решили не говорить хиджин о том, что чонын была в этом доме. чонын самой хотелось бы отдохнуть от домашних забот и йерим, которая постоянно трепала ей нервы, а еще желание побыть с хиджин в разы увеличивалось, стоило было старушке подняться из-за стола и пройти на второй этаж, откуда слышался жалобный охрипший голос, громкий кашель и скрип кровати, на которой хиджин переворачивалась с одного бока на другой. уже как два часа хиджин спала и совсем тихо посапывала. тогда-то бабушка и посоветовала чонын подняться, чтобы удивить хиджин своим присутствием. так она и сделала: совсем тихо поднялась по лестнице вверх, попыталась особо не скрипеть половицами, а когда подошла к двери, то замерла на определенный промежуток времени, уложив свою ладонь на дверную ручку. она надавила на нее, со всей своей силой и одновременно аккуратностью, распахнула и осторожно заглянула внутрь. хиджин спала, повернувшись лицом к стене. она изредка сквозь сон сжимала свои пальцы, мурчала что-то себе под нос, а еще ногами иногда перебирала. внутри пахло лекарствами от кашля, скорее всего сиропом, и было душно из-за закрытой двери, еще тянуло духами хиджин. ими пропитана была, кажется, вся комната, и для чонын это было настолько приятно, что она совсем позабыла о своей осторожности, подошла к кровати чон и уселась рядом, где-то в ее ногах. затем она передвинулась к ней повыше, руку протянула к девушке и убрала темные волосы, мешающие ей спокойно дышать. лицо хиджин было не только горячим, но еще и потным от жара. она спала под теплым одеялом, ее потряхивало, потому что холод пронизывал все ее тело. ким пальцами вытерла стекающие дорожки пота с ее лба и, склонившись к ней, мимолетно коснулась своими губами виска хиджин. ими она почувствовала только жар, а затем заметила, как чон расслабилась. видимо, хиджин ощутила присутствие чонын рядом, даже через какое-то время повернулась к ней лицом и выставила свою руку в сторону, а чонын воспользовалась этим — взялась за ее два пальца и совсем нежно их сжала, стараясь не сделать больно. хиджин видела уже второй сон, наполненный странностями и чертовщиной. если бы она сейчас проснулась, то не смогла бы понять, что именно это было. температура ее тела была куда выше сейчас, чем тем же утром. ей казалось, что она шла на поправку, но это далеко не так. чонын сидела рядом и придерживала хиджин за руку, изредка поднимала ее ладонь и чмокала пальцы, с опаской глядела на лицо девушки, а стоило было чон раскрыть свои сонные глаза, как ким сразу же придвинулась еще ближе, кончиками пальцев убрала волосы с ее лица и большим прошлась по ее щечке, вытирая место под глазом. — чонын? — хиджин удивленно взглянула на ким и резко поднялась на локтях, о чем после пожалела. сильная головная боль прошлась от ее лба до макушки, а оттуда вниз по затылку. ее передернуло, чон поморщилась и опустилась обратно под надзором чонын. — да, я здесь давно. мне кажется, у тебя температура... возьми и измерь, — ким потянулась к тумбе, находящейся за хиджин, взяла с нее градусник и взглянула на него, после стряхнула и протянула девушке, которая нехотя сунула его себе под мышку. — что-то случилось? — чон хрипло кашлянула куда-то в сторону, подставила к губам кулачок, чтобы не заразить лишний раз чонын. — ты заболела, вот что случилось, — чонын совсем нежно улыбнулась в ответ на слова хиджин. по ней было видно, что она ужасно удивлена такими словами, но что уж ким могла поделать? хиджин почувствовала себя виноватой. она не говорила чонын о своем состоянии, можно сказать, даже скрывалась от нее, так еще обо всем этом она наверняка узнала от джинсоль. чон скривилась от горечи, прошедшейся по всему ее телу и застрявшей где-то глубоко внутри, в ее грудной клетки. — чего ты? все в порядке? — ким голову в бок наклонила, как щенок, который внимательно слушал своего хозяина. хиджин впервые словила себя на мысли, что ей бы хотелось видеть чонын рядом с собой не только в плохие дни, но и в хорошие. — мне тошно, — чон достала градусник и сразу же протянула его чонын. ким с опаской взяла его. он был настолько горячим, что держать было как-то проблематично. температура была высокой, и чонын готова была забить тревогу, но с ней находились таблетки и бутылка с прохладной водой. — давай выпьем, хиджин-а, — чонын отодвинулась немного назад, помогла хиджин приподняться и даже положила ей под спину еще одну подушку. забота чонын — это нечто такое, о чем хиджин никогда не мечтала и не думала. это было чем-то внеземным, тем, что было, вроде бы, доступно всем, а вроде бы и давалось только