***
Вечер проходит как обычно: парни ужинают, затем, когда на улицы окончательно перестает попадать солнечный свет, и начинают зажигаться фонари, они прогуливаются по местному парку, доходят до набережной, параллельно все время болтая о всякой ерунде. И уже сытые по горло разговорами и прогулками заваливаются домой. Даже ночь проходит без каких-либо происшествий и ссор, сегодня точно удачный день. Ацуши мило засыпает на плече Дазая, чуть приоткрыв рот и немного сопя. Осаму натягивает повыше одеяло, чтобы они не замёрзли, и сам скоро отправляется в мир сновидений.***
Утром, как всегда, нарушает всю идиллию зловещий писк будильника. Дальше все по прежнему плану — утренная рутина: пока кто-то чистит зубы и причесывается, другой перевязывает бинты, подмигивая через отражение в зеркале Ацуши. Они переодеваются в привычные рубашки и брюки, обуваются, а ещё Дазай брызгает «случайно» своим парфюмом на Ацуши — теперь они пахнут одинаково. Запах напоминает ваниль с нотками апельсиновой цедры и что-то вроде бергамота. Хотя, кажется, Ацуши пропитался этим ароматом уже давно. Тут то Осаму и вспоминает их диалог примерно месяц назад:— О, от Вас так вкусно пахнет, — замечает Ацуши, когда Дазай подходит к его рабочему месту. В ответ его гладят по голове, что со стороны выглядит очень даже мило и по-семейному. — Ты до сих пор чувствуешь запах моего парфюма? — он удивляется, ведь время близится к восьми вечера и запах давно уже выветрился. — Да, при чем достаточно сильно, — принюхиваясь, подмечает Ацуши, — Может из-за моей способности улучшенного обоняния? — Возможно, — он продолжаеь перебирать бумажки на столе в поисках одной нужной, — Тебе нравится этот запах? Накаджима немного не ожидает такого вопроса и даже несколько смущается. — Да, пахнет очень приятно. Может мне стоит тоже приобрести какие-нибудь духи? А то я даже об этом никогда не думал.
— Точно, он же хотел себе духи, которые вроде так и не купил — предполагает Дазай, — Их и подарю, надо теперь придумать, что ещё добавить к подарку. С этими размышлениями Осаму доходит вместе с Ацуши до агентства, по тигру заметно, как сильно он хочет спать, тем более — середина недели. Кто вообще высыпается в такие дни? Поэтому они идут практически молча. Стоит отметить, что это нисколько не приносит дискомфорта или чего-то подобного. К таким взаимоотношениям они и стремятся — даже в тишине понимать, что слова не нужны, чтобы наслаждаться проведённым временем вместе. Ещё у них есть одна интересная «привычка» или даже традиция: успеть с утра поцеловаться в лифте, пока они не приедут на четвёртый этаж. Если же они едут не одни, то это ещё больше подбивает чувство жажды прикосновений — а нельзя. Это правда забавно, словно эстафета. Сегодня им не везет. С ними в лифт заходит Йосано, с которой они любезно здороваются, а после переглядываются между собой. Дазай лишь лукаво подмигивает, от чего Ацуши опускает взгляд, улыбаясь. Двери лифта любезно раскрываются, впуская всю компанию в офис. Ацуши с ходу садится за свой стол, включая компьютер и доставая бумагу и ручку из сумки. Акико отправляется в лазарет, ожидая, что хоть сегодня кто-то останется без ноги, например, а то скучно сидеть без любимой работы. А Дазай по своему обычаю, сняв заношенный бежевый плащ и повесив его на крючок у двери, ложится на диванчик. Естественно, Куникида не может оставить его без внимания, прочитав пятиминутную лекцию о том, что должен делать Осаму, находясь на работе, иначе он лишится последней зарплаты. Ску-ко-та. Но у бинтованного сотрудника на сегодня ещё планы, ради которых он уходит посреди рабочего дня. Ему нужно оббежать кучу магазинчиков до закрытия в поисках всего необходимого для подарка, затем отправить Ацуши ночевать домой, иначе никакого сюрприза.***
Своих планов Дазай не нарушает, и к десяти вечера подарок собран и аккуратно упакован, все продукты на завтра стоят в холодильнике, а Ацуши он лично провожает до дома и целует на прощание. Как бы не хотелось остаться с ним ночью, поздравить в полночь и со всей заботой крепко прижать к себе. Но увидятся они теперь только в девять утра у входа в агентство. Уснуть этой ночью ещё труднее обычного. В предвкушении завтрашнего дня, в представлении реакции своего кохая на этот подарочек, Дазай уж глупо улыбается, глядя в открытое окно. Все-таки дарить подарки даже приятнее, чем получать.***
