Шесть ночей ужаса и страха

Обычно осень в Хитерфилде уже в первые дни показывала свое истинное, мерзкое лицо в виде промозглого ветра и свинцово-серых туч с дождем, порой, переходящим в ливень. Не в этот раз. На удивление, день первой среды сентября выдался довольно погожим: проглядывавшее сквозь облака Солнце освещало покрытый красно-желтым ковром осенней листвы город и даже давало немного тепла, что позволяло ходить на улице без верхней одежды. Учебное время закончилось. Воистину, первый день в школе полон контрастов: с одной стороны, приходит понимание, что каникулы подошли к своему логическому завершению и на последующие десять месяцев ты добровольно-принудительно отдаешь себя в рабство ранним подъемам, да провождению доброй половины дня в четырех стенах. Даже окончание уроков не давало вожделенной свободы, ведь где-то там, на горизонте, противно хихикая, поджидала гора домашнего задания, в том числе предметов, которые для тебя темный лес. С другой стороны, можно повидаться со сверстниками, которых по разным причинам не было возможности видеть в течении целых двух месяцев. Почесать языками кто как провел каникулы, может кто летал на отдых в далекие теплые страны. Или, что всех ждет в ближайшее время, перемыть косточки противным учителям. В конце концов общее «горе» всегда сближает, порой, склоняя к примирению или хотя бы мирному сосуществованию даже злейших врагов. Неся легкий ранец на спине Элион шла домой, вдыхая пахнущий опавшими листьями воздух. В целом, первый день учебы прошел для нее неплохо. Даже хорошо. Девочка пребывала в слегка приподнятом настроении, ведь первый день на то и первый, что в тебе еще есть силы и неприятное настигнет не сразу, позже. Уже приблизившись к дому ученица остановилась. В мгновение ока легкую улыбку как ветром сдуло: входная дверь была распахнута настежь, под окнами стояла раскрашенная в бело-черные цвета полицейская машина и подобно тараканам сновали какие-то люди, кто-то из них стоял, что-то записывая. Взгляд выцепил в этой толпе единственных, кого Элион смогла узнать: стоящую у входа пару. Конкретнее, одетого в пиджак высокого мужчину с вытянутыми чертами лица, обнимающего плачущую ему в плечо рыжеволосую женщину. Ничего не понимающая девочка быстро пересекла находившуюся перед ней дорогу и бросилась к родителям. «Что происходит?!» — будто чувствуя неладное, пытаясь найти помощи у тех, кто был ей ближе всех, взволнованно расспрашивала она. Миссис Браун потребовалось приложить большую силу, чтобы вернуть контроль над собой и взять себя в руки, ведь рядом находилась та, кому в эти минуты поддержка была нужна как никому другому и которая обладала куда меньшими, в сравнении с ней, моральными ресурсами. Вымотанная долгими рыданиями Элеонора опустилась на корточки и взяла дочь за плечи. — Элион. Прошу, выслушай меня внимательно. — заговорила женщина дрожащим голосом, делая все возможное, чтобы не растерять последние остатки самообладания. — Произошла чудовищная ошибка. Тебе придется пожить в приюте какое-то время. — тяжело заявила она. Сердце женщины обливалось кровью. Ни одному любящему родителю не удастся сказать такие страшные слова своему ребенку спокойно и взвешенно. Девочка не поверила сказанному. В миг все внутри перевернулось. Всего минуту назад Элион спокойно возвращалась домой с учебы, а теперь выясняется, что она будет разлучена с семьей, о жизни без которой даже на долю секунды помыслить не могла. И отправлена в место, о котором не знает практически ничего. Совсем одна, такая маленькая и беззащитная перед лицом страшного внешнего мира, коему чужды жалость и сострадание. — Почему?! Что случилось?! Я не хочу в приют! — едва не крича твердила она, отрицательно качая головой. От эмоционального перенапряжения в горле стоял ком, девочке показалось, будто кто-то или что-то сдавливает ей глотку. Горячие, соленые слезы сами потекли по щекам. — Нам сказали, что ты этим летом несколько недель не ночевала дома. И из-за того, что мы не смогли за тобой уследить, нас лишают родительских прав, а тебя отправляют в детский дом. — Полный бред! Мы-то знаем, что этого просто не может быть. — высказался