избранным. чон голову вниз опустила, но чонын пальцами обхватила ее подбородок и преспокойно подняла ее голову, с улыбкой в глаза взглянула, пока не заметила вот что: взгляд хиджин был уставлен на платок, который совсем немного приоткрывал обзор на волосы чонын. чонын подставила хиджин свою голову. чон не поняла, чего она от нее хотела, но ее руки сами потянулись к платку, развязали его под чужим подбородком и совсем медленно сняли с головы. платок улегся рядом с ними, и хиджин удивленно распахнула свои сонные до этого момента глаза. перед ней открылась завораживающая картина: волосы чонын были блондинистого цвета без черных корней, они ярко переливались на солнце и казались безумно мягкими, в чем после чон и убедилась, потому что коснулась их своими пальцами, запустила их в сами волосы и даже помассировала легонько кожу головы чонын. ким на все это только тяжело вздохнула и прижалась поближе к больной хиджин. хиджин руками обвила шею чонын и крепко прижала ее к себе. еле чувствовать запах волос, а не порошка, было куда лучше и приятнее, особенно в такой ситуации, когда чон плохо. чонын уже и не стеснялась ее, но и лишних движений не делала, только поглаживала хиджин по голове, ласково и трепетно, пытаясь снять напряжение и боль, и чон чувствовала это. чувствовала заботу и хорошее отношение к себе, которого ей не хватало со стороны любящей девушки. они не могли оторваться друг от друга. чонын нужно было, чтоб хиджин приняла таблетки, но она просто не хотела отлипать от ее тела. хиджин и сама не хотела этого, потому и крепче прижимала к себе чонын, трогала ее волосы и вдыхала шумно их сладковатый запах. запах яблок и чего-то еще. — ты сладко пахнешь, — чуть ли не промурчала хиджин и носом коснулась шеи чонын, провела его кончиком сверху вниз и коснулась после широкого плеча, которое было прикрыто рукавом ее голубого сарафана. на вид он был воздушным, и хиджин казалось, что чонын вовсе его на себе не ощущала. — ты тоже, а еще горишь, — чонын в ответ хмыкнула, а хиджин стушевалась, покраснела и спряталась в чужой шее, прижалась как можно ближе к ким. чон не хотелось признаваться в том, что она горела только из-за чонын. эта девушка вызывала в ней столько разных чувств, что хиджин не знала, куда их все девать. ее тело само реагировало на касания, на запах, на взгляды и на присутствие чонын рядом, и чон не могла с этим что-то сделать. хотя бы потому, что она не командир своим щекам и не правитель собственного сердца, которое жило само по себе: когда хотело, тогда и билось. но особенно оно хотело это делать при чонын. иногда замирало, иногда снова разгонялось, круги совершало, кровь разгоняло быстрее и быстрее, и хиджин вздыхала от этого, вздыхала от того, сколько всего было внутри нее. чонын (по настоянию хиджин) уселась к ней на колени. немного неудобно, учитывая то, что ким была в сарафане, но хиджин было все равно на это. она не смотрела вниз, а только рассматривала чужие пушистые волосы, заплетенные в косичку. ким взяла ее в свои руки, схватилась за черную резинку и сняла ее, распуская блондинистые волосы. хиджин поражалась всему, что ей чонын демонстрировала. постоянно рот открывала и закрывала, терялась и забывалась, краснела, ее глаза бегали то по комнате, то по телу чонын, и она пыталась (старалась) как можно скорее унять свои бесстыжие глазки, хитро сверкающие на солнце неудивительной пошлостью. ловя на себе такие взгляды, чонын и сама тушевалась, но мило улыбалась, чувствуя, что ей не хотелось бы стесняться хиджин, не хотелось бы в принципе показывать ей свои отрицательные черты, и потому ким открылась ей. достаточно быстро, но и неловко для них двоих одновременно. чон ладонью задела рукав ким и сразу же его поправила, натянула получше на плечо, прикрыла выпирающую ключицу, на которой были две родинки, находящиеся рядом, как укус, поставленный вампиром. на них хиджин невольно засмотрелась и даже кончиками пальцев провела, улыбнулась, переводя взгляд на чонын. а для чонын это в радость — видеть, как хиджин засматривалась на нее, изучала, анализировала. ей было понятно то, что хиджин хотелось большего, но пока это большее она дать не могла. хиджин и не настаивала, она просто ждала. рука хиджин легонько подрагивала, и голова вдруг разболелась. наверное, от переизбытка чувств в ее организме. она немного сползла вниз и коснулась своей головой мягкой подушки, совсем тихо простонала и потерла переносицу, затем виски. чонын обеспокоенно смотрела на нее, поджимала свои пухлые губы, требующие поцелуев, и решила для себя вот что: она слезла с колен