Осаму, уже успев забежать в офис и поставить на стол бордовую коробку, перевязанную серебристой лентой, ожидает Ацуши у дверей. Когда шатен стал бегать, ещё за двадцать минут до официального начала рабочего дня, Куникида роняет ручку — такого с утра он явно не ожидает. Между ними происходит незамысловатый диалог: — Боюсь спросить, что это? — Узнаешь, — Дазай удаляется также быстро, как и приходит. Ещё спустя пять минут, показывается белокурая макушка из-за угла кирпичного здания. Его волосы, освещаемые солнечными лучами, легко перебирает ветер. Кажется, он выспался, так как сегодня уже не еле плетется, постоянно зевая, а быстрым шагом, даже улыбаясь, направляется на работу. — Утречко! — обрадованно начинает Дазай с нежной, но скрывающей что-то улыбкой. — Доброе! — Ацуши потягивается, чтобы обнять своего наставника и по совместительству парня, но его руки ласково задерживают у груди. С полминуты молчит кареглазый, в лице напротив даже появляется немой вопрос. — С днем рождения, дорогой мой Ацуши-кун! — Теперь он сам подхватывает Накаджиму, увлекая в объятия, а после и в такой аккуратный, но страсный поцелуй. Когда их губы отдаляются друг от друга, Ацуши до сих пор пребывает в небольшом шоке. Осаму становится первым человеком, кто смог запомнить его дату рождения и уж тем более не забыл поздравить. Пятое мая — далеко не самое любимое число для блондина. Когда каждый год в этот день директор приюта считает должным отметить, что он прожил ещё один год своей никчёмной жизни. Но в этот день повара пекут для него какую-нибудь сладость, то булочку с повидлом, то слойку. Это приносит хоть какое-то мимолетное ощущение праздника, которое также быстро и испаряется. — Спасибо тебе, Осаму, — снова прижимаясь ближе, шепчет Ацуши. — Пока что не за что, — хмыкает в ответ, приглашая войти. Он несмело заходит в двери, которые ему любезно придерживают, пропуская вперёд. В лифте, к слову, они едут одни — повезло. Ацуши неспеша добирается до рабочего стола, здороваясь со всеми: с Куникидой и Танидзаки. Заметив коробочку возле компьютера, он удивлённо осматривает офис. От кого? Кто-то ещё знает дату его рождения? Интересно. Под лентой прикрепленна записка: «От незнакомца с кофейными глазами :)». Дазай наблюдает все это время из-за своего стола, довольно улыбаясь и нетерпеливо покачивая ногой. Ацуши читает записку и улыбается, поджав губы от того, что он запомнил эти слова, хотя прошло больше недели с того момента. Аккуратно развязав ленту, он в первую очередь замечает флакон духов и тут же нюхает крышку. Пахнет сиренью и зелёным чаем с нотками лимона, Накаджима прикрывает глаза, наслаждаясь. Сразу слегка откидывает назад голову, пшикнув на оголенную шею. Запах ненавязчивый, скорее лёгкий. Осаму выбирал на свой вкус, исходя из того, с чем у него ассоциациируется юноша. Дазай подмечает, что у Ацуши уже износились его перчатки, которые он носит почти всё время на работе. Поэтому следом за духами тигр достает перчатки и галстук чёрного цвета. Они почти не отличаются от тех, что сейчас на нем, но более качественные. Ацуши перевязывает свой галстук и меняет перчатки на новые, глядя на Дазая. Блондин подходит к его столу, смотрит на того облокотившись руками о стол, искренне улыбаясь и изучая тепло своим взглядом. А после, обойдя стол, обнимает шатена крепко-крепко, шепча на ухо слова благодарности. Дазай чувствует родной запах вместе с новым ароматом, это восхитительно. Плевать, что Куникида смотрит на них выпученными глазами, слегка смущаясь. В конце концов, они просто долго обнимаются, а не устраивают бордель на работе, что в этом такого? Когда они прерывают свои объятия, продолжая о чем-то шептаться, Доппо подзывает к себе Ацуши, который присаживается на край стола Дазая. — С днем рождения, коллега, — протягивает