о происходящем уже Томас. — Все будет хорошо. Мы не бросим тебя. Будем навещать, дочка, всегда. — обнимая, успокаивала своего ребенка мать. — Мы вытащим тебя оттуда. Обещаем. — поклялся отец следом. Мистер Браун находился не в лучшем, в сравнении с женой, моральном состоянии. Мужчина сам был готов разрыдаться на месте. Однако держался. Прекрасно понимал, что двое куда более слабых морально людей нуждаются в помощи и поддержке с его стороны. Здесь-то все и встало на свои места. Элион с ужасом поняла, о чем шла речь. Конечно, о ее тайной летней подработке по ночам, в курсе которой не был никто. Было видно, что мать с отцом отказывались верить в то, что любимая дочь могла, как она полагала, так их подвести. Это попросту не укладывалось в их головах. Девочка заплакала сильнее. — Я… Я не хотела. П-простите… Я не хотела… Так получилось… — тихонько всхлипывая пыталась признаться в содеянном она, как внезапно ее прервали. Элион почувствовала, как чьи-то сильные руки схватили ее за плечи, бессердечно вырывая из объятий мамы. Открыв глаза она увидела державших ее двух амбалов, чьи лица, как могло показаться, находились высоко-высоко, где-то в небесах. Они медленно, но верно вели. Нет. Отволакивали ребенка прочь от родителей. Как ни трудно догадаться, это были сотрудники службы опеки. Отвратительные люди, которые не проявляли и малейшей эмпатии к тем, на страже чьего физического и психического здоровья непосредственно должны стоять. По причине, которая не была известна никому. Они просто морально калечили и без того переживавшего большое душевное потрясение маленького человека, сами того не ведая. Хотя, скорее всего, все им было ведомо. Им было попросту безразлично. Происходящее переходило все мыслимые и немыслимые пределы. Переполняемая страхом и чувством вины Элион не выдержала. У нее началась истерика. «Нет, нет! Простите меня! Я не хотела!» — закричала она. «Мама! Папа!.. Не отдавайте меня им!» — не отрывая взгляда от отдаляющихся родителей продолжала она же кричать своим детским голоском, как не кричала никогда. Которые были абсолютно бессильны в сложившейся ситуации. Девочку забирали из семьи. Из благополучной, любящей ее, семьи, как если Брауны обладали пристрастием к большим количествам алкоголя или наркотиков. Могла ли обводя красным маркером газетное объявление тем теплым летним днем она предположить, что спустя всего чуть больше месяца все закончится так печально? Разумеется, нет. Тут и размышлять смысла не имеет. Элион посадили в машину, громко захлопнув дверь перед лицом, подобно надзирателю, запирающему тяжелую дверь в тюремную камеру перед лицом заключенного. Впрочем, параллель с заключенным на фоне происходящего более чем уместна. В тот день именно она убила свою семью, лично подписав смертный приговор, помечая упомянутое выше проклятое объявление. Девочка продолжала сквозь слезы глядеть через стекло трогающегося с места автомобиля, как ее везут все дальше и дальше от родного дома. В определенный момент даже слезы больше не текли, настолько долго и сильно она рыдала. Ее трясло. Было очень холодно от продолжительного стресса. Окончательно выбившись из сил, Элион сползла на сиденье. Она не могла даже сидеть. Прикрыв лицо руками, девочка сомкнула болящие раздраженные глаза, также продолжая рыдать, только тише, вслух вымаливая прощение у мамы и папы. Не было видно ничего, кроме черной темноты. Элион широко распахнула глаза. Никто никуда ее не вез. Она лежала в постели. В своей комнате, у себя дома. Никакой осени и желтой листвы, за окном стоял ясный июльский день. В доме было тихо, вернувшиеся с ночной смены родители мирно отсыпались в спальне у себя. «Какой жуткий сон» — озвучила мысль о приснившемся девочка, поворачиваясь на другой бок и закрывая глаза, желая продолжить спать. И все же, две вещи оставались неизменными: Элион по-прежнему трудилась на своей подработке по ночам и, по-прежнему, никому не обмолвилась об этом. Тайна, вынуждавшая на протяжении уже трех ночей лгать маме с папой в лицо, вкупе с неравной борьбой против заставляющих кровь стыть в жилах кукол, была непосильным грузом, взваленным на хрупкие детские плечи.