хиджин (оставляя это на потом, конечно же) и попыталась улечься рядом. — что ты делаешь? — чон немного удивленно уставилась на чонын, пытающуюся подвинуть хиджин, и хиджин сама же придвинулась как можно ближе к стенке, чтобы у чонын было свое пространство. как она поняла дальше, ким легла рядом с ней, поправила подушку, но лежала она чуть выше, чем хиджин. чон хотела было подняться, но ким ее опередила: рукой невесомо коснулась ее плеча и немного надавила, опуская девушку обратно. она среагировала сразу же, уткнувшись в чужую грудь носом. сладковатый запах яблок снова раздался в голове хиджин. она стала его жадно вдыхать, громко шмыгая носом, и радость окутала все ее тело, потому что чувствовать чонын было куда лучше, чем не чувствовать ничего. они позволили друг другу расслабиться, ощущая то самое спокойствие, которого им так не хватало. кажется, эта тишина решила все их проблемы, она же разобралась в их недопонимании, и чонын ощутила себя счастливой, когда услышала блаженный вздох хиджин. она прижималась своим носом к вздымающейся груди ким, и сама чонын приобнимала больную хи за плечи. только сна у нее не было. лежать вот так — это высшая степень доверия со стороны чонын. она лежала без платка на голове, с распущенными волосами, прямо рядом с хиджин, из-за которой сердце ходуном ходило, а унять его было очень и очень сложно. ее ладонь мягко прошлась по горячему лицу девушки, с виска стерла капельку пота и убрала волосы за ее пылающие не то от температуры, не то от присутствия ким ушки. когда хиджин уснула, чонын поняла, что долго так лежать не сможет, поэтому ей нужно было как-то выбираться из ее объятий. на удивление, хватка чон во сне была настолько слабой, что чонын удалось подняться за считанные секунды. она уселась на край кровати, взяла свой платок и снова повязала его на голову, прикрывая блондинистые волосы, как нечто запретное для всех. теперь ей следовало бы спуститься вниз, что она и сделала: также тихо приоткрыла дверь, вышла из комнаты, закрыла ее за собой и медленно спустилась на первый этаж по лестнице, ни разу не скрипнув половицей. старушка удивлялась такому умению чонын. хиджин ходила шумно, ее было слышно даже на улице, как она топала ногами, спускаясь из своей комнаты на первый этаж. да, хиджин не приняла таблетки, но она спала крепким сном, все еще чувствуя запах чонын рядом, оставшийся в ее воспоминаниях. чонын не знала, сколько она там будет спать, стоило ли ее будить и вообще следовало ли за нее так сильно переживать. но что-то внутренне ей подсказывало, что, да, оно того стоило. чонын ждала час, ждала два, старушка к тому времени уже собиралась уезжать, а дед заводил на улице их старенький беленький москвич, который громко тарахтел и мог разбудить хиджин, спящую у себя в комнате с приоткрытым окном. ким изредка посматривала в окошко, рассматривала за ним кусты сирени, цветущие прямо перед домом, а еще на деда, который покуривал, из-за чего вокруг него образовывалась дымка, и он даже не размахивал руками, чтобы ее развеять. на кухне уже вовсю бурлил бульон, и чонын успевала еще за ним следить, ведь переживаний насчет хиджин у нее было очень и очень много, ей хотелось о ней заботиться. вот потому они с бабушкой и решили, что приготовят бульон, а чонын покормит хиджин с рук. москвич совсем тихо тронулся с места, выехал из гаража, и чонын улыбнулась сама себе, понимая, что сейчас они с хиджин остались практически одни в таком небольшом, но уютном домике. по ее телу пробежались искры счастья и радости, которые не спутать ни с какими другими. но тут другая беда — хиджин оставалась одна на два дня. и кто же за ней будет присматривать? конечно же чонын, которая даже у родителей не стала спрашивать разрешения, самовольно осталась в чужом доме и получила сотню комплиментов, ее поблагодарили за помощь и даже оставили ключи не только от дома, но и дедовского сарайчика. вот что значит сильное доверие к ким, которая не думала о том, что сможет так быстро его получить. если бы хиджин знала об этом, то наверняка была бы счастлива. для нее не было ничего лучше, как признания ее будущей пары ее же родителями, доверие к ней и сильное уважение, которое только могло быть. чонын со звенящим подносом стала подниматься вверх по лестнице. она пару раз скрипнула половицей и по шорохам в комнате поняла, что хиджин уже не спала. по крайней мере, ей так показалось. дальше она услышала скрип окна, которое хиджин решила раскрыть, чтобы вдохнуть свежего вечернего воздуха. по ее лицу стекали капли пота, еще и горло болело, было слишком душно. ким