ладонь для рукопожатия. — Спасибо, — скрепив их руки, отвечает Накаджима. Примеру старшего сотрудника следует и Танидзаки. Спустя некоторое время подходить начинают и остальные члены агентства, работа — есть работа, все начинают заниматься своими поручениями. Ацуши сидит в предвкушении вечера, поскольку Дазай сообщает, что они как-то отпразднуют этот день. Сосредоточиться на работе нелегко, столько всего в голове. Но самая главная причина его раздумий — Осаму. Он так подготовился для этого дня. Это настолько неожиданно и приятно, что хочется рассказать об этом всем. Хочется боготворить шатена за столь чудесное время, проведённое вместе, и за внимание, подаренное им. Задумавшись, он смотрит куда-то в окно, перебирая ручку между пальцев. Куникида решает наградить его заданием, поскольку оно максимально лёгкое, но нудное, так сказать, в честь дня рождения. Ацуши неохотно поднимается на пятый этаж, ведь его отправляют в архив. Но все же такая работа лучше, чем просто сидеть и умирать со скуки, пытаясь отредактировать показания, которые недавно доложили на деле. Так думает он сначала. В архиве пахнет пылью, этот запах сразу неприятно ударяет в нос, а обоняние у тигра выше среднего. Поэтому он пару раз чихает, пока идет к концу комнаты. Ему необходимо найти какой-то старый отчёт, принести его Куникиде, а потом снова вернуться сюда и расставить отчёты по другим делам в нужном порядке. Одна скучная работа сменяет другой, да уж. Но в последнее время и в правду в городе все спокойно, особенно после «перемирия» с мафией. В агентстве все занимаются примерно тем же, что и Ацуши: дописывают отчёты, ведут допросы преступников, и прочая рутинная работа. В помещении царит духота, Накаджима ослабляет недавно завязанный галстук и расстегивает пару пуговиц своей рубашки. Это не сильно спасает, но все же становится лучше. Найдя нужный документ, Ацуши, как и было сказано, относит его Куникиде, и прихватив бутылку воды, отправляется обратно. Работать в архиве оказывается ещё хуже, тут нет вентилятора или кондиционера и вдобавок очень тусклый свет. Ацуши присаживается на стол, который наполовину завален нераспределенными бумагами, и начинает расставлять их по папкам. Спустя сорок минут дверь неприятно скрипит, означая чье-то присутствие. — Чем занимаешься? — это Дазай. Он медленно подходит к столу и рассматривает бумаги возле парня. — Раскладываю документы, — без особого интереса отвечает тот, — А ты тут какими судьбами? — Искал тебя, чтобы пообедать, — вставляя одну из бумаг в папку, осведомляет Осаму. Раньше этим делом отправляли заниматься его, потому что он часто отказывается писать отчёты, пусть хоть их раскладывает. — А, подожди пару минут, я почти закончил, — заправляя одну прядь за ухо, продолжает Накаджима. Дазай подсаживается рядом, наблюдая за своим напарником. Тусклый свет лампы добавляет своей атмосферы этому месту, навевает воспоминания о первом году работы здесь. Тогда часто требовалось присутствие Осаму на миссиях, а те редкие дни, когда это было не обязательно, ему давали работу здесь. Он даже усмехается от собственных мыслей — его ученик повторяет его путь, если так можно сказать. Нет, он не такой лентяй, как Дазай, но иногда всем не хочется работать, даже Накаджима. Ацуши быстро пробегает глазами по листам, особо не вчитываясь, и складывает по местам. Наконец закончив, он допивает последние глотки воды из бутылки. За этим шатен внимательно наблюдает: как шевелится кадык на бледной, влажной коже шеи, и ресницы на прикрытых глазах чуть подрагивают, но главное как эти немного розоватые губы выпускают горлышко бутылки. А дальше он уже не смотрит — ракурс не позволяет. Прислонившись своими губами к его, утягивая во влажный поцелуй, поставив свою руку за спиной Ацуши, чуть нависает сверху. А другую запускает в белоснежные волосы, притягивая к себе. А после отстраняется, ещё раз взглянув в сиренево-золотистые глаза напротив, которые ещё наполовину прикрыты. — Пошли, — вставая и притягивая за собой, говорит Ацуши, пока дело не зашло слишком далеко. — Эх, — разочарованно вздыхает Дазай, — Так и быть, пошли… Хотя, стой, ты разбил мне сердце, — театрально начинает он. — Интересно как? — Ацуши вскидывает бровь. — Мы могли бы остаться тут вдвоём ещё ненадолго, тем более, что я не особо хочу есть… — А я хочу, — стараясь сделать серьёзное лицо, призносит Накаджима, — Мы можем спокойно остаться «вдвоём ненадолго» и дома. — Это не так интересно, — лукаво улыбается собеседник, наблюдая за реакцией блондина. Но его лишь сильнее тянут за руку и отворачиваются — приходится слезть со стола и пойти следом, хотя так не хочется, — Кстати, обед две минуты как начался, сейчас здесь никого нет, — якобы не специально добавляет Дазай. Ацуши уже хочет и правда послать того куда подальше, оставаясь в двух шагах от двери, но… Парочка интригующих мыслей успевает пронестись в голове. — Может и вправду остаться здесь с ним? Нет! Мы же на работе, в любом случае, как бы не хотелось — нельзя поддаваться таким ненавязчивым манипуляциям и порыву страсти. Дома, все дома, но только не здесь. Поэтому он уже уверенно выходит в просторный коридор, по-прежнему таща за собой наставника. Через пару шагов он уже сам идет возле Накаджимы, и на том спасибо. — Какая жалость, — ещё раз заключает он. Но в ответ получает лишь цоканье языка.***
В кафе, как и полагается на обеде, достаточно много людей, но свободное местечко есть. Дазай, немного прищурив глаза, наблюдает за Ацуши, как тот уплетает свою порцию еды. Сам он медленно, по небольшим кусочкам ест, будто дразня. Заметив, что на него смотрят уже пару минут, Ацуши все же спрашивает: — Фто? — это должно быть «что», но у него полный рот удона. Вынуждающе посмотрев ещё несколько секунд, наконец говорит Осаму: — Почему ты отказался отдаться мне в архиве? — с невозмутимым лицом. Именно в этот момент в кафе повисает секундная тишина среди посетителей, а Ацуши аж давится. — Вы больной, Дазай-сан?! Можно было ещё погромче сказать? — Можно, — он уже набирает воздуха в лёгкие, чтобы крикнуть, но ему затыкают рот рукой. Когда Накаджима удостоверяется, что тот не будет кричать, то убирает ладонь и продолжает есть, уже глядя только в свою тарелку. Может проходит несколько минут, прежде чем он говорит снова, но, не поднимая глаз. — Потому что мы на работе, Дазай-сан. — Пфф, и что? «Быть умным — значит вовремя притвориться тупым» — вот что пролетает в голове у Ацуши, после этой фразы. При чем этой тактике Дазай, кажется, следует постоянно. — Да так. В архив всего лишь может кто-нибудь зайти, или даже услышать стоны этажом ниже — стены тут тонкие, а ну и в целом, это некрасиво, прямо на рабочем месте… — Помнится мне, ты на этом самом рабочем месте самоудовлетворением занимался, — он скептически смотрит на собеседника. Тот в момент покрывается румянцем по самые уши, казалось, отводя глаза ещё ниже, дабы точно не пересекаться взглядом. — Э-это… — но его подбородок тонкие пальчики приподнимают вверх, заставляя смотреть прямо в глаза, а вторая рука слегка оглаживает бедро под столом. Тут он замолкает окончательно, шумно сглатывая. — Ну так что? Моё предложение ещё в силе, до конца обеда ещё полчаса. Ты согласен? — Дазай просто ужасный наставник, раз совращает своего подчинённого прямо на работе! Ещё и продолжает ласкать пальцами слегка напряжённую часть ноги. В ответ ему крайне неуверенно кивнули. Это победа — так считал Дазай. Поэтому сидел довольный до неприличия, эгоистично улыбаясь и наконец убрав свою наглую ладонь из-под стола. А у Ацуши внутри боролись желание и стыд. И судя по его положительному ответу — желание взяло верх. Спустя десять минут на том самом столе в архиве Ацуши закрывали рот рукой, вдалбливаясь в его тело до потери пульса. Но кажется, это мычание было слышно даже на первом этаже здания, да какая к черту разница. К нему всем телом прижимались и наваливались сверху, оставляя багровые пятна на ключицах. Хотя Осаму хотел бы пятнать его любимое тело гораздо выше, чтобы все видели эти метки, но сжалился над своим кохаем. Он же со стыда сгорит, увидев свою шею после, а так он может прикрыть все следы рубашкой. Первые минуты Ацуши старался молчать, но сдерживаться становилось все сложнее, поэтому крепкая рука Дазая держала его губы. В конце концов, у Накаджимы сегодня день рождения — так он успокаивал себя.***