раскрыла аккуратно дверь и прошла в комнату. хиджин не обратила на нее внимания, только выглянула в окно и увидела, что двери гаража, стоящего где-то вдалеке, были раскрыты. бабушка и дедушка куда-то уехали? — хиджин-а, тебе нужно поесть, — чонын отозвала хиджин, и та вздрогнула, услышав знакомый голос. он отдался внутри ее тела неподдающейся дрожью, а еще чувством бабочек в ее животе. чон развернулась. — что ты здесь делаешь? — хиджин хотелось бы прижаться бедрами к подоконнику, но она вовремя опомнилась, чувствуя свою излишнюю неуклюжесть, которая бушевала в ней вместе с головокружением. — я? хиджин, я присматриваю за тобой, пока твои бабушка и дедушка поехали в город за лекарствами тебе. они вообще хотели на пару часов, но потом решили, что оставят тебя со мной, — чонын моментально раскрыла все карты, и хиджин удивленно, борясь с болью в голове, взглянула на нее, перевела сразу же взгляд, пытаясь все переварить. чон поморщилась, но не от слов чонын. скорее, от боли, которая пронизывала все ее тело, и ей пришлось как можно скорее вернуться на кровать, ведь чонын уже ставила поднос на тумбочку. хиджин краем глаза приметила глубокую миску с бульоном, от которого исходил пар. видимо, был совсем свежим, и у чон моментально слюни потекли от понимания, что это не бабушкина еда, это еда, приготовленная чонын. внутри нее загорелось сильнейшее желание попробовать то, что находилось в той самой миске. чонын как раз это и чувствовала: она взяла стул хиджин, поставила его напротив кровати и уселась на него, улыбаясь так ярко и широко, что чон таяла, когда видела эту самую улыбку, наполненную счастьем и запредельной радостью. в ее руках сразу же оказалась ложка и горячая посудина, но ким умела терпеть. чонын набрала в ложку немного бульона и совсем медленно поднесла ее ко рту хиджин, которая сначала противилась, потому что строила из себя самого вредного человека на этой планете, но стоило было ей хлебнуть совсем немного, как она почувствовала яркое удовлетворение. чон сама потянулась к ложке, обхватила ладонь чонын и стала ею управлять, самостоятельно набирая бульон, а после отправляя себе в рот. ким от того и улыбалась, ведь она понимала, что хиджин будет есть ее еду. — аккуратнее ешь, — чонын усмехнулась и салфеткой вытерла рот хиджин. она засмущалась, отвернулась и поджала свои губы. на большее ее не хватило. просто потому, что хиджин до сих пор было плохо. — спасибо, чони, — хиджин не знала, что она вообще делала бы без ким. она влюбленно смотрела на нее, следила за каждым ее действием: как она искала в тумбе те самые таблетки, как встряхивала градусник и давала его чон засунуть под мышку, а еще приносила стакан тепленькой воды. у хиджин хоть и был стакан здесь, но она давно его опустошила, сама того и не заметив. чонын правда хотелось заботиться о хиджин, и она делала это, не стесняясь получить осуждения или еще каких-то слов со стороны не самой хиджин, а ее друзей. зато ким осталась с чон на несколько дней, и это не могло не радовать их обеих. чонын отставила миску с ложкой, убрала стакан и отодвинула подальше поднос, который мешал хиджин спокойно сидеть, прижимаясь спиной к подушке. она снова пересела к ней на кровать, мягко улыбнулась и убрала прилипшие волосы с лица чон. они были взъерошенными, лохматыми, казались ужасно пушистыми и такими же были наощупь, а еще манили к себе настолько, что чонын коснулась их своей ладонью, провела пальцами меж ними и слегка распутала. хиджин сама сократила меж ними расстояние и ладонь протянула к лицу чонын, запустила свои пальцы под ее платок и нежно провела ими по мягкой коже, а затем, приблизившись еще немного, коснулась своими губами губ ким. чонын не знала, что ей делать. она просто прижалась к хиджин, уложив свои руки ей на плечи, и больше ничего не делала. даже не пыталась их сжать или мягко смять. хиджин тоже не делала лишних движений, просто дважды чмокнула чонын в губы и сразу же от нее оторвалась, отстранилась и провела языком по своей нижней. ким могла считать это, как то, что хиджин поблагодарила ее за заботу. вот только до чонын это навряд ли быстро дошло. — если ты не поняла... то спасибо за то, что осталась со мной, — хиджин пальцами провела по щеке чонын, задела ее скулу и мягко улыбнулась, расслабляясь от одного лишь взгляда чонын, перехватывающей ее руку. — тебе не за что меня благодарить, — ответила чонын и немного взгляд опустила вниз. но хиджин внутренне благодарила чонын не за то, что та отозвалась на помощь, а за то, что она просто находилась рядом в такое тяжелое для самой хиджин время.