Уставшие, запыхавшиеся, влажные, но довольные они выходят из несчастного архива и направляются в туалет. У Ацуши ещё чуть подрагивают ноги, первым делом он умывается и моет руки, его примеру следует Дазай. Они поправляют одежду, переглядываясь в зеркале. Накаджима рассматривает свои багровеющие шрамы, застегивая рубашку на все пуговицы. И ещё спустя пять минут парни заходят в офис, так стыдно Ацуши, наверное, ещё никогда не было. Доппо с недоверием глядит на то, как самодовольно Осаму опускается за свой стол, а Ацуши нервно поправляет свой галстук. Вести непринуждённый разговор с Куникидой о проделанной работе тяжело, в голове все мысли путаются. Старший не стал долго задерживать Ацуши, переключаясь теперь на главного бездельника — в бежевом плаще такой часто ходит. — Ты не думал, что скоро останешься без денег? — начинает Куникида, кидая взгляд на Дазая, уже с закинутыми ногами на столе. — А какие на то причины? — ехидная улыбочка вырывается наружу. — Такие, что ты просто просиживаешь кресло в этом офисе. На, — он кидает темно-зелёную папку ему на стол, — Чтоб к вечеру была полной. Дазай лениво и полностью без интереса листает страницы дела. Пара убийств, которые отчаянно пытались подделать под самоубийства или несчастные случаи. На счету шатена таких преступлений около двух десятков, ничего нового. И почему все убийцы уверены, что правдоподобно получится все замаскировать? Да уж, вот когда Дазай***
Куникида оставляет Ацуши ключи, просит закрыть перед уходом окна и выключить всю технику. Накаджима, спустя полчаса как все ушли, складывает руки на столе и утыкается в них головой, уже не зная, чем себя занять. Так он проваливается в сон, сам того не замечая. Время близится к пяти, Дазай только заходит в агентство и прислушивается — никого нет. «Надо позвонить Ацуши» — думает он, открывая двери. Уже доставая телефон, он замечает аккуратно спящего парня, и стараясь его не разбудить, доходит до своего стола и быстро начинает бегать по клавишам ноутбука. Ацуши просыпается от ощущения затекшей под головой руки. Он еле открывает глаза, поднимаясь и зевая, только сейчас он видит Дазая, который что-то печатает. — Тебе не обязательно было меня ждать здесь, — начинает шатен. Отвернувшись от компьютера он глядит на заспанного мальчика, его мальчика. Такое мило, немного задумчивое выражение лица заставляет светло улыбнуться. — А ты давно тут? — решив проигнорировать заявление, интересуется он. — Минут пятнадцать. Я скоро закончу и пойдём. — Ага, — блондин встает из-за стола и подходит сзади к Осаму, обвивая руки на шее. Он целует его в висок и спускается ниже по щеке, оставляя дорожку лёгких поцелуев. Дазай поворачивает голову, касаясь губ Накаджимы своими, постепенно углубляя поцелуй. Он разворачивает кресло лицом к Ацуши, и тот не упускает возможности сесть на его колени. Прохладные бинтованные ладони забираются под рубашкой выше по спине, вызывая мурашки. А тонкие пальчики в ответ зарываются в каштановые волосы, притягивая наставника ещё ближе. Атмосфера пустого офиса так и манит остаться здесь, вдвоём. Теплые лучи солнца проникают сквозь жалюзи, освещая весь кабинет. Осаму медленно отстраняется, негромко говоря возле самого уха: — Мне надо дописать пару строчек, прости, — извиняется он скорее за то, что не может позволить Ацуши насладиться лаской, о которой тот беззвучно просит. — Ладно, — с ноткой разочарованности отвечает Ацуши, поднимаясь. Он доходит до дивана и ложится него, наблюдая за Осаму. Шатен ещё пишет пару строчек, перечитывает и отправляется к принтеру. Затем тёплые листы вставляет в папку, которую ему любезно предоставил Куникида, и кидает на стол мистера-пунктуальности. — Всё, пойдём.***
Они заходят к Дазаю, тот быстро собирает из холодильника кучу всякой еды в пакет, принимается снимать любимую жилетку и галстук-боло, меняя его на обычный, элегантный черный. За всем этим Ацуши наблюдает облокотившись о косяк в дверном проёме. Осаму накидывает свой плащ, берет пакет с едой и какую-то сумку, направляясь к выходу. Они доходят до остановки, садятся в автобус, Дазай берет Ацуши за руку, скучающе глядя в окно, поглаживает большим пальцем его руку. Накаджима даже не спрашивает, куда они едут, только поглядывает на мелькающие здания, он доверяет Дазаю. Спустя, по ощущениям, полчаса они бредут по узким тропинкам, спускаясь ниже. Вокруг много высоких деревьев и кустарников, а из людей только пара человек. Парни спускаются до небольшого водоёма, перед которым находится полянка с парочкой одиноко стоявших деревьев. Под одним из них, Дазай указывает на местечко и принимается расстилать большой клетчатый плед. — Присаживайся, — указав напротив себя, — Как тебе? — Замечательно, здесь вкусно пахнет лесом и очень уютно! — у Ацуши действительно загораются глаза, ему безумно нравится находиться на свежем воздухе. — Я очень рад, что тебе нравится, — он достает много разной еды и напитков, вкладывая на плед. Онигири и такояси, поки и моти, и ещё множество различных снеков, — Это место для меня много значит, — продолжает Осаму, — В юности я часто любовался закатом, читал и просто лежал глядя в облака, в общем, с этим парком меня многое связывает. А ещё здесь всегда было мало людей, как и сейчас. Вон те двое, кажется, тоже скоро уйдут, — он указывает на парочку неподалёку. Дазай вынимает из сумки две бутылки саке, протягивая одну Ацуши, а под ещё одним пледом в сумке виднеется третья. — Осаму… — вздыхает Накаджима, — Я так с тобой алкоголиком стану, а ведь мне ещё нет двадцати… — хотя его это не особо беспокоит сейчас. Собеседник лишь смеется, открывая бутылку, его примеру следует и блондин. — Не станешь, я тебе не позволю, — ещё раз улыбается он, — С девятнадцатилетием! — они чокаются и делают пару глотков. Следом Ацуши притягивает Дазая за галстук и останавливается, целуя сначала в щеку, постепенно перемещаясь к губам. Горьковатый привкус алкоголя приятно чувствуется между сплетенных языков. Как Осаму и сказал: пара людей покидают парк, как только солнце начало подсвечивать облака множеством красок: от нежно-розовых до сине-фиолетовых, медленно расплываясь в оранжевом небе. Теперь они здесь одни, полностью посвящены друг другу. Еда почти закончилась, как и напитки в стеклянных бутылках. Ацуши уже ложится на шатена, устраиваясь между его ног и ерзая макушкой о тёплую грудь, чувствуя, как спокойно выстукивает ритмы сердце. Постепенно он сползает ниже, в итоге оказавшись на головой на коленях. Они лежат в тишине, ничуть не нагнетающей, а наоборот приятно умиротворяющей. Разве это не есть предел совершенства — чувствовать себя комфортно, просто находясь рядом с дорогим человеком, даже молча? Ацуши хочется любить, дарить ему любовь, отдавая всего себя. Он такой живой и светлый, что его свет затмевает все вокруг. Он с таким трепетом заботится о Дазае, любит его искренне, заполняя многолетнюю пустоту внутри. И Осаму хочет отвечать ему тем же, он правда старается изо всех сил, ведь этот человек полностью изменил его жалкую и бессмысленную жизнь. Подарил ей надежду, тепло, и зажег огонёк внутри, давно-давно потухший. Знает ли этот парнишка, насколько он ему дорог? — Я уверен, что знает, — отвечает сам себе Дазай. — А? — удивленно переспрашивает Ацуши. — Да так, не бери в голову, — легко улыбаясь, произносит шатен. Так они лежат в тишине ещё несколько минут, пока ветер перебирает растрепанные волосы. Пока на воде растворяется рябь от улетевших птиц. Пока закатное солнце, заходя за горизонт, еле-еле отражается в лилово-золотых глазах. — Ацуши, — зовет Дазай, заставляя повернуть голову на него. — М? — поднимая подбородок выше, чтобы глядеть прямо в карие глаза. — Я тебя люблю, — шепчет прямо возле самого лица и целует в лоб, нежно, вкладывая все хорошее, что есть внутри, в это незначительное действие. Накаджима в мгновение меняет немой вопрос на своём лице на улыбку, ту самую, что каждый раз отзывается теплом где-то в сердце. — Я тебя тоже, Осаму.